Хранитель миров. Книга 1

Глава 22

В непроницаемом мраке Запретного предела практически невозможно выжить любому нормальному человеку. Или вампиру. И дело даже не в почти абсолютной тьме, сотни лет укрывающей местность от взоров разумных. Там то и дело с чёрного неба бьют молнии и грохочет гром, при том, что никакого дождя не наблюдается. Там бродят древние зомби, призванные к псевдожизни могучим сверхголемом. А те, что не бродят, лежат, полузасыпанные сухой, мёртвой землёй — внешне безобидные трупаки, но готовые встать и уничтожить любого нарушителя запретной территории. Там едва ли не каждый месяц появляются новые виды хищников, непонятно чем питающихся и не могущих существовать в нормальных условиях вне Запретного предела. В конце концов, именно там находится место обитания самого Единого.

Ни люди, ни вампиры там и не жили. Наведывались — да, расплачиваясь за попытку посещения жизнями воинов. Сколько вампиров полегло в чернильной темноте предела, не сосчитать, но каждый выход оправдывался тем, что патрули уничтожали зомби, угрожающих городам и мелким поселениям, тем самым позволяя продлить на какое-то незначительное время их спокойное существование. Хивашские воины, подгоняемые колдуньями и шаманами, тоже когда-то лезли в Запретный предел, но в отличие от вампиров, те отряды полностью были уничтожены. В общем, у Запретного предела была заслуженная дурная слава.

Но все эти ужасы и неприятности никак не касались драконов. Тринн и Аид давно уже были Великими не только в устах людской молвы, они на самом деле были огромными и чёрными. Чёрный цвет чешуи — признак окончательного взросления у обычных драконов. Это не относилось только к королевам, чешуя которых, как известно, была цвета расплавленного золота всю жизнь — начиная с момента вылупления из яйца и заканчивая последним смертным мигом. Почему так, никто из драконов не знал. Самцами, оплодотворившими яйцо королевы, могли быть чёрные, фиолетовые или зелёные, но это никак не влияло ни на цвет чешуи потомства, ни на пол. У золотых королев всегда рождались золотые королевы. С одной стороны это было хорошо — всегда была линия преемственности. С другой — эта линия в любой момент могла прерваться, если остальные драконы по какой-нибудь роковой случайности не досмотрят за своей королевой. Как это произошло на Тангрине шестьсот лет назад.

Тринн, разумеется, не помнила тех времён — её ещё попросту не было. Зато она полностью унаследовала всю горечь осознания того, что с детства вынуждена подчиняться людям. По той простой причине, что маг, спасший от врагов яйцо смертельно раненой королевы драконов, спрятал его настолько тщательно, что никто не смог найти эту драгоценность. Адогорд, конечно, обещал его вернуть драконам, но… каждый раз «чуть попозже». Пока, наконец, не настал его смертный час. Маг умер, унеся с собой в могилу тайну нахождения бесценного для драконов яйца. Империя продолжала обманывать драконов, пользуясь их мощью для возвеличивания себя. Но в конце концов правда всё же вылезла наружу. После Величайшей битвы, в которой погибло множество сородичей, драконы поставили ультиматум — немедленный возврат яйца или Империи настанет конец. И только тогда выяснилось, что люди не знали, куда Адогорд спрятал яйцо.

Тринн тогда исполнилось всего лишь чуть больше двухсот лет, и её чешуя была ещё обыкновенной фиолетовой расцветки. Но она, как и остальные драконы, принялась яростно уничтожать столицу людской Империи в отместку за многолетний обман и лишение последних надежд на обретение королевы. О-о, да, она прекрасно помнила пылающий город, реки огня, сжигающие на своём пути всё живое и неживое, гибель множества людей, ещё недавно стоящих рядом с драконами плечом к плечу против некромагов и страшного врага из иных миров. Да, Тринн тогда понимала, что не стоит им, Хранителям миров, уподобляться свирепым демонам — напротив, они же должны беречь любую разумную жизнь на планете. Но слишком уж велика была горечь поражения, слишком сильно было чувство опустошения после окончательной утраты надежды на обретения королевы и, как следствие, единение с Хранителями других миров. И Тринн в упоении уничтожала предателей и обманщиков. Потом, когда Империя перестала существовать, император погиб в пламени пожарищ, а столица превратилась в пепелище, драконы ушли. Объявили, что отныне дела людей их не касаются, и разлетелись по разным уголкам планеты.

Тринн и Аид, к тому времени образовавшие пару, решили, что несмотря на всё людское коварство нельзя оставлять род человеческий наедине с возможной атакой демонов, ведь люди были главенствующей разумной расой на Тангрине. Имелись ещё гномы — в своё время невесть каким образом попавшие в этот мир, и эльфы. Но если гномы вполне вписались в реальность, то скрытные эльфы таились по чащобам диких лесов и на контакт с прочими разумными идти не желали. Вреда Тангрину от лесных обитателей не было, как, впрочем, и пользы, а потому драконы-хранители совсем не интересовались жизнью эльфов, приравняв их в иерархии разумных к местному животному миру.

С потерей королевы, могущей создать звёздный мост и призвать на помощь других Хранителей, драконы стали обречены на вымирание. Не будет на Тангрине притока свежей драконьей крови, никто не вызовет подмогу в случае появления Завоевателей миров. Будь у драконов королева, когда состоялась Величайшая битва, у людских магов не было бы необходимости создавать сверхголема, жертвуя жизнями своих самых могучих магов и перекраивая саму суть мира. Но королевы не было, потери и драконов, и людей были ужасающими, демонов не победили, а всего лишь временно отогнали. Сверхголем, которого люди прозвали Единым, использовал всю доступную ему магическую мощь и сначала разгромил вторженцев, а потом запечатал межмировой портал. А потом он начал постепенно прибирать под себя всю доступную миру магию, чтобы поддерживать портал в закрытом состоянии. К счастью для драконов, их магия никак от мировой не зависела, а потому их боевая мощь не пострадала. Великие остались самыми совершенными существами, созданными для уничтожения, какими и были до захвата магии Единым.

Но то, что однажды было открыто, могло быть распечатано повторно. Тринн и Аид, посовещавшись, приняли решение до конца исполнить свой долг Хранителей — помогать сверхголему в охране запечатанного портала. И поселились в Запретном пределе. Так же поступили ещё несколько драконов, в том числе и двое Великих. Единый никак не отреагировал на Хранителей, словно не замечая их. Однако и Тринн, и Аид знали, что голем не выпускает драконов из виду. Ни разу он не натравил на них своих сумасшедших созданий, которых кроме Запретного предела больше нигде увидеть было нельзя. Ни разу голем не напустил на их гнездовье зомбаков, а те, что изредка всё же забредали на территорию драконов, явно притащились туда сами по себе, а не по приказу Единого. Со своей стороны драконы тоже не стремились общаться с могущественным созданием, хотя все они выполняли одну и ту же работу по сохранению мира.

Драконы, как бы долго они ни жили и какое бы огромное количество жизненных сил у них ни имелось, но когда-нибудь и к ним приходит Великая Госпожа. Свидание, от которого не может отказаться ни одно живое существо. Те, что были Великими, умерли, те, кто был обычными красными, зелёными и фиолетовыми, стали Великими с чёрной, как мрак Запретного предела чешуёй. Вот так, через триста лет после Величайшей битвы в Запретном пределе остались только трое Великих: Тринн, Аид и Гектор. Остальные — разноцветный молодняк, бестолковый и практически не владеющий речью других разумных. Поначалу Тринн и Аид пытались как-то воспитывать подрастающее поколение, но молодняка было слишком много для двоих, а процесс становления — слишком долог. Гектор, обитавший на другой стороне Запретного предела, иногда сообщал, что пытается воспитать какого-то юнца, но ни разу не подтвердил, что его усилия завершились удачно, и дикий драконыш стал полноценным членом редеющего с каждым годом драконьего сообщества.

Тринн и Аид давно смирились с тем, что у них не будет королевы, что никто не откроет им межмировой мост, чтобы Хранители Тангрина могли посетить иные миры, научиться там новым приёмам и обменяться опытом с местными Хранителями. И тем удивительнее было то, что случилось.

Тринн отравилась. Не сама по себе, а сожрав хивашского шамана. Обычно отравить дракона невозможно — могучий организм Хранителя способен переваривать без вреда для себя даже ядовитейшую кислоту, растворяющую камни. Но посох погибшего в пасти Тринн шамана был напичкан некромагией — единственной магией, некоторые заклинания которой способны нанести вред драконам. Но даже примени шаман эту магию против Тринн — это не оказало бы на неё смертельного влияния. Однако то, что кусок посоха застрял меж зубов драконицы, сыграло свою зловещую роль — непосредственный контакт с плотью дракона сделал то, что считалось невероятным и невозможным. Великая драконица отравилась и начала медленно угасать, не понимая причины этого. Она искренне считала, что виной всему внезапно разболевшийся зуб. Аид был бессилен помочь своей подруге, и тогда Тринн приняла решение обратиться за помощью к людям.

Когда-то давно людские маги владели такой магией, которая благотворно действовала на драконов. И порядком обессилевшая Тринн полетела к ближайшему городу, где обитали искомые маги — к Неонину. Но не успела она добраться до городских стен, как навстречу ей вышли все имеющиеся в Неонине вооружённые силы. Тринн даже не успела объяснить своё появление, как ей пришлось вступать в бой — ну не позволять же жалким двуногим истыкать копьями и насадить её на вертел, как какую-нибудь корову. Великий дракон — это огромная боевая мощь, и, несмотря на ослабленное состояние, Тринн легко разгромила выступившие против неё войска. А потом, впавшая в боевую ярость, принялась и за город. Те, кто успел, сбежали, а кто не успел… остались в виде обугленных тушек. После всего, что произошло, Тринн потеряла надежду на помощь, но и лететь обратно в Запретный предел смысла и сил не было. Она осталась в развалинах Неонина, чтобы в последнюю вспышку жизненных сил взлететь и умереть в полёте. Прилетевший Аид, уважая последнюю волю подруги, попрощался с ней и улетел в Запретный предел, исполнять долг Хранителя уже в одиночку.

Потом люди предприняли ещё несколько попыток уничтожить её, и всякий раз это заканчивалось разгромом присланных смешных сил. Тринн, перед тем, как спалить наглецов, спрашивала, не привели ли они с собой магов — не то, чтобы она надеялась на это, но и упускать последний шанс не хотела. Но пришедшие атаковать её магов не имели, зато кроме обычного оружия тащили с собой крохотные пузырьки с мочой василиска, от которой любой дракон впадал в неконтролируемую ярость. Надо ли говорить, что после того, как Тринн получала в морду отвратительно воняющее зелье, она приходила в бешенство, результатом чего являлась гибель всех осмелившихся прийти по её душу.

Когда сил у Тринн осталось на самом донышке, она зарылась в развалины дворца наместника — поближе к золотым безделушкам. Золото позволяло сохранить утекающие силы, но это ведь не лекарство. И Тринн, сосуд жизни которой опустел практически до дня, приготовилась отправиться в свой последний полёт, когда ещё одна группа охотников на драконов пришла по её душу. Как обычно, они швырнули ей в морду пузырёк с отвратительно-воняющей мочой василиска, как обычно она пришла в бешеную ярость и спалила всех, кого увидела. А потом вдруг оказалось, что один из этих двуногих невероятным образом оказался у неё на спине. Разумеется, Тринн даже не почувствовала веса тощего человечишки, пока краем глаза не заметила его.

Будь она в своём нормальном состоянии, наглец, забравшийся на неё, был бы уничтожен мгновенно, но вслед за всплеском последовал упадок сил. И Тринн плюнула (не физически, конечно, а мысленно) на человека и позволила ему существовать дальше. Тем более, что он заявил, что владеет кое-какими врачебными навыками и может помочь ей с болевшим зубом. Но он не был магом, в чём Тринн убедилась сразу же, как обнаружила незваного наездника. А кроме магов никто дракону помочь не мог. Просто потому, что такая помощь гарантированно убивала человека — ну не предназначен хрупкий людской организм для восприятия квинтэссенции драконьей магии. Именно поэтому в давние времена только маги, могущие помочь заболевшему дистанционно, занимались лечением драконов, и именно поэтому Тринн отправилась в Неонин на поиски людей, владеющих магическими навыками.

Нескладный человечишка сначала трясся от страха, что было заметно невооружённым глазом, потом, правда, даже осмелился залезть к ней в пасть, чтобы осмотреть болящий зуб и рассказать магам про симптомы. Именно после этого драконица и узнала, что умирает вовсе не из-за ужасно болевшего зуба, а из-за куска шаманского посоха, напичканного некромаговскими заклятиями и застрявшего в её десне. Дилль — так звали этого нескладного человечка, решил сбегать за магом и притащить к драконице во чтобы то ни стало и, заодно, упросил Тринн не трогать его друзей, которые находились под заклятием подчинения и в любой момент могли прийти к драконице. Тринн, которой было уже всё равно, согласилась пощадить драконоборцев поневоле и приготовилась отправиться в последний полёт. И тогда человечек, с причёской, как огненная шапка, сумел её удивить. Он вызвался выдернуть кусок отравленного посоха. Недоумевающая драконица осведомилась, знает ли добровольный лекарь, что это смертельно опасно? Получив ответ, что тот знает, Тринн подумала, что перед ней явный самоубийца. Сначала пришёл её воевать практически с голыми руками, теперь сам лезет ей в пасть, чтобы умереть при первом же выплеске квинтэссенции. Тринн, которой терять уже было нечего, позволила человеку совершить то, что он считал необходимым. Единственное, что она могла сделать для него в благодарность за попытку помочь ей — это не проглотить, а выплюнуть его тело, когда тот умрёт от избытка в организме драконьей магии.

Всё произошло именно так, как Тринн и предполагала. Дилль что-то там делал в её пасти, вызывая у драконицы приступы острейшей боли, но она терпела и не смыкала челюстей. А потом он всё-таки сумел выдернуть отравленную занозу. Тринн почувствовала, как квинтэссенция магии, до этого момента пытавшаяся нейтрализовать яд, начала освобождаться. И, разумеется, человечек немедленно попал под её действие. Могучий организм Великого дракона начал немедленно восстанавливаться, когда зараза была убрана, но Тринн ещё несколько минут так и лежала на земле с раскрытой пастью, боясь сделать самое маленькое глотательное движение. Она чувствовала лежащее у неё на языке человеческое тело и всё ждала чуда — что смельчак пошевелится с сумеет выйти наружу самостоятельно.

Но, увы, чуда не произошло. Дилль, спас её ценой собственной жизни. Тринн осторожно выложила его безвольное тело на пыльную улицу Неонина и стала решать — оставить его так или сжечь? Оставлять тело своего спасителя на поживу падальщикам было неправильно — уж лучше его тело превратится в пепел. Она уже набрала дыхания, чтобы отдать последнюю почесть смелому человеку, когда поняла, что тот ещё не умер. Грудная клетка еле заметно вздымалась, но в астрале его сознания не было. Тринн проверила это несколько раз, после чего крепко призадумалась. Пусть не чудо целиком, но половина чуда всё-таки случилась. Человек не умер мгновенно после получения огромной порции квинтэссенции драконьей магии, как это всегда случалось. Точнее, не всегда — однажды некий маг выжил после такого. С него-то и начались неприятности драконов.

И вот теперь перед ней второй подобный человек, который вопреки всему сумел не просто выжить, но и воспринять частичку драконьей магии. Правда, перед ней не сам человек, а лишь его тело. Разум же… где бродил разум Дилля, Тринн могла только догадываться. Драконья квинтэссенция унесла его в далёкие неведомые миры, и Дилль больше никогда не сможет найти дорогу обратно. Далеко не каждый дракон, могущий путешествовать сознанием между мирами, мог вернуться обратно — многие гибли после первого подобного выхода, оставив своё тело на родной планете, а разумом растворившись в бескрайних космических далях. Абсолютно неопытный в таких делах человек гарантированно заблудится. Самым милосердным было бы сжечь его тело, превратившееся в беспомощный овощ, но Тринн не смогла так поступить. Во-первых, Дилль её спас. Во-вторых, имелся пусть и крохотный, но всё же шанс на то, что он сумеет вернуться. В-третьих… додумать ей не дали.

На неё — огромную, чёрную, мощную, напал какой-то варвар в рогатом шлеме. Вопя что-то угрожающе-ругательное, человек вертелся перед её мордой и махал своей зубочисткой, которую люди именовали мечом. Второй — по виду, вроде монах, оставался неподалёку и в драку вступать не спешил. Тринн сообразила, что эти двое и есть друзья её спасителя, которых он просил пощадить. И Тринн, сдерживая клокочущую ярость, изо всех сил старалась не убить наглого варвара. Правда, даже драконье терпение не бесконечно — когда нахальный человечишка снял штаны и показал ей задницу, Тринн не сдержалась и всё-таки шваркнула его лапой. Сообщник варвара тотчас попытался выкрасть тело спасителя из-под бдительной опеки драконицы, чему Тринн, естественно, воспротивилась. И вдруг она обнаружила, что разум Дилля вернулся. Правда, не в тело, а болтается рядом.

Человек, никогда не имевший дела с бесконечными мирами, сумел каким-то невероятным образом найти дорогу домой. Тринн помогла Диллю вернуться в собственное тело, осмотрела слившиеся воедино человеческую сущность и драконью магию и была вынуждена признать, что чудо всё-таки произошло. Даже два: Дилль не погиб от квинтэссенции и не заблудился в межмировых пространствах. Так что теперь перед ней на пыльной земле Неонина валялся младший брат. Щуплый, дохленький, которого можно перешибить щелчком когтя, но всё же брат. О чём Тринн и сказала Диллю, после чего посоветовала ему поскорее освоиться с новоприобретёнными талантами и улетела. Больше в людском городе её ничего не удерживало.

Аид, уже оплакавший подругу, воспринял возвращение Тринн с восторгом. И даже собирался найти и отблагодарить её спасителя, но Тринн отсоветовала: где искать Дилля — неизвестно, а даже если Аид его и найдёт, то просто нарвётся на очередную стычку с людскими войсками, как это произошло с ней самой. Аид признал, что воевать с людьми у него нет особого желания, и драконья пара забыла про Дилля.

Пока через какое-то время он не напомнил о себе, заявившись прямиком в Запретный предел в компании бледных клыкастиков, которые в своё время пришли вместе с армиями Покорителей и которых по непонятной причине Единый почему-то не уничтожил, а позволил жить на границе охраняемой им зоны. Драконы старались не трогать вампиров — раз голем не испепелил их сразу, значит, у него на них какие-то планы, но издали наблюдали за пришлыми и даже понемногу учили их язык. А пару раз даже спасали отряды этих клыкастиков от орд зомби. И вот младший брат пришёл в сопровождении вампирских воинов, что само по себе было удивительным.

Но куда изумительнее оказалась новость, что Дилль знает, где находится яйцо королевы. То самое, из-за которого драконы столько времени подчинялись людям. То самое, из-за которого людская Империя сгорела в драконьем пламени, распалась и превратилась в множество маленьких государств. То самое, которое гарантировало выживание драконьего племени Тангрина. Тринн едва не обезумела от радости при этом известии. Правда, с младшим братом пришлось немного поспорить и даже слегка поругаться.