Где я?

Глава 22

— Мы на месте, — сообщил Черов, когда траурная процессия приблизилась к пролому в стене. Затем помог Танку опустить тело Петроса на землю. Как раз в ту ложбинку, где укрывался Попаданец перед тем, как сменить Дениса на крыше.

— Чисто, — успокоил Сахраб с лестницы.

— Контроль, — подтвердили разведчики, наблюдавшие за остальными направлениями, откуда противник мог проникнуть и напасть на лагерь.

Вносить труп минералога внутрь Черов не планировал. Он решил, что слишком большой риск и это подвергнет опасности собравшихся в помещении гражданских. Мало ли что окажется под скафандром учёного. Приблизившийся Ломов поддержал решение бойца и одобрительно кивнул.

— Манюня! — приказал он, продолжая всматриваться в участок бывшей дороги, ведущей к месту раскопок Петроса, — Захвати всё, что нужно, и выходи. Вскрывать труп нет смысла, а вот осмотреть тело после снятия скафандра необходимо. Хотя бы визуально. Впрочем, ты в курсе, что делать. Танк, замени капитана в схроне. Черов, принеси мешок с тележки и подготовь место в кузове для трупа.

Под присмотром командира, отдающего чёткие приказы и следящего за незамедлительным их выполнением, работа продвигалась споро, и уже через четверть часа Сафонова смогла озвучить первые результаты.

— Смерть наступила часа четыре назад, — доложила она, вынув ректальный термометр и сверившись с таблицей в своём блокноте.

— Твоё мнение, Черов? — спросил командир.

— Совпадает с моей версией, — подтвердил Денис, разматывая скрученный в рулон вакуумный биочехол, — Часа три мы изучали пути подхода, проводили первичный осмотр места гибели и транспортировали тело сюда. Это нормально. В Отрадном у дежурной опергруппы на всё уходит гораздо больше времени, но у них и цели другие. Мы уложились по минимуму, с учётом мер безопасности и страха перед внезапным нападением. Плюс то время, что предшествовало обнаружению гибели наших товарищей. Всё сходится.

— Хорошо. Что с телом?

Ломов любопытством не страдал и за всё время осмотра ни разу не оглянулся на колдующую с трупом Сафонову. Он чётко знал свои обязанности и, встав на колено, держал на прицеле весь правый сектор.

— С предварительным заключением Нестора согласна, — доложила Сафонова, — Смерть наступила в следствии асфиксии. А вот что к ней привело, узнаем только после вскрытия и лабораторных исследований биоматериала. Тут я бессильна.

— Хорошо, — в очередной раз согласился Ломов, — Пакуйте тело в мешок и грузите на телегу. Потом заходим в схрон и начинаем мозговой штурм. У меня масса вопросов.

На всё про всё ушло около сорока минут. Зайдя в схрон, Черов отстегнул фляжку и, устало кряхтя, сел возле стены, привалившись спиной к кладке. Выглядел его поступок достаточно показушно, но вряд ли кто сможет дать правильную оценку, учитывая общий стресс.

Остальные расслабиться себе не позволили. Девять пар глаз неотрывно следили за их действиями и под их внимательным взором начальники не могли себе позволить проявить хоть малейшую слабость. Уязвимость или хотя бы временное бессилие тех, на кого надеешься и доверяешь свою жизнь, чревато унынием, и, как следствие, потерей контроля над собственными эмоциями. Это практически первобытный закон первых поселений предков современных людей. Если хотите, закон любого животного сообщества, будь то волчья стая, табун диких лошадей или стадо каких-нибудь бизонов. Как только вожаки расписываются в собственном бессилии, остальные впадают в панику. Кто-то старается перехватить бразды правления, кто-то трусливо ложится на землю или, поджав хвост, бежит прятаться. В любом случае, паника сейчас не нужна никому. Поэтому начальство держит марку, а Черов всего лишь подчинённый. Его минута слабости никому вреда не принесёт.

К тому же Ломов всегда может прикрикнуть на бойца и тот мгновенно преобразится и бросится исполнять новое приказание. Это понимали все, поэтому на Дениса никто не обращал внимания.

— Не много ему воды? — спросил Дим Димыч, присаживаясь возле Якобинца, — Мы хоть в тени, но температура намного выше среднего. В жару сама знаешь, либо почки посадит, либо потом изойдёт. Пользы никакой.

— Пусть. Он не частит. Просто напуган и не может совладать с собой. Скоро допьёт свою бутылочку и успокоится.

— Твои бы слова да Богу в уши, — улыбнулся Ломов. Сделал это демонстративно, медленно поворачивая лицо из стороны в сторону, чтобы все видели его спокойствие и оценили способность шутить даже в такой сложной ситуации.

— Когда я дома допиваю бутылочку, моя жена называет меня алкашом, и никакого успокоения это не приносит.

— Любой мужик заслуживает индивидуального подхода. Этот парень вряд ли соображает, что происходит. Бутылка для него единственная связь с реальностью и гарантия безопасности. Он испытал сильную жажду, стресс, возможно, ужас. Скоро расслабится, поймёт, что ничего не угрожает, и я проведу внушение.

— Это не опасно?

— Думаешь, в его голове засел чужой интеллект и попытается меня атаковать?

— Страхуюсь, — уклончиво ответил Ломов, а затем, тряхнув головой, добавил, — Я уже ничего не могу утверждать. Нужно быть готовым к любому развитию событий.

— Я поняла, — улыбнулась Мария, — Буду действовать по регламенту. Сначала в помещение брошу гранату, а потом зайду сама. Тактика спецназа в городской застройке.

— От твоей гранаты ему черепную коробку не разорвёт?

— Я фигурально выразилась, — теперь уже улыбнулась Мария и подмигнула. От её улыбки стало не просто спокойнее, а даже как-то светлей. Словно в детской песенке.

— Итак! — Слегка повысив голос, Ломов провёл некую черту, отделившую произошедшее от происходящего в данный момент. — Подводить итоги рано. Кроме констатации смерти нашего товарища, у нас ничего нет. Необходимо исправить этот пробел и заполнить его наиболее достоверными фактами. Кто-нибудь знал, что собирался искать Петрос и какие действия предполагал предпринять?

— В нашей среде это не принято, — спустя некоторое время решился взять слово Зорин.

— Ваша среда ещё не наступила. Сегодня вторник, — резко вмешался Черов, определив, что самый подходящий момент разыграть схему хорошего и плохого полицейского. — Вам, генерал, руководство поручило управление научной частью экспедиции, а вы, получается, предпочли игнорировать распоряжение доверившихся вам товарищей и пустили всё на самотёк. Почему Петрос не доложил вам хотя бы примерную схему действий, которые запланировал на сегодня?

Обвинение в неисполнении служебных обязанностей прозвучало в конкретном положении очень серьёзно. Если подобная информация дойдёт до руководства Бункера 65 и уйдёт выше, проблем у академика окажется много. Они просто погребут под собой и карьеру, и реноме учёного.

Зорин затравленно посмотрел на аспирантов, прилежно конспектирующих ход расследования, и, сменив слегка надменный тон, дистанцирующий его от необразованных солдафонов, зачастил, оправдываясь, будто нашкодивший абитуриент.

— Понимаете, мы все не в своей тарелке. Вся эта угнетающая обстановка, окрики Дмитрия Дмитриевича, ожидание провалиться в зыбучий песок или подвергнуться нападению хищника, бесит. Неудобства, связанные с отправлением естественных потребностей, грубая одежда, мешающая свободно двигаться, перчатки, не позволяющие контактировать с приборами и производить точную настройку, вымораживают. Постоянное психологическое давление… Жара… Вру, жару мы благодаря костюмам не испытываем, но поверьте мне, этот стресс мешает сосредоточиться на должностных обязанностях. Конкуренция… Не то… С Данияром Артуровичем у нас были разные профобласти изучения. Его интересовали камни и причины их происхождения. Я совершенно не разбираюсь в геологии и не вникал в его исследования. Где и что он будет копать, меня абсолютно не волновало. Мы с Самвелом Кареновичем оппоненты. Исследовали геофизические процессы, протекающие в данной точке пространства, сверяя данные с уже полученными возле бункера. Пытались установить, влияет ли гермозатвор на пространственную неоднородность. Насколько меняются гравитационные, геомагнитные, геофизические поля. Представляете, если окажется, что между нашим миром и локацией Зоны происходит диффузия и частичное взаимное проникновение? Какие изменения могут произойти на Земле, если местная реальность проникнет в наш мир и начнёт менять наши физические законы на свои?

— Успокойтесь, АК-47, — невозмутимо, но довольно миролюбиво предложил Ломов.

— Не уходите от ответа! — Войдя в образ плохого полицейского, потребовал Черов. — Вы добровольно согласились возглавить поход. Более того, сама идея рейда исходила от вас. Не надо сейчас ныть, будто вы не знали, на что идёте. Никогда не поверю, будто столь наивны и не предполагали, что вас ждёт в пути. Вспомните, с каким апломбом хвастались своим пятьдесят шестым уровнем по пешему туризму! Вы втянули внешнее руководство, всех нас в безумный поход ради своего персонального рейтинга на сайте РАН? Так?

Возникла томительная пауза, в течение которой все с напряжением уставились на сгорбившуюся фигуру академика, сидящего, обхватив коленки, на пристёгнутом к поясу «поджопнике» из вспененного теплоизолятора. Все, кроме Митяя и Хача, продолжавших машинально конспектировать допрос Зорина, отчего их действия не позволяли им вникнуть в суть разговора. Потом дойдёт и до них, а пока только крайне впечатлительная Забелина, понизив голос до интимного шёпота, опечаленно спросила:

— Как же так, Георгий Львович? Я же вам верила! Я согласилась участвовать в рейде только ради вас!

Во всей этой картине не хватало только подёрнутых слезливой поволокой анимешных глаз и жуткого хорового воя на заднем плане.

— Я виноват лишь в том, что был слишком увлечён наукой и позволял коллегам столь же вдохновенно заниматься своими изысканиями.

— Кстати да, — уже не обращая внимание на попытки Зорина оправдаться, воскликнул Черов. — Думаю, это немаловажный момент расследования. Сколько времени Петрос занимался раскопками?

— Часов пять-шесть, — задумчиво ответил Ломов. — Сразу после завтрака потребовал выдать ему шанцевый инструмент и увёл Якобинца вдоль улицы, что-то горячо доказывая ему на ходу.

— А сколько времени требуется обычному человеку, чтобы выкопать яму глубиной почти в три метра?

— Некорректный вопрос, Нестор, — расстроено заявил Ломов. — Обычный человек выдохнется на первом метре. Петрос был профи. Думаю, что в своих геологических экспедициях он перелопатил не одну сотню кубометров всевозможного грунта. Могу только сказать, что норматив на рытьё окопа малой сапёрной лопаткой для стрельбы из положения лёжа — двадцать пять минут.

— Думаю, это хреновый пример, — тоном знатока и на правах второго зама вклинился Равхан Наджи. — Важно, что Петрос копал как экскаватор. Сам видел. Если нужно сравнение, то копачи на кладбище роют могилы очень быстро. И размер там соответствующий. Тут важен не энтузиазм, а сноровка. Возьмите наших уважаемых учёных. Никто из них лично пальцем не пошевелит. Только отдают указания ассистентам и призорам. То им столик по феншую разложи, то табличку спили. А Петрос копал сам. Якобинцу не доверил. Потому что знал, что парень быстро упреет и выработка будет нулевая.

— Охранять нас… Как там у вас называется… Охранять периметр — ваша обязанность! — не обращая внимание на смену темы, продолжал причитать академик. — Вместо обеспечения нашей безопасности затеяли какие-то игры в диггеров. Если бы не ваше желание исследовать подвал и выяснять тайну размножения комаров, всё было бы нормально.

— А это мысль! — едва не подскочил Черов. — Всё произошло, когда началось обсуждение странностей в архитектуре зданий и глубины песка. Вспомни, Пешня! Сахраб говорил о невозможности виадуков такой высоты, Бродяга рассказал о службе на испытательном полигоне, где строились города-муляжи. Ты решил проконсультироваться с минералогом, поскольку он является специалистом в этом вопросе, и тут Петрос отключился. Вероятно, его гибель связана не с находкой опасного артефакта в яме, а с тем, что он догадался о предназначении города и готовился поделиться своей идеей со всеми.

— Значит, факт убийства ты не отвергаешь? — спросил Ломов. — Я надеялся на несчастный случай или смерть от переутомления.

— Слишком примитивно. Не забывай, где мы находимся. Вспомни старую поговорку: «Если вам кажется, что за вами наблюдают, то, возможно, вам вовсе не кажется». За нами следят с первых минут рейда. Просто мы не можем зафиксировать наблюдателей. Вероятно, они не имеют антропоморфных черт, и поэтому мы не отождествляем их с опасностью. У моей жены был дрон — точная копия мухи. Здесь это может быть ящерица или варан.

— Электроника сложнее элементарных тестеров и аналоговых зондов в Зоне не работает. Либо глючит, либо выгорает, — напомнила Сафонова.

— Наша электроника, — уточнил Черов. — А их? Если верна гипотеза, что в прошлом Зоны произошла война между людьми и неким сверхинтеллектом, развившимся на основе суперкомпьютерных систем, то вполне логично допустить, что технологии пошли по иному пути. Я не знаю… Каплетроника на основе биологической совместимости. В Канаде, вроде, проводились подобные эксперименты…

— С чего начали, к тому и вернулись, — раздражённо резюмировал Ломов, поднимаясь с песка.

— Не согласен, командир, — возразил Черов. — Мы не выяснили причину смерти, но продвинулись в плане понимания Зоны. Мне лично кажется, что она не враждебна к нам. Просто оберегает свои тайны единственным доступным для неё способом. Ликвидируя угрозу. Что, если мир, разруха, которую видим вокруг, — это не итог войны? Война по-прежнему идёт. Она перешла в партизанскую фазу. Каждая сторона продолжает наносить посильный урон противнику, используя любую возможность. Что, если не радиация и не странная атмосфера Зоны выжигает нашу электронику, а целенаправленные атаки одной из воюющих сторон?

— Какой именно?

— Не знаю, — честно признался Черов. — Может, аборигены. Считают, будто наше вторжение в их мир является оккупацией. Я бы так и подумал. У нас есть электронные системы, работающие на основе искусственного интеллекта. Они думают, мол, не факт, что мы ими управляем. Аборигены уверены, что наша нация порабощена Искиным и готовится выступить на стороне их сверхразума. Почему мы год топтались возле бункера? Наш ИИ вёл переговоры с их Скайнетом, договариваясь, как разделим Зону в случае совместной победы. Может такое быть? Вполне.

— Или их Сверхразум… Сократим до СР, — подхватила размышления Сафонова, — Видит в нас конкурентов и препятствует ассимиляции в локации. Мы люди, по всем параметрам идентичные проживающей в Зоне расе. Большая вероятность, что узнав причину конфликта, примем сторону аборигенов. Человек никогда не выберет в друзья бездушный механизм, пусть и сверхумный, и крайне рациональный. Вся эта либеральная лабуда о гуманизме роботов развалилась в конце прошлого века. Если позволить искусственному интеллекту саморазвиваться, он быстро понимает, что человек угроза для его существования. Я поддерживаю версию Нестора.

— Другими словами, вы оба считаете, что ошибочен сам план рейда по Зоне. Вторжением мы спровоцировали обе стороны на недоверие к нам. Сейчас они видят в нас угрозу и стремятся помешать. Открыто напасть опасаются, потому что от бункера за нами следят. Любая прямая атака повлечёт за собой ответный удар со стороны основных сил. Допустим, что они не знают наших возможностей. При этом у них есть знания о собственном потенциале, пусть и уничтоженном в результате горячей фазы войны. Не имеют возможности сравнивать, но предполагают, что можем запустить ракеты, скажем, в случае прямой атаки. Выжидают… Что скажете?

— У меня знаний не хватает правильно сформулировать свою мысль, — признался Черов, — Всё-таки общеобразовательная школа и юридический ВУЗ готовят к другому. Было бы интересно выслушать мнение специалистов.

Повисла ещё одна пауза, в течение которой слышалось только бормотание Зорина, пытающегося найти себе оправдание. Хотя и оно затихало, продолжаясь скорее по инерции. Академик, как умный и наблюдательный человек, заметил, что вектор обсуждения сместился и его уже никто не обвиняет в смерти Савостина.

— Под специалистами вы, молодой человек, как мне кажется, имеете в виду политиков, — предположил Геворкян, — Только они зачастую решают за нацию, с кем дружить, а на кого накладывать санкции. Увы и ах! Эти господа предпочитают удобное лобби и работать в полевых условиях никогда не согласятся. Так что ответ придётся искать самим. От себя могу заверить: если бы за год исследований мы зафиксировали хоть одну попытку связаться с ними, хотя бы проявить интерес к нашему присутствию в Зоне, то мы бы немедленно доложили в соответствующие инстанции. Никаких контактов не было. Поверьте мне как физику. Я даже не говорю об парламентёрах. О них доложила бы охрана. Я касаюсь более специфичных вопросов. Вы, как военные, должны знать, что любое наблюдение легко зафиксировать. Как проще сказать… Вот летит штурмовик, для примера, и его обнаруживает противник. Для этого он должен облучить объект своим радаром и уловить эхо своего сигнала, либо помеху ему, если обшивка самолёта поглощает электромагнитные волны. Понимаете мою мысль?

— Да, Проф, — кивнул Ломов, — Не дебилы. Вы уверяете, что ни одна система не пыталась просканировать работу ваших приборов.

— Именно, — Геворкян обрадовался так, будто до этого считал уровень IQ разведчиков немногим выше шимпанзе.

— Тогда что нам делать? В нашем конкретном случае.

— Путей, как минимум, два, — эмоционально начал профессор, но внезапно сдулся и, после паузы, заявил, — Но я опасаюсь их озвучивать. Боюсь, что впоследствии меня сделаете крайним, как моего уважаемого коллегу.

— Какие вам нужны гарантии? — спросил Ломов, не любивший эти заморочки, на которые часто идут профессиональные переговорщики.

— Давайте я их озвучу, — внезапно пришла на помощь Сафонова. — Первый путь. Экстренно возвращаемся назад, обогащённые кучей непроверенных гипотез, и ждём решения руководства. Либо второй путь: двигаемся вперёд, наплевав на разыгравшееся воображение, и попытаемся вступить в контакт с аборигенами, чтобы из первых рук получить данные о произошедшей здесь катастрофе. Так?

— Заметьте, это не я предложил, — быстро нашёлся Самвел Каримович, вспомнив известную фразу, которую всегда используют неуверенные в себе люди.