Кровь богов и монстров

Глава 11

Кайра

Мейрин уводит меня в комнату Каликса, чтобы закончить одеваться, как только мы выходим из ванной. Я сразу вижу, как ей это всё не по душе — её губы сжаты в вечном недовольном выражении, даже когда я просто сижу и рассматриваю оружие на стенах. Кинжалы. Мечи. Арбалеты. Его коллекция внушительна.

Тонкие, ловкие руки поднимают и откидывают пряди моих волос назад, заплетая их в длинную косу в виде рыбьего хвоста, перевязав на конце тонкой кожаной лентой. Покончив с этим, Мейрин зовет Найла принести ей деревянную коробку, которая открывается с откидной крышкой. Здесь нет зеркала, поэтому я не могу видеть, что она делает, но как только шкатулка оказывается в ее руках, ее старания становятся назойливее.

Вынужденная закрыть глаза и сидеть совершенно неподвижно, я стискиваю челюсть, пока Мейрин наносит косметику на мое лицо. Это кажется бессмысленным, потому что теперь, когда моя Божественность полностью раскрыта, ничто не скроет мое сияние от сил. Я говорю ей об этом, но она только фыркает и продолжает свое занятие.

— Боги хотят не просто совершенства, — говорит она мне. — Они хотят чего-то интересного. Даже если они красивы, сами Боги пользуются косметикой просто потому, что им надоедает то, как они выглядят. Люди пользуются косметикой, чтобы больше походить на Богов, но Боги красят свои веки, щеки и губы, чтобы выглядеть непохожими на самих себя.

На этом я захлопываю рот и даю ей закончить. Как только она объявляет что я готова, Найл приносит ей маленькое ручное зеркальце, и она протягивает его мне. — Вот, — говорит Мейрин, суя его мне в руку. — Можешь поблагодарить меня позже.

Я поднимаю позолоченное зеркало, такое потрясающее, что кажется, будто оно из драгоценной коллекции Бога, и смотрю на отражение, достаточно большое, чтобы увидеть мое лицо, и ничего ниже или выше. Так или иначе, Мейрин не заходила слишком далеко в своем мастерстве в макияже, как это делают многие шлюхи на углу улицы. У меня не какие-то возмутительные фиолетовые или голубые глаза, которые тянутся слишком далеко вверх или из стороны в сторону. Вместо этого она просто нанесла легкий розовый слой на верхнюю часть моих щек и подкрасила ресницы той же жидкостью, которую использует сама, чтобы они казались темнее и длиннее. Я почти не изменилась, просто стала… лучше.

— Спасибо, — говорю я и удивляюсь серьезности своих слов. Я возвращаю зеркало ей в руку, прежде чем посмотреть на Найла.

Он забирает у нее зеркало и грустно улыбается мне. — И тебе спасибо, Найл, — говорю я.

Он наклоняет голову набок, и от этого движения одинокая прядь светло-каштановых волос падает ему на лоб. — За что? — спрашивает он.

— За то, что ты мой друг. — С таким же успехом я могла бы сказать это сейчас, когда я не совсем уверена, доживу ли до завтра — что бы ни обещал Кэдмон.

Большие карие глаза блестят, а ноздри раздуваются. После паузы Найлу удается ответить кивком.

Мейрин наклоняет голову набок, как будто может услышать что-то за дверью. Ее губы поджимаются, и мгновение спустя она говорит. — Каликс вернулся, — говорит она, — и теперь они ждут тебя. — Она поворачивается, чтобы помочь Найлу собрать вещи, которые она попросила его принести для нее. Волны ее медно-рыжих волос падают ей на лицо, когда она наклоняется, чтобы закрыть деревянную коробку и собрать несколько кистей, упавших на пол. — Я вернусь в свои покои, и, если повезет, я надеюсь, что увижу тебя позже.

— Ты не пойдешь?

Мейрин делает паузу и поднимает голову, передавая кисти Найлу. Розовый язычок выглядывает и скользит по ее нижней губе в нервном тике, когда она сжимает руки в кулаки и приподнимает юбки. — Найл, почему бы тебе не вернуться после того, как оставишь это в моей комнате, — предлагает она.

Чувство вины гложет меня, когда Найл переводит взгляд между нами, его губы сжимаются в мятежную линию, которая ясно показывает, что он не хочет соглашаться, но даже если я Смертная Богиня, он — нет. В конце концов, Найл все еще всего лишь Терра, и он не имеет права отказывать своей хозяйке. За любезно сформулированным, но не менее убедительным требованием Мейрин следует холодное молчание. Проходит минута, пока Найл заканчивает собирать последние их вещи, а затем исчезает за дверью, позволяя ей со щелчком закрыться за ним.

— Я знаю, это делает меня трусихой, — начинает она, — и как бы я ни хотела, чтобы все было по-другому… — Глаза цвета морской пены поднимаются, чтобы встретиться с моими. — Я не могу быть причастна к твоему раскрытию, Кайра. Я не могу быть связана с этим. Наедине я могу быть твоей подругой, но на публике… Я забочусь не только о себе. У Найла уже были проблемы с другими Терра, и если у меня возникнут проблемы, он может…

Я обрываю ее, подняв руку. — У него больше никогда не будет таких проблем, — говорю я. — Но тебе не нужно ничего мне объяснять. Я ценю это, правда. Я понимаю. Ты хочешь защитить его. — И как бы ни было больно узнавать, что она не может публично признать меня подругой, по крайней мере, не сразу, я понимаю.

Ее зубы впиваются в нижнюю губу, а плечи поджимаются. — Может, мне помочь тебе одеться, прежде чем ты уйдешь? — предлагает она, и я подозреваю, что таким образом она хочет извиниться.

Несмотря на это, я качаю головой и отмахиваюсь от нее. — Нет, я справлюсь, — говорю я. — Я думаю, мне нужно немного времени побыть одной, чтобы подготовиться.

Она поджимает губы, и хотя я вижу, что она хочет настаивать на своем, она этого не делает. Вместо этого она кивает и поворачивается к двери. Однако я хмурюсь, когда она замолкает, а затем — прежде чем я успеваю моргнуть — она разворачивается и обнимает меня. — Все будет хорошо, — шепчет она мне в волосы, крепко обнимая меня. — Может, у меня и нет силы пророчества, но я верю в это. Ты сильная, и с тобой все будет в порядке.

Ошеломленная и немного смущенная внезапным всплеском физической близости, я некоторое время стою там, не реагируя на объятия. Однако, когда она просто сжимает меня крепче, я, наконец, поднимаю руки и возвращаю чувство заботы.

Шмыгая носом, убирая руки, Мейрин рассеянно смахивает прядь моих волос, выпавшую из косы, с моего плеча и кивает. Затем, больше не сказав ни слова, она выходит из спальни.

Я стою там еще несколько секунд, просто вдыхая через нос и выдыхая через рот, пытаясь подавить панику. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Я вспоминаю то место, которое я создала в глубине своего сознания, место, где все становилось лучше, которое всегда могло защитить меня от уроков Офелии или от моего собственного гнева и страха.

Кажется, что с каждым вдохом моя душа все глубже оседает в моих костях. Вдох и выдох. Вход и выдох.

Я хочу верить Мейрин. Я хочу жить. Я также не могу больше откладывать это.

Открыв глаза, я смотрю на платье, которое она разложила для меня, чтобы я переоделась, на смятых простынях Каликса. Снимая халат, который я надела после того, как скинула полотенце, я хватаюсь за платье и приподнимаю его, чтобы получше рассмотреть. Нежное кружево и шифоновая ткань не были бы моим первым выбором при первой встрече с Советом Богов, но я знаю, что за этим стоит причина. Качая головой, я перестаю тянуть время и натягиваю его, слегка крутя, потом хватаюсь за шнурки, которые идут спереди, заканчиваясь прямо под грудью, затягиваю их и завязываю. Длинные юбки полуночного цвета представляют собой смесь синего и фиолетового, на фоне которых моя кожа кажется ярче и белее, чем когда-либо прежде. Серебряная шнуровка на талии, на концах рукавов и по квадратному вырезу сочетается с цветом моих волос.

Сбоку от кровати я замечаю пару одинаковых серебряных туфель. Верх каждой туфли сверкает как бриллианты, когда я подношу их к свету из окна. Они украшены большим количеством серебряных лент, и когда я просовываю ноги в подошвы, я понимаю, что они предназначены для того, чтобы стягивать мои икры по всей длине.

Как только я заканчиваю, мне кажется, что у меня ушла целая жизнь и вообще недостаточно времени, чтобы подготовиться. Но мне ничего не остается, как встретить свою судьбу — какой бы она ни была.

Поэтому, вместо того чтобы тянуть дальше, я встаю с края кровати и направляюсь к двери. Она со скрипом открывается, и тот небольшой разговор, который я смутно слышала внизу, немедленно обрывается. Я подхожу ближе к перилам и смотрю вниз, в главную комнату Даркхейвенов.

Каликс, Теос и Руэн стоят там в своих костюмах — каждый выглядит так, словно ему самое место в витрине магазина какой-нибудь знаменитой швеи. Я не знаю, где Каликс взял свой, поскольку у него не было доступа в свою комнату, но, учитывая, что цвет темно-фиолетовый, я подозреваю, что он скорее всего Руэна.

На меня устремляются три пары глаз, одни полуночные, другие золотистые, а третьи темно-зеленые. У меня сводит живот. Страх и еще какие-то эмоции, которые я пока не совсем готова назвать.

— Кайра? — Теос заговаривает первым и начинает двигаться. Он приближается к концу лестницы. — С тобой все в порядке?

— Ты чувствуешь головокружение? — Спрашивает Руэн, хмуря брови.

Я качаю головой и направляюсь к верху лестницы. — Нет, — лгу, не желая признавать, что чувствую себя иначе. Потому что причина — совсем не та, с которой я хочу разбираться. — Я в порядке.

— Мейрин сказала, что рассказала тебе, что…

— Боги ждут, — говорю я, прерывая Руэна, когда он хмурится.

Хотя это был не вопрос, он кивает. — Они знают, что ты не спишь, — говорит он. — Они хотят тебя увидеть.

— И они больше не хотят ждать, — договариваю я за него.

Теос хмурится. — Мы можем отправить Кэдмону записку, если ты не готова, — быстро говорит он. — Мы даже не успели сказать тебе сами. Мы планировали, это просто…

Не готова? Когда я когда-нибудь буду готова предстать перед Богами как… не Терра, а как я. Как настоящая «я». Божественность — или магия — и все такое.

Однако, что бы Теос ни хотел сказать, его обрывает низкий, сухой смешок. Сразу же все наше внимание обращается к источнику едкого веселья. Зеленые и красные искорки мелькают во взгляде Каликса, когда он переводит взгляд на меня. Моя рука обхватывает перила, практически до треска, когда кожа на костяшках пальцев белеет.

— Наша маленькая лгунья не настолько труслива, чтобы убегать от Богов, особенно когда она так долго гуляла по их территории, прямо у них под носом. — Слова Каликса — не комплимент, а вызов. Он откидывает голову назад, продолжая смотреть на меня поверх своего длинного аристократического носа. — Не так ли?

Я стискиваю зубы и делаю первый шаг вниз по лестнице. Головы Руэна и Теоса поворачиваются ко мне, когда я хмуро смотрю на Каликса. — Нет, это не так, — огрызаюсь я.

Будь он проклят.

Я спускаюсь по лестнице, мои юбки шуршат вокруг бедер, икрах и лодыжек. Когда Теос протягивает мне руку, я качаю головой и обхожу его и Руэна, пока не оказываюсь перед Каликсом. Его губы подергиваются. Мое сердце неровно бьется в груди. Я пристально смотрю на него. Он не выглядит встревоженным. На самом деле, что бы он ни увидел на моем лице, это заставляет его наклониться, его пальцы поднимаются и хватают мою руку, когда он поднимает ее. Выше и еще выше, пока его губы не прижимаются поцелуем к моим холодным костяшкам пальцев.

— Боги ждут, — бормочет он, его губы все еще прижаты к моей коже. — Что ты теперь будешь делать? Встретишься с ними лицом к лицу? Убежишь? Заставишь их заплатить?

Я усмехаюсь и отдергиваю свои пальцы от его. — Обязательно всегда предлагать убийство и насилие? — Требую я, не желая заглядывать глубже в то, как его рот на мне напоминает мне о других частях его тела. Частях, которые были не только на мне, но и внутри меня. Мышцы моего живота сокращаются под платьем.

— Есть тысяча причин для убийства. Мне не нужна ни одна из них. Я просто этого хочу, — отвечает Каликс холодным голосом, несмотря на огонь, горящий в глубине его глаз. — Если кто-нибудь из них попытается украсть тебя у меня — забрать у меня и моих братьев — тогда я просто добавлю еще одно имя к своему списку убийств.

— Ты не сможешь… — я замолкаю. Я как раз собиралась сказать ему, что он не смог бы убить Бога, но это неправда. Согласно лжи Трифона, Смертные Боги могут убивать Богов. Согласно предполагаемой правде Кэдмона, не имело бы значения происхождение или кровь Каликса, он все равно мог убить Бога. Глядя на него сейчас, на его напряженные мышцы под позаимствованным костюмом, я подозреваю, что он хочет этого.

Он поднимает свою руку и касается одним пальцем моей нижней губы. Я вздрагиваю от внезапного наэлектризовывающего ощущения, которое разливается по мне от этого единственного прикосновения. — Я многое могу, маленькая лгунья, — говорит он, полностью игнорируя тот факт, что мы не одни в этой комнате. Либо он забыл, либо, я подозреваю, ему просто все равно, что его братья тоже здесь. — И независимо от того, как я сдерживался ради своих братьев последние несколько лет, если они попытаются забрать тебя у нас, я убью их. Всех их.

В этот ужасающий момент я верю ему. Если Боги попытаются забрать меня у Даркхейвенов, Каликс сдержит свое обещание. Он убьет их, даже если это будет означать его собственную гибель.