Хранитель миров. Книга 1

Глава 29

Мастер Фиррис закончил последнее упражнение и застыл в стойке завершения, направив остриё меча в голову воображаемого противника. Будь перед ним сейчас реальный фехтовальщик, он бы тоже неподвижно застыл, чтобы хладное железо не поразило его прямо в мозг через правую глазницу.

— Впрочем, может, и через левую, — пробормотал мастер клинка. — Надо бы поработать над завершающим движением.

Он вложил меч в ножны, сделал церемониальный поклон, означающий завершение поединка, после чего совершил несколько глубоких вдохов, выравнивая дыхание. Набросив лёгкую куртку, Фиррис неспешно отправился по коридорам и залам Академии, вежливо раскланиваясь с встречными — независимо, был ли это старший маг или простой адепт. Внешне это выглядело, как будто он просто прогуливается, но у Фирриса была чёткая цель: драконий двор. Название, конечно, слишком громкое для глухих задворок Академии, в которых поначалу поселили только Гейрге и мелкого Шехана. Потом, когда количество молодых драконов возросло, драконий двор стал оправдывать своё название. А уж теперь, когда здесь, в стенах Академии поселилась Златокрылая — хоть и юная, но настоящая королева, драконий двор стал действительно таковым. А что? Королева есть, придворные в виде разноцветных молодых драконов — тоже. И толпа прислуги в виде людей, которые и раньше млели при виде обычных драконов, а теперь просто с ума сходили от восхищения при одном взгляде на золотую дракошу.

Сам Фиррис, каким бы суровым он ни был, или каким бы суровым ни хотел показаться, тоже не остался в стороне от всеобщего сумасшествия — едва увидев крошечную королеву, он с трудом удержался, чтобы не разулыбаться совершенно по-идиотски и не начать сюсюкать с ней, как это делали остальные. Женская часть магического сообщества просто пищала от восторга. Мужская часть вела себя более сдержанно, но недалеко ушла от женской — разве что восторги выражались чуть тише. Да что там! Даже вечный брюзга Мернаэль на какой-то миг превратился в обычного улыбающегося человека, когда увидел это маленькое золотое чудо. Правда, сухарь и педант тут же вернулся, но Фиррис успел заметить это превращение.

Гроссмейстер Адельядо, видя творящееся безумие по поводу королевы и непрестанный поток адептов и старших магов на драконий двор, вскоре рассвирепел и прекратил это безобразие, попросту поставив на вход, ведущий к драконьим жилищам, мощное сдерживающее заклятье. Войти внутрь могли только назначенные драконьи воспитатели и лишь несколько высших магов. Остальным — шиш, как изящно выразился гроссмейстер, сопровождая вербальное выражение недовольства физической комбинацией из трёх пальцев. Злополучный «шиш» получил и Фиррис — хоть он и являлся отцом Илонны и тестем Дилля, которые были признаны Великими родственниками. Поэтому больше полюбоваться красивой маленькой драконицей ему не удалось. Но мастер подумал, что, быть может, в тот момент, когда он окажется неподалёку, Златокрылая решит полетать. Это был шанс, вот почему мастер Фиррис и отправился «на прогулку».

Но увидеть юную королеву ни на земле, ни в воздухе ему не удалось. Едва он приблизился к входу в драконий двор, как услышал чьи-то крики и громкое рычание, перемежаемое не менее громким шипением. Фиррис подумал было, что это драконы что-то не поделили меж собой, но рычание для молодых, но всё-таки достаточно больших драконов было слишком тонким. Скорее, его издавал некий чиал…

Догадка мастера Фирриса оказалась правильной. Перед входом бесновался Шехан — который кот, а не дракон. Два человека из числа обслуги и воспитателей тщетно пытались утихомирить чиала, который шипел и огрызался на них, не прекращая попыток прорваться сквозь сдерживающее заклятие. Каждая попытка оканчивалась неудачей — заклятье, хотя и было прозрачным для взгляда, тем не менее исправно не впускало и не выпускало никого, кто не числился в разрешающем списке. Фиррис удивился — как же чиал умудрился попасть внутрь, если сдерживающее заклятье работает и теперь не выпускает его наружу? И что такое приключилось, что кот натурально взбеленился? Может, его кто-нибудь из драконов слегка поджарил, отчего чиал обиделся и решил покинуть сытное место?

Каким образом Шехан смог проникнуть внутрь закрытого периметра стало ясно буквально минуту спустя. Кот, прекратив попытки прорваться, в два прыжка преодолел расстояние от входа до вольеров с драконами и исчез из поля зрения Фирриса, чтобы вскоре появиться здесь в сопровождении Шехана, который дракон. Крылатый Шехан, недовольно ворча, протопал мимо стоящих людей, Шехан-кот шёл рядом с ним, тесно прижавшись к боку дракона. Вот таким образом эта парочка и прошла сквозь могучее сдерживающее заклятье самого гроссмейстера. Фиррис только удивлённо покрутил головой — во дают! Даже мастера-маги не могут преодолеть магию гроссмейстера Адельядо, а эти два мелких не просто отыскали способ проникновения, но и вовсю пользуются этим. Удивлялся мастер клинка недолго. Едва преодолев заклятье, Шехан-кот громко зашипел и требовательно уставился своими огромными глазищами на вампира.

— Что? — мастер Фиррис вдруг понял, что кот не просто обеспокоен чем-то — он взбешён и… испуган. — Что такое, Шехан?

Кот опять громко зашипел и рванул по коридору. Секунду поколебавшись, Фиррис побежал вслед за ним. Шехан ведь не просто кот — он чиал. Та магия, которая соединяла вампиров и чиалов, многое давала, но и много требовала. Она роднила души вампиров и котов, позволяя понимать друг друга даже без слов — в бою это было наиважнейшим преимуществом, ведь враг сражался не с двумя разными противниками, а с одним, но в двух телах. За это магия забирала жизнь чиала, если его хозяин погибал. Если умирал чиал, вампир оставался жить с никогда не заживающей душевной раной, но если умирал вампир, чиал погибал однозначно.

С каждым шагом в Фиррисе крепло чувство, что с Илонной произошло что-то серьёзное. Чиал это почувствовал и теперь рвался ей на помощь. Мастер клинка мчался за несущимся котом по коридорам Академии, сшибая по пути не успевших отойти в сторону магов. На то, чтобы принести извинения, времени у него не было, да и, честно говоря, это ничуть Фирриса не волновало. Потом извинится, сейчас есть дела поважнее. На бегу он успел заметить в отдалении мастера Оквальда и крикнуть, что с Илонной произошла какая-то беда, после чего, словно гонимый ураганным ветром, помчался догонять чиала, уже преодолевавшего главный двор Академии. Мастер Оквальд на несколько секунд застыл, а потом бросился догонять вампира, по пути крикнув, чтобы о произошедшем оповестили гроссмейстера Адельядо.

Стоящие во дворе маги, до того спокойно беседовавшие друг с другом, оживлённо зашептались, глядя, как сначала мимо них промчался Шехан, которого преследовал мастер Фиррис, за которым вдогонку побежал мастер Оквальд.

— Коллеги, кто понял, что просил мастер Оквальд? — осведомился один из группы.

— Чтобы мы срочно сообщили гроссмейстеру о чём-то, — развёл руками возрастной мастер. — Только, о чём именно?

— Наверное о том, что два наших главных мучителя адептов на ниве физических упражнений устроили догонялки с котом. Видимо, придумали такой новый способ тренировки адептов.

— Даже если так, то к чему такая срочность? Может, мастер Оквальд решил таким образом над нами подшутить?

— Знаете, судя по виду Оквальда, а, главное, мастера Фирриса, они совсем не шутили. Похоже, что-то действительно произошло. Пожалуй, я сообщу в приёмную гроссмейстера, мне всё равно по пути.

Фиррис даже не заметил, как миновал главный вход Академии — он бежал, стараясь не упустить из виду мелькающего вдали кота. Чиал мчался по мощёной улице вдоль высокой академической стены, на бегу громко рыча, шипя, как вскипевший чайник, и этим распугивая прохожих. Впрочем, люди реагировали уже после того, как кот пролетал мимо них — женщины и мужчины вскрикивали и отпрыгивали в стороны, хотя никакой необходимости в этом уже не было. Зато Фиррису это было только на руку — ему теперь не нужно было сшибать с пути прохожих, он мог просто бежать по прямой. Заметив, что чиал свернул в какой-то тёмный закуток между двух домов, Фиррис вбежал туда же и остановился. Шехан стоял над обрывками оранжевой ткани и горестно подвывал. Вампир наклонился и поднял один из кусочков.

— Цвета огненного факультета, — пробормотал Фиррис, чувствуя, как страх за дочь ледяными клещами сжимает его сердце.

— Что тут? — загнанно дыша, крикнул подоспевший Оквальд.

— Остатки мантии огненного факультета, — сказал Фиррис. — Похоже, Илонну похитили.

Мастер Оквальд поднял с земли обрывок оранжевой ткани и поднёс к глазам.

— Да, ткань похожа. Но кому могло понадобиться похищать Илонну? Не помню, чтобы она упоминала каких-либо врагов. Да и потом, не такая она беззащитная, как выглядит. Она бы любого…

— Значит, нашёлся «не любой», — сквозь зубы процедил Фиррис. — Оквальд, возвращайся в Академию и обязательно опиши ситуацию гроссмейстеру. Пусть он поднимает на ноги городскую стражу. И вообще всех, кого только можно.

— Наверное, лучше я с тобой…

— Нет, по пути ты отстанешь от нас с котом. Всё, хватит пустой болтовни. Шехан, ищи! Ищи Илонну!

Подвывающий чиал, получив команду, тут же метнулся из тёмного проулка. Фиррис рванул за ним, а мастер Оквальд, проводив их глазами, ринулся обратно в Академию. Мастер Фиррис не планировал останавливаться и спрашивать прохожих, не видели ли они девушку-вампира — он доверял нюху чиала и его необыкновенной способности чувствовать хозяина. А потому Фиррис даже не пытался запомнить дорогу и просто бежал вслед за мчащимся котом. Страх за дочь с каждой секундой глодал его сердце всё сильнее. Что же с ней случилось, что она не смогла оказать неведомым похитителям сопротивления? В последнее время Илонна не была ни образцовым фехтовальщиком, ни искусным магом, но её навыки владения мечом никуда ведь не делись. Воспитанница клана легко могла победить в честном поединке вполне искусного ситгарского фехтовальщика. Плюс её драконья магия, при помощи которой Илонна могла порубать в капусту своим огненным мечом любого противника, даже облачённого в сплошные доспехи. Но ни следа схватки или хотя бы сопротивления в том проулке Фиррис не увидел. Неужели она мертва и неизвестные унесли прочь всего лишь её бездыханное тело? Но зачем? Ведь живая она намного ценнее. Хотя, для кого ценнее? И зачем вообще она кому-то понадобилась?

Ни на один из этих вопросов у Фирриса ответов не было. Он выбросил из головы всё лишнее и сосредоточился лишь на одном: не упустить из виду мчащегося по улице чиала. Меж тем Шехан добрался до одного из мостов, соединяющих верхнюю и нижнюю части города, и стрелой пролетел его. Прохожие и пост стражи только проводили глазами мелькнувшую хвостатую фигуру, после чего мимо них промчался воин-вампир с обнажённым мечом.

— Похоже, в трущобах сегодня будет шумно и кроваво, — хмыкнул командир поста, провожая взглядом Фирриса. — Кто-то перешёл дорогу вампирам, а эти ребята шутить не любят.

— Может, сообщить о нём в магистрат? — предложил солдат. — Он же сейчас положит кучу народа.

— Хочешь поскорее полюбоваться на кишки, развешанные по кустам? — поморщился командир. — Нас же первых снимут с поста и отправят прочёсывать трущобы. Или, ещё хуже, прикажут искать этого вампира. А связываться с этими клыкастыми психами у меня нет никакого желания. Нет уж, Вог, повременим с сообщением. Пусть там, наверху, сами разбираются. Глядишь, всё само собой утрясётся. И, главное, без нашего участия. Так что, заткнись и иди, неси службу.

Солдат тут же припомнил все страшилки, ходившие в городе про вампиров и их искусство обращения с мечами, признал правоту начальника, вышел из караульной будки и принялся осматривать прохожих мрачным взглядом, демонстрируя всем своё служебное рвение.

Шехан изредка останавливался, оглядывался, требовательно и пронзительно шипел, после чего снова мчался по одному ему ведомому маршруту. Фиррис бежал за котом, стараясь не сбить дыхание — он в любой момент готовился к схватке с неизвестными врагами или их союзниками. Каждый, кого Фиррис видел на своём пути, мог оказаться похитителем или его сообщником. Ковыляющие, обряженные в лохмотья нищие, поддатые ремесленники, шумно распевающие похабную песню у входа в какой-то кабак, даже раскрашенные шлюхи, обнажающие свои обвисшие прелести — любой из них мог попытаться напасть на чужака, каковым был здесь вампир. Но никто не осмелился не то что напасть — никто даже не попытался просто загородить дорогу бегущему вампиру с обнажённым мечом. Обитатели трущоб отводили глаза или поспешно рыскали в стороны, словно вспугнутые крысы.

Строения закончились — начались развалины. Теперь Фиррис бежал вдоль полуразрушенных и сгоревших домов, которые так и не восстановили со времён тилисской осады. На бегу он несколько раз замечал таящихся среди развалин людей, но поскольку Шехан их проигнорировал, вампир тоже не стал останавливаться. Расспрашивать об Илонне местных бродяг — только впустую терять время, которого, Фиррис это чувствовал, остаётся всё меньше.

Шехан добежал до какой-то дыры, снаружи заросшей кустами ивняка, и замер. Фиррис остановился, вглядываясь в темноту. Из подземелья тянуло сыростью и лёгким запахом разложения.

— Шехан, — прошептал он, — идём осторожно. Не рычи и не шипи — так ты только выдашь нас врагам. Ты понял меня, чиал? Давай, показывай дорогу.

Шехан блеснул своими огромными глазищами на Фирриса и неслышной тенью скользнул в темноту. Мастер клинка последовал за ним. Для кошачьего и вампирского зрения темнота подземелья не была столь кромешной, как для обычных людей, а потому они двигались уверенно и быстро. Фиррис обходил кучки мусора, в которых виднелись останки то ли здоровущих крыл, то ли мелких кошек, огибал лужи на полу, чтобы излишним хлюпанием не привлечь внимания неизвестных врагов. Шехан же стелился по полу, как бесплотная серая тень — даже острый вампирский слух не мог уловить ни малейшего шороха, когда кошачьи лапы ступали по грязному и сырому полу подземелья. Недаром кошки известны, как лучшие охотники, а чиалы — как лучшие охотники среди кошек.

Спустя несколько развилок коридора и две сотни шагов до ушей Фирриса донёсся странный звук. Что-то среднее между мычанием и глухим воплем боли. А потом он уловил невнятное бормотание — где-то кто-то говорил, перемежая слова безумным смехом. Шехан на секунду застыл в позе охотничьей собаки — вытянув тело в струну и подняв переднюю лапу, а потом рванулся вперёд и исчез за очередным поворотом коридора. Ругнувшись про себя на несдержанного чиала, Фиррис побежал за ним, уже не заботясь о сохранении тишины — теперь Шехана не остановить, он по-любому нападёт на похитителей, осмелившихся причинить вред его хозяйке. Кот даст Фиррису пару секунд форы, и этим нужно воспользоваться с умом.

Подбегая к освещённому множеством масляных ламп тупику, Фиррис услышал шум схватки и рычание чиала. Секунду спустя мастер клинка увидел, как неизвестный, в левую руку которого мёртвой хваткой впился чиал, резко взмахнул правой рукой и раздался короткий взвизг Шехана. В следующее мгновение мастер Фиррис отточенным за долгие годы тренировок и боёв движением снёс голову неизвестного с плеч и быстро огляделся в поисках других врагов.

Но больше никого в тупике не оказалось. Никого, кроме… Мастер Фиррис сделал шаг вперёд и замер, не в силах сделать ни вдоха, словно его ударили тараном в живот. Меч выпал из вмиг ослабевшей руки вампира, зазвенев на каменном полу. Мастер Фиррис на негнущихся ногах подошёл к изувеченному телу и вгляделся в лицо, залитое кровью.

— Доченька, — прохрипел он, падая возле Илонны на колени.

Он протянул к её лицу руку и замер, не решаясь прикоснуться. Некогда прекрасное лицо Илонны было обезображено длинными порезами. На месте глаз зияли окровавленные впадины. Фиррис перевёл взгляд ниже и только теперь понял, ЧТО сделали с его дочерью. У девушки была отрезана одна грудь, содрана кожа с живота, отрублены кисти рук и обе стопы. Конечности палач заботливо перетянул кожаными ремнями, чтобы жертва не истекла кровью раньше времени. То, что негодяй отрубил, лежало здесь же, на полу.

Фиррис почувствовал, что его распирает неземная ярость: сейчас он хотел только одного — убивать. Убивать долго и жестоко, отомстить тому, кто посмел совершить такое страшное надругательство над его дочерью. Вот только, кроме обезглавленного трупа здесь больше никого не было. Фиррис выдохнул сквозь сжатые зубы и без сил опустился на окровавленный пол рядом с телом Илонны. Надо бы посмотреть, жив ли чиал, но он не мог себя заставить оторвать взгляда от изувеченного тела. Наконец мастер Фиррис собрался, с трудом, словно древний старец, передвинулся к вытянувшемуся на полу Шехану и положил руку ему на шею. Пульса не было. Да и откуда ему взяться, если в боку чиала торчал нож? Неизвестный бил сильно и точно — остриё ножа пронзило сердце. Верный чиал умер, мстя за свою погибшую хозяйку и даже после смерти не выпуская из зубов руку врага.

Мастер Фиррис осторожно погладил мёртвого кота по голове и посмотрел на обезглавленный труп. Кто это? Кто посмел напасть на дочь мастера клинка и запытать её до смерти? Кто этот мерзавец и какие цели он преследовал?

Осмотр тела ничего не дал, и мастер Фиррис ногой перевернул валяющуюся на полу голову. Несколько секунд он смотрел на застывшие в гримасе черты лица, на вертикальные зрачки ничего не видящих глаз и на явно подпиленные клыки, а потом со злостью пнул голову, которая укатилась в угол, разбрасывая по сторонам капли крови.

— Коэри! — сказал, словно выплюнул, он. — Тварь, лишённая имени! Как же ты выжил, мразь?

Теперь мастер Фиррис понял всё. Негодяй, предавший и убивший своего учителя, своих товарищей и свой клан, считался умершим. Но каким-то непостижимым образом выжил и долго прятался по норам, вроде этой. И, видимо, всё это время вынашивал планы мести. Почему Илонне? Мастер Фиррис не мог ответить на этот вопрос. Возможно, предатель просто счёл, и не без оснований, что сумеет с ней справиться — ведь некогда он почти получил статус мастера. Связываться с другими вампирами ему было тяжело, а вот с беззаботной вампиршей, которая в последнее время совсем не уделяла внимания тренировкам — запросто. Как он сумел обмануть Илонну, мастер Фиррис не знал, да теперь это уже и не играло никакой роли. Главное, что сумел обездвижить девушку, не дать ей воспользоваться магией — вон сколько амулетов болтается на трупе, после чего приволок её в это подземелье и…

Мастер Фиррис застонал, представив, какую боль испытывала Илонна, когда безжалостный палач резал её и отсекал конечности. Тварь! Фиррис сейчас сожалел только об одном — что Коэри умер так быстро. Миг — и он умер, даже не успев понять, от чего. Ушёл, не испытав на себя даже тысячной доли тех пыток, которым он подверг Илонну. Фиррис схватил упавший меч и принялся рубить тело негодяя, лишённого имени. И лишь когда труп превратился в изуродованный кусок мяса, Фиррис остановился. Тяжело дыша, он безумным взглядом окинул останки врага, аккуратно вытер меч и сунул его в ножны.

Всё! Теперь следовало позаботиться о погребении Илонны. Нужно вынести её наверх, а для этого надо освободить от стягивающих её пут. Мастер Фиррис поднял с пола один из валяющихся на полу ножей и начал осторожно резать ремни, привязывающие культи Илонны к колышкам, вбитым в пол. Затем он срезал ремень, удерживающий её талию и бёдра. Мерзавец всё предусмотрел — у Илонны не было шанса не то что освободиться — даже просто пошевелиться. Мастер Фиррис тяжело вздохнул и аккуратно перерезал ремень, который удерживал кляп, после чего откинул в сторону грязную тряпку, пропитанную кровью и слюнями.

И в этот момент по телу Илонны пробежала дрожь. Из её рта вырвалось хриплое дыхание, на губах вздулись кровавые пузыри. Мастер Фиррис замер, не веря себе. Дочь, которую он считал умершей, жива. Не успела эта мысль промелькнуть в сознании мастера, как Илонна закричала. Она кричала, как дикий зверь — без слов, просто выла на одной ноте. Это был вопль безумной боли, которая мучила её раньше и терзала её сейчас. Это была боль потери чиала. Это была боль потери самой себя. Илонна забилась на полу, размахивая культями рук и ног.

— Доченька, я здесь, — мастер Фиррис схватил её в железные объятия, не давая причинить самой себе ещё больший вред. — Сейчас я унесу тебя в Академию, там гроссмейстер и врачеватели живо тебя подлечат. Илонна, девочка, перестань кричать. Слышишь меня? Теперь всё будет хорошо! Терпи, милая, терпи!

Он поднял на руки её извивающееся тело и побежал к выходу из подземелья. По пути Илонна замолчала — потеряла сознание. Во всяком случае, мастер Фиррис на это надеялся. Дважды за день лишиться дочери он не хотел, а потому бежал так быстро, как никогда в жизни до этого.