Кровь богов и монстров

Глава 32

Кайра

Я не припомню времени, когда мои ноги двигались так быстро. Теперь я бегу с почти невозможной скоростью прочь от стены Академии и вниз по направлению к городу Ривьер. Даже несмотря на мой гнев на Региса за то, что он сделал — как он предал меня, — я не хочу, чтобы он пострадал или умер.

Ворона Региса пролетает над головой, черные крылья существа почти затмеваются ночной тьмой, а за мной следуют две молчаливые фигуры. Каликс и Руэн. Они бегут со мной, тихо и быстро. Покалывание силы Руэна окутывает всех нас иллюзией, скрывая нас от взглядов тех, кто охраняет стены Академии.

Эта сила взывает ко мне, напоминая о том, что произошло на арене всего несколько дней назад. Длинный темный туннель, который лишил меня способности видеть все вокруг. Я до сих пор понятия не имею, что это было, кроме того, что моей собственной энергии требовался выход. По крайней мере, я надеюсь, что это все, что это было.

Мы быстро преодолеваем расстояние между Академией и Ривьер, добираясь до окраины города гораздо быстрее, чем это когда-либо требовалось мне. Когда я замедляю шаг в направлении первой улицы, я обнаруживаю, что дышу ровно, как будто даже не запыхалась. Рука Руэна поднимается и обхватывает мое плечо.

— Без серы в твоем теле, вероятно, у тебя стало больше выносливости, чем раньше, — говорит он, как будто может прочитать мои мысли. — Твое тело уже адаптируется к новым способностям.

Я открываю рот, чтобы ответить, но ворона Региса выбирает этот момент, чтобы каркнуть на нас сверху. Поднимая взгляд к небу, я наблюдаю, как птица машет крыльями и кружит вокруг нас, прежде чем направиться вниз по улице. Выскальзывая из-под хватки Руэна, я иду за существом. Даркхейвены следуют за моим шагом, не колеблясь и не отступая.

Ворона Региса ведет нас по улицам Ривьер в темноте, но не к тому месту, куда я привыкла ходить. Мы проходим мимо кофейни, в которую Руэн водил меня в тот день, когда узнал мой секрет. Я едва бросаю на нее мимолетный взгляд, когда ворона заворачивает за угол, ее глазки-бусинки оглядываются поверх крыла, словно желая убедиться, что мы все еще у нее на хвосте. Она направляется прочь от магазина, а не к нему.

Я все равно следую за ней, даже когда мы входим в незнакомую часть города. Дома расположены ближе друг к другу, чем даже те, что рядом с магазином мадам Брион. Я думала, что это были трущобы Ривьера, но вскоре понимаю, что это был всего лишь захудалый район, а не сами трущобы. Потому что та часть Ривьера, к которой летит ворона Региса, находится в гораздо худшем состоянии.

Потрескавшиеся окна, полные темноты. Пыль, грязь и копоть на каждом пороге. В некоторых домах дверные проемы полностью открыты для непогоды, и ничего, кроме грязных простыней, не защищает от незваных гостей. Я замедляю шаг, а за мной следуют Руэн и Каликс. Они ничего не говорят, когда ворона замедляет полет над перекрестком.

— Я думал, мы идем в магазин, — говорит Каликс осторожным шепотом.

Я качаю головой. — Мы следуем за птицей, — отвечаю я. — Она ведет нас к Регису. — Я надеюсь.

Ветер бьет мне в лицо, когда ворона опускается и садится мне на плечо. Я смотрю на существо, но оно смотрит не на меня. Вместо этого его глаза сканируют наше окружение. Его клюв поворачивается в одну сторону, а затем в другую.

— Ты думаешь, она потеряла след? — Спрашивает Руэн.

— Просто подожди минутку, — говорю я ему.

Пока мы ждем, когда птица придет к какому-то решению, я пользуюсь возможностью оглядеть улицу. Дороги здесь даже уже, чем возле магазина мадам Брион, они едва ли достаточно широки, чтобы мы втроем могли стоять плечом к плечу, и уж точно недостаточно велики для любого экипажа. На камнях под нашими ногами валяются обломки, потрескавшиеся куски мебели, выцветшие под дневным солнцем, и прогнившая еда в мусорных баках, из которых на нас глядят светящиеся глаза крыс. Регис ненавидел грязь в магазине мадам Брион. Я не могу представить его здесь, где грязь и мусор на каждом углу и щели.

Ворона на моем плече расправляет крылья, взлетая, перья касаются моей щеки. — Давайте, — говорю я, хотя в этом нет необходимости. Каликс и Руэн уже следуют за мной.

Ворона Региса летит дальше по улице, полуразрушенные дома превращаются в деревянные лачуги, громоздящиеся одна на другую, каждая в худшем состоянии, чем предыдущая. Затем птица резко сворачивает налево в переулок.

Руэн чертыхается и тянется, чтобы схватить меня за руку, заставляя остановиться, когда я хотела последовать за существом. — Подожди. Мы все там не поместимся.

— Я должна…

— Позволь мне пойти первым, — настаивает Руэн, останавливая мой спор до того, как он может начаться.

— Но…

Руэн не ждет, пока я закончу то, что собираюсь сказать. Он поднимает голову и кивает туда, где позади меня стоит Каликс. Сильные руки хватают меня за плечи, удерживая на месте. Рычание срывается с моих губ, когда Руэн поворачивается и исчезает в темноте.

— Отпусти меня. — Я шиплю команду, но Каликс только хихикает и притягивает меня к себе спиной. Что-то твердое прижимается к моей заднице. Я резко поворачиваю голову и смотрю на него, разинув рот. — Ты, блядь, серьезно сейчас?

Каликс просто пожимает плечами. — Вини себя, маленькая лгунья, — отвечает он. — Ты неотразима, когда испытываешь приступ ярости.

Я отмахиваюсь от него и снова поворачиваюсь лицом к выходу из переулка. Проходят секунды, затем минуты. Чем дольше мы ждем без какого-либо намека или признака присутствия Региса или Руэна, тем больше мое тело напрягается, как будто готовясь к чему-то ужасному, что может появиться из темноты в любой момент.

Мои глаза бегают взад и вперед, вверх и вниз по улице. Здесь нет фонарей — даже перегоревших, просто… совсем ничего. Как будто это место — давно забытая всеми часть города. Удар металла о камень заставляет меня подпрыгнуть, но Каликс остается совершенно неподвижный за моей спиной.

— Это всего лишь крысы, — говорит он мне.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, но он прав. Один из мусорных баков, переполненных у одной из лачуг, был опрокинут, и несколько грызунов, которые поглощали отходы, высыпались наружу и исчезли в тени. Меня охватывает отвращение. Регис не выдержал бы в этом месте. Если он здесь, то, должно быть, либо мертв, либо умирает. Запах мочи и разложения проникает в мои ноздри, как предзнаменование надвигающейся гибели. Я морщу нос от этого.

Каликс крепко сжимает пальцами мои предплечья, возвращая мое внимание к переулку, пока он говорит. — Руэн возвращается.

У меня перехватывает дыхание, когда я вижу его — фигуру, темнее теней, выступающую из мрака за дверью. В следующую секунду мой взгляд падает на мужчину, которого он держит в своих объятиях. Лицо Региса бледное и бескровное. У него темно-фиолетовые синяки под глазами и черное пятно сбоку на горле. Нет, не черное, осознаю я, когда они приближаются. Темно-красное. Это засохшая кровь.

— Он тяжело ранен, — заявляет Руэн, останавливаясь перед нами. — Если мы хотим, чтобы Мейрин присмотрела за ним, нам нужно быстро доставить его в Академию.

Когда Руэн подходит ближе, я поднимаю руку, освобождаясь от хватки Каликс. Убирая один из грязных светлых локонов Региса в сторону, я прикусываю нижнюю губу от того, какой он холодный.

— Ты уверен, что он все еще… — Я не хочу этого сказать, но судя по тому, как он выглядит…

— Он все еще жив, — уверяет меня Руэн, — но долго не протянет, если мы не окажем ему помощь.

Я киваю и отступаю назад, позволяя Руэну на этот раз взять инициативу на себя, пока мы возвращаемся в Академию.

Свет свечей мерцает на впадинах лица Региса несколько часов спустя, когда Мейрин склоняется над ним, проводя руками вверх и вниз по его груди. Мое лицо бледнеет от того, что он пахнет точно так же, как место, где мы его нашли. Как смерть.

— Ты можешь ему помочь? — Спрашиваю я ее.

Мейрин долго не отвечает, ее сила тонким слоем беловато-золотистого цвета растекается по его телу, пока она работает. Когда она проникает в Региса и она глубоко вздыхает, я знаю, что она наконец может дать ответ.

— Я могу, — бросает она через плечо, — но ему нужно время и отдых, чтобы полностью восстановиться.

— Что, если… — Я делаю шаг вперед. — Что, если я дам ему немного своей крови?

Руки Мейрин убираются, и она поворачивается, чтобы уставиться на меня. — Кайра, это не то, что ты должна предлагать.

— Это поможет ему быстрее выздороветь, — настаиваю я.

— Да, но это незаконно.

Я пристально смотрю на нее. — Половина того, что мы делали за последние несколько месяцев, незаконно, — напоминаю я ей. — Вряд ли сейчас подходящее время выбирать, какие законы я могу нарушать, а какие — нет. Это даже не самое худшее.

Она поджимает губы, как будто не хочет признавать, что я права.

Чья-то рука ложится мне на плечо. — Почему бы тебе сначала не позволить ей сделать то, что она может, — предлагает Руэн. — Если она решит, что ему это нужно, тогда мы можем дать ему немного Божественной крови, чтобы ускорить процесс исцеления.

Мой взгляд возвращается к Регису, неподвижному и такому чертовски бледному, что я задаюсь вопросом, как, черт возьми, она может что-то сделать, когда он выглядит так, словно уже стучится в дверь смерти. Я стискиваю зубы и вздергиваю подбородок в знак понимания.

— Хорошо, — соглашаюсь я, — но если ему не станет хотя бы немного лучше в течение следующего дня или около того, тогда я все равно это сделаю.

Мейрин качает головой, но не спорит и снова поворачивается к своему пациенту. Ворона Региса сидит на спинке дивана, наблюдая за своим хозяином и рыжеволосой Смертной Богиней, которая вливает в него еще больше своей силы исцеления. Мои плечи опускаются. Может быть, если бы я родилась с такими способностями, как у нее, я бы не стала той, кто я есть. Бесполезной, если только не для того, чтобы кого-то убить.

Руэн убирает руку с моего плеча и отступает назад. Хотя его присутствие никуда не исчезает. Не сразу. По мере того как приближается ночь, минуты растягиваются в часы, только когда ранний свет зари начинает протягивать свои длинные пальцы по небу за окном, он возвращается в свою спальню. Каликс делает то же самое, оставляя Мейрин, Региса, Теоса и меня одних в гостиной, пока мы ждем какого-нибудь знака от Региса, что он выкарабкается.

Когда за окном начинают щебетать птицы, Теос подходит ко мне. Не говоря ни слова, его руки обнимают меня, и он расстегивает ремешок у меня на шее. Мой плащ распускается на плечах, и он ловит его, прежде чем убрать и вернуться через несколько секунд.

— Ну же, Деа, — говорит он, обнимая меня сильной рукой за талию и притягивая к своему теплому боку.

Мне так холодно. Я оледенела от осознания того, что Регис, возможно, умирает, и я провела последние недели, ненавидя его. Я сожгла все записки, которые он пытался отправить, и только по иронии судьбы мне удалось удержаться от того, чтобы не сжечь последнюю. Он знает, что я зла на него. Он знает, что я ненавижу его за то, что он сделал.

И все же, возможно, в свои последние минуты, он прислал мне записку, пытаясь предупредить об опасности.

Значит ли это, что то, что он сделал, нормально? Нет.

Но делает ли это его по-прежнему моим другом?

Я не знаю, и все же я единственная, кто может ответить на этот вопрос.

Когда Теос снова тянет меня, отворачивая от того места, где Мейрин все еще склоняется над неподвижным телом Региса, ее лоб покрыт потом, когда она лечит его, я ухожу. Мои ноги заплетаются, когда мы отходим от дивана, и Теос не останавливается, чтобы поддержать меня. Он просто наклоняется и отрывает меня от пола, заключая в объятия и прижимая к своей груди.

Теос несет меня в свою комнату, пинком закрывая за нами дверь. Он не останавливается, пока не оказывается у кровати, осторожно и бережно опуская меня на матрас. Я закрываю глаза, когда они начинают гореть, но остаюсь достаточно бодрой, чтобы знать, что он отстегивает кинжалы, прикрепленные к моим бедрам, и снимает оружие. Затем он стаскивает с меня ботинки. Затем твердые пальцы касаются шнурков на моих брюках, развязывая их, прежде чем их тоже стаскивает с меня.

Мое тело снова оказывается в его объятиях, и каким-то отработанным движением Теос прижимает меня к себе, откидывая одеяла на кровати и укладывая меня на подушки. Я прислушиваюсь к звуку, с которым он отодвигается от кровати, к его шагам, крадущимся на цыпочках по комнате.

Через некоторое время покрывало откидывается с другой стороны матраса, и горячее мужское тело скользит под ним. Аромат Теоса проникает в меня. Запах рома и специй острый и успокаивающий, несмотря на жжение в глазах, которое все еще не проходит. Моя нижняя губа дрожит, и я прикусываю ее, чтобы остановить тик. Руки обнимают меня, прижимая к обнаженной груди. Губы касаются моих волос, запечатлевая поцелуй, которого я не заслуживаю, на моей голове, и это слишком. Всего этого слишком много.

Прежде чем я проваливаюсь в забытье сна, последнее, что я чувствую, — это слезы, скопившиеся под моими веками, которые текут по щекам в темноте комнаты Теоса.

Если Регис умрет, в этом не будет ничьей вины, кроме моей собственной.