Крылья Огня: Пророчество о дракончиках

Глава 27

Прошла вечность и прошло мгновенье.

Где-то вдалеке показалась искра сознания.

Чёрночешуйный, уютно сидящий у маминого бочка, резко поднял голову, заслужив вопросительный рык мамы. «Идут-здесь. Слышу», — ответил он ей словами из глубины сознания, чувствуя, как подобралась и напряглась мама, готовая в любой момент прыгнуть вперед, закрыть крыльями, рычать, кусать и царапать.

Драконёнок дотянулся до искры, чувствуя в ней что-то знакомое, докоснулся… и провалился в неё полностью.

Теперь он обонял её носом, слышал её ушами, смотрел её глазами. Её — Пустельги из рода Медночешуйных, дочери Бедовой, а также младшей сестры Халькопирит и тёти Кречет.

Она полетела по следу племянницы, что, к счастью, всё ещё вился в воздухе. Той, что почему-то улетела в спешке, уведя с собой всех своих драконят. Что-то случилось, и надо было это выяснить — до того, как след окончательно унесёт ветрами.

Наконец, она увидела играющих в траве двоюродных племянников. Они носились среди травы, но увидев пронёсшуюся сверху тень, поспешили к маме. Пустельга приземлилась неподалёку, чтобы не провоцировать Кречет.

Теперь ей стало ясно, что случилось.

Её племянница стала жертвой ушедшего в разнос материнского инстинкта.

А когда мать уходит в разнос, дети следуют за ней, ведомые её запахами, уязвимые к такой близкой эмоциональной атаке на разум. Так что, теперь перед ней была семья диких небокрылов. Даже если больше половины из них небокрылами по рождению и не являются.

Пустельга аккуратно подошла ближе, ступая мягко и плавно. Она знала что делала — она пахла родственницей и самкой. Язык Кречет несколько раз попробовал воздух, и распознал это — и наконец, последняя перестала пахнуть настороженностью и готовностью, её тело расслабилось, а тихое подспудное рычание перешло в вопросительное урчание. Мол, что привело сюда ко мне, родственница?

Пустельга поняла — здесь нужен кто-то кроме неё. Кто-то, кто куда ближе её племяннице. Её мама. Глава большой семьи Халькопирит, дочь Бедовой и сестра Пустельги.

Небокрылка ответила неопределённым урчанием и развернулась, свечкой взлетая в небо и на время оставляя Кречет и её детей. «Я скоро вернусь, маленькие», — промелькнула её мысль, прежде чем раствориться в небе.

Остатки слов вились в голове Звёздочки даже после того, как Пустельга улетела. Вместе с ней вились и другие слова: башня, выбор королевы, бабушка, небокрылы, ночекрылы… Ночекрыл быстро проморгался, слова пропадали одно за другим, когда он снова настраивался на внутренний голос мамы, на её никогда не прекращающуюся спокойно-нежную песню своим детям. Синечешуйная укусила его за хвост — и он набросился на неё с притворно-агрессивным урчанием, отчего они вместе покатились по траве.

***

Ещё одно мгновенье-вечность рядом с мамой и бесконечной песней её голоса-без-голоса. Теперь уже две искры сознания приближались к ним. Одна из них была уже знакома чёрночешуйному — это та большая драконица, которая пахнет похоже на маму! Неопасная, знакомая. А вот кто вторая? Любопытный драконёнок дотянулся носом до неё, пытаясь парить на краю, не заныривать, но эта искра была такая большая и необъятная…

Она видела большую семью, что играла внизу, под бдительным взором своей мамы и её дочери. Она — Халькопирит из рода Медночешуйных, дочь Бедовой, мать Кречет.

Пустельга всё объяснила. Кречет ушла в материнский инстинкт, забыв обо всём остальном, и конечно же, утянула за собой своих детей. Детей, что сейчас играют внизу, и, заметив парящих сверху небокрылов, поспешили ближе к маме, настороженно смотря вверх — а она сама она подобралась как готовый прыгнуть кузнечик.

Две небокрылки снизились спиралью, бросая тень на укрытую деревьями поляну. Они не хотели пугать драконов внизу резким спуском, и приземлились, взметая воду и траву на краю ручья. Дети и их мама смотрели на небокрылок с осторожностью в суженных до щёлок, сконцентрированных на цели глазах, а их языки мелькали в воздухе, чтобы узнать всё.

И дочка узнала. Вилочка её язычка перестал высовываться, а глаза из щёлок превратились в овалы детской любви. Они ощущала запах своей матери, она видела её морду, она знала, что мама никогда не сделает ничего плохого.

Халькопирит первая подошла к ней, и древним жестом матери погладила по шее, низко урча и ласково прикусив клыками за загривок. «Ну же, вспоминай, доченька моя вкуснопахнущая», думала небокрылка, прижав её к своему боку крылом.

«Мама», — сказала Кречет, прикрыв глаза на секунду. «Доча», — ответила ей Халькопирит. И, вдруг, как будто она держала это всё в себе, из неё полилась плавная, урчащая речь. Она говорила обо всём: о Кречет и Халькопирит, о большой семьей Медночешуйных, об их поляне на слиянии двух горных речек, о первом не совсем удачном полёте и первой охоте с ящерицей в зубах. О всех разделённых вместе воспоминаниях матери и дочери.

И с каждым новым словом тело Кречет на крупинку становилось… свободнее. Оно освобождалось от выверенных внутренними импульсами движений, от эффективности на службе древних врождённых знаний. В них снова начинала проявляться сама Кречет, а не обобщённый опыт, записанный в её крови.

— Мама… — сказала дочка, в её рык возвратились те прекрасные, немного грубоватые обертона. — Я улетела…

— Ничего. Мы вместе. Мы прилетим обратно. Ты всегда под защитой меня, под защитой всей семьи Медночешуйных, и даже этой несносной Пустельги, — последняя притворилось оскорблённой, но улыбалась. — Помни это.

— Я помню, — наконец окончательно пришла в себя Кречет, склоняя голову.

И чёрночешуйный вдруг понял, что он тоже помнит. Что он — Звёздолёт из рода Медночешуйных, сын Кречет. Ночекрыл, мыслечтец и провидец — и, может быть, единственный такой из своего племени.

… Перед тем, как Халькопирит улетела, она передала радостные новости — с королевой окончательно определились. Осталось только обсудить церемонию.

И королевой стала Рубин.

Кречет сначала не поверила своим ушам:

— Рубин? Дочь Пурпур? Я думала их род отстранят после того, что наделала старая королева! — «после того, как напала на моих детей!»

— Рубин очень постаралась показать, что она достойна этого места, и не имеет ничего общего со своей матерью. Она изучала семейные свитки в библиотеке, она активно интересовалась семьями все эти три дня, изучая актуальную ситуацию из первых когтей. Она добра, без больших личных амбиций и при этом решительна, хорошо показала себя в решении конфликтов и знании обычаев, — ответила Халькопирит, вытянув лапы.

Воспоминания Кречет открывали интересную картинку — тихую, послушную, часто извиняющуюся за беспокойство драконицу, настолько нерешительную, что если в комнате больше двух драконов, то почти что шептала. Рядом со своей матерью она всегда была послушной, исполняла её приказы беспрекословно — а оказывается, у неё были скрытые таланты!

— Ну ладно, посмотрим, — тогда пробормотала про себя небокрылка. — Всё ж таки не верится, что эта тихоня может хотя бы просто говорить в набитом драконами зале — не то, что решать конфликты.

— Завтра сама убедишься, — Халькопирит встала, в последний раз куснув за ушко, и расправила крылья. — А мне пора возвращаться, пока без меня чего-нибудь не нарешали.

Кречет в последний раз дотянулась до шеи носом, плавно погладив по ней, и получая любящее урчание в ответ. После этого её мама пригнулась к земле — и свечкой взмыла в небо, быстро набирая скорость в воздухе при помощи своих длинных крыльев.

Теперь осталась только Пустельга. Она повернулась к своей племяннице, и улыбнулась:

— Летим следом? Или хочешь ещё остаться тут?

— Давай ещё немного останемся, — склонила голову Кречет, любуясь, как её дети безбоязненно рассыпались по полянке, а кто-то и взмыл в воздух. — Негоже дракончикам сидеть в каменном мешке целыми днями.

— Особенно небокрыльчикам, — согласно кивнула Пустельга, растягиваясь на траве рядом с ней.

Вскоре Беда и Глин вернулись с тушкой молодого оленя, споро разделяя её на всех своими когтями, а Солнышко уже хрустела где-то найденными длинными светло-фиолетовыми корнями дикой моркови, пока Слава глотала ягодки ранней брусники.

Несмотря на этот своеобразный инстинктивный демарш, день определённо был хорошим. Звёздолёт знал, что могло быть и хуже — например, если бы их не нашли, и они бы пару месяцев прожили жизнью одичавших. И не самой плохой жизнью, как по нему.

***

Когда стремящееся к закату солнце окрасило небо оранжевыми тонами, все вернулись обратно. Халькопирит уже ждала там, лучась довольствием настолько, что периодически моргала третьим веком. Оказывается, семьи уломали Рубин на большую развлекательную программу по случаю её коронации.

— Там будет всё! Бои, акорбатические номера, выступление певцов и огневиков! Такое бывает очень редко! Надо остаться завтра! А послезавтра с утра мы будем уже на пути домой.

Звёздолёт вздрогнул. «Горящие от огненной чешуи драконы, рваные раны с вывернутыми чешуйками, кровь…» — вспоминал он видения. Халькопирит это заметила:

— Что такое? Боишься Завтравидец достанет?

— Да нет. Просто… я видел в видениях, сколько страданий и смертей в этих боях. Зачем их вообще придумали?

— Смерти? Страданий? — бабушка была искренне удивлена. «О каких смертях он… ты говоришь? Кто-то из бойцов завтра умрёт?»

— Мам, у Звёздолёта просто во сне были видения несуществующего прошлого. Он мне рассказывал. Там были бои насмерть под руководством Пурпур. Каждый бой, — Кречет повернулась к сыну, оставляя мать удивляться. — Послушай, это только видения. Реальные бои ничего общего с этим не имеют.

— Конечно, несчастные случаи бывали, как и в любом деле. Конечно, Пурпур пыталась ввести практику фактической казни преступника через бой на арене с другим преступником. И даже провела парочку кровавых схваток между пленниками, от которых отказались их семьи по причине невозможности выкупить вещами или делами. Но чтобы каждый день кто-то умирал — это нонсенс. Мы ходим смотреть на выступление мастерства владения телом, а не на бойню! — с неожиданным жаром ответила Халькопирит. — Поверь мне, там нет никаких боёв насмерть!

— Ну ладно… я посмотрю, — несмело улыбнулся Звёздолёт.

Цунами уже заинтересованно подобралась. «Может, у меня удастся подсмотреть пару приёмов?»

— Тебе понравится, обещаю, — немного мечтательно улыбнулась Кречет. «Интересно, Фьорд ещё выступает? Как же у него интересно блестит чешуя, будто инеем покрыта…» пронеслись её мысли, показывая картинку какого-то довольно хорошо сложенного ледокрыла.

— Что, всё его вспоминаешь, да? — немедленно подколола Пустельга.

— Да ну тебя! — её племянница громко фыркнула и шутливо клацнула челюстью в качестве угрозы покусания, получая в ответ тётин смех.

— А ещё знаете что случилось, пока моя дочь летала на природе? — Халькопирит лукаво показала клыки, когда взгляды всех обратились на неё. — Завтравидец сегодня на обеде подошёл ко мне и сказал, что очень извиняется за вторжение в воздушное пространство нашей башни. И что дело в том, что он увидел драконёнка из пророчества, и что он, как автор пророчества о дракончиках, хотел их проверить, а ты вместо этого безрассудно его не пустила, так что он захотел проверить хотя бы одного, и не подумал о том, что это наша башня.

— Наверное потому, что он захотел избавиться от Славы, не? — пробормотала Кречет на слова о том, что она его не пустила.

— Но это разговор неслучившегося будущего, сама понимаешь, — ответила Халькопирит. — Для него это выглядит как демарш ни с того ни с сего.

— С которого и начались его подозрения о моих способностях… — добавил Звёздолёт. — Ибо он решил нас посетить — и вдруг мы отказываем ему в казалось бы безобидной инспекции…

— Он что-то ещё сказал? — нетерпеливо перебила Кречет. — Может быть, требовал чего-то? — «надеюсь мама ни на что не согласилась».

— Сказал только, что завтра мы ещё не раз встретимся, — спокойно ответила Халькопирит. — И тут даже не надо быть особым пророком, завтра коронация, и он как советник будет везде присутствовать, как и мы.

— Значит, таки положил взгляд на моих драконят, — сщурилась Кречет.

— Скорее на меня лично. Его уже даже не заботит Слава, что она не небокрылка, которую предсказывали, потому, что я стал куда более ценным в его глазах, — вставил Звёздолёт

— Не бойся, мы будем за ними следить, и ты тоже, — успокоила Пустельга.

— А я прослежу за ним в видениях, — предложил дракончик с клыкастой улыбкой. — Он сделал ошибку, позволив мне увидеть и учуять его в реальности и даже поговорить со мной. Теперь я могу отследить его будущее.

— Ты и так можешь? — искренне удивилась Халькопирит вместе с Пустельгой, немного отпрянув головой назад. — Да это же… Ты понимаешь, какой это инструмент шпионажа, Звёздолёт? Можно буквально встретиться с врагом, а потом смотреть, что он будет делать каждый день и ночь! — «неудивительно, что ночекрылы такие всезнающие…»

— Никогда не думал об этом в таком ключе… — несмело ответил последний.

— Посмотри обязательно, что он задумает на завтра, — сказала Кречет. — Лучше подготовится к любым его схемам.