Царство бури и безумия

Глава 33

Кайра

Остаток недели пролетает довольно быстро. Я надеюсь, что когда я снова увижу Региса, я, возможно, получу больше информации о деталях этой проклятой миссии, которая привела меня в «Академию Смертных Богов Ривьера» для начала. Под моими ботинками хрустит выпавший за ночь снег, и я останавливаюсь, чтобы взглянуть на темнеющие облака.

С момента последнего обновления информации прошло уже больше месяца, и я более чем когда-либо убеждена, что это был один из тестов Офелии. Наверняка, к этому времени она убедила себя, что мне можно доверять. Потеря двух миллионов денза тяжелым грузом лежит у меня в животе, несмотря ни на что. Даже я не осознавала, сколько надежд возлагала на эту работу, на то, что она могла бы сделать для меня.

Теперь я больше не знаю, во что верить.

То немногое, что осталось от оптимизма после десятилетия службы Преступному миру, — это медленная, мучительная смерть. Я хочу снова увидеть Офелию, чтобы спросить, по какой причине она так со мной поступила. Размахивать морковкой перед моим лицом и притворяться, что моя цель близка, — это то, что сделали бы Боги, а не Офелия. И все же, если я узнаю, что мои подозрения на самом деле верны, я не испытаю никакого удивления.

Я снова начинаю двигаться, замечая знакомую копну темных волос и прямую спину. Руэн. Как раз тот человек, которого я хотела увидеть. Он один, и с тех пор, как я получила письмо Региса, у меня не было возможности сказать ему, что мне понадобится его услуга в эти выходные — фактически, через два дня.

— Хозяин Руэн! — Кричу я, когда кажется, что он вот-вот завернет за угл. Я тяжело вздыхаю, когда он напрягается и оборачивается, поднимая брови и обнаруживая, что я плетусь за ним. Он полностью поворачивается, его глаза темнеют, когда я приближаюсь. Все такой же холодный, как всегда. Впрочем, меня это вполне устраивает, пока он выполняет свою часть нашей маленькой сделки.

— Кайра. — Он кивает мне, когда я останавливаюсь перед ним, слегка запыхавшись. Его взгляд опускается на униформу, которую я ношу. Уголки его губ опускаются, но остальная часть лица остается спокойной и невыразительной, пока он говорит. — По-моему, я никогда раньше не видел тебя в платье.

Я сдерживаю гримасу. Да, истинная причина моей одышки. Хотя я не возражаю против халатов и платьев в целом — они достаточно теплые со всеми своими слоями, — ходить в них и даже драться в них особенно сложно. Я понятия не имею, каким образом несколько из них оказались в моей комнате, когда туники и брюки, которые я предпочитала, постепенно исчезали. Однако у меня было смутное подозрение, что за внезапными исчезновениями стоит некий Даркхейвен.

Дофина даже ничего не спросила у меня, когда я пришла к ней этим утром и попросила еще униформы. Возможно, она ожидала, что мои вещи в конце концов украдут. Я опускаю взгляд на темное шерстяное платье, которое напоминает мне одеяло, которое мне дали по прибытии. К счастью, оно не вычурное, а однотонного коричневого цвета, благодаря которому пятна грязи на юбках легко скрыть. Я бы все равно предпочла брюки, но это лучше, чем разгуливать голышом.

— Моя форма пропала, — говорю я Руэну, не раздумывая.

Полуночный взгляд обостряется. — Пропала? — он повторяет.

Я пренебрежительно машу рукой. Я остановила его не из-за обсуждения моего наряда. — Это не имеет значения, — говорю я. — Я уже проинформировала главу Терр, и она закажет для меня новую. Это… — Я указываю на тяжелую массу юбок. — Это все, что у меня осталось. Сойдет, пока я не достану еще брюки.

Его хмурый взгляд становится еще мрачнее. В этот момент. Я думаю, что это навсегда запечатлелось на его лице. Я даже не знаю, видела ли я когда-нибудь, чтобы он улыбался. Я подхожу ближе, прежде чем он успевает что-либо сказать, и понижаю голос.

— Ты нужен мне в эти выходные, — тихо бормочу я. Его глубокие, как океан, глаза немного расширяются, и я подавляю фырканье. — Для вылазки, — говорю я, — а не для того, о чем ты там думаешь.

Лицо Руэна становится старательно непроницаемым. Офелия одобрила бы, рассеянно думаю я, если бы он все равно не был Смертным Богом. — В какой день? — он уточняет.

— Воскресенье, — говорю я. — Рано.

Он кивает. — Встретимся у южного двора на рассвете, — говорит он мне.

Я открываю рот, чтобы ответить, но он уже поворачивается и уходит. — О'кей, — фыркаю я, глядя, как он уходит. Несмотря на его согласие в библиотеке помочь мне увидеться с моим «братом», я наполовину ожидала, что он откажется, когда придет время. Надеюсь, у него есть план на это воскресенье, но если нет… Я смотрю в сторону, через огромный двор, в сторону главного входа в Академию.

Моя голова запрокидывается, и я осматриваю стены над воротами, которые ведут ближе к городу Богов, Ривьеру. По крайней мере, двое Смертных Богов постарше расхаживают взад-вперед с оружием, пристегнутым к бедру. Думаю, да. Совсем как тюремные стражники.

Я выдыхаю. У меня всегда есть запасной вариант, но я бы предпочла не пользоваться канализацией, без необходимости. Это мое последнее средство, даже если это практически верный способ войти и выйти незамеченной. Я отворачиваюсь от вида старших Смертных Богов, управляющих всеми, кто входит на территорию Академии или выходит из нее, и направляюсь в обеденный зал Терр, когда по всему кампусу звонят колокола, объявляя об окончании учебного дня.

Как только я выхожу во внутренний дворик Терр за пределами обеденного зала, предназначенного для слуг, я чувствую, как в глубине моего сознания пробегает дрожь. Остановившись, я осматриваю окрестности, всех Терр в их серой униформе, которые спешат к открытым дверям, к теплу и еде, которые ждут внутри. Статуи, окружающие этот двор, стоят как безмолвные стражи, тоже наблюдая за ними всеми.

Приближаясь к одной — Данай, жены Трифона и Царицы Богов, она стоит, с опущенными руками по швам, но ее взгляд прикован к тому, что находится перед ней, я останавливаюсь и рассматриваю длину ее каменного платья. Улыбка угрожает вырваться на свободу, и я чувствую, что смягчаюсь, когда замечаю мою маленькую королеву пауков, Аранею, которая карабкается по краю точеной юбки.

Восемь больших черных круглых глаз смотрят на меня, и я, не колеблясь, протягиваю руку и касаюсь макушки ее крошечной головки. Маленькой по сравнению со мной, но намного крупнее других моих фамильяров. Я придвигаюсь ближе, опускаю голову, как будто молюсь Данае, как, по моим наблюдениям, делают многие другие Терры, не позволяя никому из проходящих мимо увидеть паука.

Разум Аранеи тянется к моему собственному, и мои глаза закрываются, когда образы передаются от нее ко мне. Я попросила ее обыскать северную башню на предмет потенциальных фамильяров Каликса утром перед тем, как я поговорила с Найлом. Когда позже она вернулась с не слишком полезным отчетом о змеях Каликса, все из которых ускользали всякий раз, когда она приближалась, как будто могли почувствовать ее сильную связь со мной, я тогда дала ей другое задание — выяснить, кто донимает моего друга.

Темные коридоры и ровные голоса. В воспоминаниях Ары запечатлен вид двух гораздо более высоких Терр, парня и девушки, парящих над фигурой Терры поменьше, хотя по эмоциям, которые она передает вместе с изображениями, становится ясно, что она сбита с толку их языком. Язык людей и Богов. Возможно, она понимает меня, но это только из-за нашей связи. Для этого маленького существа люди, Смертные Боги и Богини все одинаковы. Более крупные формы жизни, которые угрожают самому ее существованию.

Именно по этой причине она и ее собратья прячутся, зарываются в землю и выходят только тогда, когда чувствуют, что это безопасно. Это нормально — быть страшным, если ты большой, но никогда — когда ты маленький и тебя легко уничтожить. Мое тело напрягается, когда воспоминание смещается и в поле зрения появляется лицо Терры поменьше.

Моя верхняя губа приподнимается, и рычание вырывается из моего горла. Мы с Мейрин были правы. Я наблюдаю с болезненной беспомощностью в животе, как лицо Найла искажается от замешательства и смирения, когда более высокий парень прижимает его к стене. Он наклоняется ближе, шипя что-то, чего я не слышу в памяти.

Через мгновение я убираю палец от паучьей королевы и выдыхаю, позволяя своему рычанию затихнуть, когда я оглядываюсь назад, чтобы убедиться, что нас никто не заметил. Большинство людей ненавидят пауков, а я и так уже привлекла достаточно внимания.

— Спасибо тебе, — тихо шепчу я своей маленькой паучьей королеве. — Присматривай и за ним, если не возражаешь.

Ара не кивает, но я чувствую зерно ее согласия в своем сознании, прежде чем она скользит дальше, исчезая за обратной стороной статуи и возвращаясь в тень. Гнев накаляется на грани ее ухода. Я подавляю его, когда поворачиваюсь, чтобы войти в обеденный зал Терр, как и все остальные.

Я почти сразу замечаю Найла, маячащего в дальнем конце комнаты, и когда я приближаюсь, то шагаю немного громче, чтобы он услышал мое приближение. Он поднимает голову, и его лицо мгновенно светлеет, хотя следы темных теней под глазами остаются. Я слегка улыбаюсь в ответ.

— Добрый вечер, — бормочу я, когда мы вдвоем продвигаемся вперед, ожидая своей очереди подойти за едой.

Найл открывает рот, чтобы что-то сказать, но замирает, заметив что-то за моим плечом. Холодная усмешка скользит по моему лицу, заменяя прежнюю, когда я поворачиваюсь и вижу человека из воспоминаний паука. — Кто это? — Спрашиваю я Найла, притворяясь невежественной, когда смотрю на высокого Терру, который выглядит сложенным, как бык, с его широкими плечами и квадратной головой.

Найл смотрит на меня с трепетом, прежде чем наклоняет голову и бормочет ответ. — Э-это Родни, — говорит он.

Родни. Простое имя для невзрачного мужчины. Я хриплю где-то в глубине горла. — Это он тебя беспокоит?

Голова Найла вскидывается. — Ч-что? Как… Я имею в виду, нет, конечно, нет. Я… я же говорил тебе на днях, что со мной все в порядке.

Я закатываю глаза. — Я не глупая, Найл. И я также не прощаю тех, кто задирает слабых. — Почему он нацелился на тебя?

Мягкие каштановые пряди падают на лоб Найла, когда он качает головой. — О-он не…

Я вздыхаю и полностью поворачиваюсь, обрушивая на Найла весь свой мрачный взгляд. — Ты больше заикаешься, когда врешь, — говорю я ему. — Просто сдайся. Я уже знаю, что что-то происходит. Ответь мне. Почему он нацелился на тебя?

Найл прикусывает нижнюю губу, и на мгновение я уверена, что он собирается снова солгать мне, отрицать то, что я ясно вижу — страх и печаль в его глазах. Затем его глаза расширяются, и он протягивает руку, хватая меня за руку так быстро, что я удивляюсь его скорости больше, чем силе, когда он дергает меня вперед.

— О чем бы ты ни думала, Кайра, не делай этого, — шепчет он мне, его голос становится все выше, несмотря на попытки говорить тихо.

Моя ухмылка становится шире. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — лгу я.

Брови Найла опускаются, а губы приоткрываются, но прежде чем он успевает что-либо сказать, на нас обоих падает тень. — Ну, ну, ну, если это не Найл и Безбожная шлюха.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Найл немедленно выпрямляется. — Н-не н-называй ее так, — пискнул он.

Это мило, правда. Что бесит меня еще больше. Я поворачиваюсь лицом к грубияну, известному как Родни. Вблизи он еще уродливее, чем в воспоминаниях Ары. Его глаза посажены слишком близко, губы тонкие, их практически нет, а между бровями есть волосяная складка, которая сближает их. Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него снизу вверх, приподнимая бровь.

— Ты, конечно, имеешь в виду не меня, не так ли? — Беспечно спрашиваю я.

Родни игнорирует меня. Вместо этого он протягивает руку, чтобы оттолкнуть Найла, его большая мясистая рука ударяет моего друга в плечо и отбрасывает его на несколько шагов назад. Мои руки сжимаются в кулаки. Я встаю перед Найлом, когда Родни смеется и собирается снова пихнуть его. Большой, тупой болван останавливается и выгибает бровь, глядя на меня.

— Безбожная шлюха, — заявляю я. — Ты имеешь в виду не меня, не так ли? — Я повторяю вопрос.

Он хихикает, звук наполовину сдавленный, наполовину насмешливый. — Кого еще я мог иметь в виду? — За его спиной девушка придвигается ближе. Несмотря на ее женственные черты, она достаточно похожа на Родни, чтобы я поняла, что они, должно быть, родственники. Вероятно, брат и сестра. Родни ухмыляется мне сверху вниз. — Слышал, что, чтобы загладить твое неуважение, тебя привели в День Нисхождения и разделили со многими нашими Хозяинами. Держу пари, что твоя киска уже хорошо использованная. Я пытался спросить своего друга, — Родни указывает на Найла у меня за спиной, — попробовал ли он уже.

Я позволяю своей легкой усмешке стать острой, как бритва, и обнажаю зубы. — Если мое тело было принято Богами, то почему я безбожница? — Спрашиваю я, любопытствуя, до чего додумался его глупый маленький мозг размером с горошину.

К моему приятному удивлению, девушка, стоявшая у него за спиной, подходит к нему и отвечает за него. — Если бы ты действительно уважала Богов, то ты бы никогда не проявила к ним неуважения, — насмехается она надо мной. — Твое дальнейшее присутствие здесь является оскорблением для всех Терр.

— Это так? — Я переключаю свое внимание на нее.

Родни отступает на шаг, так что девушка оказывается перед ним. Теперь ясно, кто главный в их маленьких домогательствах, а кто грубая сила. — Так и есть, — фыркает девушка в мою сторону, поднимая лицо и морща нос, как будто чувствует какой-то неприятный запах.

Я киваю, как будто соглашаясь с ней. — И все же я все еще не понимаю. — Я задумчиво постукиваю себя по подбородку.

Девушка закатывает глаза, короткие ресницы подрагивают в такт движению. — Конечно, ты не понимаешь, — ворчит она. — Ты слишком глупа, чтобы…

— Если я оскорбляю всех Терр, почему ты преследуешь этого человека? — Спрашиваю я, прерывая ее и указывая на Найла, который стоит позади меня, несколько ошарашенный, уставившись на меня, а затем на двоих передо мной.

Я чувствую внимание нескольких Терр в обеденном зале. Некоторые притворяются, что едят свою еду, но гораздо больше потеряли всякое притворство и открыто глазеют на нас четверых. Для служителей Академии действительно мало развлечений, если они сосредоточены на этом беспорядке. Хотя, полагаю, мне не стоит особо удивляться.

— Потому что он, очевидно, не понимает, какой позор ты нанесла всем нам, и продолжает общаться с тобой, — как ни в чем не бывало заявляет девушка.

Если бы это был Престумный мир, было бы достаточно просто схватить ее за затылок и помочь ей дотянуться до верхней части моей коленной чашечки. Я представляю это сейчас, как погружаю пальцы в густую, жирно выглядящую коричневую массу, скопившуюся у нее на затылке, и использую ее, чтобы ткнуть ее головой в мое колено снова, и снова, и снова. Пока ее нос не будет сломан и не окровавлен, а глаза не опухнут от слез.

Но это не Преступный Мир, и, несмотря на мой растущий гнев, я должна действовать деликатно.

— Понятно. — Я подхожу ближе, надвигаясь на девушку, пока Родни смотрит на меня поверх ее головы. — Но мне стоит напомнить, что каждая Терра здесь находится под властью Смертных Богов и Божественных Существ. Пытаться вмешиваться в их дела — это, как ты сама меня обвиняла, неуважение к Богам. — Ее плечи расправляются, и она поднимает подбородок, хотя по нервному блеску в ее глазах я вижу, что она об этом не подумала. — Мне бы очень не хотелось, чтобы хозяйка Найла узнала, что ты приставала к ее слуге без разрешения.

— У нас есть разрешение, — выпаливает Родни.

Шок прокатывается по мне, но я сдерживаю реакцию и медленно поднимаю на него взгляд. — И кто дал вам это разрешение? — Я требую.

— Это не имеет значения, — говорит девушка, приходя в себя. — Это не проявление неуважения, если…

Моя рука вырывается, мои скрещенные руки опускаются, когда я хватаю ее за запястье, когда она машет рукой в воздухе. Она потрясенно втягивает воздух, когда я сжимаю пальцы вокруг ее запястья. Крепче и крепче. — Кто дал вам разрешение? — Я повторяю вопрос, четко выговаривая каждое слово.

— Наша хозяйка, — огрызается Родни. Он тянется к моей руке, но я отступаю за пределы его досягаемости, увлекая за собой его сестру. — Отпусти Ларию, — требует он.

Лария пристально смотрит на меня и тянет свою руку. Я не отпускаю ее. — Кто ваша хозяйка? — спрашиваю я. У меня уже есть предположение, но я хочу услышать подтверждение.

— Рахела из рода Богини Сигюн, — хнычет Лария, когда я сильнее сжимаю пальцы.

— Ваша хозяйка ушла. — Мертва. — Тебя отдали новому Хозяину. — Лария безуспешно тянет, пытаясь заставить меня освободить ее. Я подхожу еще ближе, пока наши груди не соприкасаются, и понижаю голос. — Если я услышу, что вы снова пристаете к Найлу, — предупреждаю я ее. — Я доложу о вашем неуважение, и могу тебя заверить, что его хозяйка не так добра, как кажется. В конце концов, она заставила меня неделями страдать от незаживающих ран. — Я не упоминаю, что она предложила свою помощь или что она позволила Найлу принести мне еду, когда никто другой не был достаточно храбр для этого.

Глаза Ларии расширяются, и я отпускаю ее как раз в тот момент, когда она отдергивает руку. Она спотыкается и с визгом падает обратно в объятия брата. Я опускаю руки по швам и смотрю на нее, ожидая ее реакции. Если я права, она наконец заметит, что все взгляды устремлены на нас, и смущение заставит ее рявкнуть что-нибудь мерзкое только для того, чтобы убежать.

Родни свирепо смотрит на нее, помогая выпрямиться. Лария, однако, просто отмахивается от него и сердито смотрит на меня. Ее щеки краснеют. Вот тут. Как я и предсказывала, на ее лице отразилось унижение, и она усмехнулась мне. — Ни один Бог не поверит словам безбожной шлюхе, о возвышенной и преданной Терре.

Я склоняю голову набок и уверенно улыбаюсь ей. — Если это так, то можешь проверить свою теорию. В конце концов, я уверена, что тебя приняли с распростертыми объятиями на вечеринке в честь Дня Нисхождения и разрешили посвятить свое тело Божественным Существам и их детям… верно?

Нет. Это не так. Боги и их дети — поверхностные люди. Даже если мои собственные черты и Божественность омрачены серой в моей шее, по сравнению с девушкой невысокого роста, коренастой и с простыми чертами лица… Ярость на ее лице дает понять, что она понимает мои предположения.

Не сказав больше ни слова, она поворачивается и уходит. Родни на мгновение задерживается, его брови хмурятся в замешательстве, когда он переводит взгляд с меня на свою быстро удаляющуюся сестру, затем он тоже поворачивается и следует за ней. За моей спиной Найл издает звук облегчения.

— Кайра, тебе не следовало этого делать, — говорит он, подходя ко мне.

Я поворачиваюсь к нему и устремляю на него мрачный взгляд. — Никогда больше не лги мне, — огрызаюсь я.

Его брови приподнимаются, почти достигая линии роста волос, а губы приоткрываются в удивлении. — Я… я не хотел обременять тебя.

Я качаю головой. — Мне все равно. Не надо, — я делаю глубокий вдох, — пожалуйста, не скрывай от меня больше ни хрена. Что бы это ни было, не лги. — Я уже сталкиваюсь с таким количеством обмана, что однажды это может свести меня с ума. Я больше не могу терпеть это, особенно от него.

Найл опускает голову, и его брови опускаются одновременно. — Прости, — бормочет он, и я верю ему. Я хочу ему верить.

Осознает Офелия это или нет, но своим дурацким тестом она пробудила желание свободы, которое медленно росло с той ночи, когда она выкупила меня у тех бандитов. Это было так близко — реальность освобождения от оков рабства и контракта, который связывает меня с ней. Огонь внутри меня, медленно разгорающийся на протяжении многих лет, сейчас пылает, и я не думаю, что сейчас что-либо сможет его потушить.