Хранитель миров. Книга 1

Глава 21

Над хивашскими степями клубилась пыль. Её поднимал полк дизанских кавалеристов и сборный отряд магов. Каждому всаднику полагалась ещё одна дополнительная — так называемая, заводная, лошадь, которая тащила на себе разнообразную поклажу, съестные припасы и, главное, бурдюки с водой. А ещё ситгарцев сопровождали хивашские конники — двести были приданы старшим беем Эрмелека, и ещё полтысячи присоединились по пути. Так что, эта солидная толпа поднимала настоящее облако пыли.

Дилль искренне и самозабвенно страдал. Ещё до того, как они добрались до Неонина, ныне отданного во владение хиваши, он приметил некую странность, на которую раньше как-то особо внимания не обращал. А заключалась она в том, что по мере продвижения на юг в хивашские степи, жара усиливалась всё больше и больше. Любой разумный человек, услышав этот вывод, только пожал бы плечами — что тут странного, на юге всегда жарче, чем на севере? Дилль был согласен с таким утверждением, однако находил ненормальной скорость, с которой жара усиливалась. Буквально с каждой пройденной лигой воздух становился всё жарче, растительности на земле — всё меньше, а сама земля превращалась из зелёного травяного ковра в жёлто-бурую выжженную поверхность, покрытую трещинами.

Мастер Криан в ответ на недоумённый вопрос адепта коротко пояснил, что эта аномалия — результат древних магических войн. Могучие маги прежних времён не особенно считались с тем, что будет после них, и использовали для выяснения отношений любые магические силы, даже глобального характера. Что именно и кто использовал на территории нынешнего хивашского каганата и лежащих южнее бескрайних пустынь, мастер Криан затруднялся ответить — ну не сохранилось письменных свидетельств тех времён. Только неясные устные легенды и сказания, из которых можно понять одно: древние маги что-то испортили в некогда отлаженном механизме погоды, отчего самый центр боёв превратился в мёртвую пустыню, а всё, что находилось севернее кардинально изменило климат. Оттого-то хиваши и дрались с Ситгаром за Неонин — им жизненно необходимо было откочёвывать севернее, где можно переждать невыносимый летний зной.

Дилль только многозначительно покивал головой, получив мутное объяснение творящихся вокруг погодных беспорядков. Но поскольку поделать с жарой он ничего не мог, то, сцепив зубы, продолжал путь, как и все остальные. Он не один мучился — практически все ситгарцы чувствовали себя ужами на раскалённой сковороде. За прошедшие недели путешествия было уже несколько случаев солнечных ударов — пару человек пришлось оставить в Эрмелеке, ещё с десяток пострадавших были вынуждены остаться во встреченных кочевьях, поскольку путь продолжать уже не могли. И только хивашские всадники словно не замечали невыносимую жару и в усмешках скалили белоснежные зубы, глядя, как жалко выглядят ситгарцы в непривычных условиях.

Усугубляла страдания Дилля и пыль. Он ехал где-то в середине колонны, поэтому откуда бы ни дул лёгкий ветерок — сзади ли, спереди, он в любом случае приносил клубы этой противной сухой субстанции, плотной корочкой покрывавшей лицо и забивавшейся в горло и нос. Дилль яростно чихал, кашлял, безуспешно пытался протереть глаза и бессильно ругался. Немного выручал глоток воды — тёплой и затхлой, но всё же смывающей из пересохшего горла пыль.

Потом пыль прекратилась, зато начались пески. Дилль вспоминал своё прошлое путешествие по этим местам — примерно где-то здесь он был захвачен в плен пустынной девой — мерзкой нежитью, высасывающей жизни людей. Дилль укокошил тварь, а потом по собственной неосмотрительности попал в плен к Джагатаю, где его опоили каким-то снотворным зельем. Так что, путь от этих мест до Эрмелека в тот раз Дилль вообще не запомнил — ехал себе в тележке и посапывал, не чувствуя ни жары, ни жажды, ни пыли…

— Эх, кто бы меня опять опоил таким зельем и довёз до места, — пропыхтел он, вытирая рукой пот со лба. — Ну, Джагатай, не мог выбрать место для драки поближе…

Ворчал он, разумеется, просто так — не сам Джагатай выбрал место для решающей схватки. Постоянно ожидаемое и тем не менее внезапное нападение хана Сарды на родной улус Джагатая поставило кагана перед нелёгким выбором: собрать все восточные силы и попытаться отбить нападение или приказать воинам отступить, бросив на произвол захватчиков землю и стада, чтобы потом, собрав силы в один кулак, обрушиться на сардцев и разгромить их. В прежние времена Джагатай, не сомневаясь ни секунды, остановился бы на первом варианте, но нынче он отвечал не только за родной улус, но и за весь каганат. И скрипя зубами каган послал гонца с приказом воинам бросить всё, кроме семей, и выдвигаться на запад на соединение с основными силами, которые Джагатай начал немедленно собирать.

Об этом вкратце рассказал Диллю эмир Нурекай — командир тех двухсот конников, что присоединились к ситгарцам в Эрмелеке. Поскольку Дилль был единственным ситгарцем, который вполне понимал хивашский язык, ему пришлось работать постоянным переводчиком между эмиром с одной стороны и графом Марни — командиром дизанцев, и мастером Крианом с другой. Впрочем, услуги переводчика особенно и не требовались — не так уж часто высокие командующие меж собой общались. Зато эмир не раз сделал ценные замечания, касательно правил передвижения по пустыне, главным из которых было — не пить постоянно и помногу. А ситгарцы именно так и поступали. Эмир Нурекай пояснил Диллю, что постоянно пить — это впустую расходовать драгоценную воду, которая тут же выйдет из организма через пот. Глоток-другой, когда совсем уж горло сведёт от сухости, вот лучший способ преодолеть пустыню, а не остаться в ней высохшим трупом. Дилль не знал, как другие, но сам он последовал этому совету.

Вот только лёгкий ветерок, приносящий жар раскалённых песков, заставлял делать глотки всё чаще и чаще, а потому вода во фляге заканчивалась задолго до привала, когда её можно пополнить. Дилль в очередной раз вытер вспотевший лоб, ещё больше размазав по лицу насевшую пыль, и вытер ладонь об одежду. Потом приподнял руку, понюхал подмышку и скривился. Он давно уже начал, мягко говоря, попахивать — точнее, даже пованивать. А как тут не начнёшь, если помыться просто негде? И одежду постирать тоже. Это там, в Ситгаре, где воды — целые реки и озёра и по весенней поре от разлива деваться некуда, а здесь в пустыне вода — это величайшая драгоценность. Поэтому такие излишества, как мытьё или стирка, жизнью путешественников не предусмотрены. Дилль вспомнил, что все называют хиваши вонючими кочевниками. Да и он сам их так называл. Даже Тринн, помнится, ругалась, что они воняют. Теперь, проведя в пути несколько недель, он сам стал таким же — вечно чумазым и вонючим. Мысленно он принёс извинения всем хиваши.

Подъехавший к Диллю мастер Криан протянул ему собственную фляжку. Дилль едва смочил губы и с благодарностью вернул сосуд старшему магу.

— Ты решил похудеть? — подняв одну бровь, задал неожиданный вопрос Криан. — Тогда хоть коня пожалел бы.

— Чего? — Дилль оторопело уставился на командира. — Куда мне дальше худеть-то? Я и так далеко не богатырь. И причём здесь конь?

— А как ещё понимать, что около тебя жарче, чем у дракона в пасти?

— Чего? — интеллектуально повторил вопрос Дилль.

— Говорю, не замечаешь, что рядом с тобой никто не едет? А-а, наконец-то заметил? А знаешь, почему? Потому что около тебя ну очень жарко. Я, когда это заметил, решил, что таким способом ты решил сбросить лишний жирок… С другой стороны, откуда бы он у тебя взялся. Непонятно. Вот я хочу выяснить, что ты намагичил и зачем.

— Намагичил? — нахмурился Дилль. — Я? Но я ничего не делал.

— Тогда почему только вокруг тебя веет жаркий ветерок, когда около остальных ни дуновения?

Дилль огляделся. Действительно, мастер прав. Кожей он ощущал непрерывное движение жаркого воздуха, а у едущего шагах в десяти от него дизанца флажок на копье даже не шевелился. Смутное подозрение мелькнуло у него в голове, и чтобы проверить его, Дилль перешёл в астрал. Немедленно окружающее пекло сменилось на величественное спокойствие астрала. Дилль снова осмотрелся, теперь уже астральным зрением. Вот рядом с ним аура мастера Криана, чуть поодаль видны ауры ещё нескольких магов, а дальше — густая пелена тумана. Туда астральное зрение Дилля уже не доставало. Но глядеть так далеко ему и не требовалось. То, что он искал, обнаружилось совсем рядом, можно сказать, под ним. Голубой клубок чужого заклятья. Судя по всему, закреплённый прямо на седле. Та-ак, всё ясно. Это месть Тео за насмешки над ним. Этот новоявленный магистр прицепил к седлу Дилля своё заклинание, которое создавало вокруг него натуральную баню.

Дилль вытянул энергию из заклятья, почувствовав короткий прилив магических сил, и вернулся в реальность. И сразу же ощутил, что хотя жара никуда не делась, но ветерка, который делал её ещё более невыносимой, больше не чувствует.

— О, вроде бы стало менее жарко, — заметил мастер. — И что это было?

— Это было одно мерзопакостное кошачеглазое недоразумение, которому я сейчас голову оторву! — заорал Дилль и принялся искать глазами Тео. — Где ты, упырь? Иди сюда, я тебя поджарю!

«Упырь», как чувствовал, заранее скрылся. Визуальные поиски злобного предателя окончились ничем, и Дилль решил подождать до вечернего привала. А пока суть да дело, принялся продумывать страшную месть, которую надлежало вчинить полувампиру.

Утреннее солнце едва окрасило крыши Тирогиса розовым, а слепой старик-нищий уже ковылял к своему ежедневному посту. По пути он привычно здоровался с домохозяйками, благодарил их за подаяние, если таковое бывало, и спешил к насиженному месту. Устроившись на драной тряпке около стены магической Академии, старик замирал, лишь изредка покачиваясь взад-вперёд. С пробуждением города на улицах становилось всё больше прохожих, но никто особо не торопился кинуть слепцу милостыню. Люди проходили мимо, иногда попросту не замечая попрошайку, как не замечают придорожный камень, ходя по одному и тому же маршруту годами.

Впрочем, отсутствие брошенных медных грошей не расстраивало Коэри. Его терзало другое: он боялся, что его месть украли. Или увезли. Или… да мало ли, что могло случиться с этой вздорной вампиршей! Как бы то ни было, но Коэри вот уже месяц не видел той, ради мести которой он возродился к жизни. Напрасно он всматривался сквозь ветхую тряпицу, закрывавшую его глаза, в силуэты мелькавших мимо прохожих — стройной фигурки вампирши он так и не увидел. Ни в оранжевой рясе, ни в каком-нибудь мужском костюме, ни в пышном дамском наряде. Клятая Илонна как сквозь землю провалилась!

Коэри тихо скрежетал зубами при мысли о том, что ему больше не представится шанса отомстить. Он слишком долго раскачивался, слишком долго готовил ловушку. И вот теперь, когда всё готово, жертва попросту исчезла. Вампир, проведя в бесплодных терзаниях почти месяц, всё же не оставлял надежды. Ведь он уже всё просчитал, всё подготовил. Коэри распланировал нападение не то что до минут — до секунд.

По его задумке всё должно было пройти просто и изящно. Когда вампирша появилась бы около него, Коэри должен был обратиться к ней с просьбой оказать помощь своей несуществующей внучке. Он был уверен, что Илонна не откажет и проследует за ним «вот сюда, тут совсем рядом, госпожа». Идти ей действительно пришлось бы недалеко — буквально полсотни метров до узкого прохода меж стенами домов. Дома были вполне респектабельными (других около магической Академии не могло быть по определению), и не должны были вызвать подозрений у вампирши. К сожалению, устроить около этих домов засаду было трудно — в любой момент какой-нибудь слуга или дворник мог поинтересоваться, а какого демона тут торчит старик-бродяжка.

Поэтому Коэри планировал, заманив Илонну в узкий простенок, неожиданно напасть на неё и, пока она не успела бы призвать свой огненный меч, вколоть девушке некую жидкость. Жидкость эта, по уверениям изготовившего её алхимика-недоучки, обретавшегося в трущобах, была способна обездвижить человека средней комплекции на несколько часов. Ничего не отпускавший на самотёк Коэри проверил жидкость на себе и провалялся в своей норе часа три, не меньше, не в силах шевельнуть даже пальцем. А потом ещё с час мучился колотьём невидимых иголок по всему телу. Так что, снадобье действовало пару часов точно, и этого времени Коэри должно было хватить с лихвой.

Он давно наметил способ и маршрут, по которому можно было пронести бесчувственное тело девушки, не вызвав подозрений прохожих. Со способом проблем не было — на этот случай в котомке Коэри уже давно лежали грязное, рваное платье неопределённого цвета и таких же свойств платок. Замотав в это рваньё пленницу, Коэри как бы скрывал похищенную от глаз людей — ну кому, скажите, интересны старик-нищий и его пьяная до состояния нестояния шлюха? Да его в упор никто не заметит! Единственной натяжкой в этом плане была возможность столкнуться с патрулём стражи. Уж они-то, в противоположность обычным горожанам, непременно привяжутся к подозрительной парочке, непонятно как оказавшейся в благополучном районе Тирогиса.

Коэри не думал, что в страже работают сплошь тупицы и идиоты, и понимал, что попадаться патрулю на глаза ни в коем случае нельзя. Потому что после такой встречи он в лучшем случае отделается побитыми боками и потеряет пару монет на взятку, в худшем — его загребут в кутузку «для выяснения». Этого допустить нельзя, значит, придётся драться. И хотя Коэри мастерски владел мечом, но старику-нищему по понятным причинам нельзя таскать с собой такой клинок. А ножом против пятёрки вооружённых до зубов стражников много не навоюешь. Ну да, он успеет уложить нескольких, может быть, даже всех, но обязательно получит при этом рану. И всё — его потом загонят, как взбесившегося пса, и прикончат.

Но опасность встречи с патрулём пока что была, скажем там, гипотетической. Потому что жертва как сквозь землю провалилась. Коэри просиживал около академической стены с раннего утра до позднего вечера, когда обслуга начинала зажигать магические фонари около Академии. И возвращался в своё логово, чтобы на следующий день повторить всё с самого начала и с тем же результатом. Но если чему жизнь и научила дважды предателя и отверженного всеми вампира, так это терпению. Если нужно, он просидит здесь ещё месяц, два или год. И даже если его будущая жертва куда-то уехала, то всё равно или она вернётся, или он узнает про неё какие-нибудь слухи, которые помогут найти Илонну.

В конце концов удача- эта капризная дама, улыбнулась Коэри. Однажды утром он следовал по привычному маршруту, когда в небе над Тирогисом раздался трубный рёв дракона. Легенду о слепце нарушать было нельзя — мало ли кто в этот момент посмотрит на него? — поэтому Коэри испуганно вжал голову в плечи и прикрыл голову руками, после чего шустро метнулся к стене ближайшего дома. И уже там, едва не свернувшись в клубок, осторожно посмотрел наверх. Его лицо, исхудавшее и покрытое глубокими морщинами, прорезала хищная улыбка. На красном драконе высоко в небе летела та, которую он желал убить. Отлично! Значит, Илонна никуда не пряталась, и никто её не увёз за тридевять земель. Значит, она в Тирогисе, в своей Академии, по прежнему под охраной сотен магов. Коэри не знал, почему Илонна перестала появляться на улицах столицы, но теперь не сильно беспокоился по этому поводу. Он подождёт. Когда-нибудь она снова выйдет из Академии, и, если богини мщения будут благоволить Коэри, то без сопровождения и охраны. И уж тогда он не упустит своего.