Ковальский в тылу врага

Глава 32. Отец Бестолочь

В работе на КГБ определённо могут быть некие преимущества. Я получил доступ к своим крипто-кошелькам, и снял второй по престижности номер в гостинице Руссо-Балт, специально с видом на прилизанный, почти игрушечный Кальмиус. Я надел отельный халат, спрятал уши под капюшон, и вышел на ночной балкон, наслаждаться какао на молоке, лимонными пряниками и печеньем с малиной.

Высокие многоэтажные дома, как будто появились из машины времени: они выглядели такими опрятными и ухоженными, будто стремились спрятаться в чистоте старого промышленного города. По улицам беззвучно ползали трамваи и такси, в небе один за другим пролетали круизные дирижабли. Дети на набережной бегали и громко кричали, радуясь превращению моросящего дождика в мокрый и неубедительный, но всё же первый снег.

Я выпил ещё немного какао, закутался в халат поплотнее, имел неосторожность залипнуть на собственную грудь. К сожалению, я не был нарциссическим извращенцем, потому ироничный эротический настрой почти мгновенно сменился неким опустошением. Я вспомнил Юлию. Всё ещё жену, и к счастью всё ещё мою.

Я так сожалел что не послушал её, я так хотел вновь прикоснуться к ней, услышать её голос, вдохнуть запах её волос. Я думал о том, что никогда не узнаю всё то, что она от меня скрывает. Но это мне и не было важно. Само чувство предвкушения и загадочности, было для меня приятнейшим из воспоминаний о ней. И когда моё опустошение сменилось непроизвольной глупой улыбкой, мои сердца вдруг пронизала холодная как сталь мысль: "А что если я никогда её не увижу?".

И правда, если я подписался на пожизненный контракт с КГБ, то они вполне могут потребовать от меня порвать все контакты. Теперь я в их власти, почти навсегда. А когда эльф говорит навсегда, то это как минимум очень надолго. От оцепенения я выронил чашку, и она со стуком покатилась по балкону но не разбилась. Из моих глаз непроизвольно потекли слёзы я закутался ещё плотнее, скатился со стула и сел под окном. И когда я отчаялся полностью, и подумал что хуже быть не может, меня посетила ещё одна ужасная мысль: А вдруг, именно она не хочет видеть меня? А вдруг моя любимая больше не любит меня?

— Нет стерва, от меня ты так просто не отделаешься! — внезапно сказал я сам себе и авторизовался в нашем с ней тайном крипто кошельке.

Этот кошелёк мы с женой завели ещё когда дети были маленькими. Мы использовали его для мелочей, покупали душистые масла в секс-шопах, разные другие "всякие товары". А когда она хотела меня подразнить или заставить ревновать, она покупала дюжину призервативов. У них был приятный лавандовый запах, бодрящая смазка, и весьма характерная идентификация товара, цифры которой легко угадывались среди прочих покупок. А потом я находил все эти презервативы нетронутыми. Я с тревогой проверил последние транзакции, и ничего не заметил. До двух часов ночи я обновлял кошелёк, отчаянно надеясь встретить тут тень, или след, да хотя бы намёк на присутствие моей жены. Я отчаялся, и заказал в ближайшей аптеке красноречивый товар.

Моя жена не могла выйти со мной на связь, но судя по отсутствию её присутствия она и не хотела. Я глубоко выдохнул, пустил ещё одну слезу одиночества и отключил уши от гостиничного интернета. Но лишь только я стал задумываться о своём долголетии, и одиночестве которое ему сопутствует, как вдруг почувствовал странные волны от вайфай роутера. Хороший современный роутер запомнил мои биотронные уши, и вежливо уведомил меня об обновлениях на последнем сайте. Я вскочил, срочно авторизовался и раскрыл глаза от радости: буквально через сорок секунд после моей покупки, с нашего тайного с женой кошелька было куплено ещё товаров на семьсот милликоинов. Это примерно семь-восемь пачек презервативов, или порция душистого лубриканта. В большой продолговатой упругой бутылочке. Жена всё ещё была со мной. Мне стало тепло и уютно, я разлёгся на роскошной люксовой постели, и крепко и сладко заснул.

Разбудили меня две вещи: тёплый лучик утреннего осеннего солнышка и Кошкин. Он сидел прямо напротив моей кровати а в руках держал пачку призервативов.

— Больше так не делай. — сказал он, и швырнул пачку на одеяло.

— Как не делать? Так? — сказал я, и эротично провёл ногтями по губам, подражая своей жене.

Я конечно был расстроен, что связываться с женой мне теперь нельзя. Я решил отомстить Кошкину. Я запустил свои биотронные механизмы записи видео из глаз и звука из ушей. Сбросил халат, и стал с постели, полностью обнажившись перед Кошкиным. Образ жены в моей памяти позволил мне без труда спровоцировать внешние признаки возбуждения. Я снял на видео свои обнаженные эльфийские груди, театрально прогладил бёдра, отснял призервативы и даже умудрился запечатлеть активность в штанах КГБ-шника. Я взломал телевизор в номере, и наглядно сохранил туда компромат на своего куратора.

— Чего ты добиваешься?

— Мне нужен мужчина. Суровый, контролирующий, слегка абьюзивный, умный и амбициозный. — сказал я и продолжил медленно и эротично шагать навстречу Кошкину.

— Ну и зачем же? — спросил Кошкин усмехнувшись.

Он посмотрел на продолжающуюся запись компрометирующего характера и на его сдержанном лице мне всё же удалось запечатлеть растерянность. Я подошел к нему ещё ближе, и поднёс свои эльфийские прелести прямо к его глазам. Затем резко вырвал из под его задницы свой второй халат усмехнулся и сказал:

— Чтобы не мешал мне одеваться. — я прикрыл наготу, насмешливо фыркнул и добавил — А ещё у меня пять незамужних дочек. — обреченно добавил я.

Кошкин так ничего и не ответил. Он молча и терпеливо ждал, пока я примеряю всё что заказал вчера в магазинах. Знаменитое белорусское бельё оказалось значительно удобнее чем всё что у меня было ранее, трусишки лягли как влитые, а вот стильные белые чашечки оказались слегка маловаты, что в целом даже лучше.

Блузки и брюки, адаптированного под женщин мужского фасона, вопреки ожиданиям сделали мою фигуру гораздо женственнее, и изящнее. В одежде я выглядел чуть ли не сексуальнее, чем полностью обнаженным. Высокие женские ботинки со шнуровкой, в стиле странствующей аристократки были удобны и практичны. Приталенный суконный плащ, подошел мне как будто я сам его кроил. Ну и конечно, куда же без шпилек в адрес КГБ. Последним штрихом стала строгая причёска, в стиле женщин военных. А поверх неё отлично дополнила образ фетровая шляпа-федора, с по женски увеличенными полями и тёмно зелёной повязкой на тулье.

— Ну что, будешь дальше тянуть время, или наконец поедем делом займёмся?

— Эльфы никуда не спешат. — сказал я заканчивая неброский макияж — Но везде успевают. — сказал я и со щелчком захлопнул помаду. — Пойдём. Научимся колдовать.

Служебная Волга Кошкина оказалась совершенно лишена всей электроники. Даже стёкла приходилось поднимать вращая тугую ручку. Я понятия не имел на чём ездят русские комиссары, и тем не менее всё в этой машине идеально подходило под мой наряд.

Скупые на детализацию пластиковые кассеты, кнопки из натуральной слоновой кости, хромированные молдинги и те гармонировали с нашей серой строгой одеждой. Машина неслась рыча рядным шестицилиндровым карбюраторным двигателем, колёса шуршали по асфальту, а ветер в винтажных вертячках запевал серенады, как опытный гондольер в хорошем настроении. Меньше чем за полчаса мы покинули центр города, и ближе к полудню уже пересекли однообразные загородные пейзажи, и неторопливо но уверенно двигались по просёлочным дорогам пригорода спутника Донецка — Гивеевки.

Местные жители были одеты немного ярче чем мы, но всё же не менее скромно и изысканно. Сказать что я удивился вкусу и изяществу русского народа — не сказать ничего. Молодые девушки были одеты так гармонично, так просторно и одновременно скромно, что даже лучшие модницы моей родины могли бы испытать зависть. Матери с колясками выглядели так свежо и раскованно, что их можно было снимать в любой момент и продавать снимки рекламным компаниям. Мужчины в свою очередь были одеты гораздо ярче. Молодые и поджарые носили одежду по фасону ближе к народным костюмам древности, но идеально скроенную, подогнанную и адаптированную для современных удобств. А те кто постарше, склонялись к более международной стилистике, однако сохраняли уникальные особенности, вроде широких кожаных поясов с удобными карманами для ключей, кошельков и даже зонтиков.

В конце концов мы подъехали к огромному старинному собору, в стиле Суздальской средневековой школы, окруженному невероятно искусным садом. Мы остановились на парковке забитой семейными машинами, и некоторое время наблюдали как дети прихожан резвились на паперти.

— Думаешь священники разбираются в магии? — спросил я и усмехнулся.

— Лучше всех. — пренебрежительно буркнул Кошкин, и заглушил двигатель.

Вскоре из собора вышел священник в подряснике, его тут же окружили следовавшие за ним старушки, и стали целовать ему руки. Когда мы приблизились, священник с недоверием посмотрел на мои эльфийские уши, а потом с тревогой посмотрел на по-старчески скромный костюм Кошкина.

— Отец Бонифатий? — спросил Кошкин и предъявил документ — Я офицер Иванов, убойный отдел, это мой консультант Джейн Рэнди. У вас будет минутка поговорить наедине?

— Здравствуйте офицер, чем могу вам быть полезен? — приветливо ответил священник. — Может быть пройдёмте в мой кабинет?

— Нет не стоит. — ответил Кошкин.

Кошкин открыл заднюю дверь реплики старой Волги, и тёмно графитная краска засияла на солнце. Его лицо выражало отчетливую безальтернативность сурового предложения, от которого священник не мог отказаться. Священник в свою очередь разместился на заднем сидении сдерживая кряхтение. Кошкин указал мне сесть за руль, а сам сел рядом со священником и наклонился, как бы ненароком продемонстрировав священнику кобуру с табельным оружием.

— Отец Бонифатий. В миру вы Виктор Тощенко, я верно понимаю?

— Верно. Меня в чём-то подозревают?

— Нет нет, не беспокойтесь. Пока что у нас нет доказательств.

Кошкин поправил свой пиджак, достал из сумки бумаги и сделал издевательски долгую, мучительно напряженную и театрально нагнетающую паузу.

— Меня интересует дело некой Марии Дмитриевны Петровой, это ваша прихожанка?

— Ну, она действительно посещала богослужения, заказывала требы, но потом перестала ходить по состоянию здоровья. Я не помню про неё ничего плохого.

— Две недели назад, она была обнаружена мёртвой в своём доме. Причина смерти — истощение. Так же в её организме были обнаружены следы токсичных веществ растительного происхождения, протосапонины и люцерна.