Хранитель миров. Книга 1

Глава 3

Илонна, о которой так много размышлял руководитель магической Академии, в целом была довольна своей нынешней жизнью. В прошлом она не мыслила для себя ничего, кроме военной стези, и из кожи лезла, чтобы заслужить первое в иерархии звание кандидата в воины. В жёстком вампирском обществе только воин был достоин уважения — так повелось исстари, ещё со времён обитания в прошлом мире. В этом мире традиции не только не изменились, но, напротив, даже укрепились. Выжившие после Величайшей битвы кланы поселились на сумрачных землях, сначала ежедневно воюя с недобитыми остатками демонских орд и отражая атаки поисковых отрядов местных людей. Когда Единый создал Запретный предел, он чётко дал понять всем живущим, что соваться в него не стоит — чревато. Для всех, кроме вампиров, поселившихся на границе обычного мира и Запретного предела. Ну и кроме драконов, которым даже Единый был не указ. Люди перестали соваться к трём вампирским поселениям и даже создали ничейную буферную зону между Ситгаром и землями кланов, зато из мрака, укрывающего место Величайшей битвы начали лезть мертвяки, поднятые сверхголемом и невиданная доселе живность. Короче говоря, профессия воина для вампиров стала не просто уважаемой, а возведённой в абсолют. Вот Илонна и стремилась доказать всем, а в первую очередь отцу, что она — достойный вампир, а не какая-нибудь домохозяйка или ткачиха.

Потом мастер Орхам — её прежний наставник, забрал с собой самого бесперспективного ученика — Тео, и уехал в Ситгар. Вернулся, получил от старейшин клана задание, взял с собой всех своих учеников и снова направился в соседнюю страну — добиваться помощи людей против поднятых хивашских мертвяков. Где и погиб от предательского удара в спину. Илонне, участвовавшей в реставрации короля Юловара на троне, удалось сделать то, что не сумел выполнить мастер Орхам — заручиться поддержкой ситгарцев. А потом, на внезапном венчании короля и никому не известной баронессы, она узнала, что такое прикосновение душ.

Хитрая любовная магия, которой не мог противиться ни один вампир, выбрала ей тощего и нескладного паренька-человека, выглядевшего, как натуральный шут — с зелёными волосами. Правда, этот паренёк только выглядел смешно, а на деле сумел убить в магической дуэли самого королевского инквизитора и разнести в клочья половину тронного зала. Илонна встретилась с ним глазами и застыла, поражённая открывшимися ей знаниям. Она вдруг поняла, что стоящий перед ней молодой маг вовсе не бестолковый шут, каким то и дело притворяется, а настоящий мужчина. Сильный, способный принимать тяжёлые решения и готовый отдать жизнь за свою возлюбленную — и не за какую-то мифическую возлюбленную, а именно за неё, Илонну. За таким мужчиной любая из женщин будет чувствовать себя, как за каменной стеной.

Но миг прикосновения душ прошёл, и юная вампирша, никогда доселе не испытывавшая ничего подобного, засомневалась. Было ли это оно, или просто показалось? А, может, она сама всё придумала. Она вернулась в Григот, но уже не простым учеником, а в роли представителя короля Юловара — это было очень почётно. А потом, терзаемая сомнениями, потребовала отправить её в составе отряда мастера Улвама в Ситгар, у которого намечалась война с Тилисом. Обычного ученика старейшины и слушать не захотели бы, но представителю короля перечить не стали — незачем напрягать отношения с тем, кто прислал в Григот два полка. Так она и оказалась на западной границе, где получила внезапный сердечный удар — обнаружила, что человек, которого беспристрастная любовная магия соединила с ней, шляется по бабам. И не просто по бабам, а по толстым шлюхам. В первый миг она хотела убить этого вероломного негодяя — как сдержалась, сама не поняла.

Илонна, взбешённая до крайности, решила отомстить, и подвернувшийся под руку красивый и высокий адепт подошёл для этой цели как нельзя более кстати. Разговора толком не получилось, потом Дилля и Тео услали на границу, а Илонна — как-то так получилось, продолжила встречаться с Мейсом. Нет, ничего серьёзного — максимум, поцелуй в щёчку, но Мейс, очевидно, не терял надежды и продолжал наступление на красавицу-вампиршу по всем правилам. И, честно говоря, потихоньку добивался своего — Илонна уже не столь раздражённо реагировала на его ухаживания, как вначале. А что — вполне обходительный молодой человек, внешность — просто красавчик, прочих женщин, открыто вешавшихся на него, подчёркнуто игнорировал ради Илонны. Короче говоря — прямая противоположность этому рыжему мерзавцу, променявшему её на какую-то жирную шлюху. А когда Дилль и Тео вернулись с границы, Илонна, увидев его взгляд, покрепче прижалась к Мейсу. Возможно, ей показалось — слишком уж мимолётным было то ощущение, но она вроде бы уловила едкую горечь, затопившую душу рыжего негодяя, посмевшего пренебречь девушкой-воином. Илонна почти удовлетворилась совершённой местью, вот только на душе у неё отчего-то стало пусто и тоскливо.

А потом был катастрофический ночной рейд по тылам тилисцев. Вампиры, словно тени скользившие в темноте и безжалостно вырезавшие и рядовой, и офицерский состав врага, вдруг оказались окружены. Словно кто-то сумел их увидеть, предугадать дальнейшие действия и принять верное решение, как их нейтрализовать. Но кто бы мог это сделать? Не было у людей таких, не было… но вот нашлись. Внезапный залп из луков и арбалетов ополовинил состав группы, а остальных немедленно забросали сетями с металлическими вставками — освободиться из таких быстро не получилось. Тем, кто умерли сразу под стрелами и болтами, повезло. Остальных тилисские святоши распяли на крестах и устроили целое представление, посмотреть на которое собралась половина армии. С вампиров с живых сдирали кожу, жгли калёным железом, выкалывали глаза и даже вырезали ещё бьющиеся сердца. Илонну священники калечили не столь сильно — только исхлестали жёсткими кнутами. Всю. До костей. Главный тилисский священник, растягивая удовольствие, оставил её напоследок. От боли она потеряла сознание, перед тем успев пожелать только одно: чтобы сознание не вернулось к ней до самой смерти.

А когда пришла в себя, узнала, что её вырвал из когтей смерти не кто иной, как вероломный рыжий мерзавец. Вместе с бестолковым Теовульфом и ещё каким-то солдатом, Дилль пришёл ночью в тилисский лагерь, устроил там геенну огненную и сумел выкрасть полумёртвую вампиршу. Он сделал то, на что ни человек, ни вампир в здравом уме не решились бы. А красавчик Мейс, пытаясь залечить её ужасающие раны, сетовал, что ему не удалось поучаствовать в том рейде — Дилль категорически отказался его взять и велел ждать Илонну в ситгарском лагере. И в этот момент Илонна окончательно поняла, кто чего стоит. Один рассыпает сладкие словеса, пытаясь затащить её в свою постель, другой — меняет собственную жизнь на её, причём, безо всякой надежды на какие-то отношения. Выходит, не примерещилось ей в момент прикосновения душ, что Дилль ради неё готов пожертвовать жизнью. И еле живая Илонна поковыляла к фургону, где лежал смертельно раненый и едва вытащенный с того света её спаситель.

Да, тот разговор расставил всё по своим местам. Несуразности объяснились — оказалось, Дилль понятия не имел ни о прикосновении душ, ни о его последствиях. Так что Илонна простила ему тот поход к шлюхам, хотя позже не раз этим подкалывала. А потом этот рыжий негодяй без спроса что-то с ней сделал… да не просто что-то: он каким-то непостижимым образом передал ей свой драконий дар. Илонна, никогда в жизни даже не думавшая о магическом поприще, вдруг стала не просто магом, а магом с редчайшим драконьим даром. Неудивительно, что на неё сразу обратил внимание сам руководитель Ситгарской Академии — гроссмейстер Адельядо. Предложение его было простым: становись адептом или умрёшь в момент магического срыва. Илонна, разумеется, согласилась: заканчивать жизнь теперь, когда она обрела свою вторую половину, не хотелось. Тем более, что в наставники ей дали мастера-мага, который фехтовал практически на уровне её отца — а Фиррис был отличным мечником.

Затем Дилль преподнёс ей новый сюрприз: отвёл в вонючее тирогисское подземелье, где познакомил с муарами. Круглые шарики всех размеров ничуть Илонну не устрашили, несмотря на слухи об их зловещих способностях убивать всё живое. Муары оказались не просто милыми, но и чрезвычайно полезными — они за несколько сеансов сумели удалить в тела девушки все шрамы, вернув ей мраморно-белую шелковистость кожи.

Но наслаждаться вернувшейся красотой времени не было: ей и Тео пришлось сопровождать Дилля к Запретному пределу на поиски Великой драконицы Тринн. По пути Илонна приобрела чиала — пустынного кота, ставшего её верным спутником. Они были вынуждены завернуть в Григот, где Дилль устроил такое, чего никогда не видел город вампиров. Его вызвали на брачные поединки, в которых участие мог принять любой желающий. Призом была она — Илонна, девушка-воин. И Дилль, практически не умеющий фехтовать, согласился выйти в круг чести. Илонна уже морально приготовилась к последнему в своей жизни действию: она твёрдо решила вонзить меч убитого возлюбленного в собственное сердце, воссоединившись с ним после смерти. А что Дилль погибнет в поединках даже с простыми бойцами, не говоря уже о мастерах, было кристально ясно. Но он сумел удивить всех и выбрал огненный посох вместо меча. Регламентом боёв это допускалось, и Дилль в итоге сумел выйти победителем, убив своим ужасным оружием двух отличных фехтовальщиков. Остальные отказались от дальнейшего участия.

В Запретный предел их троицу отправились сопровождать десяток мастеров клинка в сопровождении взрослых чиалов. Дилль и там успел отличиться — он сумел уничтожить неуязвимого фиенда, изрядно проредившего вампирский отряд. Илонна тогда даже загордилась, мастера клинка по-настоящему прониклись силой такого невзрачного на вид человека-мага. Но это было ничто по сравнению с тем, как старшие вампиры смотрели на Дилля после их встречи с Великим Аидом, а потом и с Тринн. Дилль сумел уговорить Великих драконов помочь Ситгару, взамен пообещав вернуть им яйцо королевы, сотни лет назад украденное древним магом. Илонна тогда впервые узнала, что такое полёт. Она так визжала от восторга и пробирающего до костей страха, что вёзший её Аид велел заткнуться, пока он не оглох.

Илонна, конечно, понимала, что Великие драконы — это мощь в чистом виде. Великий Аид в одиночку сжёг орды мертвяков, напавших на поисковый отряд, и при этом даже не запыхался. Но до конца она осознала силу Великих только тогда, когда Тринн и Аид устроили полный разгром армии Тилиса, осадившей Тирогис. Реки огня, низвергавшиеся с небес, выжигали всё на земле, тилисцы гибли сотнями от каждого огненного выдоха, обезумевшие от ужаса лошади уносились прочь, сминая на своём пути замешкавшихся людей. Заворожённая жутким зрелищем вампирша, вцепившись мёртвой хваткой в жёсткие пластины на шее Аида, могла только изредка вскрикивать. А вот Дилль, как она успела заметить, вовсю геройствовал, успевая пускать во врагов огненные шары со спины Тринн. Неудивительно, что после драконьего рейда война закончилась: вражеские войска разгромлены, остатки их разбежались, а сам король Тилиса погиб — сгорел настолько сильно, что его опознали только по остаткам спёкшейся на голове короны.

А потом… Илонна даже не подозревала, что в ней, оказывается, присутствует такое чувство, как тщеславие. Не столь чудовищное, как у многих представителей высшего света, но всё же… Когда король Юловар прилюдно объявил её героиней, достойной воспевания в веках, юная вампирша заалелась, как маков цвет, но нашла, что всеобщее восхищение ей очень даже приятно. Это ведь так здорово, когда на тебя смотрят с удивлением, восхищением и даже с обожанием! А ещё недавно косились и сквозь зубы цедили что-то нелицеприятное — да, да, было время.

Взлетев на вершину славы, Илонна моментально получила доступ к самой макушке власти, а именно — к королеве Белинде. Правда, однажды перед этим она королеву едва не зарубила огненным мечом, но это же пустяки. Обе девушки быстро нашли общий язык. Илонна отдавала должное красоте и уму Белинды, не пытавшейся претендовать на её ненаглядного Дилля, а королева, скованная огромным количеством гласных и негласных этикетных запретов, нашла в вампирше отдушину — Илонна с ней общалась свободно и без показного пиетета. Да и вызывающая привычка вампирши бродить в ярко-оранжевой одежде адепта и с мечом на боку тоже импонировала Белинде. А Илонне и самой нравилось провоцировать этих вечно выспренных придворных и великосветских дам, яростно блюдущих каждое правило этикета.

Единственным, кроме королевы, с кем во дворце Илонна общалась нормально, был Мейс. Назначенный придворным врачевателем — вполне заслуженно, кстати, Мейс вроде бы оставил попытки флиртовать с Илонной и вёл себя по отношению к ней спокойно и дружески. Илонна отвечала ему тем же… особенно, когда это видел Дилль. Ну не могла она удержаться, чтобы не заставить своего возлюбленного немножко поревновать. Серьёзного-то между ней и Мейсом ничего не было и быть не могло, а пощекотать нервы Диллю… это так забавно.

Забавы вышли ей боком: внезапно в Тирогис прилетел Аид и забрал с собой в Запретный предел Дилля, на обратном пути обещая закинуть его в Григот. А в Григоте — Илонна знала это из личного опыта, найдутся красивые вампирши, которые могут ответить на флирт. Одна-то точно есть — красавица Ирме. Илонна, может быть, и не особо волновалась бы, будь в Григоте Дилль один, но с ним каким-то чудом увязался ещё и каршарец. Как Гунвальд сумел уговорить великого Аида взять его с собой, вампирша не представляла, но факт имелся. А каршарец ведь — бабник знаменитый. И что они в Григоте вдвоём нагуляют, одному Единому известно. Вот так попытка позлить Дилля вылилась для Илонны в приступы жгучей ревности — она попала в собственную ловушку. Королева Белинда, как могла, утешала подругу, и Илонна, наконец, смирилась.

Но успокоилась она рано: пришли известия, что Григот осадили хиваши и орды поднятых их шаманами мертвяков. Все мастера клинка, бывшие в Тирогисе, тут же собрались возвращаться домой, а Илонне отец строго-настрого велел оставаться в Академии. Девушка же чувствовала, что она должна как можно быстрее оказаться рядом с Диллем, застрявшем в Григоте. Объяснить, зачем и почему, она не могла, но была уверена, что чувство это правильное. Её нечеловеческая подруга — красная драконица Гейрге, ещё не умела говорить, как великие драконы, но многое понимала, и сама предложила помощь. Лететь на драконе — это не неделю пылить на коне, Илонна, конечно, согласилась. Всё шло замечательно до того момента, пока они не приблизились к осаждённому Григоту.

С земли по летящей драконице начали бить какие-то сильные заклятья. Так-то драконы почти не подвержены действию чужой магии, но эти заклятья едва не убили Гейрге. Илонне тоже досталось. Она толком не помнила, как они сумели уйти из-под обстрела и когда приземлились — после попадания нескольких жгучих магических искр, Илонна потеряла сознание. А пришла в себя уже в Веире, рядом стояли измученный Мейс и суровый отец. Илонна, едва придя в себя от изумления, услышала от отца такое, что едва не умерла на месте. Дилль погиб. Погиб геройски, защищая Григот. Убил зловещего и могучего лича и сотни рядовых зомби. Сгорел в колдовском огне, что наслали на него бешеные хивашские колдуньи и шаманы. От него не осталось даже обугленного тела.

Илонна тогда почувствовала, что уже наполовину мертва. Та часть её, которую занимал Дилль, моментально ссохлась и превратилась в нечто ледяное, поселившись в самой середине сердца. Девушка, с потерей любимого, не видела смысла жить дальше. И лишь одно удержало её от ритуала вечной верности — Гейрге. Узнав, что тяжело раненая драконица лежит в степи в десятке лиг от Веира, Илонна приказала отвезти её к ней. Мейс, оставшийся с вампиршей, каждый день лечил её каким-то одному ему ведомым способом, но всё оказывалось напрасно: хивашское колдовство непрерывно высасывало жизнь из тела девушки, и с каждым днём Илонне становилось всё хуже. Мейс уговаривал её бросить Гейрге и уехать в Тирогис, где консилиум из лучших врачевателей наверняка отыщет способ излечения, но Илонна категорически отказалась. Как отказалась и принимать любовь придворного врачевателя — оказывается, Мейс никогда и не оставлял мысли сделать Илонну своей. Просто раньше ему мешал Дилль.