Где я?

Глава 6

В итоге, всё вышло так, как и предсказывала Сафонова. Численность цыплят сократили до шести, включая самих теоретиков. В обслуживание им отрядили двух аспирантов. Ребята, помимо исполнения роли прислуги, должны будут собирать артефакты, фотографировать на антикварный плёночный фотоаппарат, прошедший испытания в космосе, объекты не подлежащие транспортировки и систематизировать мысли уважаемых теоретиков в походных журналах.

На тетради выбор пал из-за того, что тащить с собой диктофоны с кучей кассет, признали делом хлопотным. На магнитную плёнку могла влиять радиация и прочие, неизвестные пока, воздействия.

Денщиков, как обозвал должности ребят Ломов, звали Марат и Митяй. За пределами Зоны 65 оба числились в ординатуре и писали кандидатские по аномалии, здесь же мыли пробирки и выполняли мелкие поручения. Исполняя роль лаборантов они, как бы, отрабатывали привилегию присутствовать при экспериментах и видеть процесс воочию. Руководителями их проектов являлись, соответственно, академик и профессор, отчего ребята буквально били копытом, преисполнившись рвением услужить кураторам.

Ещё двух физиков, менее значимых по рангу, отклонили, посчитав, что их присутствие избыточно для группы. По той же причине отфутболили геофизика.

Отвергли так же химика, геолога и географа. Приблизительная схема маршрута уже имелась, а детальное изучение Зоны, решили проводить позднее, когда, вернувшись из рейда по малому радиусу, проанализируют собранные образцы.

Наверху полагали, что первый поход закончится быстро и подтвердит степень безопасности передвижения по аномалии. Материалы тщательно изучат и новый рейд будет иметь совершенно другие задачи. В него двинется уже не мобильная группка, а полноценная экспедиция, в составе и военных, и учёных, включая микробиологов, зоологов и ботаников.

Дарью Забелину пришлось включить в состав «Песчаных эф», поскольку её конкурент оказался поклонником киберпанка и, ещё по молодости, вживил в себя кучу ништяков, помогающих в обычной жизни.

Вторым выбрали минералога, а по совместительству петрофила, Савостина Данияра Артуровича. Зорин уверял, что доктор геолого-минералогических наук, может назвать любой камень, едва взглянув на него.

Соответственно, из предполагаемых нянек, оставили четверых, распределив обязанности следующим образом: двое будут охранять аспирантов в моменты сбора материала, а двое держат на поводке любопытных Дарью и Данияра Артуровича. За светилами науки присмотрят сами, поскольку отрываться от коллектива не позволят. Вслух такое никто не говорил, но понял даже Мельников, вернувшийся к концу совещания.

В итоге численность группы должна была увеличиться до семнадцати человек, если вышестоящее руководство, конечно, утвердит всех кандидатов.

— Много, очень много, — ворчала Сафонова, а Ломов печально кивал, сокрушаясь, что не в его власти изменить что-либо.

— Какие мысли? — спросил Дерюгин, когда тяжёлый армейский внедорожник отъехал от казарменного модуля.

— Согласно статьи 184 УПК досматривать женщину имеет право только женщина, — первым отреагировал Черов, — Понимаю, что здесь ситуация иная, но предлагаю соблюсти хотя бы внешние приличия. Мало ли, как оно дальше обернётся. Не на пикник идём.

— Поддерживаю, — сказала Сафонова, — Мы не знаем с чем столкнёмся и какие условия для соблюдения гигиены будут в Зоне.

— Может сама этим займёшься? — спросил Дерюгин.

— Нет, — жёстко отреагировал Ломов, — У капитана будет полно своих обязанностей. Отвлекаться на мелочи, типа замены прокладок, нерационально.

— Вазген, судя по фотке красавчик, — вспомнил Мельников, которому удалось бегло взглянуть на выдержки из личных дел перед уничтожением, — Уверен, девочка будет не против и благосклонно примет ухаживания кавалера.

— Черов прав, — снова взяла слово Сафонова, — Минимум неделю мы там пробудем, а за это время что угодно может приключиться. Есть в СОБРе девушки?

Вопрос предназначался Дерюгину. Он задумался и, для стимулирования памяти, поскрёб подбородок родной рукой.

— Только кинолог и ментал — коуч. Кандидатуры обеих даже не рассматривал.

— Знаю, как психологини снимают напряжение у бойцов, — хмыкнул Лишай, — Я против. От неё будет прок только если надо будет кого-то соблазнить.

— Я решу эту проблему, — пообещал Дерюгин и вновь обратился к Черову, — Ещё что думаешь?

— То, что нёс этот цыпа просто дичь, — решился высказать главную претензию Черов.

— Поясни, — потребовал майор.

— Зорин сказал, что основанием для одной из приоритетных версий является совпадение частот транспондера и МРТ. Либо нас за дураков держат, либо турист пятьдесят шестого уровня, реально в это верит. Но такого быть не может. Правильно? Установки магнитно-резонансной томографии стоят в каждой поликлинике. Их частота стандартна, независимо от производителя техники. В лаборатории, работающей с внедрением чипов в мозг человека, таких аппаратов должно быть несколько. Трудно представить, что те, кто похищал и устанавливал транспондер в бункере, тупо не знал этого. Сам Зорин, вроде, нормальный мужик, поэтому вывод один — нам врут.

— С какой целью?

— Понятия не имею, — пожал плечами оперативник.

— А если предположить?

— Зорин не доверяет нам. Полагает, что комитет не заинтересован в установлении истинных причин возникновения аномалии. Считает, что именно мы препятствуем её изучению. Режим секретности не для сокрытия объекта от общественности, а чтобы иметь возможность контролировать работу учёных.

— А если докрутить версию?

— Он боится, что мы здесь не для охраны, а с целью быстро ликвидировать всех, как только тайна аномалии раскроется.

— Нет. Ну, это бред, — вмешалась Сафонова, — Хочешь сказать, что учёные намерено саботируют эксперименты, потому что опасаются за свою жизнь? Они же не идиоты, начитавшиеся Солженицына? Стоп! — прервала сама себя Мария, — У них были отпуска за минувший год? Или их действительно держат здесь как в шарашке, принуждая работать на региональное правительство?

— Хороший вопрос, — задумчиво проговорил Дерюгин, — Насколько мне известно, были только командировки в другие лаборатории и научные центры. Исключительно в рамках программы. Пытались повторить перенос локации из одной местности в другую. Попытки, вроде, закончились неудачей. Подробности мне неизвестны. Но ты права. Завтра выясню, писал ли кто из учёных заявление на отпуск. Возможно им отказали, что породило недовольство и страх за свою жизнь.

— А я? — спросил Черов.

— Чего ты? — упустил нить беседы Дерюгин.

— Моя версия достойна внимания?

— Они взаимосвязаны. Представь, кому-то отказали в отпуске. Тот пустил слух, что всех держат насильно, заставляя работать на государство, как в шарагах Берии. Начались пересуды и перепуганные цыплята решили, будто в заложниках у комитета. Сплетни разрослись до уровня паники и Зорин, почувствовав себя мессией — спасителем, вызвался идти в рейд, дабы приблизить конец исследований. Вы же поняли какое завышенное у него чувство собственной важности? Если поход не принесёт результатов, Зону законсервируют, оставив только посты наблюдения, а учёные благополучно разъедутся к своим семьям. Так что, Денис, ты тоже молодец. Более того, попробую достать у полковника Мантурова материалы по работе научного сектора. Думаю, не откажет. Мы готовимся к рейду и держать нас в неведении относительно ситуации с учёными уже нет никакого смысла. Если они нас действительно боятся, то ни о каком доверии не может быть и речи. Рейд может обернуться взаимными разборками и гибелью части группы. Документы принесу тебе. Почитаешь и подготовишь краткий анализ.

— Я тоже аналитик, — напомнил о себе Золотарёв, — Во всяком случае часть нового сознания утверждает именно это.

— Тимофей, — майор развернулся, собираясь вернуться в казарму и похлопал парня по плечу, — У тебя нет нужной квалификации. Анализировать нужно не качество фильмов, не потенциал кинорежиссёров, а адекватность людей, с которыми пойдём на боевую операцию. Ты, кстати, последний сезон сериала по книгам Левицкого смотрел?

— Это про Химика и Пригоршню? — оживился Мельников, — Мне понравился! Только Денис сказал, что ерунда. Мол, книга лучше, а сериал очень сильно по мотивам. Я не читал, поэтому мне ништяк.

— Нет, — помотал головой Тимофей, — Никак не привыкну к вашим фильмам. С одной стороны круто, с другой сентиментально тянет на старое кино, где знаю актёров, все их похождения и скандалы. Ностальгия, какая-то.

— Ностальгия — это тоска по Родине, — наставительно сказал Ломов, доставая портсигар, — А для кино термин пока не придумали. Я покурю в беседке, а ты, Арсений, выуди из Мантурова всю инфу по учёным и Зоне. Дави на то, что мы как слепые кутята в рейд не пойдём. Говори от моего имени. Дескать, когда мы были на подхвате, посвящать нас в тайны не было смысла, но сейчас мы должны сунуть голову в пекло. Это совсем другой расклад. Так и скажи: прапорщик Ломов не поведёт группу, если не будет знать к чему готовиться.

Парусное вяло бурлило ленивой вечерней суетой, когда отдыхающие тупо бродили по «центряку» приморского городка, разминая уставшие от пляжных лежаков спины. Сейчас у них работали в основном шеи, вертящие головы в право — влево, позволяя глазам выбрать достойную вывеску питейного или увеселительного заведения.

Черов остановился под табличкой «Зона развлечений», словно прилежный водитель под знаком «Круговое движение», вспоминая в какой стороне бар, что приглянулся в прошлый раз. Мельников едва не врезался ему в спину, поглощённый прокручиванием ленты новостей на смартфоне. Золотарёв равнодушно спросил:

— Ищем что-то конкретное или просто тупим?

Родион, в последний момент успевший среагировать и отвернуть, чуть задев товарища плечом, тоже замер, реагируя, скорее всего, на голос. Ещё год назад он бы въехал лбом в спину, снёс приятеля и не заметил. Похоже, что тренировки на полигоне чему-то научили парня.

— Кончай глазеть в телефон, — недовольно пробурчал Денис, — Если такой любитель, купи себе налобник с парктроником. Хотя бы врезаться ни в кого не будешь.

— Отвали, Деня! — отмахнулся Родион, поворачиваясь вправо и готовясь влиться в толпу, — У меня хорошо развит инстинкт самосохранения. К тому же я — визуалист. Привык потреблять глазами. Это тебе достаточно сунуть в ухо затычку и слушать свою аудиокнигу. Мне мало звука, я не аудиал! К тому же в лагере запрещено пользоваться интернетом. Это вы, два неандертальца из каменного века, а я, как любой нормальный человек, хочу постоянно залипать в нём. Не ссы! Моя метка геолокации укажет, что я в Парусном и ищу приличный кабак, чтобы промочить горло приличным пойлом.

— Ты не помнишь, где мы прошлый раз сидели? Вроде налево… Сдай назад. Туда, куда рулишь одни тошниловки с пивом. В последний день хочу напиться чем-нибудь качественным.

— Да вон вполне прилично одетые скуфы сидят, — указал пальцем Гизмо, — Сам не люблю этих курортников, всюду сующиеся в шортах и майках, будто им везде пляж. Считают, что если приехали на отдых, то им можно в исподнем рассекать.

В этом царстве неги и разврата горожанина от регионала легко можно отличить по одежде. Те, выбравшиеся в отпуск из человейников, предпочитали исключительно синтетику. Золотарёв поначалу удивлялся. В его время все эти нейлоны и лавсаны считались достоянием среднего класса и ниже. Кто побогаче предпочитали натуральные ткани, особенно хлопок и шёлк, которые даже на рынках Тайланда и Вьетнама стоили дороже вискозы. Удивлялся до тех пор, пока ему не объяснили, что современные полимеры гораздо удобнее и практичней. Все прошлые неудобства давно устранены, а ткань не просто позволяет телу дышать, но и поддерживает комфортную температуру, благодаря встроенному терморегулятору. В жару в ней прохладно, а в холод тепло, даже если выскочишь на мороз в одной рубашке. Всё изменилось. Даже джинсы из полимеров выглядели качественней натуральных, благодаря прочности и мягкости материала. Особенно, если в ткань вплеталась неоновая или светодиодная нить. Днём эффект ограничивался обычным рисунком, а в темноте светился, искрился и подмигивал различными цветами.

Регионалы считали это безвкусицей и кичем. До последнего цеплялись за свои традиции, сохраняя наследие предков.

Тимофей не понимал ни тех, ни других. Уровень цивилизованности, его точки зрения, по-прежнему граничил с безумием. Одни, падкие на всё броское и прикольное, словно древние туземцы на блестяшки и бижутерию, отдавали предпочтение любой новинке, создавая из неё чуть ли не идола. Другие отвергали любые новомодные изыски, полагая это излишеством, которое непременно приведёт к деградации общества. Со времён Сократа ничего не изменилось. Тот вечно брюзжал, что молодёжь привыкла к роскоши и отличается дурными манерами. А за два века до него Геиод твердил то же самое, утверждая, что каждой новое поколение хуже предыдущего, ибо молодые несдержанны и невыносимы.

Не сказать, что Золотарёв приобрёл мудрость во время долгого сна в матрице, но стал разумнее относиться к окружающим. Не спешил с оценками и с пониманием относился к любым инновациям.

Так, например, в первый же день знакомства с походным скафандром он сказал Ломову, что тот, по конструктивным возможностям и функционалу, очень похож на дискомбы фрименов из вселенной Дюны. Тот не понял и Тимофею пришлось чуть ли не пересказывать весь фильм, созданный по роману Фрэнка Герберта.

В итоге пришлось оценить простоватую логику Дим Димыча. Прапорщик пожал плечами и сказал, что не видит ничего странного, поскольку описанные жители пустыни, скорее всего, русские.

— С чего такой вывод? — растерялся Золотарёв.

— Ну, сам посуди, — охотно объяснил Ломов, — Фримен переводится как вольный. Правильно? Казак, с тюркского, имеет тот же перевод. Значит, фримены с Арракиса казаки или их потомки. Этот самый Герберт просто постеснялся правильно указать их национальность. Общая политическая обстановка на тот момент, помешала ему это сделать.

Черов, взглянув в направление руки приятеля, отказался от его выбора. Во-первых, это был ресторан, куда в джинсах и футболках могли не пустить. Во-вторых, в последний день отпуска хотелось не просто напиться, а, по старой доброй традиции, оставить после себя неизгладимое впечатление.

Другими словами задушевно поговорить, а потом выпустить пар, набив кому-нибудь рожу. Возможно, сломать в процессе парочку столов и стульев.

В чопорном ресторане подобная затея выйдет слишком дорого. Поэтому, поймав локоть Мельникова, Денис повернул налево, заставив всех искать заведение попроще.

Метров через триста, Золотарёв ткнул пальцем в вывеску бара.

— «Винтажный приют меломана», — сообщил он, — Там хотя бы вашего занудного полэндвайна не будет. Я готов даже Родин панк терпеть, чем псевдофилософские сопли с сахаром.

Мельников оторвался от экрана и великодушно одобрил выбор засланца из прошлого.

— Смотри, Деня, у них фейсконтроль и охранник завернул парочку в шортах.

— Скорее всего, там семейные с жёнушками сидят, — скривился Черов, — Вместо окон экраны 3D диджитал. Жалко будет, если табуреткой разхерачим. Потом не расплатимся.

— Давай уже, определяйся, — добавив нытья в голос, затянул Родион, стараясь разжалобить привередливого товарища, — Пропустим по рюмке и, если не понравится, уйдём. С чего-то надо начинать! Я, вообще, окон бить не собираюсь.

— Ладно, — пошёл на уступку Черов, — Начнём отсюда, а дальше, как пойдёт.

В третьем или четвёртом баре всех неожиданно пробило на хавчик. Так бывает, когда долго не можешь достичь нужной кондиции и желудок, протестуя, требует загрузить в него что-то посущественней долек лайма и обжаренного арахиса.

Все трое только внешне демонстрировали спокойствие, а на деле волновались как студенты в ночь перед экзаменом. Это внутреннее волнение и мешало правильной пьянке. Бить рожи и устраивать погром категорически не хотелось.

Ведомые инстинктом и голодом, приятели свернули с «центряка» и углубились в боковую улочку, ведущую к пляжу.

Здесь всё дышало умиротворением и гармонией, чего в толчее «Зоны развлечений» не наблюдалось и в помине. Мягкая уличная подсветка придавала прогулке скорее романтический настрой, чем ожидание опасности. По узкой дорожке между аккуратно подстриженными кустами туи и барбариса медленно бродили тискающиеся пары. В метре за кустарником возвышались заборы из сероватого песчаника и ракушечника, с парапета которых равнодушно моргали зелёными светодиодами камеры видеонаблюдения.

— Нафига мы сюда свернули? — тщательно выговаривая каждое слово спросил Тимофей, — Кого мы здесь бить собрались?

— Кого поймаем, того и отметелим, — хохотнул Родион. Телефон он по-прежнему держал в руке, лишь изредка косясь на дисплей. Звук тоже убавил до интимного шёпота, кивая головой, в такт любимой группе.

— Мы жрать идём! — напомнил всем цель поворота Денис, — Рестораны, кафешки, забегаловки не вариант. Либо экзотика на кончике вилки, либо фастфуд. Душа требует сочного мяса в промышленном количестве! Двигаем к пляжу! Там полно шашлычных и шаурмячных. К чёрту цивилизацию! К чёрту духовые шкафы и фритюрницы! Достало! Хочу вредное мясо на углях и чемергес!

— Эка его разобрало, — ткнув Родиона под ребро, посочувствовал Тимофей, — Там все уже спят. Нужно было бутылку с собой прихватить. Сейчас добавки захочется, а нету.

— Не ссы, засланец! Сейчас время пассионариев и загульных поэтов! Им толчея «центряков» ни к чему. Им нужна Луна и шёпот набегающих на песок волн. Чапайте за мной! Я выведу вас к свету из мрака! Я приведу вас к жрачке и выпивке!

— В тебе что, алкаш — вещун проявился? — шепнул Золотарёв, наклоняясь к уху Мельникова.

— Всё пучком, — успокоил Родион, протягивая смартфон, где на экране светилась интерактивная карта Парусного, — В отличие от нашего Сусанина — я всё контролирую. Через двести метров повернём направо и вниз по склону.