Где я?

Глава 13

— Гейша! Ко мне! — слишком эмоционально для командира разведгруппы, выкрикнула Сафонова.

Когда лингвист приблизилась, Манюня жестом указала Попаданцу и Гизмо отогнать любопытных, двинувшихся за Забелиной, дабы поглазеть на вызвавшую столько изумления вещицу. Затем протянула лингвисту бинокль и указала на свисавшую с перил табличку.

— Взгляни. Это по твоей части. АК-47 утверждает, что текст на иностранном языке.

Забелина приложила к глазам оптику и почти минуту изучала изделие неизвестных мастеров, молча шевеля губами.

Наконец, опустив прибор, вернула Сафоновой.

— Текст действительно набран латинскими буквами, но читается по-русски. Там написано: «Станция Заречье». Согласись, капитан, ничего иностранного в таком названии нет.

— А шрифт?

— Что шрифт? — с вызовом переспросила Забелина, почувствовав себя в родной стихии, — Стилистика наша, а буквы могут обозначать что угодно. Например, что это международная станция и вдоль всего виадука располагались таблички с названиями на всех дружественных языках. Сохранилась только эта. Слишком мало вещественных доказательств, что бы судить о местном языке по одной находке.

— Это не совсем так, коллега, — вступился за капитана академик, — Я часто бывал в Москве и с уверенностью могу утверждать, что подобное расположение указателей там имеется, но с небольшой разницей. На станциях метро названия пишутся на всех языках с сохранением оригинальной лексики, что необходимо для облегчения ориентирования туристов и гостей столицы. На некоторых станциях, учитывая близость кварталов с диаспорами трудовых мигрантов, даже на таджикском и казахском. Но слово «станция» на всех языках звучит по-разному. Следовательно, и здесь должно быть также. Позвольте бинокль, сударыня Манюня.

Он приложил оптику, ища подтверждение своей гипотезы.

— Я прав! — воскликнул он, — Здесь написано «станция», а не statione.

— Всё равно, мало фактов, чтобы выстраивать какую-то теорию. Возможно, территория принадлежит сопредельному государству. Вспомните, как в Молдове, Казахстане и на Украине принимали решения о переходе с кириллицы на латиницу. Мы не знаем, что происходило в прошлом Зоны. Вероятно, что-то подобное имело место и здесь. Окончательный вывод можно сделать, либо найдя экземпляр более развёрнутого текста, либо встретив местного носителя языка и пообщавшись с ним.

— Объяснения приняты, — кивнула капитан, подманивая жестом Кинолога, — Проследи за поднадзорной, чтобы не убежала в руины искать доказательства. Всем призорам быть начеку! Нестор и Гизмо ищут подходящее место для ночёвки. Лишай, попробуй подняться на смотровую площадку… Нет! Отставить! Страховочное снаряжение на тележке. Ждём Пешню. Прикрывай ребят, пока они осматривают развалины. Попаданец, запускай «птичку». Пусть повисит над нами, пока не будет оборудован наблюдательный пост. Остальные под виадук. Выполнять!

Трое бойцов ушли осматривать развалины, заметённые по оконные проёмы реголитом. Золотарёв игрался с дистанционным пультом, заставляя дрон выписывать немыслимые пируэты над временным лагерем. Сафонова сама поднялась на несколько ступеней вверх и, держась за арматуру одной рукой, обозревала в оптику округу. Пятеро цыплят уселись кучкой под виадуком, а призоры выстроились полукругом, развернувшись лицом к развалинам и сняв оружие с предохранителя.

— Манюня! Приём! — раздалось у всех в динамиках, — Вижу лестницу и летающую рядом «птичку». Вышел на финишную прямую. Ожидаемое время прибытия семь минут. Как обстановка?

— Всё спокойно. Движения не наблюдаю. Что думаешь по поводу находки?

— Рассуждения слышал, но однозначного вывода нет. Пока только принял к сведению. Сейчас едем, ищем что-то подобное. Здесь окраина, но должны же быть какие-то вывески, баннеры, граффити. Стеллы и памятники, в конце концов. В лощине попалось вполне сохранившиеся здание. Полагаю, что в момент прохождения ударной волны оно было скрыто другими, более крепкими конструкциями. Крышу сдуло, но стены целы. В оконные проёмы видны внутренние перегородки. Входных дверей и фундамента нет, из чего делаю вывод, что из грунта торчит только верхняя часть дома. Так или иначе, но никаких опознавательных знаков на нём не заметил. По мне так странно. Рассказывали, будто в постапокалиптическом обществе возрождаются первобытные привычки. В частности, расписывать все поверхности картинками и предупреждающими надписями. Что думает по этому поводу лингвист?

— Согласна. Такая теория есть, но она описывает общество, выжившее после катастрофы. Люди собираются в группы, банды, сообщества для совместного выживания. Естественно метят территорию, предупреждая посторонних, не приближаться к их лагерю. Но она верна только в одном случае: если в разрушенных зданиях остались люди. Возможно, здесь выживших не было или они быстро покинули город, уйдя в более безопасные районы.

— Принято, — подтвердил получение информации командир, — Две минуты до прибытия.

Место для лагеря выбрали недалеко от «Лестницы в небо», которая, сама по себе, была отличным ориентиром для всех последующих экспедиций.

Разведчики предложили два здания на выбор. Ломов осмотрел каждое. Первое он отверг, поскольку в нём сохранились лестничные пролёты на нижние этажи. Частично разрушенные ступеньки, заваленные мусором и песком, уходили вниз и терялись в темноте подземелья. Сколько этажей в здании никто не смог определить. Сошлись во мнении, что больше пяти. Такой вывод сделали на основании присутствия развороченных конструкций отдалённо напоминающих шахты лифтов. В жилых домах до пяти этажей, лифты, по регламенту не устанавливались. Другое дело офисы, вокзалы, больницы и торговые центры. Но Черов, пройдясь по сохранившимся комнатам, пришёл к выводу, что это, всё-таки, многоквартирный дом, а они находятся в каком-то пентхаусе или лофте.

Второе здание Ломов утвердил. Во-первых, в нём существовал пролом в стене, что существенно облегчало проникновение в убежище. Во-вторых, отсутствовали проёмы, ведущие на нижние уровни. При таком положении можно было не беспокоиться, что ночью кто-то попытается проникнуть из-под земли. Пол покрывал ровный пятисантиметровый слой песка, поверхность которого пересекали только вереницы следов насекомых и рептилий.

— Готовьте бивуак, — распорядился Ломов, пропуская внутрь учёных.

Лидер призоров Танк махнул рукой своим людям и принялся раздавать указания, назначая кому готовить ужин, кому заняться сбором подходящих для костра материалов, а кому встать на страже.

Учёные, первым делом успевшие расхватать с тележки свои противоударные чемоданчики, в которых хранились приборы и другое оборудование, расселись прямо на полу и занялись положенными исследованиями. Только Забелина продолжила возмущаться, требуя от Митяя немедленно проявить плёнку, чтобы детально рассмотреть фотографии необычной таблички. В конце концов, ассистент сдался под напором девушки и, притащив чемодан с реактивами, занялся проявкой и печатанием.

Ломов, осмотрев опустевший кузов, дал добро Сахрабу на установку датчиков движения, а сам направился к лестнице, недовольный тем, как Лишай готовится к подъёму.

— Где всё снаряжение? — спросил он, указывая на собранный в бухту трос и несколько страховочных карабинов.

— На кой-оно? — отмахнулся азиат, — Протяну на верхнюю площадку верёвку, закреплю её, а по ходу установлю несколько фиксаторов. Поверь мне, больше не нужно. Мы же не туристическую тропу в альпинистском парке организовываем. Здесь главное страховочный пояс, который на мне, а также правильно распределить фиксаторы на пути. Я поднимусь первым. Захвачу с собой маяк и винтовку. Организую страховочное ограждение площадки. Здесь не горы, особой подготовки не требуется. Конструкция простояла сотни лет и всё, что плохо держалось, уже отвалилось. Остальное снаряжение понадобится завтра. Хочу спуститься на нижние уровни в том здании, что не понравилось тебе. Уверен, что там храниться много интересных артефактов. Сам знаешь, с поверхности мародёры всё давно растащили, а там нас ждёт настоящая пещера Алладина.

— Я против, — замотал головой Ломов, — Во-первых, это опасно, во-вторых, у на чисто ознакомительный рейд. Пришли, увидели, доказали, что передвижение вглубь Зоны безопасно для людей, и вернулись. Будет следующая экспедиция и у неё будут другие, расширенные полномочия.

— Не боись, командир! — усмехнулся Лишай, — Монстров в подвале нет. Ты же охотник и видел, что следы крупных хищников отсутствуют. Сомневаюсь, что под землёй живут кровожадные твари, которые роют себе норы и тоннели, а в знания забираются, чтобы подышать чистым воздухом или устроить гнездо.

— Я тебе напомню, капитан, — не успокаивался прапорщик, — Полковник приказал свести к минимуму любые отклонения от общего плана. Для этой цели запретил брать спелеологическое и диггерское оборудование. Если с тобой что-то случиться, то что мне писать в отчёте?

— Бюрократ ты, Пешня. Там же ответы на все вопросы учёных! Предметы здешнего быта, личные вещи жителей, техника, бытовые приборы. Библиотеки, наконец, или ценные носители информации. Сгорели процессоры, а данные на флешках, жёстких дисках и других носителях вполне могли сохраниться. Даже если предки аборигенов записывали инфу на кристаллах или квантовых сферах, я смогу разобраться и извлечь всё на поверхность. Представь, какое подспорье будет нашим учёным. Они же нас на руках носить будут, а женская часть зацелует.

— Стар я уже для корпоративных оргий. И ты не ответил на мой вопрос: как мне представить твою смерть? Хорошо, если тебя придавит плитой или мы вытянем твой труп, укушенный ядовитой змеёй. Здесь всё спишется на несчастный случай и нарушение техники безопасности. Я даже на базу не потащу твоё тело, закопаю здесь и маячок оставлю. А если мы услышим шум борьбы, а потом вытащим верёвку, перекушенную зубами или обрезанную ножом? Что тогда? Спускаться тебе на выручку, сдохнуть следующими и сорвать операцию? Или уйти, выполнить задачу, а потом всю жизнь считать, что тебя бросили как предатели? Что лыбишься? Отвечай!

— Извини, командир! — помрачнел Ли Шань, — Не подумал. Разрешите начать подъём и установку маяка!

Сахраб вошёл в лагерный блок, огороженный тремя полноценными стенами и соединённый с внешней энтропией только двухметровым проломом в четвёртой, когда местное светило опустилось за горизонт и город погрузился во тьму. На потолке не хватало одной плиты перекрытия и в эту щель пытались подглядывать яркие созвездия этого мира. Под ней, используя, как естественную вытяжку, разожгли костёр. Рядом, дежурный из призоров, заканчивал приготовление ужина на привычных газовых горелках. Костёр понадобился, по словам командира, для единения с природой и необходимости свыкнуться с мыслью, что все блага цивилизации остались позади.

Посмотрев на часы, Сахраб недоверчиво покачал головой, затем бросил под ноги профессору совковую лопату и скрученный в рулон мешок.

— Проф, вы уже знаете как пользоваться шанцевым инструментом. Пусть Хач подержит горловину, а вы накидайте пол мешка песка.

— Опять кто-то застрял в зыбуне? — недовольно пробурчал Геворкян, беря лопату и подталкивая, носком ботинка, мешок к ассистенту.

— Есть многоцелевые средства, которые используются в походах в совершенно противоположных качествах. Мы строго ограничены в воде. Даже если найдём источник, то вряд ли сможем употреблять жидкость по назначению. Причины сами знаете. Так что, там, где нет возможности расходовать воду, будем использовать песок. Для тушения костра, например. Вы же понимаете, что ночью мы рискуем подвергнуться нападению? Благодаря костру, мы как на ладони в замкнутом пространстве. Потребуется его немедленно гасить, а как, скажите мне, это сделать? Благодаря облачению мы даже по-пионерски не можем его потушить. Пластиковые вёдра от жара деформируются и крышки, впоследствии, не налезают, а мешок — универсальная ёмкость. Ещё вопросы есть?

— Хотелось бы выразить недовольство, но ваш Пешня категорически против пустопорожних разговоров.

— Вы не правы! — усаживаясь на пенку, улыбнулся араб, — Это правило действует на марше, когда всё внимание сосредоточено на внутреннем состоянии организма, поддерживании ритма дыхания и, одновременно, на мониторинге внешних факторов. Разговоры отвлекают и мешают концентрации. Сейчас же, когда нет такой необходимости, можно расслабиться и отдохнуть от тягот пути. А что является лучшим отдыхом?

— Смена работы, — со смехом выпалил Гизмо, чья смена по охране периметра выпала на утренние часы.

— Правильно, боец! — похвалил Сахраб, — А так же сон и удовлетворённое чувство голода. Кроме того, в смене обстановки подразумевается спокойная беседа на отвлечённые темы, чтобы мозг не зацикливался на одном только страхе. А ещё Дементор, за долго до рейда, предостерегал всех от накапливания обид и утаивания важной информации. Так что, Проф, если у вас есть претензия ко мне лично, излагайте. Перетрём. Если к Пешне, то он вас слышит благодаря радиосвязи, а вернувшись с обхода, обязательно объяснится.

— Я не за себя, — более миролюбиво, продолжил Геворкян, приставляя лопату к стене, — Меня не устраивает выбранный вами позывной для моего аспиранта. Это обидная кличка, которой веками обзывали представителей моего народа.

— Почему же вы сразу не сказали об этом?

— Меня никто не спрашивал, а Вазгенчик — мальчик скромный и сам никогда не выскажет претензий.

— Понимаю, — кивнул Сахраб, — Поэтому, когда потребовалось найти помощника в походе, ваш выбор пал на него. Он всё стерпит, обиды не выскажет и смело можно садиться парню на шею и ездить как на породистом скакуне. Так?

— Позвольте! — то ли щёки профессора налились багровым румянцем от негодования, то ли отсветы пламени играли на его скулах таким оттенком, — Речь не обо мне! Я старый человек и на многое не обращаю внимания, а Вазген отличный сотрудник и будущий великий учёный. Поход — это прекрасный опыт и практика! Я говорю об обидной кличке, которую вы ему дали.

— Послушайте, Проф, не нужно обвинять нас в расизме и геноциде армян. Мы не даём клички. Ни обидные, никакие. Позывной — это ёмкая характеристика человека. Мы не знаем вашего Вазгена, его привычек и пристрастий, чтобы исходить из бытовых шаблонов. Возьмите меня. Сахраб — это русифицированная производная от альсахра, пустыня по-арабски. Равхан — милосердный, Наджи — спасшийся. У вашего ассистента мы просто взяли первый слог фамилии. Вот и всё! Какие обиды? Мы не виноваты, что его фамилия Хачатурян.

— Отставить, склоки! — приказал командир, заполнив собой проём стены, — Если для вас это так важно и подобную претензию предъявит ваш ассистент, я могу пойти на уступки. Исключительно ради сохранения здорового климата в группе. Только, уважаемый, такие вопросы следует решать заранее, а не копить обиды в себе, подыскивая удобный случай, чтобы выплеснуть их на голову попутчиков. Кто ещё недоволен своими позывными?

Неожиданно для всех руку поднял ассистент Зорина.

— Что с тобой, парень, не так? — почти по-отечески спросил Ломов, понимая, что тот годится ему в сыновья.

— Я изначально просил определить мне позывной Джуниор, основываясь на том, что мы с вами тёзки. Типа Дмитрий, но младший. Так принято в Европе и Америке. Что в этом плохого? Почему меня назвали уничижительным прозвищем, словно я деревенский пастух? Я, между прочим, родился в Сити, а мой отец богатый и уважаемый человек!

У Сахраба дёрнулся глаз и он упёрся кулаком в пол, собираясь подняться. Ломов заметил это и предостерегающе положил руку на плечо старлею.

— Предупреждать надо, — сдержанно обратился он к Зорину, — В анкете не было ни слова о высоком статусе родича господина Полуяхтова. Напомню так же, что в региональном законодательстве запрещено необоснованное употребление англицизмов. Поэтому, Дмитрий Как-вас-там-по-батюшки, единственное, что могу предложить, это трансформацию в «Мелкий» или «Малой». Вариант «Младший» не подходит, поскольку не несёт в себе полезной информации. Мы не родственники, а совпадение имён досадное недоразумение. Нестор, смени Манюню. Там есть на что посмотреть и это по твоей части.

Черов быстро поднялся, подтягивая на поясе фиксатор сидушки.

— Возьму галеты, — сообщил он, доставая из пачки три прямоугольных печенья, — Где капитан?

— Я провожу, — сообщил Ломов, пропуская вперёд.

На пороге схрона остановился и, оглянувшись, серьёзным тоном сказал, обращаясь к Митяю:

— Учитывая высокий статус родителя и федеральное значение персоны, рискну предложить временный позывной «Мажор». Что вполне характеризует твои заносчивость и тщеславие.

Гизмо, будто внезапно вспомнив, принялся рассказывать анекдот про сталкера Петрова, который в баре «Сто рентген» наставлял новичка по кличке «Мажор».

Ночь выглядела чудесно. Низкое, усыпанное множеством ярких звёзд небо, напоминало голопроекцию в какой-нибудь обсерватории, устраивающей по выходным научно-познавательные лектории. Тёмные абрисы развалин выглядели декорацией к космической опере, где храбрые звездолётчики высадились на умирающую планету, стремясь спасти гибнущую цивилизацию.

Дневная тишина сменилась гала-концертом местных обитателей. Пели цикады, жужжали и цокали другие ночные насекомые. Их прерывали пернатые охотники, ухая и клокоча от возбуждения. Тявкали койоты, песчаные лисы и шакалы. Громко и протяжно возмущался осёл, укушенный или загнанный в угол хищниками. Пищали и шуршали представители мышиной братии.

Пустыня просыпалась и наполнялась жизнью.

— Манюня, — позвал Ломов, подойдя к конструкции, напоминающей угол рухнувшего от взрывной волны дома.

На полутораметровой высоте раздался шорох и посыпались мелкие камушки. Затем свесилась голова в скафандре и, только по голосу, Черов узнал Марию.

— Что-то случилось?

— Иди в лагерь, — не вдаваясь в подробности приказал командир.

— Моя смена до двух… — начала было девушка, но замолкла и быстро спустилась, используя остатки кладки вместо ступеней.

— Тебя сменит Нестор, — чётко, едва не по слогам, произнёс Ломов, после чего демонстративно отключил связь в шлемофоне.

Сафонова немедленно проделала тоже самое. Черов замешкался, удивлённо пытаясь вглядеться в лица сослуживцев, трудно различаемые в темноте. Всё-таки он был из другой команды и ещё не научился понимать партнёров с полуслова.

Выключив рацию он, всё ещё пребывая в замешательстве, спросил:

— А как же ваш приказ не отключать связь?

— Это поводок для гражданских, — усмехнулся Ломов, — Благодаря ему я контролирую цыплят и призоров, которые мало чем отличаются от учёных. Чуть более организованные и исполнительные. Только и всего.

Сафонова отстранила Дениса и попыталась взглянуть прямо в глаза командиру. Результат её не удовлетворил и она, достав фонарик, осветила плечо Ломова, поставив регулятор на самое низкое деление. В призрачном, похожем на мерцание умирающего светлячка, свете, девушка ещё раз взглянула в зрачки Дим Димыча.

Наконец, отстранилась и спросила:

— Началось?

— Очень похоже, — кивнул Ломов.

— Кто?

— Митяй. Явно идёт на конфликт. Это не то, что мы предполагали, но влияние темноты на сознание очевидно.

Черов вспомнил про психоз техников в полутёмном коридоре бункера и до него дошло.

— Вы ждали, что с наступлением сумерек у людей начнутся галлюцинации? — спросил он.

Оба синхронно кивнули. Тогда, бывший мент, внёс свои коррективы в опасения командира.

— У парня травма детства. Возможно, Зона раздувает её до размеров безумства.

— Что за травма? — не понял Ломов.

— Его фамилия Полуяхтов, — напомнил Денис, — Фамилии с приставкой «полу» дают внебрачным детям, бастардам. Понимаете? Вероятно, вырос в интернате или приюте, до усыновления приёмной семьёй, поэтому в анкете нет об этом сведений. Но комплекс неполноценности давно сидел внутри, а сегодня вырвался наружу.