Десятый демон

Глава 73

Несмотря на выпитый ночью кофе, я спала, как младенец, а проснувшись рано утром, опять обнаружила у своей кровати на комоде свежий букет роз, вместе с благоуханием источавший тысячу извинений за плохое поведение. Я потянулась и вылезла из постели. Приведя себя в порядок и одевшись, я спустилась вниз и застала в гостиной Эльвера, который читал «Трёх мушкетеров».

— Ну как? — поинтересовалась я.

С трудом оторвавшись от книги, он взглянул на меня затуманенным взглядом.

— Интересно. Но кое-что мне не понятно.

— Что именно? — добродушно уточнила я, готовясь дать исчерпывающие комментарии.

— Что такое пеньюар?

Кое-как обрисовав отважному звёздному льву этот предмет женского туалета, я спросила, опережая следующий вопрос:

— Где братья?

— Вышли подышать свежим воздухом, естественно с сопровождением.

— А демон?

— Он появлялся пару раз и, похоже, ему не понравилось наше присутствие, но он ничего не сказал. Вернее, посоветовал нашим гостям привести себя в порядок, поскольку прекрасная дама не выносит нерях и оборванцев. Я не понял, какую даму он имел в виду. Но они потребовали дать им ножницы и воду для стирки одежды, а потом со священным ужасом наблюдали, как Кийя засовывает их тряпьё в стиральную машину. Результат произвёл на них такое впечатление, что они потребовали воду для мытья. Я сам водил их в душ наверху. Они залили весь пол в спальне и хохотали так, что я боялся, что они тебя разбудят. Но они разбудили Лию, она прибежала и пригрозила превратить их в жаб. Только после этого они поутихли. Забавные ребята.

— Да уж, — вынужденно согласилась я и тоже вышла подышать свежим воздухом.

Было ещё очень рано, и бледное небо, едва просветлевшее после ночи, потихоньку начинало подсвечиваться красками наступающего дня. На газонах, в аллее и между кустами белел легкий туман, но не магический, а настоящий, который через какое-то время должен был осесть на листья и траву свежей росой.

Кийю я увидела за домом возле старого вяза. Она молча указала мне туда, где на траве возле дорожки спиной к дому сидели рядышком оба брата. Они смотрели на раскинувшийся внизу луг, подёрнутый дымкой тумана. Из этой дымки поднимались купы кустов, а дальше виднелся небольшой лесок, откуда уже слышалось несмелое чириканье птиц, пробующих голос перед утренним концертом.

Энтор стоял у другого дерева и внимательно смотрел на братьев и по сторонам. Заметив меня, он приветственно кивнул. Деликатность масунтов была оправданной. Я вдруг подумала, что эти двое наверно тысячу лет не видели, как начинается утро, как встаёт солнце и просыпаются деревья. Я тоже не хотела им мешать, но Дэвид вдруг обернулся и увидел меня. Следом обернулся и Хаймеш. Их ночные труды не пропали даром. Золотистые волосы старшего брата, вымытые, аккуратно подстриженные и разобранные на прямой пробор, лежали ровными локонами, а тёмные Хаймеша — мягкими волнами. Они подстригли бороды, и стало заметно их сходство в форме скул и слегка суженом подбородке.

Впрочем, Дэвид тут же равнодушно отвернулся, а Хаймеш улыбнулся белозубой улыбкой и махнул мне рукой. В детстве меня убеждали, что в средневековье, когда не было стоматологов и зубных паст, у людей очень быстро портились зубы.

Я подошла и присела на траву рядом с Хаймешом.

— Я думал, что уже никогда не увижу этого, — тихо произнёс он. — И я благодарен тебе за это, даже если затем мне предстоит ввергнуться в Геенну Огненную.

— Предстоит, можешь не сомневаться, — негромко заметил Дэвид.

— Какое это имеет значение сейчас? — улыбнулся Хаймеш.

— Никакого, — согласился его брат.

Они замолчали, наслаждаясь наступающим утром. Мне тоже не хотелось говорить, и я просто сидела, глядя на блёклое небо, которое только начинало наливаться живой голубизной, на сероватый луг, покрытый прозрачной вуалью тающего тумана, на кроны дальних деревьев, неподвижность которых изредка нарушалась выпорхнувшей из ветвей птицей.

Мне почему-то казалось, что я понимаю братьев МакЛаренов, хотя имела возможность наблюдать эту картину хоть каждое утро. Я вдруг почувствовала за своей спиной слишком длинную, практически бесконечную череду таких тихих минут. Сколько лет я брожу по дорогам и тропам разных планет и времен, или сколько веков, а, может, тысячелетий. И когда всё бесконечно повторяется, то уже перестаешь это замечать. А потом вдруг заметишь, и ощущение такое, словно вдруг вынырнул из тысячелетнего заточения.

Я знала, что это ощущение обманчиво, уж кто-кто, а я-то никогда не упускала возможности полюбоваться пейзажем. Но я не стала перечить себе. Что чувствуется, то чувствуется, и если кажется, что это первое и последнее утро, то это лишь усиливает его прелесть.

— Этот мир может погибнуть? — негромко спросил Хаймеш, даже не повернув головы.

Я пожала плечами.

— Не знаю, но такая вероятность существует. Тут действительно происходит что-то странное, может, даже фатальное.

— Я думал, ангелы знают всё.

— Всё знает только Господь, но он предпочитает молчать.

— А этот… демон?

— Дьявол его разберёт.

Дав такой ответ, я опять ощутила неприятное беспокойство, хоть он и был искренним.

— Что связывает тебя с ним?

Теперь он смотрел на меня. У него были даже не серые, а бледно-голубые глаза. Ни за что бы не поверила, что он оборотень. Впрочем…

— Это старая история. Очень давняя. Тогда он ещё был смертным.

— Ты не смогла его спасти?

Я покачала головой.

— Не смогла.

— Я много думал, — тихо произнёс он, опустив голову. — У меня было время думать, там, во мраке, в пустоте, в холоде и одиночестве, то время, пока эта пустота вдруг не выбрасывала меня в сумасшедший бег или дикую скачку по ночным лугам и лесам. Я думал, есть ли цена моим прегрешениям, возможно ли искупление, можно ли дождаться прощения, или так и придётся… до Судного Дня… Кого-нибудь прощают за такие дела?

— За какие? — зло усмехнулся Дэвид. — Ты же не сказал леди, что у тебя на совести. На исповедь у тебя ушёл бы целый день. И знаешь, что я скажу? Если не ты взял Книгу, то и прощения тебе нет, потому что где-то в глубине своего чёрного сердца ты до сих пор сожалеешь о ней и о том могуществе, что она давала.

— Я всегда знал, что она погубит нас, — тихо и как-то упрямо произнёс Хаймеш.

— Знал, — кивнул Дэвид. — И я знал. И Джон знал, и Том, и Хьюго, и старик… Да что с того? Никто не хотел от неё отказаться. Мы помнили, что расплата близка, но лишь жаднее становились, хватали всё подряд, и всё нам было мало. Золото уж под ноги бросали. Женщин, какая ни на есть красавица, а не больше чем на одну ночь брали, а если две или три красавицы на ночь, так и того лучше. Язык зверей, птиц? Да кто их слушал… Не до того было. Тайны мира? К чему? Философский камень подавай. Чернокнижие? Да зачем корпеть ночами в келье, коли стоит пожелать, и на пиру в чаше из-под только что выпитого вина по пустой прихоти возникал вдруг волшебный эликсир. Прощение… — он отвернулся. — Я тоже думал… Много думал, и понял одно: сколько за это не наказывай, а всё мало. Как брали без меры то, что нам не принадлежало, так без меры и получили.

— Но кто-то ведь взял Книгу.

— Может, старик сам спрятал.

Хаймеш какое-то время размышлял над его словами, а потом покачал головой.

— Не он. Точно не он. И никто из нас не мог. Слишком много теряли.

— То-то и оно, — снова усмехнулся Дэвид. — А ещё прощения ждёшь, — он взглянул на меня. — Не знаю я, ангел ты или демон, а, может, просто ведьма, но скажи, что дальше с нами делать собираешься?

— Я? Ничего. Думаешь, если я вас вытащила, то теперь возьму вас под своё покровительство? Ошибаешься. Я не из Хранителей. Мне нужно спасти этот мир и вернуть его на место. А вы… Живите, как сможете, — я покосилась на него. — Но узнаю, что первую заповедь нарушили, я это дело с вашим бессмертием быстро пересмотрю.

— Сможешь? — серьезно взглянул на меня Хаймеш.

— Не испытывай судьбу, не советую. А насчет прощения, — я замолчала, соображая надо ли продолжать. Что я, в конце концов, об этом знаю? Так, смутные воспоминания, неясные обрывки иной жизни в иных сферах, и только странная уверенность где-то там, в глубине души. — Господь милостив, — решилась я. — И без меня есть борцы за грешные души, которым не всё равно. Кто его знает…

— Пути Господни неисповедимы, — пробормотал Дэвид.

— Но ни один волос не упадет с головы вашей без воли его, — кивнула я и встала. Потом вдруг сунула руку в карман и достала оттуда два тёплых стеклышка. — На счастье!

Они их поймали ловко, Дэвид даже левой рукой. Посмотрели и спокойно сунули в кошели на поясах.

Я пошла к дому, размышляя о том, утратили ли стеклышки из раки безвестного святого свою чудодейственную силу, или оборотни нынче тоже стали устойчивы к наложению святых реликвий. Или, и правда, их души кто-то отмолил.

Кивнув на ходу Энтору, всё так же подпиравшему дерево, я усмехнулась. Кому они нужны? Вот разве что… И решила на досуге съездить к отцу МакЛарену. Не он ли молится за грешные души своих предков?