Хранитель миров. Книга 1

Глава 28

— Мастер, но это же полная ерунда! — запальчиво воскликнула Илона. — Я не могу так выворачивать кисти, ведь в одной руке у меня меч. Соответственно, никакой двойной октет я не изображу.

— А кому я ещё на прошлой неделе показывал упражнение Сиваля? — невозмутимо осведомился мастер Оквальд. — Ты должна была заучить их.

— Заучила, у меня до сих пор кисти болят, — проворчала Илонна, машинально потирая запястья.

— Вот и применяй. Упражнение Сиваля как раз и создано для заклятий наподобие этого двойного щита. Главное для тебя при реализации не отчекрыжить себе уши собственным мечом.

— Он тренировочный и тупой, — буркнула Илонна.

— Приступай!

Она вздохнула, встала в позицию, расставив ноги на ширине плеч и слегка согнув в коленях. Меч в вытянутой правой руке застыл перед ней, расположенный параллельно полу. Левой рукой девушка начала первый вертикальный октет, и когда до завершения фигуры оставалось два движения, правой рукой начала рисовать в пространстве второй октет. Завершив вторую фигуру и едва пару раз при этом не попав себе по голове лезвием меча, Илонна подала магическую энергию в оба октета, и когда они слабо засветились в воздухе, сплела заклятье щита. Мастер Оквальд швырнул в девушку сначала небольшую шаровую молнию, затем её укрупнённую версию. Оба электрических шарика с шипением исчезли, не долетев до Илонны с полметра.

— Отвратительно! — резюмировал наставник. — Щит должен стоять как минимум на метр от тебя. Это раз. Формировала его ты больше минуты. Это два. Ты серьёзно думаешь, что противник станет дожидаться, пока ты сумеешь состряпать щит? В лучшем случае у тебя будет десять секунд. Вот норматив, к которому ты должна стремиться. А потому…

Мастер Оквальд широко развёл руки в стороны, и над его ладонями засверкали электрические шары.

— Мастер, это у меня последняя целая мантия, — взвизгнула Илонна, спешно формируя новый щит.

Оквальд лишь усмехнулся, и шары неотвратимо ринулись к девушке. Само собой, ужаленная двумя электрическими разрядами, она сбилась, сделала неверное движение, и заклятье щита разрушилось, не начавшись. Едва Илонна начала новое заклинание, как ещё два электрических разряда поразили её. Десять минут спустя мастер Оквальд прекратил экзекуцию. Он усмехнулся, глядя на девушку: волосы её стояли дыбом, а мантия красовалась десятком прожжённых дыр, некоторые из которых ещё дымились.

— Результат печален, — констатировал он. — Хотя кое-какой прогресс всё же есть.

— Какой, интересно?

— Ты хотя бы старалась, — пояснил наставник. — Раньше я и этого от тебя добиться не мог. Всё, до завтра ты свободна. Иди на склад, получи пару новых мантий и можешь отдыхать. Хотя на твоём месте вместо ничегонеделания я бы посвятил несколько часов отработке щита. Потому что завтра мы начнём наш день именно с этого заклинания.

И, насвистывая какой-то незамысловатый мотивчик, мастер Оквальд удалился. Илонна ещё минут пять просидела в ступоре: руки её тряслись, электрические ожоги ныли и болели, а в голове царила пустота. Наконец она собралась с силами и поплелась к складам. Кастелян, услышав про две новые мантии, долго ворчал и, кажется, даже ругался себе под нос, но в конце концов выдал требуемое. Правда, предупредив, чтобы в ближайшие полгода она здесь не появлялась — он и так уже перерасходовал все допустимые нормы. Илонна клятвенно пообещала так и поступить, после чего мстительно добавила, что вместо неё на склад придёт мастер Оквальд. Видимо, ругаться с боевым мастером-магом не входило в планы кастеляна, потому что он буркнул:

— Да ладно, что я, зверь что ли? Приходи, когда испортишь эти две. Но всё равно, на вас, огневиков, мантий не напасёшься. Горят они на вас, что ли?

Вежливо улыбнувшись на этот незамысловатый каламбур, Илонна ушла, довольная своей маленькой победой над сквалыжным и ворчливым кастеляном.

Добравшись до своих апартаментов, девушка остановилась посреди гостиной, решая, что делать. Завалиться в постель и как следует отдохнуть, как она и планировала, или заняться отработкой заклятья, которое она так и не смогла воплотить, бомбардируемая электрическими разрядами? Однако моральных сил на внеурочную тренировку у неё просто не было. Значит, спать. Но войдя в спальню, а затем рухнув на кровать, Илонна поняла, что как бы она ни вымоталась, уснуть не сможет. С тех пор, как Дилль уехал, все ночи Илонна проводила в мыслях о нём — ну, пока не засыпала, конечно. Вот и сейчас она сразу же подумала о супруге. Всё ли с ним в порядке, хорошо ли питается, не ранен ли? И не нашёл ли этот рыжий кобель себе смуглокожую молоденькую хивашку, наподобие тех миниатюрных танцовщиц, которых каган Джагатай подарил Диллю на свадьбу? Вспомнив, сколько усилий понадобилось королю и гроссмейстеру, чтобы отправить танцовщиц обратно, не обидев при этом кагана, Илонна невольно усмехнулась.

— Хорошо хоть в этот поход Гунвальд не отправился, — проворчала Илонна. — С другой стороны, с ним рядом Тео, который, как выяснилось, тоже тот ещё ходок. Короче, все мужики — бабники.

Поворочавшись на кровати, Илонна поняла, что несмотря на усталость, уснуть не сможет. А настроения заняться отработкой заклинания щита так и не появилось. Она поднялась и прошлась по их с Диллем жилищу. Апартаменты, любезно предоставленные лично гроссмейстером Адельядо молодой паре, были временным жилищем. Во всяком случае, это подразумевалось. А потому ни Дилль, ни Илонна как-то не стремились превратить их в свой дом. Апартаменты просто были местом, где можно поспать или заняться любовью, не опасаясь, что кто-нибудь войдёт в самый неподходящий момент. А с отъездом Дилля от функционала жилища для Илонны и вовсе остался только первый вариант. Она осмотрела просторную, но какую-то безликую гостиную и поморщилась. Наверное, это на неё так накопившаяся усталость подействовала, но Илонна вдруг поняла, что не в силах сидеть здесь в одиночестве. Даже верный, но обленившийся Шехан отсутствовал — наверняка чиал опять оттирается возле драконов и ворует у них мясо.

— А чего это я должна торчать тут в одиночестве? — задала она сама себе вопрос. — Сколько я уже не выходила? Месяц? Полтора? А не пойти ли мне в гости? Белинда, наверное, соскучилась, а её напыщенным фрейлинам требуется очередная встряска. В конце концов, официально мне уходить никто не запрещал.

При мысли о встрече с королевой и обязательных пикировках с придворными дамами и кавалерами настроение Илонны мигом улучшилось. Она быстро надела новенькую оранжевую мантию, нацепила на пояс ножны с мечом и быстрым шагом отправилась к выходу из Академии. Хотела заглянуть на драконий двор, глянуть на юную королеву, а потом забрать с собой Шехана, но передумала — кот опять начнёт симулировать усталость ещё на полпути, а во дворце будет жалобно гнусить и царапать её мантию, намекая, что пора бы и домой отправляться и как следует закусить. Так что лучше пусть сидит в Академии, ворует мясо у драконов и потом прячется от разгневанного Шаберта. Ну и Злату охраняет — то ли Великие ему чего-то шепнули и дали особое задание, то ли Шехан откровенно влюбился в маленького золотого дракона, но только теперь он постоянно отирался около просторного вольера Златы.

Илонна сунула личный амулет в специальную амбразуру, получила разрешение и вышла из ворот Академии. Быстрым шагом девушка направилась вдоль высоченной академической стены, не обращая внимания на редких прохожих. Издали заприметив согбенную фигуру знакомого нищего, Илонна заранее полезла в кошель, нащупала монетку и, проходя мимо слепца ловко кинула её на грязный коврик. Она уже сделала несколько шагов, когда позади раздался надтреснутый голос нищего.

— Милостивая госпожа, прошу вас, помогите мне. Я узнал вас по звуку шагов, это вы — моя благодетельница, и только вам я доверяю. Прошу, госпожа, помогите!

Илонна остановилась, несколько секунд колебалась, но всё же повернулась к нищему.

— Что случилось?

— Понимаете, госпожа, я выронил серебряный окс где-то между вон теми домами, — нищий ткнул пальцем немного не туда, но Илонна поняла, что он говорит об узком переулке меж глухих стен двух домов. — Я всю землю там обшарил, но так и не смог его найти, а ведь для меня это целое состояние. Прошу вас, госпожа, помогите старику, поищите монету. Только вам я могу доверять, ведь другие просто обокрадут меня и скажут, что ничего не нашли. А вы благородная, вы так не поступите с бывшим воином.

Илонна недовольно поморщилась — терять время, роясь в пыли в тёмном переулке не хотелось, тем более, что сребреник уже давно могли прибрать зрячие коллеги попрошайки. Но упоминание о том, что этот старик был воином и пострадал на войне, склонило чашу весов в его пользу.

— Хорошо, я сейчас посмотрю, — сказала она, перешла на другую сторону улицы и скрылась в полутьме между домов.

Калека, причитая и благословляя великодушную госпожу, заковылял за ней.

— Я не вижу никакого сребреника, — сказала Илонна, для вампирского зрения которой полутьма, царящая в этом закутке, не являлась помехой. — Свистнули твою монету, старик.

— Госпожа, я был чуть дальше, когда звякнуло. Молю вас, посмотрите ещё.

Илонна, пожав плечами, прошла ещё глубже в переулок и осмотрелась. Разумеется, никакой монеты она не увидела, а рыться среди разнообразного мусора ей откровенно не хотелось.

— Извини, старик, но… — оборачиваясь, начала говорить она, когда сокрушительный удар в челюсть свалил её на пыльную землю.

Попрошайка молниеносно метнулся к ней и нанёс ещё несколько ударов. А потом крепко сжал шею девушки в особой точке — это гарантировало отключку жертвы до тех пор, пока он сам не пожелает её прервать. Глядя на разбитую и окровавленную губу девушки, он улыбнулся, доставая из-за пазухи моток тонкой, но прочной верёвки. Быстро и умело Коэри связал пленнице руки, затем наступила очередь ног. Потом он затолкал ей в рот кусок грязной тряпки и перехватил его оставшимся куском верёвки через затылок, чтобы Илонна не выпихнула кляп. Ему пришлось пойти на всё это вместо того, чтобы просто влить Илонне в рот ту самую специальную обездвиживающую жидкость, которая так хорошо отключала жертву. Нескольких капель, что оставались в бутыльке после его экспериментов, для дела было мало, а взять новую порцию — негде, потому что алхимика прирезали. То ли задолжал, то ли подсунул некачественный товар не тому, кому следовало. Поэтому и пришлось обходиться подручными, так сказать, средствами.

Только теперь Коэри приблизился к выходу из переулка, огляделся — не заинтересовался ли кто-нибудь столь долгим отсутствием адепта в столь сомнительном месте? Никто не заинтересовался — редкие прохожие спешили по своим делам, обитатели домов не показывались, а стражи он вообще с самого утра здесь не видел. Коэри злорадно усмехнулся и приступил к самой трудной части плана — доставке пленницы в свою нору.

В идеале нужно было просто дождаться темноты и спокойно тащить добычу. Но Коэри был уверен, что столько времени ему не дадут, и поиски пропавшей девушки начнутся гораздо раньше, чем наступит вечер. Следовательно, ждать темноты глупо, и действовать нужно незамедлительно.

Изначально Коэри планировал перетаскивать пленницу от дома к дому, по возможности скрываясь от глаз посторонних то в кустах, то в различных переулках и тупичках. Это было неимоверно трудной задачей, ведь днём на улицах полно прохожих, но по-другому никак. Старик-нищий, который тащит на плече адепта Академии — не самая незаметная вещь на улицах Тирогиса. Поэтому первым делом Коэри разрезал и сорвал с Илонны приметную оранжевую мантию. Теперь старик-нищий потащит на себе просто бесчувственное и связанное тело — хотя и это зрелище тоже привлечёт внимание прохожих, которые немедленно позовут стражу. В дело пошли грязь, пыль и нож. Вскоре Коэри осмотрел лохмотья, которые только что были лёгким тренировочным костюмом, помочился на неё и принялся ворочать девушку в пыли. Потом подобрал полусгнивший трупик крысы, омерзительно воняющий и наполовину съеденный опарышами, и щедро повозил им по телу и одежде девушки.

Пару минут спустя он придирчиво осмотрел её и остался доволен полученными результатами. Сквозь лохмотья одежды виднелось грязное тело, от девушки несло мочой и смрадом разложения, волосы грязны, спутаны и в них застряли кусочки полусгнивших овощей. Лицо Илонны Коэри измазал так, что даже с близкого расстояния было трудно определить — девушка это или старуха. Да и вообще принадлежность к женскому полу не угадывалась. В общем, если к нему кто-нибудь и привяжется, то долго рассматривать эту неприглядную и воняющую тушку не станет — решит, что бродяга тащит к себе упившуюся дешёвую шлюху. Это повышало шансы Коэри пробраться по территории Верхнего города, не столкнувшись со стражей.

Но покинуть верхнюю часть — это только первая часть трудной проблемы. Затем потребуется пересечь один из мостов — а уж там всегда полно людей, ну и стражников, тоже. Вторую часть проблемы Коэри хотел решить, попросту переплыв реку выше или ниже одного из мостов. Вода, конечно, смоет с пленницы всю её неприглядную маскировку, но в Нижнем городе скрыться от чужих глаз куда легче. А уж в районе Дыры, где обитали нищие, он и вовсе мог безбоязненно и не скрываясь тащить кого угодно и в каком угодно виде: хоть рыцаря в полном облачении, хоть голую красотку. Там все всё примечают, но никто не станет интересоваться чужими делами — за это могут и на голову укоротить.

Но в планы Коэри вмешался счастливый для него случай. Через два дома от себя он увидел зеленщика, отчаянно заигрывающего с пухленькой хозяйкой дома. Зеленщик, предлагая женщине то пучок укропа, то веточки благородных специй, периодически подкручивал пышные усы и то и дело норовил поцеловать руку хозяйки. Та, излишне громко смеясь, нарочито била по руке мужчину его же товаром и грозила ему пальцем. Коэри наблюдал за этой сценкой, как кот за птичкой, и искренне желал победы зеленщику в его любовной атаке. Как он и предполагал, вскоре хозяйка пригласила продавца в дом, где тот с охапкой зелени и скрылся.

Коэри подождал ещё пару минут после чего приблизился к дому и осторожно подошёл к раскрытому окну. Воркующий тон разговора хозяйки и гостя свидетельствовал, что зеленщик выйдет не скоро. Коэри усмехнулся, подошёл к крыльцу, по-хозяйски схватился за ручки двухколёсной тележки, доверху набитой зеленью, и покатил её к заветному тупичку. И уже там вышвырнул из тележки всю растительность — она не поможет, а только вызовет ненужные подозрения, ведь нищий в лохмотьях, торгующий зеленью — это подозрительно. А вот нищий, катящий тележку с всякой вонючей дрянью — это правильно, понятно и никого не заинтересует.

Он легко поднял бесчувственное тело Илонны и, свернув калачиком, уложил на дно тележки. Сверху бросил полусгнившую сырую дерюгу, навалил всяческого мусора, в том числе и объеденный опарышами трупик крысы, посыпав получившийся неприглядный натюрморт осколками разбитой винной бутылки — чтобы никому не вздумалось начать рыться в горке мусора без боязни порезаться. Стража, разумеется, не станет этого делать в любом случае — не по чину им, а вот собратья-нищие запросто могут поинтересоваться. Убивать каждого слишком любознательного — значит стать объектом ненужного внимания раньше времени. Коэри не боялся драки с толпой нищих или своей смерти, но опасался не успеть довести свою месть до конца. Поэтому никакая предосторожность не станет лишней.

Вскоре по улицам верхнего города катила тележка, нагруженная вонючим мусором, в которой никто не опознал бы опрятную и аккуратную помощницу излишне любвеобильного зеленщика. Коэри снял с глаз повязку — уж слишком странно смотрится слепец, уверенно катящий тележку. Некоторые его могут узнать, конечно, но всегда можно отбрехаться — мол, заезжий маг-врачеватель походя вылечил зрение, или даже сам Единый помог. Оттого и зрачки стали вертикальные… Словом, Коэри за эту часть легенды совершенно не опасался.

Ему повезло. Прохожие брезгливо отворачивались, демонстративно зажимая носы, а встретившийся патруль только избил его и велел поскорее убираться со своей вонючей поклажей подальше от приличных людей. Коэри, смахивая кровь, бегущую из разбитого носа, торопливо засеменил к второму мосту. Его окровавленная физиономия не вызвала интереса мостовой стражи — один из стражников отвесил нищему здоровенного пинка и проорал, чтобы тот поскорее проваливал подальше со своей горой рвани и дряни. Беспрестанно кланяясь и завывая благодарность в адрес милостивых господ, Коэри быстро миновал пост мостовой стражи и углубился в переплетение улиц Нижнего города.

Полчаса спустя он добрался до нужного входа в катакомбы. Он заметил, что из соседних развалин за ним следят — нищие или просто мальчишки, непонятно, но не стал ничего предпринимать в отношении любопытствующих. Наверняка удивляются, чего это слепец снял повязку и действует так, словно всё видит. Пусть их! Хотят глазеть — пусть смотрят, лишь бы не попытались вмешаться. Впрочем, здесь дураков нет, чтобы лезть в подобные дела, если нет своей кровной заинтересованности. Да и в этом случае всё равно дураков нет, связываться со страшным слепцом. Так что, теперь Коэри ничего не может помешать свершить такую долгожданную месть и насладиться мучениями жертвы.

Он перевернул набок тележку, и её содержимое вывалилось на землю. Коэри отшвырнул в сторону вонючую рогожу, подхватил беспомощную и связанную жертву и скрылся в темноте подземного хода. Вскоре из развалин выбрались два паренька, лет по двенадцать каждый, и осторожно приблизились к перевёрнутой тележке. Быстро осмотрев горку мусора и не найдя ничего примечательного, парнишки, опасливо оглядываясь на тёмный вход в подземелье, подхватили тележку и припустили прочь. Для них день оказался удачным — за такую добротную тележку можно выручить не меньше сребреника, а то и два. А старик-нищий сам виноват — нечего оставлять своё имущество без пригляду.

Коэри шёл по давно выученному маршруту, автоматически обходя лужицы от натёкшей со стен воды. Он ориентировался в переплетениях ходов не хуже крыс, которые с писком то и дело шмыгали под ногами. Неся бессознательное тело на правом плече, он пару раз ударил Илонну о выступы стен, но ничуть этим не обеспокоился. Лёгкий удар — это ничто по сравнению с тем, что он приготовил ей. Коэри предвкушающе улыбнулся и ускорил шаг.

Вскоре он забрался туда, куда давно уже не ступала нога других обитателей подземелья. Взрослые нищие и вездесущие дети не ходили сюда по одной простой причине: эти ходы в любой момент могли обвалиться. Крепёжные столбы и опорные балки давным-давно сгнили, с потолка периодически выпадали камни, а по стенам, покрытым плесенью, сочилась вода. Короче говоря, любой здравомыслящий и пекущийся о собственной безопасности человек трижды подумал бы — соваться сюда, или нет, после чего отказался бы от подобной затеи. Но Коэри уже давно не беспокоился о собственной жизни, да к и здравомыслящим себя по большому счёту не относил, а потому упорно двигался всё глубже к намеченной цели.

Целью его был глухой тупик в боковом коридоре, который в давние времена строители катакомб начали, но не закончили. То ли сверху была более прочная порода, то ли просто не было никаких водных жил, но только этот заброшенный тупичок был абсолютно сухим. Здесь Коэри и приготовил всё, что было необходимо для его задумки.

Он небрежно сгрузил девушку, после чего принялся зажигать масляные лампы, которых натащил сюда не меньше десяти штук. Вампирское зрение позволяло видеть почти в полной темноте, но не так хорошо, как при свете. А Коэри хотел разглядеть подробности в красках и во всех мельчайших деталях. Вскоре тупик осветился неровным светом масляных ламп.

Проверив, что жертва не пришла в сознание и не создаст ему ненужных проблем, Коэри принялся разрезать верёвки. А потом положил девушку на спину и принялся привязывать её руки, ноги, талию и шею к вбитым в камень пола железным кольям. Эти колья он вбил заранее, самолично ложась на пол и примеряя, как должна расположиться жертва, учтя разницу в росте и сложении, конечно. Глазомер его не подвёл — теперь Илонна лежала на спине в позе «звезды», с разбросанными в стороны руками и раздвинутыми ногами. Для головы жертвы Коэри приготовил аж четыре кола — два для шеи и два, чтобы обвязать лоб и прижать её затылок к полу. Он совсем не желал, чтобы от боли или в попытке избежать мучений, жертва разбила себе голову о камень. От кляпа Илонну он освобождать не стал — всё равно ничего полезного она ему не скажет. А так ещё и свои колдовские заклинания не сможет произнести.

И только убедившись, что жертва надёжно пришпилена к полу и не может пошевелить ни рукой, ни ногой, он нащупал на шее девушки нужную точку и нажал, после чего несколько раз хлестнул её по щекам. Илонна застонала и, не открывая глаз, что-то промычала. Что именно, Коэри не понял — кляп, всё-таки, не способствует членораздельной речи.

— Ну, здравствуй! — он склонился над ней, когда Илонна, наконец, открыла глаза. — Узнаёшь?

Судя по расширившимся зрачкам, узнала. И сквозь кляп произнесла «ы», что Коэри интерпретировал, как «ты».

— Я. Конечно, я. Тот, кого ты обрекла на позор забвения имени. Тот, кого ты лишила жизни. Тот, кто из почти мастера клинка превратился сначала в презираемого всеми беглеца, а потом в жалкого бродягу. А всё почему? Потому что некая сопливая девчонка возомнила себя Карателем клана и вершителем судеб.

Девушка дёрнулась, поняла, что надёжно связана, и промычала что-то — наверняка, ругательство. Потом пошевелила пальцами правой руки.

— Э-э, нет, дорогуша, так мы не договаривались, — Коэри поднял ногу и с размаху наступил ей на кисть руки. Раздался отчётливый хруст, а потом вопль боли, заглушённый кляпом. — Я совсем не желаю, чтобы ты начала тут применять своё дрянное колдовство. Я, конечно, прикупил и украл себе пару десятков магических амулетов, но не испытываю желания проверять на себе их работоспособность. Каждому известно, что маги совершают свои заклинания, говоря всякие специальные слова и размахивая руками. Поэтому-то ты и лежишь здесь связанная и с кляпом во рту. Но, кто знает, может, ты вся из себя одарённая и умеешь творить колдовство при помощи пальцев? Поэтому мы их сейчас того…

И взяв в руки тяжёлый и длинный нож, он взмахнул им, обрушив удар на кисть Илонны. Замагиченное лезвие легко отрубило четыре пальца и ничуть не пострадало от соприкосновения с камнем. Коэри в этом убедился, проверив остроту подушечкой указательного пальца и порезавшись.

— Ай-яй-яй! — покачал он головой. — А ведь у тебя осталась ещё одна рука. Ну-ка…

На сей раз он не стал рубить пальцы — отхватил ей сразу всю кисть. Илонна отчаянно задёргалась, а из её расширившихся глаз покатились слёзы. Глухие вопли девушки лишь добавили ему удовольствия.

— Вот, а теперь нужно перетянуть тебе обрубки, чтобы раньше времени кровью не истекла. Я ведь всё заранее приготовил. Видишь, какие ремешки? Цени мою заботу.

Не обращая внимания на хлещущую кровь, он быстро и туго перетянул запястья Илонны. А потом склонился над ней и облизнул испачканные её кровью пальцы.

— Сладкая, — протянул он. — Сладкая, как моя месть. Ты пока полежи спокойно, наберись сил. Они тебе понадобятся. Нам предстоит долгое общение.

Коэри взял нож и принялся срезать с Илонны остатки располосованного ранее тренировочного костюма. Клочки одежды остались только в тех местах, где руки, ноги и талию перехватывали верёвки. Так что, вскоре Илонна лежала полностью обнажённая.

— У тебя красивое тело, — хмыкнул Коэри, разглядывая её. — Да, я видел, как тилисские святоши хлестали тебя кнутами. Знаешь, я испытывал настоящее наслаждение, глядя, как с твоей нежной спинки отваливаются куски кожи, как мясо выпирает из рассечённых ран. Когда ты болталась там, на кресте, вся в крови, я жалел только об одном — что не я сделал это с тобой. А потом тебя украли. Увели из под носа святош. Украли мою месть. В тот раз ты вновь заставила меня страдать, дрянь!

Он нанёс ей пару пинков в бок, явно сломав несколько рёбер. Судя по искажённому лицу и вытаращившимся глазам, Илонне было очень больно. Коэри улыбнулся.

— Но что это? Где же все эти ужасные раны? Где страшные шрамы, которые должны были остаться? Где порванные и не до конца сросшиеся мышцы? Тебе наверняка помогли маги-врачеватели, ведь так? Ситгар всегда славился своими врачевателями. И ты стала, как новенькая. Какая нежная кожа. Какие правильные под ней мышцы. Какая великолепная грудь — небольшая и упругая. Знаешь, когда я мечтал о неминуемой мести, я некоторое время хотел между пытками насиловать тебя. Чтобы доставить тебе не только физическую боль, но и моральную. Но потом где-то услышал чужой разговор, мол, женщины от секса получают больше удовольствия, чем мужчины. И я подумал, а зачем я буду тебе доставлять удовольствие? Я же тебя не для этого пригласил. Так что, дорогуша, хоть ты и соблазнительно выглядишь, такого удовлетворения я тебе не дам.

Он смачно плюнул ей на промежность, после чего растёр плевок ногой. А потом сильно сжал сосок левой груди и прошипел:

— Наверное, твои мужчины восхищались им, целовали, да? Забудь об этом!

И взмахом ножа отсёк сосок. Илонна взвыла от боли, а он бросил окровавленный кусочек плоти ей на живот.

— Я буду резать тебя по частям. Я хочу насладиться твоими мучениями. Каждым мигом твоей боли, каждой секундой твоего отчаяния. Никто не придёт к тебе на помощь, никто тебя здесь не найдёт. Безнадёжность — вот что ты будешь испытывать до самого последнего вздоха. Боль, отчаяние и безнадёжность. Какой замечательный букет эмоций, не правда ли?

Глухой смех разнёсся под сводами подземелья. Коэри склонился над окровавленной жертвой, глядя в её искажённое болью лицо и наслаждаясь каждым мигом своего долгожданного триумфа.

— Отдохнула, мразь? Тогда продолжим. У тебя осталось ещё много чего лишнего.