Где я?

Глава 17

Закончив изливать душу перед Сафоновой, Черов решил прогуляться по подконтрольной территории. Размять ноги и подумать. Дальше выходить не рекомендовалось, а вдоль периметра в хаотичном порядке размещались датчики движения.

Возле пролома остановился, бросив взгляд на перекидной календарь, надёжно прикреплённый к стене синей изолентой. Здесь имелся подробный список запланированных на сегодня дел, график нарядов и дежурств. Подобную отчётность приказал вести новый начальник Бункера 65.

«Странно, — подумал Черов, — полковник Мантуров уже месяц, как занял место прежнего генерала, а я по инерции называю его „новым“, будто старый был лучше и прикипел к нему всей душой. Ведь это не так? Просто человек любит рисовать в отношениях красные линии. Что было до, кто пришёл после. Дурацкая привычка. Вот и этот странный мир автоматически отделяем от себя во что-то чужеродное. А если ошибаемся? Если это реально наше будущее? Попаданец тоже по воле злой прихоти прыгнул на сто лет вперёд. Не вспылил, не ожесточился. Приспособился как-то. Вот и нам нужно смотреть на Зону иначе. Теплее, что ли».

По версии полковника выходило, что подобная практика поможет после возвращения группы оценить расхождения между задачами рейда и спонтанно возникшими помехами, воспрепятствовавшими их выполнению. Спуска Лишая в лестничный проём для осмотра нижнего уровня в графике не обнаружил. Зато Денис нашёл свой позывной и выяснил, что до следующего дежурства ему оставалась пара часов.

Мантуров, безусловно, недоговаривал, ссылаясь на бюрократию с её набором формальностей, процедур и регламентов. Каждый расценивал подобный приказ по-своему. Черов и Мельников, обсуждая в курилке, обозвали его перестраховкой перед будущей комиссией, которая в случае неудачи рейда будет искать виновных.

Календарь входил в список обязательных предметов, бросить которые бойцы не имели права, какие бы условия ни сложились во время похода. В список не входило научное оборудование, призоры и даже учёные, за исключением академика и профессора. Товарищи полагали, что в личной беседе с Ломовым тому дано указание пожертвовать и частью своих, но вытащить из рейда все записи и фотоматериалы.

Потом уже чистоплюи в удобных креслах будут сверять показания выживших и записи ежедневных заданий. Искать ошибки, приведшие к трагедии, выявлять нарушения регламента и прочие недочёты.

Это, конечно, наихудший сценарий развития событий, но именно к нему подспудно готовились все участники рейда. По-другому быть не могло. Каждый понимал, что никаких поблажек и скидочных купонов не будет. Даже Черов понимал, ухватывал краем сознания, что задача, поставленная Мантуровым, верна, хотя и жестока по своей сути. Требовалось всего ничего — выжить в неприспособленных для жизни условиях.

Вопрос только в том, кто сумеет сохранить хладнокровие и трезвую голову, а кто поддастся эмоциям и совершит какую-нибудь глупость.

Денис не осуждал Мантурова и тех, кто сейчас в допотопную оптику пытался следить за их передвижением. Они были по-своему правы. Рейд станет основой для всех последующих экспедиций. Ошибки выявят, нарушения учтут, что сохранит жизни многим, кто будет исследовать Зону в новых рейдах.

— Привет, Танк, — поздоровался Денис с командиром призоров, стоящим возле выхода из схрона и обозревавшим всю площадку между лестницей и лагерем. Вероятно, Танк не доверял дневальному и держался поближе к торчащей из песка блочной коробке, где сложили медикаменты и продукты.

— Привет, Заклинатель Червей, — схохмил сержант, габаритами действительно напоминающий бронированную боевую машину.

— Похоже, пока я спал, кто-то невоздержанный на язык наболтал много лишнего.

— Отставить предъявы, — беззлобно распорядился Ломов, — Меня интересовало мнение психолога по поводу твоего эксперимента. Из доклада понял, что побудительным мотивом явилось не помутнение рассудка, а желание установления контакта с неизвестной формой жизни. Поэтому, в целом, считаю попытку обоснованной. Хотя и достаточно авантюрой. Следовало лучше подготовиться и обеспечить видеофиксацию контакта.

— Ночь же была, все спали, — привычно для себя начал оправдываться Черов.

Он покрутил головой в поисках командира, но того поблизости не было. Зато откликнулась Гейша, поправляющая тент над своим зоопарком:

— Наблюдения за тенями велись без малого год, и никаких побочных эффектов у техников и учёных, контактирующих с ними, не обнаружено. Я бы заострила внимание на другом моменте: Нестора искусала местная мошкара. Как бы последствия укусов не отразились на его здоровье.

— Мы все здесь подопытные, и этот момент я учитывал ещё вчера, — отозвался невидимый командир, — Во-первых, лично позволил двум комарикам укусить себя за щёку. А потом заставил всех принять антигистаминные пилюли сверх того, что уже сидят в нас. Во-вторых, проследил, как твои нежные канарейки хорошо поужинали перед сном, гоняясь за насекомыми по всей округе. Учитывая, что они живы и здоровы, то о нас, напичканных по самые гланды всевозможными прививками, волноваться не стоит.

— Всё равно это было глупо, — упорствовала девушка. — Вы нам запрещаете шаг ступить без разрешения и контроля, а сами безрассудно ставите на себе опыты. Это наша прерогатива! Мы учёные! А ваше дело помогать и охранять нас.

Черов не ожидал, что спор о разделении обязанностей и привилегий начнётся при дневном свете. Хотя, скорее всего, высказывание претензий было следствием обычной обиды. Никто не спешил спиливать табличку с остатков ограждения моста, и девушку это сильно расстраивало.

«Может, самому смотаться наверх и добыть этот артефакт? — мелькнула у Дениса мысль. — Вон и снаряжённая болгарка на тележке лежит, ждёт добровольца».

— Давай, Нестор, ко мне, — прервал сентиментальные размышления Ли, выпрыгивая из оконного проёма на другой стороне площадки.

Бойцы двинулись навстречу друг другу и встретились аккурат возле самоходной телеги. В кузове практически не осталось поклажи. Только зоопарк внештатного биолога и притороченные к боковой трубке подсумки с ремкомплектом, заменяющие борта.

Лишай принялся доставать альпинистское снаряжение, а Черову указал на две плотно скрученные бухты канатов.

— Тащи к окну, из которого я выпрыгнул, — распорядился он, снимая рюкзак и разгрузку.

— А Пешня разрешил? — ехидно поинтересовался Денис. — Обидно будет, если мне не придётся оценить прочность твоего пресса.

— Тебе можно щупальца за сосочки дёргать, а мне нельзя? Пошевеливайся! Пешня внутри. Подашь ему, а он начнёт закреплять тросы для спуска. Мы не можем вернуться без каких-либо доказательств прежней жизни.

— Вон доказательства, — Денис указал на табличку с названием станции, заметив, как напряглась Забелина, молитвенно сложив на груди руки.

— Она по-любому тяжёлая, — отказался Ли, подгоняя страховочный пояс и нижние петли. — На себе её потащишь?

Черов, будто оправдываясь за сослуживца, ещё раз взглянул на Забелину, застывшую в просительном ожидании. Прямо в умоляющие, широко раскрытые глаза и, оценив обиженно поджатые губы, предложил компромисс:

— Давай я отнесу бухты, вернусь за остальным снаряжением, приладим там с Пешнёй всё по уму, а ты поможешь лингвисту обрести смысл существования в хаосе постапокалиптического мира. Ну, помоги девочке.

— Что ж ты такой душный с утра? Не выспался? — сплюнул Лишай и, подхватив болгарку, направился к лестнице. — Эй, Сахраб, уснул там? Сбрось фал.

С верхней площадки раздался смешок, затем упала тонкая верёвка в полиамидной оплётке. Ли ловко захлестнул петлю вокруг отрезной машинки и слегка дёрнул трос.

— Вира, бро, — крикнул он, не глядя наверх. — Извини, но тебе работёнка привалила. Потом Нестору спасибо скажешь. А ты, боец, учи матчасть, чтобы не отрывать старших товарищей от важных дел.

— Сволочи, — благодарственно проворковала Гейша. — Всего-то делов! Любите вы, сексисты, когда вас уговаривают.

Бухты оказались тяжёлые. Метров по двадцать пять в каждой. Сначала вроде и не чувствуешь, а протащив до окна, Черов заметил, как ссутулилась под их весом спина, заныли плечи.

«Идиот, — высказал себе претензии Денис. — Нужно было последовать примеру Ли. Скинуть рюкзак и разгрузку. К ним вроде привык, но весят они немало».

Из оконного проёма выглянул командир. Определив состояние Дениса, явно переоценившего свои возможности, недовольно крякнул и сбросил вниз верёвочную лестницу, грамотно сплетённую из репшнура.

— Кончай понтоваться, — обругал Пешня. — Бухты по одной закрепи — я втяну. Потом сам заберёшься.

Когда Черов оказался в комнате с единственным сохранившимся полочным перекрытием, над площадью стих визг болгарки и радостный, восторженный вскрик возвестил, что срезанная табличка свалилась с моста на землю.

— Что делать? — с готовностью спросил Денис, стремясь показать командиру свою выносливость.

— Пока ничего. Анкерную петлю я закрепил к балке, а карабины и прочая приблуда у Лишая. Подойди к пролёту. Что чуешь?

Дим Димыч направил луч фонаря вниз. Тот, мазнув по обшарпанным стенам, гнутым креплениям перил, уткнулся в ступени нижней секции.

— Затхлость, — сказал Черов, принюхиваясь. — Сухость и пустоту. Если там были трупы, то они давно сгнили или, скорее всего, мумифицировались.

— Вот и я тоже самое чую, — вздохнул командир. — А ведь мошкара и комары откуда-то берутся. Для размножения нужна вода, иначе личинки не выживут. До ближайшего водоёма, по словам Гейши, семьдесят кэмэ. Откуда здесь мелкие кровососы?

Черов поскрёб шлемофон, что в обычной жизни означало бы «почесать затылок».

— Давай рассуждать логически, — не найдя быстрого ответа, предложил он. — Возьмём наш мир. Регионы не беру, там полно рек, озёр, прудов. Сам на мотыль рыбу ловил, а он, как известно, личинка комара. Возьмём любой Сити. Там этих тварей, может, и меньше, но, если полистать соцсети, то люди повсеместно жалуются, что их даже в пентхаусах донимают. Откуда они там? Фонтаны и декоративные пруды отметаем. Их обрабатывают всякой-разной химией. Коллекторы и магистральные тепло-водотрассы тоже. Там травят конкретно, на убой. Остаются только подвалы. Здесь санэпидемконтроль запрещает применение химикатов ввиду близости людей. Как ни качественно работают сантехники, но в домах всегда что-то протекает. Водоснабжение, канализация, конденсат с кондиционеров. Понимаешь? Там и размножаются. Потом по вентиляции и воздуховодам добираются аж до пятидесятых этажей. Мы все видели мираж. Небоскрёбы, небоскрёбы. Других объяснений не вижу.

— Хочешь сказать, что глубоко внизу сохранился подвал здания и там есть вода? — задумчиво переспросил Ломов. — Он настолько глубоко, что наличие влаги не ощущается. Допустим. Пусть даже система водоснабжения и канализации давно разрушена и отключена, там могло скопиться некоторое количество жидкости. Высота небоскрёба не позволяет тёплому воздуху проникнуть вниз и испарить её. По той же причине мы не ощущаем сырости. Так?

— Ну а чё? Вполне годная версия, — обрадовался Денис, не замечая подвоха в словах командира.

— Я тебе сейчас в печень пробью! — прорычал Ломов, видя расслабленность и самодовольство подчинённого. — Где твоё хвалёное критическое мышление?

— Не убивай парня, — попросил Ли Шань, показываясь в оконном проёме. — У него голова другим забита. К тому же он только что совершил джентльменский поступок: помог даме получить желаемое и испытать эмоциональный оргазм.

— Да чё не так? — опешил Черов, краем глаза наблюдая, как Лишай готовит оборудование к спуску.

— Если мы на верхнем этаже сохранившегося небоскрёба, то откуда взялся такой толстый слой песка? На обычный культурный слой не похоже, — не убирая из голоса прежнюю иронию, продолжил подначивать азиат. — Ветром надуло? Откуда?

— Я провёл необходимые тесты и проанализировал результаты, — вклинился в разговор Савостин. — Могу озвучить некоторые итоги.

Наступила выжидательная пауза. Ли, не обращая внимания на минералога, продолжил крепить к анкерной петле систему блоков, пропустив через ролики трос. Кажется, в альпинизме это называется полиспастом, вспомнил Денис.

— Продолжай, Петрос, — разрешил Ломов.

— Могу сказать, что возраст кладки различный. От трёхсот до пятисот лет. Я набрал образцов и в лаборатории изучу более подробно. В походных условиях, сами понимаете, ни радиоуглеродный, ни изотопный анализ сделать невозможно, но могу смело подтвердить вашу версию про «надуло ветром». Других предположений у меня нет. Извините.

— То есть как нет? — переспросил Ломов.

— Сами посудите, толщина наносного слоя, по моим скромным прикидкам, варьируется от двадцати до ста метров. Это с учётом перемешивания техногенных и дисперсных отложений. Я бы мог понять два-три метра, ну, пять метров. Но такую толщину отложений не в силах представить.

— Подожди, — прервал Ломов. — Давай подробнее. Сам говорил, что в основе местного реголита остатки строительных материалов. Так?

— Совершенно верно, — подтвердил Савостин. — Ударная волна от взрывов разрушила здания, обломки рухнули вниз, а ветер превратил строительный мусор в песок. Несколько сотен лет для этого достаточно. Вопрос в другом. Откуда такое количество песка?

— Я тебя услышал, — заверил командир. — На чём основываются твои выводы?

— Послушайте, Пешня, я изучал геологию столько же времени, сколько в ваших военных академиях учат выигрывать войны. Вы сомневаетесь в моей квалификации?

Понимая, что спор опять переходит в эмоциональную плоскость и грозит новым конфликтом, Дим Димыч быстро извинился.

— Я неверно сформулировал вопрос, — желая погасить инцидент, примирительно сказал командир. — Просто хотел понять, насколько могу доверять вашим исследованиям.

— Можете, — заверил минералог. — В полевых условиях главным помощником является лопата и рулетка. Не обессудьте. Мы с Якобинцем выкопали почти двухметровую яму между двумя линиями руин. Почти колодец, чёрт побери! Состав стен оказался одинаков по всей глубине. Проверили щупом и акустическим локатором. Прибор, конечно, примитивный, но показал однородность грунта на фантастическую глубину. Дальше идут очень плотные слои.

— Это мне ясно, — заверил Ломов. — Вы выбрали объектом исследования предполагаемую улицу. Сигнал локатора упёрся в дорожное покрытие и, отразившись, показал препятствие. Я не врубаюсь, что не так?

— Да боже мой! — завопил минералог. — Ваш Лишай прав! Откуда столько песка? Пусть город имел сплошную застройку исключительно из небоскрёбов. Пусть те строились исключительно из бетонных блоков и силикатного кирпича. Пусть разрушения были грандиозными, но это два-три метра. Максимум пять. Откуда остальной реголит? Где сами обломки? Верхний, выдуваемый слой обязан покрыть всё пространство и похоронить под собой нижние слои, оставляя их в нетронутом состоянии. Под землёй ветер не дует!

— Твою мать! — выругался Дим Димыч, но тут же добавил, словно извиняясь: — Вашу маму, Петрос, я не знаю. Уверен, она достойная женщина. Я ещё пацаном видел в тырнете ролик, где в стакан насыпают крупную гальку. Ровно половину. Затем до краёв заполняют мелким песком. Встряхивают. Песчинки осыпаются, заполняя все пустоты между крупными камнями, и стакан становится опять заполненным только наполовину. Я лично это видел. Следовательно, здесь происходило то же самое. Верхний слой выдувался, а песок, проваливаясь между обломками, скапливался внизу. И так до тех пор, пока их уровни не выровняются. Я не прав?

— Вы путаете лабораторный эксперимент и то, как происходит в естественных условиях. Что могло регулярно трясти Зону, чтобы песок не скапливался на поверхности, не слёживался, а равномерной струйкой проникал во все щели? Но и в этом случае наступит предел и слои выровняются. Где обломки?

— Столетняя война с регулярными ядерными обстрелами, — усмехнувшись, предположил Сахраб, скучающий на своём НП. — Причём взрывы были наземными. Отчего происходил не только выброс грунта, разлетавшийся на километры, но и землетрясения с магнитудой два-три балла.

— Сами-то в это верите? — ехидно поинтересовался Савостин.

Повисло молчание. Черов, совершенно не вникавший в суть спора, наблюдал за ловкими движениями Ли Шаня. Тот уже полностью подготовился к спуску и тоскливо смотрел на задумавшегося командира. Наконец, не выдержав, окликнул Дим Димыча.

— Да какая разница? Может, у них оружие отличается от нашего. Может, в этом месте большая сейсмическая активность была. Может, физические законы у них как-то по-иному действуют. Сейчас спущусь и проверю.

Заметив внимание командира, улыбнулся и подмигнул.