Кровь богов и монстров

Глава 27

Кайра

Тело Руэна — сплетение напряжённых мышц и едва сдерживаемого насилия. Он вцепился в меня, будто я — его спасательный круг, и я позволяю ему это. У меня возникает странное ощущение: если бы нас выбросило в штормящее море — если бы мы тонули, — одной лишь его хватки было бы достаточно, чтобы удержать меня в этом мире. Будто я не смогу умереть, пока он сам этого не позволит.

Когда в следующий раз его рот касается моего, это еще грубее, чем раньше. Это яростно, мощно и сокрушительно. Я приоткрываю губы, позволяя ему взять то, что ему нужно, и кормлю того зверя, которого я чувствую внутри него.

Он отличается от Теоса и Каликса. Они не только двигаются вместе как единое целое, но и являются индивидуальными существами со своими потребностями. Каликс — голодный зверь, пожирающий все на своем пути, чтобы удовлетворить какое-то неведомое желание, и он не остановится, пока не выпьет кровь своей жертвы. Теос — целитель, ищущий любви, сострадания и привязанности.

Руэн — ни то, ни другое, и в то же время все вышеперечисленное. Он представляет собой идеальное сочетание животного и человека.

Его бедра прижимаются к моему животу, и я чувствую твердое давление его эрекции, напрягающейся под брюками. Мои внутренности превращаются в жидкость в самом расплавленном смысле, и я тянусь к мужчине, который в данный момент пожирает мой рот и каждый тихий звук, который оттуда вырывается.

Мои ногти царапают его спину, и его бедра дергаются от удовольствия от острого ощущения, сильнее прижимаясь ко мне. Край матраса упирается мне в икры, но я не ложусь на него. Пока нет. Отрывая свои губы от губ Руэна, я использую матрас в качестве опоры, когда взбираюсь по его телу, обхватывая ногами его талию а руками его голову.

— Покажи мне, чего ты хочешь, Руэн, — требую я. — Покажи мне то, что ты так боишься показать всем остальным.

Сине-красные глаза сверкают в ответ на мой взгляд опасным блеском, мягкий изгиб длинных тёмных ресниц отбрасывает тени на острые скулы. Он держится на грани, балансируя на острие ножа цивилизованности. Ему не нужна цивилизованность. Ему нужна дикость и необузданность, как и мне.

Как будто он тоже это чувствует, глаза Руэна мгновенно меняют цвет с полуночного и наполовину красного на полностью малиновый. Я опускаюсь спиной на матрас. Он толкает меня вверх по мягкой кровати, беря мои руки и отрывая их от своей плоти. Я моргаю, и он прижимает их надо мной. Твердый металл прилипает к моей коже, и я поднимаю глаза, ища наручники, которые теперь опоясывают мои запястья. Что-то ужасное разворачивается внизу моего живота. Я проверяю цепи, которые теперь крепятся к тяжелому кованому железу изголовья кровати, прежде чем переключить свое внимание на мужчину, который крадется надо мной с большей интенсивностью, чем любое животное, которое я когда-либо видела в Пограничных Землях.

— Раньше их здесь не было, — говорю я. Это не вопрос, но, опять же, я и не хочу что бы это звучало как вопрос. Я знаю, что их породило, я просто никогда не ожидала, что Руэн настолько потеряет контроль, что будет использовать свои силы на мне во время секса.

Рубиновые радужки пробегают по моему лицу, зрачки расширены настолько, что почти полностью поглощают цвет, оставляя лишь тонкое огненное кольцо.

— Мои иллюзии так же реальны, как ты или я, — шепчет Руэн, опуская губы к моей шее. — Пока я их контролирую, они существуют.

Зверь облизывает точку пульса, а затем движется вниз, его ноги скользят по моим, пока его рот не касается моей ключицы. Мои соски становятся тверже, и я прикусываю нижнюю губу, сдерживая свою потребность, поскольку это угрожает заставить мои бедра прижаться к нему.

Когда до моих ушей доходят его слова, я понимаю, что Руэн вовсе не потерял контроль. Нет. Он совсем не похож на Каликса или Теоса. Он воплощение дисциплины и доминирования, существо с гораздо большим терпением, чем я когда-либо предполагала. Чтобы руководить двумя другими Смертными Богами с такими непостоянными силами и способностями, он должен сохранять эту свою точность, и я, как дура, поддался ложному проявлению нестабильности.

Капли пота выступают на моей коже, когда он с голодным стоном слизывает его с моей плоти. — Ты на вкус как соль и грех, — говорит он.

Мышцы моего живота сжимаются, и я делаю глубокий вдох, пока дергаю за ремни. Я не знаю, как это возможно, но он прав насчет своих иллюзий. Это кажется более реальным, чем сама кровать, более осязаемым, чем иллюзия, которую я испытывала в тот день, когда меня выпороли на глазах у всей Академии.

— Руэн…

— Ш-ш-ш, — успокаивает он меня, когда его рот опускается к одному соску и втягивает его губами. Его зубы впиваются в бледно-розовую плоть, и я стискиваю зубы, выгибая спину от боли и наслаждения, которая пронизывает меня.

Маленькие искорки света вспыхивают за моими закрытыми веками, когда он мучает мой сосок, прежде чем переключиться на другую грудь и выполнить то же действие. Тяжело дыша, я не открываю глаза, пока он, наконец, к счастью, не отрывает от меня свои губы, язык и зубы, освобождая мой влажный сосок теперь уже прохладному воздуху.

— Посмотри на меня. — Я не могу не ответить на эту команду острым взглядом. Этого нельзя отрицать. Багровый взгляд Руэна останавливается на моем лице, обжигая глаза, как будто он пытается сжечь меня одним взглядом.

Между нами все еще слишком много одежды. — Руэн. — Его имя вырывается стоном из моего горла. — Если ты не снимешь с нас обоих штаны в ближайшие десять секунд, то я…

Любая угроза, которую я собиралась озвучить, тонет в звуке резко рвущейся ткани. Я таращусь вниз, наблюдая, как Руэн разрывает боковые швы моих штанов, а затем слишком медленно стягивает их с моих длинных ног. Затем его тело покидает меня, когда он двигается вниз по матрасу, пока не оказывается в изножье кровати, где может развязать шнурки и сбросить брюки на пол.

Мой взгляд прикован к твердому стволу, торчащему из кольца темных волос в его промежности. Он длинный и толстый, с пульсирующей веной, которая выгибается дугой на нижней стороне. Хотя это не единственное, что заставляет меня пялиться с открытым ртом. Это ряд металлических прутьев, которые проходят по всей длине покрытой прожилками нижней части его члена.

— К-как… — Вопрос застревает у меня в горле только после того, как Руэн берет себя в руки и поглаживает свой член по всей длине — вверх и вниз, от основания до кончика.

— Боль ничего не значит, — говорит он вместо ответа, хотя я так и не закончила свое любопытство. — Я должен был доказать это самому себе.

Ярость расцветает в моей груди. Тогда это еще одна форма членовредительства. Я хочу отчитать его, но не нахожу слов, когда он медленно забирается обратно на матрас и движется вперед, как крадущаяся из Пограничных Земель пантера. Я могу только представить себе гигантского кошачьего хищника внутри него. Голодное существо, готовое напасть с клыками и когтями на свою жертву.

Руэн отпускает свой член и касается моих ног. — Откройся для меня, Кайра. Раздвинь бедра и впусти меня в самое Божественное из царств.

Если бы кто-нибудь сказал мне несколько месяцев назад, что Руэн Даркхейвен сможет соперничать с обоими своими братьями в плане сексуальных отклонений, я бы посмеялась над мыслью о том, что холодный и равнодушный Смертный Бог — существо чистого огня и чувственности. Теперь у меня нет другого выхода, кроме как последовать его команде, раздвигая бедра от мягкого прикосновения его загрубевших от меча пальцев.

У меня болят зубы от желания погрузиться в него, когда мои руки сжимаются, ногти впиваются в ладони, когда потребность пустить кровь становится жгучим желанием внутри меня. Я дергаю за свои путы. — Отпусти меня, — рычу я.

— Нет. — Это единственный ответ, который я получаю прямо перед тем, как голова Руэна опускается, и его влажный язык резко скользит по пучку нервов над моей сердцевиной. Мои ноги дергаются от шока, а затем сжимаются по обе стороны от его головы. Руэн даже не сбивается с ритма — он вцепляется в мои бёдра, резко разводит их в стороны и даже поднимает чуть выше и шире, чтобы устроиться поудобнее и с ещё большей жадностью наброситься на моё самое уязвимое место.

Жар пронизывает меня, окрашивая грудь в легкий оттенок розового. Моя голова мотается взад-вперед, и я борюсь с иллюзией пут, в которые он меня заключил. Как только эти чертовы штуки исчезнут, я собираюсь обхватить его руками за горло, вогнать его член в себя и скакать на нем, пока не достигну вершины блаженства.

Руэн отпускает мой клитор, а затем проводит зубами вниз по мягкой внутренней поверхности моего бедра, а затем вверх по другому. — Перестань бороться со мной.

— Я не покорная, — говорю я ему сквозь стиснутые зубы. — Если бы ты не хотел, чтобы я сопротивлялась, то был бы подо мной, а не наоборот.

Его темноволосая голова приподнимается, и его взгляд скользит по моему телу, по ложбинке между бедрами и животом, между набухшими грудями. — Ты можешь не быть покорной для других, — признает он, делая паузу, прежде чем продолжить, — но ты будешь покорной для меня.

Сухой смех, вырывающийся из моего горла, совсем не забавляет. Это вызов. — Нет, я не буду.

Когда Руэн наклоняет голову набок, это происходит с той же кошачьей грацией, как у пантеры, каким я считала его раньше. Один палец скользит между моих складочек и щелкает по клитору, заставляя мое тело выгнуться в ответ. — Будешь, — повторяет он, — и ты сделаешь это.

Небольшие всплески силы пронзают меня. Мое естество сжимается от вызова в его тоне, и моя грудь набухает в предвкушении. На несколько долгих, захватывающих дух мгновений мы двое вот так связаны друг с другом. Никто из нас не разговаривает, мы оба хотим, нуждаемся, жаждем большего, чем готов дать другой.

Возможно, это была не такая уж хорошая идея. Доводить самого ледяного из Даркхейвенов до предела было рискованно. Теперь пути назад нет.

— Я должен был догадаться, что ты доведешь меня до края, — почти рассеянно бормочет Руэн, нарушая тишину, двигаясь вверх по моему телу, а затем берет зубами затвердевший сосок.

Я задыхаюсь от удовольствия, а затем от боли, когда он прикусывает меня. Мои руки сжимаются в кулаки, когда я страстно желаю вцепиться ему в затылок. Мои зубы сжимаются, пока он переключается на другую грудь и снова выполняет то же действие, увлажняя соски, которые он проигнорировал, когда дразнил мою сердцевину.

В подростковом возрасте, когда я общалась со многими другими членами Преступного Мира — точнее, с несколькими женщинами — я слушала их истории о любовниках и партнерах по постели. Разговоры о любви всегда сбивали меня с толку, поскольку, казалось, приравнивались к ощущению бабочек в животе и странному головокружению, которое овладевает разумом девушки.

Мой разум наполнен ни тем, ни другим, а вместо этого жестокими когтями, которые скребут по моим органам, требуя удовлетворения. Моя киска сжимается с плотской настойчивостью.

Руэн замирает и откидывает голову назад, его глаза закрываются, и он стонет. — Я, блядь, чувствую твой запах. — Это признание вырывается из его горла так, как будто слова волочатся по острым камням. Его голос ниже, чем когда-либо, хрипловатый, каким может быть только мужчина, потерявшийся в дымке похоти.

Он открывает глаза и смотрит на меня.

— Поцелуй меня, — рычу я, отдавая ему собственный приказ.

Словно охваченный внезапной потребностью, он продвигается дальше, пока наши рты не оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга. Когда его губы касаются моих, на них — вкус меня самой. В наказание я впиваюсь зубами в его нижнюю губу — достаточно сильно, чтобы хлынула кровь и из его груди вырвался грубый мужской стон. Мы — сплетение зубов и языков. Сталкивающийся шторм двух всепоглощающих воль, ни одна из которых не склоняется ни перед чем, кроме другой. Восторг захлестывает меня, когда Руэн боготворит мою кожу с тем тонким вниманием к деталям, которое присуще только ему.

Мышцы напрягаются, когда он нависает надо мной. С порочной усмешкой я поднимаю ноги и обхватываю лодыжками его бедра, чувствуя, как его твердый член упирается в мою киску. — Дай мне еще, — требую я, слегка покусывая его горло. — Ты знаешь, что хочешь.

Он крепко хватает меня за волосы и запрокидывает голову назад. Руэн выгибает бровь, глядя на меня. — Ты думаешь, ты здесь главная, Кайра? — Он качает головой, не дожидаясь ответа. — Нет, я возьму тебя, когда и если решу — не раньше.

Если? Что, черт возьми, он имеет в виду под «если», что он решит? Рычание угрожает вырваться из меня. Это останавливает только ощущение его ладони, прижатой к моему горлу. Все мое тело замирает, сердце неровно бьется о грудную клетку, когда я понимаю, в какой ловушке я на самом деле нахожусь.

Его рука сжимает мои волосы, удерживая мою голову неподвижной, в то время как другая обхватила мое горло, сжимая все крепче и крепче, пока я не слышу шум собственной крови в ушах. Как ни странно, я все еще могу дышать. Перед моими глазами мелькают искорки, маленькие зрительные галлюцинации танцуют вокруг меня, как звезды. Низкий, вибрирующий звук веселья Руэна вырывается из его груди в мою.

— Посмотри на себя сейчас, Кайра. — Его голос становится глубже, чем я когда-либо слышала раньше. — Великий, сильный ассасин, так низко пала из-за своей цели.

Я пытаюсь покачать головой. Мы оба знаем, что Руэн никогда не был моей целью, но… он мог бы ею стать. Они все могли бы ею быть.

Руэн наклоняется, прикусывая зубами мою нижнюю губу, когда он усиливает хватку, и эти звезды начинают вращаться. Они кружат вокруг да около, унося мой затуманенный разум в далекую страну.

— Знаешь, почему я не трахаюсь направо и налево, как мои братья? — спрашивает Руэн, отпуская меня, и на моём языке остаётся вкус собственной крови.

Я словно срываюсь с земли, уносимая ветром. Всё внутри меня сжимается и разжимается в непривычном, остром желании. Его руки всё ещё на мне, и я чувствую, как он опускает бёдра между моими широко разведёнными ногами. Я выгибаюсь навстречу, ощущая, как его член скользит по моей влажности. Из горла вырывается сдавленный стон.

— Нет, пока нет. — Его горячая длина снова отстраняется, и я почти хнычу — почти. Я еще не так далеко зашла.

— Я предпочитаю доминировать над женщинами, которые так же сильны, как я, если не больше, — говорит Руэн, отвечая на свой предыдущий вопрос. — Я трахал Богинь, но мало Смертных Богинь. — Острая боль пронзает один сосок, и я понимаю, что он перестал говорить, чтобы снова прикусить мою грудь.

Мои бедра приподнимаются. Пошел он нахуй. Я приоткрываю губы, чтобы озвучить эту мысль, но жесткая рука, отхватывающая мое горло, сжимается, и пьянящий прилив крови снова наполняет мои уши, и все, что вырывается, — это вздох удовольствия и облегчения.

Руэн всё ещё держит одну руку в моих волосах, сжимая затылок, а вторую опускает к внешней стороне моего бедра. Я чувствую, как нижняя сторона его члена медленно скользит по моей влажной, пульсирующей киске.

На этот раз я не могу сдержать всхлип от чистого, неподдельного желания. Его ответное рычание отзывается в моих сосках, и я чувствую вибрацию, спускающуюся к моему пульсирующему клитору.

— Я должен был догадаться, — выдыхает Руэн, когда его рука скользит по внешней стороне моего бедра к внутренней, а затем вниз. — Что именно ты, была бы той, кто пробудит во мне такую жажду.

Я смотрю на него сквозь ресницы, умоляя глазами, но не словами. Никогда. Разомкнуть губы и умолять его словами означало бы пересечь черту внутри меня, к которой я отказываюсь даже приближаться. Рука в моих волосах слегка расслабляется.

— Не волнуйся, — говорит он, его лицо перемещается, чтобы приблизиться к моему. — Я не заберу у тебя твою тьму, Кайра. Я просто хочу, чтобы ты приняла и мою.

Тьма — это все, что я когда-либо знала. Если он хочет поделиться со мной своей, я могу это принять.

Твердые костяшки его пальцев скользят по моему клитору, и я резко втягиваю воздух. Он успокаивает меня натянутой, но веселой улыбкой. — Почти на месте, милая, — говорит он, когда я чувствую, как он берет свой член в руку и направляет головку своего ствола к моему входу. — Почти…

Дикие глаза и еще более дикая ухмылка расплываются на его лице, и в следующее мгновение из меня вырывается крик, когда он врезается в меня без какой-либо дальнейшей подготовки. Мои внутренние мышцы уступают место его твердой длине, увлажненной моими собственными соками, но все еще содрогающейся от резкого, слишком быстрого вторжения, и моя спина отрывается от кровати.

— Черт, да, ты такая тугая. — Сквозь зубы выдыхает он. Мелкие шоковые волны расходятся по моей плоти, пробегая по всем мышцам, сжимающим его тяжёлый ствол — и плоть, и металл пирсинга, пронизывающий его. — Такая, блядь, идеальная….

Задыхаясь, тяжело дыша, моля о воздухе там, где его нет, возвращаются сверкающие звезды. Губы прижимаются к моим губам.

— Дыши, — приказывает Руэн. — Дыши для меня, милая.

Я дышу, и с каждым вдохом чувствую только его запах.

Что-то темное пробегает по лицу Руэна. Не выражение или эмоция, а нечто совершенно иное. — Освобождение. — Это слово произнесено шепотом, но это все, что нужно, чтобы освободить меня от оков, сковывающих мои руки.

В ту секунду, когда мои запястья освобождаются, мои ногти впиваются в его плоть, пока наслаждение накрывает меня, как штормовая волна. Я чувствую, как его член дергается внутри меня, прижимая эти металлические выступы к моим внутренним стенкам и заставляя трещины силы распространяться дальше внутри меня. Теперь, когда он полностью погружен, рука Руэна опускается на мою задницу, когда я прижимаюсь к его мощному телу, и он обхватывает мясистую нижнюю часть, крепко сжимая, даже когда его бедра отводятся назад. Это движение вытаскивает его член из моих глубин, а затем он толкается обратно с той же грубой силой, что и раньше.

Огонь и блаженство. Вот что мы собой представляем. Два властных существа борющихся за право контролировать друг друга.

— Кайра. — Я моргаю от его тона, похожего на лезвие бритвы. Он смотрит на меня сверху вниз. — Сосредоточься на мне.

Я отпускаю одно плечо и запускаю руку в его волосы, зарываясь пальцами в темные, почти чернильно-черные пряди, пока она полностью не исчезают. — На ком еще мне сосредоточиться, как не на тебе?

Новый крик вырывается из моего горла, когда он выбирает именно этот момент, чтобы наклонить бедра, почти полностью выходя из моего тела, а затем вонзает свой широкий, толстый член обратно в мою киску. Моя нежная плоть растягивается, когда он заставляет мои внутренности поддаться ему. Я запускаю руку в его волосы и не отпускаю.

— … справишься с большим? — Я настолько обезумела от боли и удовольствия, что не расслышала первую часть его вопроса, но мне и не нужно этого делать, чтобы понять, о чем он спрашивает.

Я быстро киваю головой. — Да, — говорю я, крепче обхватывая его ногами, как будто это могло помешать ему снова выйти из меня. — Да. Отдай мне всё. — Я целую его, проникаю языком в его рот, обвивая его язык своим. Он отвечает с той же жадностью, вкус его поцелуя — кровь и обнажённая, дикая сущность, которую я никогда бы не подумала считать такой… притягательной… — Трахни меня во тьме, Руэн, — рычу я, когда его бедра на мгновение сбиваются с ритма. — Доведи меня до грани безумия, а потом сбрось с обрыва.

Руэн поднимает голову, и на мгновение алый оттенок немного отступает, позволяя полуночному цвету снова проявиться. Пот стекает по его напряженному горлу, капли падают с него на меня.

Мы не нежные любовники, а два сталкивающихся меча. Насилие и искры, разлетающиеся друг от друга, пока мы сражаемся за господство. Он уводит меня все выше и выше в темноту, пока свет не начинает гаснуть. Каждая звезда тонет в тенях, ползущих по камням комнаты вокруг нас.

То немногое, что осталось от света в окне, исчезает, и я больше не знаю, его ли это иллюзия или моя собственная тьма. Все, что я знаю, это то, что я не могу отвести от него глаз, а он не сводит с меня глаз при каждом толчке.

Затем, когда его челюсти сжимаются, и я чувствую, как он пульсирует внутри меня, наполняя меня своей спермой, Руэн протягивает руку между нами и зажимает большим и указательным пальцами мой клитор, посылая меня в сокрушительный оргазм, от которого у меня перехватывает дыхание.

Его ответный рев, когда он изливает в меня остатки семя, эхом отдается в моих ушах, когда сердцебиение замедляется, и темнота полностью опускается в последний раз.