Где я?

Глава 21

— Ещё один диванный знаток, — недовольно пробурчал Черов, опасливо заглядывая в прямоугольный колодец, ставший в итоге могилой минералога, — О всемогуществе оперативников тоже судишь по телевизионным сериалам?

— Не скули, Нестор, — прикрикнул Ломов на подчинённого, — Лично был свидетелем, как ребята из военной прокуратуры на месте раскрыли странное самоубийство бойца на полигоне. Выглядело эпично, и я до сих пор под впечатлением того случая.

— Вот так рождаются мифы и легенды народов, населяющих российские регионы, — хмыкнул Денис, — А то, что следаки просто подтвердили выгодную начальству версию, тебе не приходило в голову?

— Нет, — признался Дим Димыч, — По версии моего начальства как раз и выходило, что боец самоубился из-за неумелого обращения с оружием. А следаки доказали, что парня застрелили, сымитировав самоубийство. То, что простому человеку кажется правдоподобным, для намётанного взгляда профи выглядит как неумелое подражание. У тебя же намётанный взгляд?

Черов витиевато выругался, благодаря командира за комплимент.

— Это у Шерифа взгляд намётанный, а я только учился отличать вещдок от мусора, когда ваше начальство сделало мне предложение, от которого нельзя отказываться.

— Не прибедняйся, — подбодрил Ломов, — Меня же ты как-то выследил в Корабельной роще. И здесь справишься. Хотя бы ради того, чтобы не посрамить честь крёстного. Он же верил в тебя и дал отличную характеристику.

Возмущаться и оправдываться расхотелось. Черов, присев на корточки, принялся изучать следы, оставшиеся от сидевшего на краю Якобинца.

— Надо было фотоаппарат захватить, — смирившись с участью, посетовал Денис.

— Забей, — отмахнулся Ломов, — Представь, что у нас другая специфика. Привыкли, понимаешь ли, к постоянной видеофиксации. Деградирует ваша профессия. У тебя в личном деле указано, что имеешь тягу к чтению именно бумажных книг. Вот и поступай как примитивные герои авторов-дилетантов.

— В моём личном деле? — удивился Черов, — С какого хера подобная мелочь заносится в официальный документ?

— Это не мелочь, — поправил Ломов, — Библиолатрия считается опасным симптомом, и страдающий ею должен находится под постоянным наблюдением штатного психолога. Извини, но в наше время потоковой информации и цифрового формата тяга к макулатуре считается чем-то инклюзивным. Здесь полшага до болезненного поклонения, обожествления книг и риска попадания под влияние какой-нибудь тоталитарной секты. Но я отвлёкся. Прикинь, что книжный герой, скажем, твой любимый Шерлок Холмс, у которого в наличии только лупа и острый ум, оказывается в аномальной Зоне Бункера 65. Что он предпримет?

— У меня и лупы нет… — начал было Черов, но осёкся, вспомнив свой оптический прицел, — Если снять, то оружие потом по новой придётся пристреливать.

— А ты не снимай, — посоветовал Ломов, — Тебе отпечатки мушиных лапок искать не нужно. Ищи что-то необычное, а процесс комментируй вслух. Хач и Митяй будут записывать твои слова в блокнот. Вместе или по очереди, мне неважно. Это необходимо, чтобы предоставить впоследствии полный отчёт комиссии. Всём всё ясно?

— Я проконтролирую, — заверил АК-47, подстёгивая ассистентов к конспектированию хода осмотра. — Итак, — начал диктовать Черов, — Тело Петроса лежит на животе в яме глубинной в два с половиной метра…

— Два семьсот пятьдесят, — вставила Сафонова, — Когда раздевала Якобинца, нашла блокнот с записями. Призор подробно записывал весь ход раскопок. Последняя запись: «Два метра семьдесят пять сантиметров».

— Есть в записях что-то интересное? — с надеждой спросил Черов.

— Он не писатель, — вздохнула Сафонова, — Только цифры и количество вёдер с грунтом, вынутых из ямы.

— Хорошо, — вздохнул Денис, — Глубиной два метра семьдесят пять сантиметров. Длиной три и шириной два метра. Края ровные. Деформации подвержен только участок, где сидел Якобинец. Посторонних следов не наблюдается. Как и посторонних предметов. В наличии имеется штатный АМБ призора, шнур в полиамидной оплётке с прикреплённым карабином и пластиковым ведром. Внешних повреждений оплётки и пластика нет.

Черов взял автомат, осмотрел. Затем отстегнул магазин и снял с предохранителя. Оттянув затвор, заглянул в патронник. На всякий случай нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало.

— Никаких опасений работа не вызывала. Внешних угроз призор тоже не видел. Всё произошло настолько внезапно, что он не успел дослать патрон в патронник. Сахраб, ничего подозрительно не заметил?

— Я, конечно, высоко сижу, далеко гляжу, но… Ты представляешь, сколько объектов у меня под контролем? Хотя, с другой стороны… — задумался наблюдатель, — Подкрасться к ним мог только мелкий зверёк. Грызун или ящерица. На движение кого-то крупного я бы среагировал. Обстановка довольно статичная, и любой шаг мгновенно привлекает внимание.

— Следов нет никаких. Ни крупных, ни мелких. Если только враг умел летать.

— Не, Нестор, летучую тварь я бы однозначно просёк. Просто из-за необычного способа передвижения. А мог призор сам прибить цыплёнка?

— Чем? Ведром? На спине повреждений ткани не вижу. Ладно. Принимаю решение спуститься в яму. Танк! Дуй ко мне.

— Отставить! — гаркнул Ломов, — Сам помогу.

— Извини, командир, но у тебя руки должны быть свободны. Бди. Потом, тело Петроса всё равно придётся доставать, а Танк сойдёт и за тягач, и за лебёдку.

— Я иду, — отозвался сержант, — Кстати, скафандр с Якобинца сняли. Сидит голенький на пенке. Угукает, как младенец. Водичку попивает. Я не врач, но лишних пальцев или ещё каких мутаций не вижу. Манюня кивает. Подтверждает.

— Зрачки расширены как блюдца. Зрительные реакции отсутствуют. Либо не видит, либо просто не реагирует на движения пальца. Присутствуют старые следы инъекций. Но нас всех кололи перед рейдом. Свежих не нашла.

Танк обмотал верёвку вокруг пояса, пропустил через карабин и закрепил так, чтобы она не выскальзывала, и Черов спустился в яму.

Осмотрел стены и дно вблизи, принюхался.

— Посторонних запахов не чувствую.

— Есть же анализаторы воздуха! — всполошился Геворкян, — Зачем собой рисковать понапрасну?

— Потому что дебилы, — тихо произнёс кто-то, чей голос Черов не смог определить.

Ломов, несомненно, узнал, но не среагировал. Значит, кто-то из своих. — Тело Петроса лежит на животе, лицом в грунт, в свободной позе. Руки расставлены в сторону, ноги вместе. Значит, упал уже мёртвым. Иначе успел бы повернуть голову в сторону. Никаких следов борьбы. Сопротивления тоже не оказывал. Говоря по-простому, рухнул, как мешок с картошкой. Это, на мой взгляд, пока единственная странность.

— Поясни, — переспросил Ломов, не прекращая наблюдения за округой.

— Ну сам посуди, если бы он копал и у него прихватило сердце, то была бы другая поза. Скрюченная, либо лежал на боку. Если бы задохнулся от газа, то непроизвольно держал руки у горла. Да и вообще, когда смерть настигает стоя, то прежде всего подгибаются ноги и тело падает на колени. Дальше, куда направит инерция. А так получается, он предварительно выпрямился, а потом рухнул, расставив руки.

— Стало быть, его кто-то толкнул в спину?

— Именно так и выглядит. Я трупов много не видел, в основном в школе милиции на демонстрационных роликах, но поза слишком картинная. Так не бывает. Ладно. Переворачиваю тело.

Почти минуту все слышали лишь кряхтение Черова, затем он присвистнул от удивления и сказал что-то на ломаном древнегреческом с добавлением суржика и совсем уже деревенского диалекта.

— Чего, чего? — встревожился Ломов.

— Асфиксия.

— Задушили?

— Необязательно. Умер от недостатка кислорода. А способов много.

— Слышь, умник, поясни, — не выдержал Ломов. — Увидел что ли стромбо… Стёмбо… Странго…

— Странгуляционная борозда, — подсказал Денис. — Её видеть никак не могу. Он же в шлеме. Мембрана мешает.

— Что тогда?

— Цианоз кожных покровов. Губы, веки посинели. Кожа тоже, но не так отчётливо.

— Ты можешь сказать, кто это сделал и как?

— Нет. Я тебя разочаровал?

— Надоела мистика. Хочется чего-то конкретного. Материального.

— Куда уж конкретнее! — не выдержал Денис, переходя на крик. — Просто кто-то перекрыл ему кислород. Как, не знаю, но он задохнулся. А дальше включай воображение! Петлю накинуть на шею невозможно — Петрос в скафандре. Если бы он наткнулся на ёмкость с углекислым газом, то я бы лежал сейчас рядом. Газ тяжелее воздуха. Он скопился бы на дне. Там, где сейчас стою.

— Поцелуй смерти, — вмешалась в диалог Забелина. — Не тот, что в «Крёстном отце», и не эффект блаженства после инфаркта, а из более древних мифов. Жертву целовали, зажимая рот и нос. Человек умирал.

— Отлично! — взревел Ломов. — Опять из этого «Сталкера». Ещё раз услышу про эту ересь, лично нос сломаю.

— «Сталкер» здесь ни при чём, — невозмутимо продолжила Забелина, даже не думая оправдываться. — Это из легенд сначала древнего Египта, а после истории распространились на всю Ойкумену. В средние века переняла Европа. Практиковалось как ритуальное убийство, с целью запугивания. Ну, типа, если ты враг существующего строя, то тебя показательно казнят, а если твою вину нельзя доказать, то ночью тебя посетит смерть и страстно поцелует. Кое на кого действовало отрезвляюще. Потом переняли бандиты, вымогатели и участники клановых разборок. Есть мнения, что подобным образом устранялись неугодные наследники престолов и знатных торговых семейств. Сейчас трудно отличить, где правда, а где отголоски древних страшилок. Я говорю это просто для информации, а не с целью убедить вас в чём-то.

— Хорошо, — сказал Ломов. — Информация принята. — Это всё равно ничего не объясняет, — возразил Черов, — Обследовав перевёрнутое тело, могу утверждать, что следов насилия по-прежнему не наблюдаю. Достоверно скажу одно: Петрос задохнулся не от контакта с землёй. Скафандр не позволяет плотному соприкосновению грунта и дыхательных путей. Вмятина на песке недостаточно глубокая, чтобы он задохнулся, если кто-то удерживал его лицом вниз. Уверен, что вскрытие подтвердит мои догадки. В носоглотке, горле и лёгких не обнаружится достаточное количество грунта, чтобы констатировать насильственную смерть. Поверьте, это как с утопленниками. Если в лёгких нет воды, то задушили до того, как сбросить в реку.

— У нас нет квалифицированного патологоанатома, — вздохнула Сафонова, — Я могу вскрыть труп, но мои выводы ничего не будут стоить. Придётся транспортировать тело на базу.

— Значит, положим в гигиенический пакет с вакуумным отсосом для транспортировки трупов, погрузим на телегу и повезём, — решил проблему Ломов.

— И много у вас этих пакетов? — с ужасом в голосе спросила Забелина.

— На всех хватит, — теряя терпение, рявкнул командир, — Они лёгкие и много места не занимают.

Кто-то ойкнул, кто-то обречённо вздохнул.

— Не нужно пугаться, — раздался успокаивающий голос Сафоновой, — Биоконтейнеры изначально предназначались не для нас. Начальство планировало доставить в бункер одного-двух аборигенов. Предполагалось, что нам удастся захватить кого-нибудь в плен или уговорить последовать добровольно в качестве послов для заключения договора о сотрудничестве. Мешки на самый крайний случай. Возможно, что местная раса крайне агрессивная и, увидев нас, вступит в бой. Давайте не разгонять сейчас панику. Держите в руках свои эмоции.

Черов, обвязывая тело Петроса верёвкой, представлял, каких усилий стоит Марии сохранять порядок в лагере. Скорее всего, все крайне напуганы, а собранные в одном замкнутом пространстве имеют шанс вспылить и устроить что-то вроде микробунта, то ли защищая себя, то ли опасаясь насилия от разведчиков в будущем. Человеческий, а тем более русский бунт непредсказуем.

Поэтому предпринял отвлекающий манёвр, не раз испытанный им на практике. Сбить с толку, чтобы испуганный человек перестал концентрироваться на своих страхах.

— Слышь, Пешня, а почему у призора позывной Якобинец? Он что, француз и приверженец радикальной демократии?

— Откуда мне знать? — недовольно фыркнул Ломов, — Он из СОБРа, поэтому свой позывной имел изначально. Мы придумывали оперативные клички только гражданским. Вероника, кстати, вольнонаёмная, поэтому за ней закрепили название должности.

Черов, обвязав Петроса подмышками, дёрнул трос и скомандовал Танку начинать подъём тела, помогая толкать груз за ноги. Взаимными усилиями труп извлекли из ямы и уложили на утоптанном песке. Следом сержант помог выбраться Черову.

— Его имя Марат, — ни к кому не обращаясь, сказал сержант призоров.

Денис, успевший забыть о своём вопросе, удивлённо глянул на здоровяка. Потом сообразил, о ком речь, и пожал плечами.

— И что такого?

— Ничего, — равнодушно ответствовал Танк.

Судя по тембру, он совершенно не испытывал напряжения от проделанной работы, хотя сам Денис сбил ритм и говорил с одышкой.

— Его отец историк. Занимался изучением европейских культур и, в частности, событий перехода Франции от монархий к республиканским формам правления. Марат нам все уши прожужжал о своём отце. Почитал и гордился им. Говорил, что имя дали в честь французского революционера.

— А чего в силовики пошёл, а не по стопам отца?

— Марат старший в семье, — объяснил сержант.

— Понятно, — кивнул Денис. — Район, где жила семья, был неблагополучный, и он взял на себя ответственность защищать младших. Так? Достойный сын своих родителей.

— Примерно так, — подтвердил сержант. — Отсюда и оперативный позывной.

Неизвестно, прислушивались ли сидящие в схроне к разговору, но всхлипы и ойканья прекратились. Испуганные люди всегда ловят звуки, доносящиеся извне, стараясь определить степень угрозы. Если вместо пугающего шороха и сопения доносится спокойная беседа на отвлечённые темы, это зачастую снимает напряжение, и люди успокаиваются.

Черов и Танк мирно беседовали, Ломов, внимательно оглядывающий окружающие яму развалины, кажется, вообще не дышал. Петрос… Ну, с ним и так всё ясно.

— Наши действия? — спросил Черов, разглядывая тело минералога.

— Осмотр закончил?

— Так точно, — заверил бывший оперуполномоченный. — Следов насильственных действий не обнаружил. Отметины, оставленные Якобинцем на краю ямы, указывают на его невмешательство в процесс удушения Петроса. Он вообще никак не реагировал. Спокойно сидел, свесив ноги… Из чего делаю вывод, что нападению они подверглись одновременно. Учёный умер, получив, скажем, ментальный удар по психике, а призор только впал в ступор и повредился рассудком. Других объяснений не вижу. Автомат он не хватал, сигнала тревоги не подавал. Если бы Петрос просто упал или потерял сознание, Якобинец обязан был по инструкции подать сигнал. От него никакой реакции не последовало, значит, что-то или кто-то воздействовал на них одновременно.

— Ментальный удар — это как? — потребовал разъяснений Ломов. — Забыл, как дышать, и помер от склероза? — Не утрируй, командир, — обиженно сказал Черов, — Дыхательный процесс зависит не от навыков и инстинктов, а от команд, поступающих от мозга. Он отключается, и все процессы жизнеобеспечения останавливаются. По Якобинцу он пришёлся по касательной, отчего парень просто лишился рассудка. Ты же был несколько раз ранен и должен знать, что на поле боя более действенны не обезболивающие, мешающие управлять повреждёнными участками тела, а точечное ментальное воздействие. Отключаются рецепторы, передающие в мозг болевые импульсы, и человек просто не замечает ранение.

— Это да, — согласился командир, — Если в группе находится хороший ментальщик — это удача. Меня раз в плечо задело, а медик… совсем зелёный пацан, вколол тримедола, на всякий случай, мать его… Так у меня рука полностью отнялась. Пришлось левой стрелять, а перезаряжать заставлял этого салагу. Значит, прокаченный ментальщик легко может убить, отключив дыхание?

На неожиданный вывод Ломова быстро среагировала Сафонова.

— Не о том думаешь, Пешня! Хватит забивать головы себе и другим разными бреднями. Только людей пугаешь.

— Возвращаемся, — слегка разочарованно приказал командир.

Черов помог взвалить тело минералога на спину сержанту. Сам, собрав шанцевый инструмент, подхватил ведро и АМБ призора, двинулся следом. Ломов прикрывал отход, медленно пятясь к лагерю.

— Капитан права, — чтобы замять неловкое молчание, сказал Черов, — Мы не концентрируемся на убийстве, распыляем своё внимание на склоки и разные, ничего не значащие, мелочи. От любого преступления тянутся ниточки к исполнителю, мы просто ставим не те вопросы.

— Остапа понесло… — донеслось из динамиков. На этот раз Денис чётко уловил насмешливые нотки и узнал голос Мельникова.

— Заткнись, Гизмо, — Черов сурово прикрикнул на товарища, — Классическое утверждение: «ищи кому выгодно», тут не канает. Здесь нужно ставить вопрос иначе. Чего такого узнал Петрос, если нашему противнику пришлось его ликвидировать?