Ковальский в тылу врага

Глава 27. Унизительный побег

Неделя пролетела незаметно. Заключённые уже дали мне прозвище "глосик". Позднее выяснилось, что это довольно вкусная черноморская рыба, а тот самый охранник, который спас мне жизнь, постоянно улыбался мне, как будто с насмешкой. Вскоре и остальные охранники смотрели на меня как на идиота. В их глазах я больше не мог прочесть ничего, кроме ожидания какой-нибудь странной глупости. Но их ожидание было удовлетворено.

Когда я попросился сопроводить меня в административный корпус к Кошкину, чтобы отметиться.

— Куда?

— Ну туда, в кабинет номер двести тридцать три…

— Ты думаешь, он там тебя дожидается? — расхохотались они.

— А что мне делать?

Но охранники лишь смеялись. Они хохотали так громко и заразительно, что не будь я по эту сторону решётки, я наверняка тоже рассмеялся бы. Правда, позднее подошёл старый и опытный начальник охраны. Он попросил мой документ, взял свои гротескно толстые очки и долго и внимательно вчитывался в его содержимое под звуки хохота остальных охранников. В конце концов он устало выдохнул, вернул мне бумаги и сказал:

— Сопровождать тебя в Донецк мы не будем. У нас на это бюджет не предусмотрен. Придётся тебе как-то самому выкручиваться.

— Но как?

— А мне почём знать! — недовольно фыркнул охранник, и остальные согнулись пополам от хохота.

Тогда я просто отпихнул обездвиженную смехом охрану и вышел из столовой на улицу, громко хлопнув дверью.

Я совершенно спокойно и уверенно прошёл мимо охранника, дремавшего на проходной административного корпуса, дошёл до двести тридцать третьего кабинета и стал отчаянно стучать в открытую дверь, совершенно потеряв свою политическую и социальную ориентацию.

В конце концов меня остановил уборщик. Он взял меня за руку, которой я стучал в дверь пустого кабинета, и спросил:

— С тобой всё хорошо? Там пустой кабинет. Зачем тебе туда?

Я не знал, что ему ответить. Просто ткнул ему свои бумаги и отчаянно сел на пол, упёршись лопатками в стену. Уборщик достал свои очки и долго и внимательно читал мои бумаги, несколько раз перечитывал и бормотал какие-то шифры.

— Пункт пятнадцатый закона номер восемьсот восемьдесят один, часть вторая Уголовно-процессуального законодательства от нулевого первого четырнадцатого две тысячи шестьдесят второго… Что это за бред? В две тысячи шестьдесят втором никаких изменений не вносили! Пойдём со мной.

Я ходил за уборщиком как цыплёнок за курицей. Уборщик то и дело заходил в кабинеты как к себе домой, а выходил оттуда, хмурясь и матерясь. Периодически из кабинетов доносились его возмущённые возгласы, а один раз, когда он покинул кабинет, ему вслед доносились умоляющие возгласы тюремщиков в солидных погонах. Но он лишь громко хлопал дверями в ответ. В конце концов он встретил своего коллегу и вежливо протянул ему мои документы.

— Здравствуй, Пал Егорыч. Что ты мечешься тут?

— Да ты сам посмотри, что за бред они тут понаписали! Система рушится к чертям!

— А ну-ка, дай посмотреть, — второй уборщик достал ещё более толстые очки и стал рассматривать печать документа на просвет.

— Документы подлинные.

— Ну и что делать?

— А ничего. Пусти на самотёк.

— Но парень же мучается!

— Ты что, ему нянька, что ли? Пускай сам во всём разбирается!

— Ты, малец, вот что сделай. — сказал мне второй уборщик. — Ты иди в кабинет номер триста двадцать два, третий стол налево. Там сидит Петровна, попроси у неё совета, скажи, что ты от Трофима.

Мне ничего не оставалось. Я поблагодарил Трофима и направился в триста двадцать второй кабинет, который я до обеда успел посетить раз пять. Я спокойно постучался и в ответ на недовольное "войдите" спокойно вошёл и застал форменный персонал за чаепитием.

— Здравствуйте. Мне нужна Елена Петровна, меня прислал Трофим.

— Ах, Трофимка… — расплылась в ухмылке пожилая тучная женщина. — Подходи, что там у тебя.

Она отставила свой чай в сторонку и поспешила к своему столу. Она взяла мои бумаги и внимательно, оглядев их через очки-половинки, с интересом взглянула и на меня.

— Тут написано Войцех Ковальский, на вид симпатичная девушка… Ты что, из Европы, что ль?

— Польша.

— Угу-гу-гу. Так. Восемьсот пятьдесят первый пункт, часть вторая… Ты что, шпион, что ли?

— Да нет. Я домой хочу просто. К жене и дочкам.

Остальные сотрудницы посмотрели на меня и громко расхохотались, потом они начали оживлённо спорить, наперебой выкрикивая какие-то трёхзначные цифры, с видом историков, которые спорят о наложницах Папы Иоанна XII. Затем одна из них выдохнула и сказала:

— Вечно они нам всяких странных сплавляют, мы тут что, богодельня, что ли?

— Не психуй, Потаповна… Сейчас мы его сплавим, — сказала Петровна и подозвала меня к себе.

— Говоришь, не шпион?

— Вообще ни разу.

— Так не пойдёт. Тебе нужна справка, что ты агент разведки. Неважно какой. Неважно какой, но лучше британской, — добавила она шёпотом. — Приходи ко мне со справкой, и я на её основе смогу выписать тебе путевой лист до твоего поручителя, ты, кстати, знаешь, где он?

— Донецк.

— Донецк, так Донецк. Ну всё, беги, не мешай людям работать, — сказала Петровна и торжественно поплыла к остывающему чаю.

Я поблагодарил Петровну и отправился куда глядят глаза. Пока бегал по кабинетам, я пропустил не только обед, но даже ужин. В животе урчало, но я должен был что-то придумать.

Сначала я захотел воспользоваться правом на телефонный звонок, но я не знал номера телефона, по которому мог бы мне ответить Кошкин. Да и если бы я ему дозвонился, как бы он предоставил мне справку в письменном виде? Увы. В отчаянии я влез в первый же открытый кабинет и попросил старые бланки под предлогом того, что мне нужно завернуть благодарственный "магарыч" для Петровны, и мне не отказали. Что меня поразило: ни один не поинтересовался, где именно я его возьму. Вероятно, пока бегал по административному корпусу, я уже успел так примелькаться, что не вызывал подозрений.

Но вечером перед сном ко мне подошёл молдаванин и стал предъявлять за Цибельмана.

— Глосик. Вот ты мне скажи, тебе карта минного поля понравилась, да? Хорошая?

— Карта хорошая, но вот мины тут включают только по праздникам и на день рождения бабы Любы.

— Ты мне не рассказывай сказки, дело сделано, всё получено, платить чем будешь?

— Сахаром?

Молдаванин усмехнулся.

— Это тебе мешок сахара будет. А то и три. Так дела не делаются, Глосик.

— А что Цибельман?

— Цибельман сказал, что от тебя ещё ничего не получил. Деньги у тебя есть?

Я понимал, что хотя ко мне и относились более-менее терпимо, подобные приключения приведут к тому, что я не смогу спокойно спать, и рано или поздно меня убьют или, того хуже. Но тут я вспомнил, с кем имею дело. Кошкин упоминал о моих незаконных сделках "эльфийским молочком", но вероятно не знал о заначках в криптовалюте и наличке, которые я накопил. А ещё вспомнил про то, чем славились молдаване.

— Ты мне скажи, Ион. Ты реально в крипте шаришь, или ты тоже "рыхлый"?

— Отлично шарю. Не борзей на меня.

— А я и не борзею. Есть у меня заначка в крипте. Приличная такая сумма, взял флешку в кабинете у Крекеров, когда замочил их главаря.

Я пояснил Иону, что Крекеры — это солидная банда в округе моей родины, была когда-то. Я, конечно, не уточнял, что они были одними из реализаторов моего "эльфийского молочка", но тот факт, что я запомнил пароль от кошелька, весьма воодушевил Иона.

— Так вот слушай, Ион. Я тебе заплачу за карту в двойном размере, настоящими коинами, реальными, не палёными. Но как только доберусь до Польши или ближайшего интернета.

Я думал, что Ион сразу же усмехнётся или продолжит агрессировать, но он подозрительно деловито насупил брови и задал только один вопрос:

— Сколько у тебя есть?

— Сто двадцать две тысячи. С чем-то.

— Сколько?!

— Есть, есть. Не переживай, только мне до них не добраться. И ещё кое-что. Ты можешь мне раздобыть справку, что я британский шпион?

— По рукам.

— По рукам.

Ион ещё долго ворочался на верхней койке. Он постоянно причитал что-то, напоминающее цифры, но в итоге захрапел так сладко, как будто это он должен был завтра выбраться на волю, а не я.

На следующий день молдаване привели меня к саду камней. Там стоял совершенно невзрачный зек, которого я раньше не замечал, и самые авторитетные молдаване с горящими от нетерпения глазами. Я думал, что у них под камнями закопан оптоволоконный кабель или спутниковый коммуникатор, но всё оказалось сложнее. Я продиктовал им номер кошелька, и они с рвением начали перестраивать сад камней практически с нуля. Они перетаскивали огромные камни и выставляли их в причудливые вертикальные орнаменты, совершенно непохожие ни на один шифр. А когда они закончили, все они уставились на маленький сарайчик, стоявший в нескольких километрах от нас.

Окошко дёрнулось и два с половиной раза сверкнуло зайчиком. Кто бы мог подумать. Таким способом вести криминальную бухгалтерию, да такое даже мне в голову не пришло бы! Все их схемы вдруг заиграли огромными цифрами и реальными деньгами, а не просто обманом. Это было невероятно. Ведь так они могли бы получать довольно объёмные сообщения, кто из охранников догадается расшифровывать послание из сломанной дорожной подсветки за пять километров? В любом случае, моё восхищение прервала довольная физиономия безымянного зека, который протянул мне справку о том, что я работаю на британскую разведку.

— Мы проверили. Деньги на том кошельке есть. Теперь пароль. Для перевода.

— Нет. Так не пойдёт. Почём мне знать, что справка прокатит?

— В любом случае, ты мне за карту должен.

— Ну и буду должен. Не съезжаю.

Молдаване схватили меня, и в их лицах появилась такая кровожадная ярость, что казалось, будто даже казахи им не страшны.

— Давай так. Тебе деньги Цибельман обещал, или я? Вот его сюда и зови. Я скажу ему, а он уже передаст тебе, когда я буду на воле.

Молдаванин достал заточенную ложку и поднёс к моей шее.

Я быстро выкрутился из их захватов, едва не разорвав справку. Действовать так было очень рискованно, но наша возня быстро привлекла внимание охраны, и молдаване мигом притворились смирными. В конце концов, их устроила моя сделка, и Цибельман был вызван, хотя и крайне недоволен.

Я продиктовал ему номер, и на следующий день уже стоял перед выходом из главного административного входа с путевым листом и справкой.