Хранитель миров. Книга 1

Глава 34

Мастер Фиррис сидел около постели дочери и бездумно смотрел на каменную кладку стены. Он, безусловно, любил свою дочь — как и все вампиры, он очень ценил потомство. Но до недавнего времени даже не подозревал, насколько сильно это чувство. Раньше он мог себе позволить отругать своенравную девицу и даже устроить ей хорошую трёпку на тренировке, мог пригрозить суровой карой за какое-нибудь значительное нарушение устоев клана, и считал, что некоторая жёсткость в отношении Илонны пойдёт ей только на пользу. Но теперь мастер Фиррис понял, какая это была ерунда…

Мастер клинка, механически поглаживая рукоять верного меча, перевёл взгляд на мумию, в которую превратилась его красавица дочь. Врачеватели после многочисленных магических сеансов всю её замотали в какие-то специальные лечащие бинты — наверное, очень полезные, но при этом донельзя вонючие. Открытым остался только рот, и сквозь оставленную щель Фиррис видел растрескавшиеся губы дочери.

— Как она? — раздался за его спиной голос гроссмейстера.

Мастер Фиррис при всей своей опытности, чутье воина и прекрасном слухе не уловил момента появления здесь высшего мага Академии. Вспомнил, как тихонько ругался Дилль на внезапно появляющегося гроссмейстера, и грустно улыбнулся. Бедолага, как он отнесётся к тому, что случилось с его супругой? Нет, мастер Фиррис не сомневался — Дилль не перешагнёт через ставшую калекой жену, не отбросит её, словно ненужный более инструмент, а сделает всё, чтобы она поскорее поправилась. Вот только кто ему самому поможет пережить такой удар?

— Ночью приходила в сознание, — сказал вампир. — Побилась в истерике, крикнула, что не хочет жить, и снова погрузилась в беспамятство.

— Ты бы отдохнул, — тихо сказал Адельядо. — Иди, я сам за ней присмотрю.

Мастер Фиррис бросил удивлённый взгляд на гроссмейстера. С чего это вдруг вечно скрупулёзно вежливый руководитель Академии перешёл с ним на «ты»?

— Потому что она мне — как дочка, — словно прочитав его мысли, ответил Адельядо. — И мне не менее больно, чем тебе, видеть её… такой.

Мастер Фиррис довольно долго смотрел на мага, потом поднялся и протянул ему руку. Гроссмейстер, не колеблясь, пожал её. Не говоря ни слова, вампир ушёл, а Адельядо печально улыбнулся.

— Значит, доверяет, как самому себе. Что ж, постараемся это доверие оправдать. Ну и где этот демонов Мернаэль? Как стращать и наказывать других за опоздания, так он первый, а самому вовремя прийти… А-а, Мер, наконец-то! Ну, что выяснил?

— Я поговорил со всеми, кто принимал участие в первичном оказании помощи. Затем с остальными. Они сделали всё, что могли и даже сверх того. Заблокировали болевые ощущения, ускорили регенерацию всего организма, провели полную очистку крови, сделали шесть сеансов оздоровления важнейших внутренних органов. Сам я не сделал бы большего.

— Я и не сомневался в искусстве наших врачевателей, — нетерпеливо прервал его Адельядо. — С мозгами у неё что?

— Мозги есть предмет тёмный и изучению научной магией не поддающийся, — хмуро ответил мастер Мернаэль старой шуткой врачевателей. — А если серьёзно, никто не заставит её мыслить здраво, если она тронулась умом. И ты об этом знаешь не хуже меня.

— Знаю, — буркнул гроссмейстер. — Просто надеялся, что у тебя возникнет какая-нибудь новая идея.

— И возникла, — кивнул лучший врачеватель Академии. — Только ты погоди заранее радоваться. Сейчас сюда подойдёт Дево… Ага, вот и он.

Адельядо с некоторым удивлением посмотрел на гроссмейстера Дево, затем обратил взор на Мернаэля, молча требуя объяснений.

— Его премудрость ни разу не врачеватель…

— Представляешь, мне об этом известно, — ядовито ввернул Адельядо, уже начавший терять терпение.

— Зато он отличный маг астрала, — закончил мастер Мернаэль. — И моя идея заключается в том, чтобы мы — лучшие и сильнейшие маги астрала, втроём попробовали установить с пациенткой контакт. Или даже, если получится, устранить какие-нибудь нарушения, если обнаружим их.

— М-м, — поднял одну бровь Адельядо. — Дево, Мернаэль, а вы не забыли, что эта девочка — маг, обладающий драконьей магией? И что она может в припадке ярости спалить нам разумы?

— Поэтому-то и понадобился его премудрость, — кивнул в сторону молчавшего Дево мастер Мернаэль. — Пока один из нас будет осторожно оперировать с аурой Илонны, остальные двое будут держать максимальную защиту.

— Один из нас — это ты?

— А кто ещё, ты, что ли? — желчно буркнул пожилой маг. — Мне мой разум дорог, как память о прожитых годах, потому прошу отнестись к моей защите максимально серьёзно.

Коротко определившись с дальнейшими действиями, высшие маги перешли в астрал. Адельядо и Дево тут же сплели защитную сеть, оставив в ней крохотную лазейку, через которую мастер Мернаэль направил ментальный щуп к пылающему багровым разуму Илонны.

— Илонна, девочка, ты меня слышишь? — шёпотом вопрошал старый маг, пытаясь аккуратно соединиться с пациенткой. — Здесь я, мастер Мернаэль, и оба гроссмейстера. Мы хотим помочь тебе. Ответь, пожалуйста.

Приговаривая так мастер Мернаэль убрал щуп и осторожно приблизился к Илонне. Адельядо внимательно следил за цветовыми изменениями в ауре адепта. Некоторое время она оставалась всё такой же тёмно-багровой с редкими зелёными всполохами, а потом вдруг окрасилась ослепительно оранжевым сиянием.

— ВОН! — раздался натуральный драконий рёв. — Пошли все вон! Оставьте меня спокойно умирать.

Гроссмейстер не медлил ни мгновения — он выдернул Мернаэля обратно, а Дево тут же запечатал прореху в сети. Вовремя — от ауры Илонны во все стороны полыхнуло, да так, что защитную сеть, созданную сильнейшими магами астрала, едва не разорвало в клочья. Адельядо подключился к Дево, за ним и Мернаэль, и втроём они сумели удержать буйствующий разум Илонны в рамках ограничивающей сети. Наконец её аура пришла в относительное спокойствие.

— Уф, думал, придётся драпать, — выдохнул гроссмейстер Дево. — Сильна девчонка.

— Мер, что дальше предусмотрено твоим мудрым планом?

— Больше ничего, — в астрале тел не было, но Адельядо был уверен, что Мернаэль пожал плечами. — Я думал установить с ней контакт, поговорить и попробовать выманить её в реал. Но, видимо, мысль была неудачная.

— Возвращаемся.

Секунда, и все три высших мага уже вернулись в реальность. Адельядо хотел спросить, не появились ли ещё какие-нибудь мысли у соратников, когда от забинтованной мумии послышался хриплый голос.

— Зачем вы ко мне полезли?

— Илонна, как ты себя чувствуешь? — бросился к ней Адельядо.

— Мне плохо, — голос у неё был натурально замогильный. — Я не хочу никого слышать. Я хочу умереть спокойно. Оставьте меня.

— Ну нет, так не пойдёт! — решительно сказал гроссмейстер. — Врачеватели уже вылечили тебе всё, что смогли, убрали боль, запустили на всю мощь регенерацию…

— Тогда где мои глаза? Где мои руки и ноги? Что молчишь, старик? Нечего сказать?

Адельядо, никогда и никому не позволявший так обращаться к себе, молча проглотил оскорбление.

— Убрали боль от ран? — хрипло шептала Илонна. — А кто уберёт мне боль от потери чиала? Часть меня умерла вместе с Шеханом.

— Эта боль уйдёт со временем.

— Быть может. Но я не хочу жить с воспоминаниями об унижении. Помнить о том, какой слабой и никчёмной я оказалась. Лучше умереть.

— То есть, ты хочешь остаться слабой, никчёмной и униженной навеки? — Адельядо надоело сюсюкаться с ней. — Хочешь, чтобы у людей и вампиров память о тебе осталась именно такая? Неудачница, которую изуродовал и искалечил лишённый имени мерзавец, и которая не смогла найти в себе сил жить дальше? Которая предпочла умереть, вместо того, чтобы бороться и в итоге дождаться, когда лучшие врачеватели всех цивилизованных стран вернут ей руки-ноги, глаза и здоровье? Ты хочешь, чтобы тебя запомнили именно такой? Что ж, тогда мы уходим. Умирай спокойно.

Адельядо сделал жест, гроссмейстер Дево и мастер Мернаэль поднялись и вышли. Сам Адельядо задержался на пороге.

— Твой отец вытащил тебя из подземелья и принёс сюда. Он просидел рядом с твоей постелью всё это время, и согласился уйти отдохнуть только тогда, когда его сменил я — остальным, при всём уважении, он явно не доверяет. Фиррис несомненно будет очень опечален таким решением дочери. Мастер Оквальд, который вместе с Фиррисом бежал спасать тебя из лап похитителей, он тоже будет расстроен, что занимался воспитанием столь слабой духом и неблагодарной девчонки. Я уже не говорю про некоего адепта, который не единожды обменивал собственную жизнь на твою. Получается, всё это было напрасно? Я так Диллю и передам, когда он вернётся. Не знаю, сумеет ли он пережить известие о твоей гибели, но то, КАК ты ушла, точно убьёт его. А теперь, когда я высказал тебе всё, что думаю, прощай!

Гроссмейстер, злющий, как голодающий волк зимой, круто развернулся и пошёл прочь. Адельядо не мог сказать, из-за чего он действительно разозлился — наверное, из-за всего понемногу. Одно из важных предупреждений Единого только что перестало существовать — значит, шансы на победу в будущей войне сильно уменьшились. А ещё его взбесила упёртая уверенность дрянной девчонки в своей правоте — ей, дескать, больно помнить те унижения, которым она подверглась, поэтому проще умереть. Гроссмейстер нёсся по коридорам Академии, а вокруг него вились крохотные молнии. И только добравшись до драконьего двора, Адельядо слегка успокоился — это нужно было сделать в любом случае, потому что разговаривать с юной драконьей королевой и при этом пускать во все стороны молнии — глупо. В лучшем случае малышка испугается, а в худшем — решит сбежать. И тогда Великие разнесут в пепел не только Академию, но и весь Тирогис.

— Здравствуйте, Ваше Величество! — Адельядо низко поклонился лежащей на россыпи золотых побрякушек юной королеве. — Прошу извинить за вторжение, но у меня к вам важный разговор. Я прошу, чтобы вы встретились с вашей младшей сестрой…

Гроссмейстер говорил так, словно золотая драконица могла его понять. Но очаровательная малышка только хлопала глазами — она явно не понимала ни слова. Адельядо досадливо поморщился — он-то надеялся, что общение Илонны и золотой дракоши подвигнет искалеченную вампиршу жить дальше.

— Впрочем, вижу, толку не будет.

Гроссмейстер махнул рукой и ушёл, а золотая королева лишь проводила его взглядом, так ничего и не поняв. Да и что с неё взять — она же ещё совсем ребёнок.

— И где вы, Великие, когда так нужны? — прошептал гроссмейстер, вглядываясь в небо. — Может, вы смогли бы вразумить эту несносную дуру?

А «несносная дура», оставшись одна, горько зарыдала. Илонне было больно и стыдно из-за того, что с ней сделали. Из-за того, что виновата во всем только она сама, было больнее вдвойне. А слова, сказанные в гневе гроссмейстером, и вовсе жгли её душу не хуже кислоты. Ведь прав, старик, прав во всём. Она просто неблагодарная тварь, которая думает только о себе.

— Дилль, где ты? — прошептала она. — Ты нужен мне, любимый. О, демоны, как же мне плохо!

Илонна не заметила, как её сознание уплыло в неведомые дали.

Дилль в который уже раз очутился в перламутровой тьме, пронизанной мириадами искр. Впервые он посетил это странное место, когда пытался выдернуть посох хивашского шамана из пасти Тринн. Потом он летал где-то здесь же после того, как едва не умер после драки с инквизитором Леклером. В третий раз он попал сюда после визита в ночной лагерь тилисцев, где получил стрелу в грудь. Возможно был ещё четвёртый раз, после эпического махача с колдуньями Ковена, но точно этого Дилль вспомнить не мог.

Короче говоря, все посещения этого перламутрового пространства были связаны со смертью. Каждый раз Дилль был на волосок от того, чтобы перестать жить. Лечение Тринн, закончившееся получением смертельной дозы драконьей квинтэссенции, раны, полученные в драке с Леклером и в тилисском лагере, полное истощение сил после схватки с ведьмами — всё это приводило его на грань существования. Как он выкарабкивался из тех ситуаций — это вопрос отдельный, но каждый раз ему кто-то помогал. Впервые ему помогла вернуться Тринн, потом гроссмейстер собственной персоной не поленился дозваться его, мастер Мернаэль, каким бы склочным ни был, тоже сумел вернуть к жизни Дилля. А в последнем случае не иначе как сама Великая госпожа отпустила его из своих цепких объятий.

И вот он снова здесь, а это значило, что там, в реальном мире, его тело умирает или уже умерло. Странно, но Дилля это ничуть не опечалило. Что ж, всякое бывает. Значит, он больше не нуждается в этом несуразном человеческом теле, значит, оно перестало привязывать его к тому миру. Теперь он свободен. Теперь перед ним открыты все дороги — выбирай любую.

Он огляделся, оценивая сверкающие искры. Какую? Процессу выбора мешало какое-то странное ощущение… словно где-то далеко за спиной что-то зудело на грани слышимости. Это было сродни надоедливому комару, который всю ночь летает неподалёку — не садится тебе на лоб, чтобы его можно было прихлопнуть, но и не улетает. Писк его полёта слышен едва-едва, но в то же время никак не даёт уснуть.

Раздражённый и полный желания покончить с этим, Дилль решительно вернулся туда, откуда раздавалось зудение. Ему для этого потребовалось всего лишь мгновение. И ещё столько же, чтобы узнать источник беспокойства. Зубастый, кто же ещё! Только он мог быть таким назойливым в столь неподходящее время. Тео измывался над телом своего друга — тряс, колотил по щекам ладонями и даже пускал в него крохотные электрические искры.

— Вставай, скотина рыжая! Немедленно вставай! Тебя уже вылечили, прекращай притворяться!

Дилль, индифферентно наблюдающий за пустыми стараниями Тео, увидел, как на его плечо опустилась рука.

— Перестань, — сказал мастер Криан. — Ты же понимаешь, что он ушёл ещё до того, как врачеватели сумели вернуть в его тело жизнь. Теперь это просто оболочка.

— Нет, я не верю, что Дилль оказался таким слабаком! — Тео сбросил с плеча руку старшего мага и схватил за ворот лежащее перед ним тело. — Дилль, гад такой, просыпайся! Я же знаю, что ты где-то тут рядом. Не хочешь меня слушать, подумай об Илонне. Как она без тебя будет, а? В прошлый раз, когда ей сказали, что ты погиб, она не вонзила себе меч в сердце только потому, что сил на то не хватило. Ты хочешь, чтобы она совершила ритуал вечной верности?

Тут Дилль впервые почувствовал настоящее беспокойство. На своё тело ему было по-прежнему наплевать, но вот слова Тео об Илонне разбудили в нём воспоминания. Он вспомнил ту, которая стала его второй половиной — лучшей половиной. Илонна, без которой он не мыслил жизни, но которую забыл, стоило ему шагнуть за грань миров.

— Прости меня, любимая!

Дилль представил Илонну, и она возникла перед ним. Или он перед ней — точно сказать было нельзя. Вот только что он находился возле своего умирающего тела, и вдруг рядом с ним оказалась Илонна. Но взглянув на любимую, Дилль содрогнулся. Это была она и не она одновременно. У Илонны, стоящей перед ним не было прекрасных зелёных глаз, в прохладу которых он столько раз окунался, черпая в этом силу и спокойствие. Теперь на лице супруги вместо глаз зияли две высохшие впадины. А ещё у Илонны отсутствовали кисти рук и отрублены стопы. Девушка в реальном мире не смогла бы стоять на обрубках, но здесь она словно висела в воздухе. Диллю стало плохо — неужели это произошло или произойдёт из-за него?

— Илонна, что с тобой? — прошептал он.

Безглазое лицо повернулось в его сторону, а из впадин покатились крупные слёзы.

— Дилль, где ты? Ты мне так нужен…

— Я здесь, — он приблизился к жене и несмело обнял её. И хотя тела у него до этого момента не было, всё получилось. Он принял свой обычный вид — руки, ноги, голова и туловище. Пусть всё полупрозрачное, но ведь здесь, в странном перламутровом мире, это нормально.

— Ты здесь, — всхлипнула Илонна и обняла его обрубками рук. — Я напоследок почувствовала тебя, теперь мне не страшно умереть.

— Эй, что за мысли о смерти?

— Я не хочу жить вот такой, — она отстранилась. — Я сама виновата, что позволила сделать со мной это, и наказанием за слабость и глупость будет моя смерть.

— Ты хочешь сказать, что это твой настоящий облик? — Дилль почувствовал, что ему нечем дышать. Странно, да, в мире, где он находился в виде бесплотного духа, он начал натурально задыхаться. — Это из-за меня? Что с тобой произошло?

— Нет, ты здесь ни при чём. Я пошла в королевский дворец и была настолько глупа, что позволила по дороге себя похитить. Ублюдок, лишённый имени, оказывается, не сдох во время тилисской войны. Он долго выслеживал меня, изображая старика-слепца, а у меня даже мысли не мелькнуло, что это мерзавец Коэри.

— Коэри? — Дилль нахмурился. — Тот, кто убил мастера Орхама и кого тилисские святоши сожгли под стенами Тирогиса?

— Да, только не сожгли. Вот эта тварь и сделала со мной такое. А я лежала, связанная, как овца, и ничего не могла сделать. Не могла даже использовать драконью ярость, чтобы испепелить урода. Мои муары проснулись и поддерживали меня до тех пор, пока все до одного не погибли. И Шехан погиб. Он привёл мне на помощь отца. Он был настоящим чиалом — умер, вцепившись во врага.

Перламутровый мрак озарился яркой вспышкой — это от Дилля во все стороны ударило багрово-чёрное пламя. Ярость вскипела в нём так стремительно, что он просто не успел проконтролировать себя. К счастью, Илонне пламя ничуть не повредило — она лишь провела обрубком руки вдоль лица и еле заметно улыбнулась.

— Тепло.

— Он жив?

— Нет, отец отрубил ему голову.

— А ты умерла?

— Нет ещё, но собираюсь. А почему ты так спросил?

— Потому что я здесь оказываюсь тогда, когда практически умер. Вот я и подумал, что ты уже…

— Умер? Ты? Не-ет!

— Да не кричи ты так. Я ещё не совсем того… Тео, во всяком случае, пытается расшевелить моё тело всеми доступными его скудному умишке способами. Думаю, я смогу вернуться… вот только…

— Что?

— Мне нужно знать, для чего возвращаться обратно. Если ты твёрдо собралась умереть, то я не вижу смысла в жизни без тебя. Так что давай-ка лучше мы с тобой уйдём сейчас. Вон туда. Видишь, сколько искр? Это миры. Давай выберем любой…

— Я не вижу.

— И умчимся к… Не видишь?

— Не вижу. Я только слышу тебя.

Дилль замер. Получается, Илонна может последовать за ним, но останется вот такой — безглазой калекой? Не бывать тому!

— Так, слушай меня! Ты возвращаешься обратно и выкидываешь любые мысли о смерти, поняла?

— Я не знаю, как вернуться.

— Вспомни себя и пожелай очутиться в собственном теле. Вспомни ощущения, которые были тебе присущи.

— Я только почувствовала хоть какую-то свободу, как ты заставляешь меня вернуться в тот обрубок, в который я превратилась.

— Значит, ты должна вспомнить боль, которую испытывала. И тогда ты вернёшься в своё тело. А когда сделаешь это, я хочу чтобы ты жила. Цепляйся за жизнь зубами, если рук у тебя нет. Живи, назло всем! Врачеватели Академии не скоро, но сумеют вернуть тебе всё. Вернут глаза и здоровье, главное, чтобы ты сама этого хотела. Думаю, гроссмейстер и сам даст им указание лечить тебя максимально, но для верности я по возвращению вытрясу до дна Альфитрианские всхолмья, и на это золото мы купим услуги лучших врачевателей. Они будут лечить тебя круглосуточно. Кстати, не забудь ещё наведаться к муарам — помнится, в прошлый раз они тебе оказали куда больше помощи, чем все врачеватели вместе взятые.

— Я буду жить, — прошептала она. — Только ты не обмани меня.

— Илонка, любимая, жди меня! Я тоже вернусь в тело, я не хочу путешествовать один в чужих мирах. Пусть сейчас мы далеко друг от друга и встретиться можем только в этом призрачном мире, но настанет тот час, когда мы соединимся.

— Я буду ждать, — прошелестел её гаснущий голос, и образ искалеченной Илонны стал таять.

Дилль вновь остался один. Но теперь он уже не хотел отправиться в путешествие к неизведанным мирам. Во всяком случае не сейчас и не один. У него появился стимул жить. Он мысленно принялся вспоминать присущие своему телу особенности — именно так некогда Тринн велела ему поступить, чтобы вернуться. И тут же Дилль ощутил свои горящие щёки и услышал звук новой пощёчины.

— Прибью! — прорычал он и поднял руку, тут же окутавшуюся пламенем. — Изжарю!

— Глаза-то открой, а то не попадёшь! — хмыкнул где-то сбоку мастер Криан. — Ну и ну, а я и не верил уже.

Дилль открыл один глаз, затем другой. Он лежал на носилках. Рядом с ним стоял улыбающийся Тео, чуть дальше — мастер Криан и, кажется, кто-то из врачевателей. Дилль сел на носилках и спросил:

— Долго я так валялся?

— Четвёртый день пошёл. Мы уже думали положить твоё бренное тело в бочку с мёдом, чтобы похоронить в Тирогисе.

— Где бы вы посередь пустыни столько мёда взяли, интересно, — фыркнул Дилль. — И вообще, могли бы не беспокоиться. Лежал я себе спокойно, везли меня куда-то. Красота, да и только. Трястись на лошади не надо, пыль глотать — не надо, жару не чувствовал. Зачем разбудили, спрашивается?

— Гм, Теовульф? — мастер Криан посмотрел на полувампира. — Подними-ка этого зарвавшегося адепта на высоту и сбрось на землю. Пусть опять разобьёт себе башку, поломает позвоночник и поедет домой, привязанный к носилкам, потому что лечить его больше никто не будет.

— Да тьфу на вас! — Дилль со стоном слез с носилок и распрямился. Болело всё, словно его долго и тщательно били. — Скажите лучше, чем там всё закончилось? Кто победил, и что вообще делается?

— О-о, самое интересное ты пропустил, — хмыкнул мастер Криан. — Тео тебе расскажет…