Крылья Огня: Пророчество о дракончиках

Глава 14

После еды они, сытые и довольные, наконец снова собрались в своей гостевой пещере. Ласт и Бархан, получив личное разрешение от Пустельги ходить во всем (кроме жилых) пещерам и прилегающей территории, удалились обнюхивать новые места, а Кречет снова собрала под крылья всех детей.

— Ну, Звёздочка, рассказывай, чего ты сегодня такого увидел. Неужели ещё одно какое пророческое видение? — начала она с осторожным интересом.

— Ну, не сказал бы. Это скорее какое то… несбывшееся прошлое? Какая-то другая его версия?

— Ооо, это интересно! И какие мы там были? Наверное, мы ни от кого не прятались и открыто летали с мамой и семьёй, как Пирит и Уголёк? — сразу же оптимистично предположила Солнышко.

— Гм, нет. Скорее наоборот, всё было хуже…

— Да куда уж ещё хуже, — вдруг спросила Слава. — Нас там в тюрьме держали, что ли? Ты ещё скажи, что наша мама там надзирателем была!

— Ну… ты недалеко от правды, — начал Звёздолёт, читая в мыслях дружный лёгкий шок. — Мы там росли не видя света белого. Нас вообще на улицу не выпускали!

— Да не может быть. А как бы я солнце получала? — недоверчиво ответила Слава.

— Я не представляю как. Но похоже, ты его и не получала.

— Нонсенс. Я бы тогда такой вялой была, что ничего бы не делала.

— Кажется, ты и была, и тебя обзывали ленивой, как, в прочем, и всё племя в целом. Никто вообще не подозревал о важности солнечного времени.

— Ну, тогда остаётся только посочувствовать той мне. Надеюсь, она всё же потом нашла своё солнце…

— Ладно солнце. А как бы мы летали? — вдруг влезла Цунами.

— Тоже не знаю. Как я понимаю, в пещерах мы научились полёту от одного конца большой пещеры к другому… — ответил Звёздолёт.

— Ага, в пещере. Ты вспомни, как отличается пещерный полёт от реального, где постоянно воздушные потоки и ветер! Да мы бы в воздухе перевернулись после первого же наружного полёта!

— И ты хочешь сказать, что тамошняя я допустила, чтобы с детьми так обращалась? Что я не испепелила этих самцов на месте за хотя бы поползновения к такому? — вдруг сказала Кречет.

— Ну… — Звёздолёт подготовился к возмущению, что неизбежно последует. — Ты была той, кто обращалась так с нами в первую очередь. Это видение вообще началось с того, что ты называла «тренировкой» с Глином, но на мой взгляд было издевательством, учитывая твои размеры. Ты била почти что в полную силу, отчего ему явно было больно. А в конце вообще сжала его за шею!

Возмущение мамы сгустилось в воздухе так, что его казалось можно было проткнуть когтями. Она не просто допускала такое обращение — она сама обращалась так! Этого просто не могло быть! Чтобы эти, пахнущие счастьем и её заботой, дети подвергались жёсткому обращению с её стороны! Она задышала чаще, и из её ноздрей вырвались струйки дыма. Она прижала детей под крыльями ближе к себе, а её когти еле слышно проскребли по камню. Потому, что всё это ощущалось глубоко, фундаментально неправильно. Чтобы она, готовая полоснуть когтями за такое обращение, сама вела себя так! Если бы она встретила эту извращённую версию себя, убила бы на месте!

— Мама, спокойно, это всего лишь странное видение, — проурчал Уголёк, лизнув маму по шее, а Пирит добавила с другой стороны, отчего она и правда стала понемногу успокаиваться, чувствуя запахи своих детей и свою защиту над ними.

— Неужели я так даже с Пирит и Угольком обращалась? — наконец недоверчиво проговорила она.

— Я не помню их там. За целый день никто ни разу даже не упомянул о них, и тому мне они ни разу в голову не пришли.

— Это… очень странно. Я бы очень хотела узнать, почему и куда они делись… И кстати, что значит «тебе в голову не пришли»? Ты хотел сказать «никому»?

— Я там не имел моих способностей. Не умел ни читать мысли, ни видеть варианты будущего. Просто… обычный ночекрылый драконёнок, удивляющийся, почему их нет, когда как у всех ночекрылов они есть.

— Ещё страннее…

— Не страннее того, что мы использовали горящие палки на стенах в качестве освещения.

— Горящие палки? — Кречет не выдержала и улыбнулась. — Не естественный свет, а горящие палки, которые непонятно где взяли такое количество, чтобы постоянно их менять! Это точно какой-то странный сон, Звёздочка. Чтобы я вела себя с вами как с совершенно чужими, чтобы не было Пирит и Уголька, и, в конце-концов, использование горящих палок в качестве света.

— Я на самом деле тоже к этому склоняюсь… Ну уж слишком много нелогичности, прямо как во сне.

Кажется, мама этим удовлетворилась, успокаиваясь ещё больше и принявшись выражать остатки фрустрации в вылизывании мордочек своих детей. Ну уж нет, она очень рада, что оказалась в этой реальности, со всеми семерыми, что они её дети, за которых она сделает что угодно!

— Расскажи дальше. Что там от меня хоть осталось после той «тренировки» — наконец попросил Глин.

— Ну, тебе помогла Цунами. Она куснула маму за хвост и та тебя отпустила, сказала что-то про то, что внесёт очередной провал в свиток и удалилась. А потом тебя утащили за хвост в воду восстанавливаться.

Цунами сразу же с подначиванием подняла мордочку вверх, и оказалась лизнута мамой, что проворчала на очередное упоминание неправильной себя. Глин умехнулся:

— Что ж, кое в чём наша Цунами постоянна в обоих мирах. Везде она хвостокусательница и считает воду лучшим средством на свете.

— А ты наверняка считаешь лучшим средством еду! — порфырчала она на его подколку, не в силах укусить из-за старательного маминого языка на мордочке.

— Не так-то да, она питает тело и радует сытостью, — тепло ответил он, ничуть не оскорбившись.

— Дальше мы поговорили о настоящих родителях, а потом играли пьесу про смерть королевы Оазис. Потому, что, неожиданно, моё чтение было довольно монотонным, судя по предложениям почитать перед сном, — продолжал Звёздолёт.

— Если честно, странно слышать про «настоящих родителей» тут… — сказала вдруг Слава, принимая мамину расцветку. — Моя мама вот тут, рядом, укрывает крылом и тихо урчит, и я ощущаю себя довольно-таки по-небокрыльски, — немного смущённо сказала она, вызывая у мамы настолько тёплые мысли, что она сразу переключилась на вылизывание морды своей дождекрылки, а остальные молча кивнули.

— И да, голос у тебя иногда бывает таким, да, но всё же ты знаешь, что говорить каждому из нас, и вкладываешь в это душу, — Глин тепло лизнул Звёздолёта в скулу.

— Кстати, версия начала борьбы за престолонаследие там и тут отличается. Там это кризис власти, вызванный тем, что, только не смейтесь, королева не убита одной из сестёр, — все заулыбались, но не смеялись. — Когда тут вы сами знаете, всё началось по сути с проблемы передачи дел и кончилось борьбой за будущее племени пескокрылов.

— Надеюсь, мы и эту борьбу скоро закончим! — оптимистично заявила золоточешуйная драконочка. — И будущим поколениям не придётся учить всю эту структуру взаимоотношений семей и кто кому друг и враг!

— Да неужели я слышу от тебя юмор, Солнышко, — заулыбалась Слава, отчего оказалась укушена и фырчаще рассмеялась, продолжая быть вылизываемой.

Звёздолёт продолжил:

— Дальше пришла неправильная версия мамы, сказала, что мы слишком взрослые для игр, наказала Цунами тем, что она не будет спать в реке, и удалилась…

— Между прочим, спать в реке очень удобно! — вдруг перебила морекрылка. — Можно раскрыть пасть и позволить потоку течь сквозь жабры, полностью расслабляя тело, пока остальные напрягают животы. Так что та она таки знала, куда бить, — «а ещё в этом логове ни одной реки рядом, чтобы поспать!»

— Диафрагму, а не животы, — поправил Звёздолёт, параллельно почувствовав «опасность» и привычно уклоняясь от укуса сестры. — Ну а дальше мы подслушали разговор о том, что Завтравидец прилетит утром, и пошли спать уверенные в том, что он может принести освобождение от тюрьмы.

— Думаю, когда растёшь в заключении, будешь ожидать спасения от кого угодно, — философски ответил Глин. — О, почти рифма!

— Вот и всё, на этом сон-видение кончается. Неожиданно хорошо запомнился для сна, что характерно для видений, ну и плюс всё же есть какая-то бытовая логика, поэтому я не знаю, в какую категорию его относить.

— Ни в какую не относи. Забудь его и просто наслаждайся нормальной реальностью, — неожиданно сказала Пирит. — В которой, хотя бы, есть я, — добавила она, улыбаясь и чуть нагревшись.

— Если получится, забуду, — улыбнулся Звёздолёт. Мама как раз переключилась на него, и оставалось только урчать от наслаждения и отфыркиваться от периодических лизей прямо по ноздрям, ведь она облизывала каждую часть морды.

Такими их и застал Орёл. Он заглянул в пещеру, всем своим видом спрашивая разрешение войти — сразу распознав, что у его двоюродной тёти материнское настроение. Кречет кивнула, показывая ему мордой место поблизости, куда он и перебрался.

Мысли у него вихрились. С одной стороны, он хотел узнать больше про этих интересных детёнышей, что растит его родственница, а с другой, рядом был ночекрыл, а все знали, что ночекрылы читают мысли. «Думай о ветровых корридорах, думай о ветровых корридорах… А Пирит такая милая… Думай о термиках!!!» скакали его мысли в попытках скрыть то, что он не хотел чтобы узнали.

— Если ты думаешь о том, что я буду читать твои мысли, то мне сказали, что я получу свои способности к совершеннолетию, — сказал Звёздочка.

— Ты прочитали мои мысли, да? — встрепенулся Орёл.

— У тебя всё тело напряжено. Совмещаем с тем, что ночекрылы знамениты за мылечтение — и вывод готов. Простая логика!

— Хм, и правда…

Тело небокрыла наконец стало расслабляться, а мысли перестали концентрироваться на всяком. И ожидаемо, он перестал думать о всяких секретах, и его мысли пошли в сторону интереса этой разночешуйной компанией дракончиков.

— Как так вышло, что вы такие разные растёте у одной мамы? Как она могла снести столь разные яйца? — невинно спросил он наконец мучавший его вопрос.

— Это не снесённые мной яйца, Орёл, — невольно улыбнулась Кречет. — Я их приняла в семью, и забочусь о них как о моих детях.

— Аааа! А я вообще думал, что ты просто семерых небокрылят растишь!

— Как видишь, нет.

— А как ты их тогда получила?

— А это уже секрет Когтей Мира, племяшка. Вот если вступишь, узнаешь.

— А, это то движение за мир в Пиррии? Мне мама рассказывала, что ты там состоишь! А что они такое, и как к ним вступают?

— Это просто группа драконов со всех уголков мира, которая за то, чтобы вся эта грызня наконец-то кончилась. А вступить к ним можно только если они сами хотят, а для того, чтобы они захотели, надо иметь что-то, что ты можешь им дать. Лично я могла дать им то, что когда-то была королевским солдатом и знаю некоторые секреты — и при этом, вся моя семья не любит Пурпур.

— Ох, значит, мне это пока не грозит… — чуточку приуныл Орёл.

— Не бойся, года через два всё вообще кончится, и тогда тебе не придётся никуда вступать, — улыбнулась Кречет.

— А почему именно такой срок?

— Тогда дракончикам исполнится восемь лет, и они пойдут исполнять своё пророчество, вот почему.

— А как?

— Честно… никто не знает. На этот счёт в нём всё туманно, как ты знаешь.

Орёл, удовлетворившийся разговором, наконец ушёл, напоследок ещё раз потрепетав языком недалеко от этой интересной семьи и запоминая их запахи.

Наконец, и маму инстинкты перестали держать так сильно в своих когтях. Вокруг знакомые запахи, опасность отвращена. Её мысли потихоньку перестали постоянно возвращаться к тому, что надо защищать детей, тем более, что они сейчас несли на себе её, правильный, запах, а в окружении семейных запахов этого достаточно. Надо дать им познакомиться с их семьёй, наконец!

— Ну что, если хотите играть и исследовать — идите. Но вечером жду вас здесь, родные.

Каждый тыкнулся носом в нос, в последний раз убеждая маму, что всё хорошо, и они побежали в коридор, откуда неслись детские голоса и мысли — они хотели лучше узнать их семью и сверстников!

На улице уже играли дети. Трое оранжевеньких дракончиков, двое из которых в половину меньше их по росту, нашли пустотелое бревно и активно простукивали его хвостами, слушая интересный эхообразный звук внутри. Учуяв новеньких ещё за пару десяткой шагов, они остановились, настороженно повернувшись в их сторону.

Когда две группы подошли, их раздвоенные язычки затрепетали навстречу друг другу, раскидывая кончики в сторону в стремлении охватить как можно больше запаха. И он сразу сказал каждому больше информации, чем дал бы длинный разговор. Эмоции, здоровье, сытость, родственные связи — каждый понял это просто понюхав. Слава так и вообще сразу поняла, что двое дети Пустельги, а тот, что постарше, детёныш её брата — к удивлению Звёздолёта, её способность распознавать родственные связи, при этом никак специально не обучаясь, оказалась феноменальной.

Судя по мыслям, другие дракончики ненадолго сконфузились, ведь стоящие рядом пахли не семейным запахом. Точнее, не совсем семейным, ведь несмотря на то, что индивидуальный слой подсказывал, что это чужие драконы, то нанесённый на него сверху пах их родственницей — и они полностью доверяли этому, ведь просто так никто свой запах не нанесёт, а значит, эти дракончики тоже часть их большой семьи.

Две группы сблизились ближе, так, что ещё немного, и трепещущие языки начнут касаться друг друга. Это был тонкий танец узнавания и подтверждения, морды отклонялись то в одну, то в другую сторону, собирая ещё больше запаха, убеждаясь, что это именно то, что они учуяли первоначально.

И наконец, язычки перестали выстреливать. Запаховая часть знакомства завершилась успешно, настороженность ушла, полностью замещаясь любопытством. Несмелые шаги, тихие урчания, и наконец, носы коснулись шей, завершая знакомство на близкой ноте. Теперь они верили друг другу, и хотели вместе поиграть!

Сзади кто-то приземлился. Ветер от крыльёв донёс знакомый запах — Орёл. «Я вижу, вы уже познакомились с нашими детьми, — тепло сказал он. — Я тут за ними потихоньку слежу, и вижу, вы уже сдружились, так что не буду мешать».

Он сел недалеко, положив голову на лапы, и прикрыл глаза. В мыслях он был доволен — смотреть за детьми было не так скучно, как сидеть в наблюдении за семейными границами. Он любил с ними даже иногда поиграть — а теперь ещё и нашлись те, кто поиграет и проследит за ними за него. А он будет следить, чтобы никакая опасность к ним не приблизилась!

А небокрыльские дети потянули своих новых знакомых к тому самому бревну, чтобы показать как интересно оно звучит. Солнышко, искренне радующаяся каждой новой вещи в мире, сразу вовлеклась в это, показав, что по бревну можно не только стучать, но и рычать внутрь, просунув морду, вызвав взрыв радостных урчаний среди детишек.

Никто из них не заметил, как пролетело время до обеда. Пустельга, привыкшая к такому за годы воспитания детей, вышла наружу, зовя всех кушать. Ушки всех сразу навострились, а тело вдруг напомнило, что активные игры тратят энергию и вызывают желание поесть, так что вся ватага из десяти драконят разных возрастов и видов вихрем ворвалась в пещеры, ведомая взрослой небокрылкой, что уже вытащила на большой камень парочку больших тушек в которые сразу с аппетитом вгрызлись так, что только за ушами трещало.

После короткого отдыха после еды прямо в столовой пещере, Орёл предложил всем вместе полетать. Он хотел познакомить новых драконов с окрестностями, заодно рассказав им про важные ориентиры, по которым всегда можно найти эту пещеру. Никто не был против, и вскоре стайка из уже одиннадцати драконов один за другим взметнулась в небо, формируя свободный клин и большими кругами поднимаясь на высоту. Звёздолёт ловил довольные мысли сиблингов — они были рады тому, что под их крыльями что-то новое, а не поднадоевшие за шесть лет знакомые ручьи, скальные поляны и пики гор.

Конечно же, некоторые из них искали ещё и что-то своё. Глин активно смотрел насчёт всяческих грязевых луж, но к сожалению, здесь ничего подобного не оказалось, одни камни да каменистая земля. Цунами же смотрела насчёт чего-то водного, но всё, что она обнаружила, это небольшая, но очень сильная речка с небольшой каменистой заводью, откуда набирали воду. Хорошо, чтобы пить, плохо, чтобы плавать: заводь маленькая, а река слишком сильная даже для её хвоста.

После полётов игры продолжились, но Звёздолёт тихонько ушёл в пещеры. Ему, как начитанному дракону, было интересно, как эта семья учит своих драконят, и насколько это похоже на то, как учили их. И как раз в той же стороне, что были гостевые пещеры, были и учебные классы.

Оказалось, что знания здесь явно концентрировались на двух вещах — воздух и борьба. Ветровая карта Пиррии, прямо как в пещере, с высокими и низкими ветрами, явно нарисованный своими силами плакат с позами правильного положения крыльев, особенно при взлёте и посадке, и, скорее всего, много чего просто устного и показываемого на примерах. Про борьбу же не было даже плакатов, но следов множество — стояли чучелки, подпалённые каменные плиты для тренировки огнедыхания, и даже пол нёс на себе характерные царапины.

Вечером их сверстники устроили спонтанный праздник по поводу новых друзей. Они притащили из кухни еду, разделяя её на всех, а потом стучали хвостами по тому самому бревну, что подтащили поближе к пещере, и довольно пели протяжные мелодично-ритмичные рыки, которым просто не возможно было не подпевать! И только начавшие сгущаться сумерки наконец разделили их — семеро дракончиков пошли обратно к маме Кречет в пещеру, остальные ушли к себе в семейные спальни.

Ласта и Бархана в пещере не обнаружилось, хотя к сумеркам они должны были бы вернуться. Оказывается, они таки поговорили с Пустельгой, и она, понимая важность личного пространства для небокрылой матери, нашла для них отдельную пещеру, и теперь вся гостевая была в распоряжении Кречет и её детей.

Мама, конечно же, спрятала их под крылья. Теперь она даже не вылизвала — её чувства были удовлетворены тем, что никаких чужих запахов на теле не было — и она просто гладила их носом по уставшим крылышкам, тихо урча так, что глаза невольно закрывались сами. Ведь урчание несло с собой только одно: они в безопасности, они любимы, и ничто не в силах навредить им, пока мама рядом. Тело само по себе расслаблялось, и усталость дня брала своё, мягко погружая в объятия сна.