Царство бури и безумия

Глава 29

Кайра

Другие «Смертные Боги Академии» спокойно восприняли смерть Рахелы. Это заставляет меня задуматься, были ли у девушки когда-нибудь настоящие друзья.

Я смотрю на тренировочные площадки, на арену, когда Теосу наносят удар мечом по руке — лезвие чисто рассекает его бицепс, из раны сочится кровь. Возможно, это связано с тренировками Офелии, но войти на арену после всего пережитого здесь, оказалось намного легче, чем я ожидала. Несмотря на то, что я не разговаривала с Теосом несколько дней — с тех пор, как я выскользнула из его спальни, — он даже оглядел меня, вероятно, в поисках признаков беспокойства, когда мы вошли. Я сохраняла невозмутимое выражение лица, мое внимание было прямолинейным. Даже если пребывание на арене действительно беспокоило меня, я не хочу нарушать невидимую черту, которую мы провели, хотя я не настолько глупа, чтобы думать, что он пока оставил этот вопрос. Он знает, что я что-то скрываю, и, вероятно, подозревает, что Каликс знает. Теос не сказал ни слова, даже не спросил меня, как мне удалось сбежать из его комнаты. Я предполагаю, это потому, что он, должно быть, думает, что Руэн освободил меня.

Мне все равно. Я наделала достаточно ошибок с Теосом. Передо мной стоят гораздо более серьезные проблемы.

Пока эта мысль проносится у меня в голове, я перевожу взгляд на существо этой более масштабной и смертоносной проблемы. Каликс широко улыбается, его напряженные глаза сужаются, а зрачки превращаются в тонкие щелочки, когда его противник дрожит перед ним.

Бедный Смертный Бог, который, к несчастью, вытянул короткую соломинку в спарринге с ним во время тренировки, — довольно крепко выглядящий мужчина с коротко остриженной головой и аристократическим носом, который, кажется, доминирует над его лицом под слишком близко посаженными глазами. Он не так красив, как большинство Смертных Богов, поэтому я предполагаю, что он, должно быть, Третьего уровня — кто-то, в ком больше смертной крови, чем Божественной.

Каликс, как и большинство мужчин, что разошлись по парным поединкам, снял рубашку перед боем. Теперь он кружит вокруг своего соперника, как хищник вокруг беззащитной жертвы. Ему слишком нравится пугать этого парня, и, хоть я и слишком остро ощущаю взгляды со всех сторон арены, едва удерживаюсь от того, чтобы закатить глаза, когда он делает ложный выпад — настолько резкий, что его противник едва не отпрыгивает назад и не падает на задницу.

Я перевожу взгляд на последнюю Даркхейвена. Руэн неподвижно стоит на невидимом ринге своей собственной спарринг-зоны, его глаза бегают из стороны в сторону, пока его противник совершает зигзагообразные движения, рассекая землю по мере приближения. В одно мгновение Руэн рядом, а в следующее — когда его противник прыгает с занесенным над головой мечом — он уходит. Затем противник вскрикивает и падает лицом в грязь. Брызг крови нет, но он не успевает подняться, как прямо над ним появляется Руэн, смотрит на плоскую сторону своего меча, прежде чем оторвать взгляд от металла и встретиться с моим.

Прошло уже больше недели с тех пор, как я потребовала от него услугу, но я все еще не получила весточки от Региса, чтобы сообщить мне, что он вернулся в Ривьер. Мой опыт подсказывает мне, что это нормально — не слышать о нем несколько недель, а не просто дней, особенно когда он на работе. Мой разум, однако, останавливается на том факте, что он назвал дату окончания своей собственной миссии, и эта дата пришла и ушла.

Вот почему мы не указываем даты окончания миссий. Это почти как проклятие. Он, должно быть, думал, что это будет легко, а теперь обнаруживает, что это не так. Регис талантлив, напоминаю я себе. Его воспитали так же, как и меня, и во многих отношениях он намного лучший ассасин, чем я. Если бы не его отвращение к грязи, он, вероятно, опередил бы меня с точки зрения лучших ассасинов Офелии. Мое единственное притязание на славу — это тот факт, что моя Божественная Кровь дает мне улучшенные чувства и определенные способности.

Проклятие из уст женщины вырывает меня из задумчивости, когда мимо меня проходит знакомое тело. Она поворачивается, позволяя своей спине сначала удариться о стену, бросает свой клинок в песок у наших ног и соскальзывает вниз, чтобы сесть на задницу, согнув колени.

Огненно-рыжие волосы Мейрин заплетены сзади в несколько замысловатых косичек — некоторые украшены бисером, некоторые без украшений — на макушке, а одна длинная толстая прядь волос свисает по спине. Она раскраснелась с головы до ног, ее обычно бледная веснушчатая кожа порозовела из-за солнца, которое решило выглянуть из-за зимних облаков. Больше не кажется, что зима нависла над головой, но весна, возможно, уже в пути. Я была здесь почти целый семестр, когда даже не была уверена, что продержусь больше нескольких недель. Иногда я удивляю даже саму себя.

— Это смешно, — бормочет Мейрин, глядя на арену, наблюдая, как ее одноклассники нападают друг на друга с кинжалами, мечами и кулаками.

На противоположной стороне я замечаю Найла, спешащего к большой бочке с водой, установленной, без сомнения, для Смертных Богов, потому что Боги часто забывают, что у Терр тоже есть потребности. Он стоит в очереди, чтобы набрать кружку воды, которую, скорее всего, принесет ей.

Я снова опускаю взгляд. Что она делает, сидя здесь?

— Ты знаешь, сколько Смертных Богов погибло в этих битвах? — Она так быстро задает вопрос, что я не уверена, говорит ли она просто потому, что расстроена, или потому, что хочет, чтобы кто-нибудь выслушал. Я держу рот на замке, не произнося ни слова.

Мейрин откидывает голову назад и многозначительно смотрит на меня. — Ну? — подсказывает она.

Черт возьми, она действительно хочет ответа. Я пожимаю плечами. — Нет, не знаю, — признаю я.

— Большинство из них, — говорит она мне, оглядываясь на арену. — Многие выжили в этих прошлых битвах, потому что Маладезия была выбрана первоначальным действующим судьей. — Она вздрагивает. — Редко кому из стольких удается выжить и продвинуться.

— Вы сражались раньше? — Я спрашиваю, прежде чем успеваю передумать.

Ее голова откидывается на каменную стену, и она выдыхает. — Однажды, — признается она, взгляд становится отстраненным. — И это то, чего я бы предпочла не повторять. Мне потребовались недели, чтобы исцелиться, и я едва выкарабкалась… не говоря уже о ночных кошмарах.

Последняя часть ее признания вырывается тише, чем остальное. Кошмары, я думаю. У нас есть что-то общее.

Мне тоже долгие годы снились кошмары после моего первого убийства, после обучения Офелии. Если я достаточно прочищу свой разум или истощу свое тело, то иногда мне удается убежать от них, поспав несколько часов, прежде чем они снова найдут меня. Вполне логично, что они были бы и у нее тоже, если ее заставили сражаться насмерть на этой самой арене.

Мейрин сгребает песок в кулак по бокам, поднимает руки и раскрывает ладони, чтобы позволить крупинкам просочиться между пальцами обратно на землю. Проходит мгновение, и я смотрю, где Найл в очереди. Перед ним стоят еще два Терра. Он скоро подойдет.

Целительница Второго Уровня делает глубокий вдох. — Ты знаешь, что это значит для таких, как я, — начинает она снова, привлекая мое внимание, — знать, что я причинила кому-то боль, убила их, потому что мне нужно было выжить?

Я не отвечаю, когда она вытягивает руки перед собой и пристально смотрит. — Я целительница, — говорит она. — Это то, что я делаю — то, что я должна делать. Исцелять. Не убивать. — Ее руки снова опускаются, и я отвожу взгляд, когда она поднимает голову.

Я переступаю с ноги на ногу, которые затекают. Как долго мы здесь? Краем глаза я вижу грустную улыбку Мейрин и ненавижу себя за то, что испытываю облегчение, когда она перестает смотреть в мою сторону.

— У большинства из нас никогда не было другого выбора, кроме как быть здесь, — говорит она. — Я всегда задавалась вопросом, почему люди тоже хотят быть здесь. Что заставляет их стремиться за эти стены, будто это честь — быть допущенным внутрь? — Мейрин бросает взгляд через арену, и я следую за ее взглядом как раз в тот момент, когда Найл выходит в начало шеренги и взволнованно опускает свою кружку в воду, наполняя ее до краев. — Он такой милый, — бормочет она тише, чем говорила ранее. — Невинный в том смысле, которого я, вероятно, не заслуживаю.

При этих словах моя голова дергается, и я не могу удержаться, опускаю глаза и обнаруживаю, что она снова смотрит на меня. Черт возьми. Уловка? Но нет, в ее глазах нет лукавства.

— Найл добрый, — говорит она. — Он усердный. Он трудолюбивый. Он здесь, потому что то, что он Терра в «Академии Смертных Богов», принесет его семье не только деньги, но и определенный престиж, и там, — она жестом показывает выше и за пределы стен, которые сейчас окружают нас, — это кое-что значит. — Она вздыхает и снова опускает руку. — Здесь быть Смертным Богом ничего не значит, потому что таковы все. Быть сильным и разрушительным значит гораздо больше. — Она смотрит туда, где Каликс стоит над своим бессознательным противником. Я избегаю смотреть на Смертного Бога у его ног или на кровь, стекающую по клинку Каликса.

— Вот почему люди боятся Даркхейвенов, потому что они поняли это в ту же секунду, как поступили в Академию, — признается она. — Большинство Смертных Богов не объединяются, но большинство из них не встречают никого, похожего на себя, пока их не заберут у их смертных родителей или у несостоявшихся Смертных Богов — если они не проявят свои способности при рождении.

— Зачем вы мне это рассказываете? — Спрашиваю я.

Зеленые глаза встречаются с моими, обрамленные красными ресницами. — Они поступили умно. Использовали уже сформированную группу, чтобы разделиться — чтобы стать сильнее. — В этом нет никакого смысла. Они были вместе, чтобы разделиться? Мое замешательство, должно быть, заметно на моем лице, потому что ее следующие слова проясняют ситуацию. — Они сражались вместе и заставили остальных обратить на себя внимание. Теперь им не нужно держаться друг друга. Они могут разделяться, и их всё равно боятся — даже когда они не единое целое. Потому что все знают: они сильны настолько, насколько силён их самый слабый участник. А у них нет слабых.

Я хмурю брови. Вдалеке Найл отходит от бочки с водой и направляется к нам. — Я все равно не понимаю, — честно говорю я ей.

Мейрин стонет, а затем шлепает руками по песку, используя его, чтобы встать, прежде чем стряхнуть как можно больше грязи со своей задницы и бедер. — Опасности витают над Академиями, как секреты, — заявляет она, хлопая себя по бокам. — А секреты рано или поздно выходят наружу, Кайра.

Она останавливается и смотрит прямо на меня. Найл всего в нескольких ярдах от меня. Так что, что бы она ни хотела сказать, это должно быть сейчас, если только она не хочет, чтобы он услышал, а учитывая, что она подождала, пока он уйдет, прежде чем что-то сказать, я сомневаюсь, что она это сделает. Она производит на меня впечатление умной женщины. Должно быть, так оно и есть, если она, целительница, выжившая в битвах.

— Боги подражают смертным, — шепчет она, переводя взгляд по сторонам и обратно на меня. — Точно так же, как смертные подражают Богам, но помни, никто не может притворяться вечно, и в конце концов — как и секреты — маски слетают.

Я хмурю брови, а руки, заведенные за спину, расслабляются, когда я поворачиваюсь к ней лицом, вместо того чтобы оставаться прижатой спиной к стене, как, я знаю, должна была. — Что…

— Я принес вам воды, мисс Мейрин, — Найл поспешно встает между нами с лучезарной улыбкой на лице.

Мейрин без колебаний отворачивается от меня и улыбается ему в ответ. — Большое тебе спасибо, Найл, — говорит она, забирая кружку у него из рук, чтобы залпом осушить ее, как я видела, как мужчины в тавернах потягивают медовуху и эль. Она со вздохом разжимает губы. — Мне это действительно было нужно.

Я бросаю взгляд на оставшуюся половину кружки и задумчиво смотрю на нее. — Вот, можешь взять остальное, — говорит она, возвращая ее в руки Найла. — Я в порядке. Думаю, мой следующий спарринг вот-вот начнется.

— Удачи! — Кричит Найл, когда она хватает меч, который уронила ранее, и направляется обратно через арену.

Я смотрю ей вслед. Такой стройной женщине, как она, и так плохо подготовленной к бою, понадобилась бы вся эта кружка, если не больше. Она вполне могла бы сама подойти за водой. Могла бы приказать Найлу принести ещё. Но не сделала ни того, ни другого. Чтобы не выглядеть так, будто нуждается? Или слишком слабой? Вероятны оба варианта. Или возможно, третий…

Найл с тоской смотрит на недопитую кружку с водой. Он на мгновение задумывается, прежде чем снова поворачивается ко мне. — Хочешь немного? — спрашивает он. — Мы можем выпить, раз уж она предложила.

Я закрываю глаза. Маленькая хитрая целительница. Мой рот растягивается в натянутой улыбке. — Мои хозяева давали мне воду раньше, — легко лгу я. — Ты не выпил ни капли с тех пор, как мы пришли сюда. Выпей это.

Терра не имеют права брать то, что им не позволено. Пока их Боги потеют и тренируются под необычно жарким солнцем, Терры стоят в стороне — глаза прикованы к той самой бочке с водой, предназначенной только для них и доступной лишь тогда, когда её предлагает рука одного из их хозяев.

Я подозреваю, что маленькая целительница второго уровня Найла гораздо умнее, чем многие о ней думают. Отсюда напрашивается вопрос… что, черт возьми, она пыталась мне сказать?