Царство бури и безумия

Глава 13

Кайра

Холодные, мокрые, скользкие существа ползают по моим ногам. Я поворачиваюсь в постели, шерстяное одеяло сползает с моего торса. Что-то витает на периферии моего сознания. Я отмахиваюсь от этого, отстраняясь от странного ощущения змеевидных колец, обвивающих мои икры, только для того, чтобы их стало еще больше. Воздух наполнен ароматом пропитанной дождем почвы и мха. Мой нос дергается, когда он становится гуще и тяжелее, обвиваясь вокруг меня невидимыми руками, которые ползут вверх по моим бедрам, а затем между ними.

Со вздохом я распахиваю глаза, и мир вокруг меня переворачивается, когда меня бросает на матрас, мои ноги раздвигаются и обвиваются вокруг двух толстых мускулистых бедер. Инстинкт заставляет меня протянуть руку и выхватить кинжал, который я прячу между каменной стеной и матрасом с той ночи, когда ко мне пробрался Теос. Прежде чем тень, падающая на меня, успевает пошевелиться, я прижимаю заточенный край лезвия к его горлу. Я моргаю, прогоняя остатки сна, и смотрю на лицо, появившееся передо мной.

Злобно ухмыляясь и явно забавляясь, Каликс плюхается обратно на задницу. От этого движения мой клинок надрезает его горло, оставляя тонкую струйку крови. Я колеблюсь между желанием убрать кинжал и желанием закончить работу.

— Нервничаешь, маленькая смертная? — спрашивает он, совершенно не боясь лезвия, которое я прижимаю к его коже. Я уверена, это потому, что он на самом деле не осознает глубину моих секретов и то, насколько я опасна для него. Это почти вызывает у меня желание показать ему. С другой стороны, он психопат. Без сомнения, даже если бы он знал, ему было бы все равно. Похоже, он из тех, кто получает удовольствие от боли.

Медленно я отвожу лезвие назад, прижимая его к своему бедру на продавленном матрасе, прежде чем снова обращаю внимание на его лицо. — Что ты здесь делаешь? — Требую я. Мой взгляд бросается через его плечо на мою дверь, и я дополняю свой вопрос утверждением. — Я заперла свою дверь.

Улыбка Каликса даже не угасает. — Да, ты это сделала, — подтверждает он.

Я поворачиваю голову в сторону и смотрю на окно. Оно закрыто. Решетка снаружи все еще на месте. — Тогда как ты…

Мой вопрос обрывается, когда Каликс выгибается вперед, и его запах проникает все глубже. Этот темный огненный запах дуба окутывает меня, путает чувства. — Ты всегда прячешь кинжал в своей кровати? — спрашивает он насмешливым голосом.

Я сжимаю губы и стискиваю зубы, отвечая ему. — Только когда я беспокоюсь, что какое-нибудь напыщенное Божье отродье проникнет в мою комнату без моего согласия.

Осторожнее, мысленно предупреждаю я себя, несмотря на гнев, сжимающий мое горло, угрожающий вырваться наружу, ярость, которую я держала в себе несколько дней.

Каликс вздыхает, как будто мой ответ наскучил ему. — Ты практически пожирала меня глазами во время сегодняшней тренировки с мечом, — говорит он. — А что еще мне оставалось делать, когда ты исчезла и отправилась выполнять другие задачи для других людей?

Я откидываю голову назад. Ему действительно не нравится, что я выполняю работу для других людей в Академии. — Какое тебе до этого дело? — Я требую. — Сами Боги велели мне…

Каликс опускается на меня, снова прерывая меня, и тихо стонет. Его грудь прижимается к моей, а ноги обхватывают мои бедра и икры, когда он прижимает ладони к матрасу по обе стороны от моих плеч. — Меня не волнуют, приказы этих ублюдков, — бормочет он. — Они должны были бы знать, что нельзя забирать то, что принадлежит мне.

Он что, дует губы? Даже несмотря на его тяжёлое тело, навалившееся на меня, я поворачиваю голову и всматриваюсь в выражение его лица. О да, именно так — его губа выпячена, а глаза пристально смотрят на меня из-под густых темных ресниц, за которые убила бы любая куртизанка. Что за хуйня на самом деле?

Выгибая бедра под ним, я напрягаюсь, чтобы вдавить ноги в матрас и скатить его с себя. В ответ Каликс просто прижимается ко мне еще сильнее, его бедра обхватывают мои, когда наши пахи соприкасаются. Я замираю.

— Какие у тебя были задания сегодня вечером? — спрашивает он. Этот вопрос удивляет меня гораздо больше, чем ощущение твердого члена у моего бедра.

Я закатываю глаза к потолку. Нет смысла молиться Богам, которым насрать. И все же, я ловлю себя на том, что посылаю надежду «пожелание» вселенной, чтобы Каликс Даркхейвен вспыхнул. Проходит мгновение, и это желание остается незамеченным.

Что ж, попробовать стоило.

— Почему ты хочешь это знать? — Спрашиваю я вместо ответа.

Его рука поднимается и лениво касается кончика моей косы, его загорелая кожа выделяется на фоне серебристо-лунных прядей. Он немного поиграл с ним, крутя конец взад-вперед, прежде чем развязать кожаный шнурок и распутать пряди.

— Я хочу знать все, что ты делаешь, — признается он. — Назови это любопытством.

Одержимость. Вот что это такое. Опасная одержимость.

— Вы приказываете мне ответить вам, хозяин Каликс? — Я шиплю сквозь все еще стиснутые зубы.

Он выдыхает, теплое дуновение обдувает мою ключицу. Покалывание распространяется по участку плоти, и мурашки покрывают мою кожу. Мои глаза закрываются, как будто мне нужно не смотреть на него, иначе я потеряю тот хрупкий контроль, который держу в руках.

— Нет, я не приказываю тебе, маленькая смертная, — ворчит Каликс. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне.

— А если я не захочу? — Я стреляю в ответ, открываю глаза и вижу, что он снова ухмыляется.

Он пожимает плечами. — Тогда вместо этого я назначу наказание.

Я, прищурившись, смотрю на него. — Какое наказание? — Спрашиваю я.

Его ухмылка становится шире. — Откажи мне и узнай, — предлагает он.

Нет. Даже не просто «нет», а, черта с два, нет. Ощущение его члена у моего бедра — это все, о чем я могу думать. Мои внутренности сжимаются, и я сдерживаюсь, не сводя взгляда с его лица. Он тоже это знает, ублюдок. Его бедра двигаются вперед, и со стороны любого другого это было бы невинным подстраиванием, но с его стороны это совсем не невинно.

Сквозь темную ткань его брюк я чувствую его. Твердый, толстый, налитый. Его губы растягиваются еще шире, в глазах появляется голодный блеск, когда он смотрит на меня сверху вниз. Насколько хреново было бы трахнуть одного брата Даркхейвена только для того, чтобы прыгнуть в постель к другому?

Это чертовски разозлило бы Руэна, — шепчет злой предательский голосок в глубине моего сознания.

Мои напряженные мышцы слегка расслабляются при этой мысли, и я ловлю себя на том, что смотрю на Каликса сверху вниз с новым интересом. Это бы взбесило Руэна, а я все еще затаила злобу за то, что он сделал. Трахнуть не только одного, но и обоих его братьев было бы недостаточно, чтобы расплатиться с ним, но это было бы началом.

— Тебя что-то беспокоит, маленькая смертная? — Каликс приподнимает бровь.

— Может быть, — уклоняюсь я. Я не двигаюсь, чтобы показать свой внезапный интерес к нему. Пока нет. Мне все еще нужна кое-какая информация, начиная с того, как, черт возьми, ему удалось проникать в мою комнату, не разбудив меня. Это не в первый раз, но я, черт возьми, намерена сделать так, чтобы это был последний.

Дыхание Каликса касается моей щеки, когда он поворачивает ко мне голову, и от прикосновения его губ к линии моего подбородка по моей шее бегут мурашки, а маленькие волоски на руках встают дыбом. Я маленькое существо, попавшее в когти хищника, обезумевшего от власти, которой он обладает надо мной.

— Почему ты здесь, Каликс? — Спрашиваю я. — Как ты попал в мою комнату, если дверь была заперта?

Краем глаза я замечаю что-то на краю моей комнаты — лунный свет, проникающий из окна, поблескивает на гладкой и черной чешуе, когда хвост проскальзывает сквозь дыру в стене. Я немедленно принимаю сидячее положение. От резкого движения моя челюсть врезается в голову Каликса, и возникает вспышка боли, которая затем так же быстро стихает.

Он отшатывается и, моргая, смотрит на меня сверху вниз, удивление запечатлевается на его чертах, когда его брови подпрыгивают к линии роста волос. — Что это, блядь, было? — Каким-то образом я, блядь, уже знаю и бросаю обвиняющий взгляд на мужчину надо мной. — Ты, блядь, шпионил за мной? — Ярость переполняет меня, раскаленная докрасна и вулканическая. Расплавленный огонь, который растекается по длине моих рук, заставляет мою собственную силу высвободиться — всего один раз, между нами с шипением проносится разряд тока.

Каликс вздыхает и откидывается назад, кладет руку на шею и склоняет голову набок, глядя на меня сквозь опущенные веки. — Конечно, шпионил, — говорит он, как будто это очевидно.

Мои пальцы медленно возвращаются к кинжалу. Он замечает, и я замираю. Однако вместо того, чтобы оскорбиться, Каликс хватает кинжал и, повернув рукоятку, протягивает его мне за край лезвия, зажатого между его пальцами.

— Продолжай, — шепотом бросает он вызов. — Покажи мне, на что ты способна, маленькая смертная.

Я хочу. О, как я хочу. Если кто и заслуживает, чтобы его сбили с ног, так это Каликс Даркхейвен. Желание быть той, кто низвергнет его с его же пьедестала, овладевает мной сильнее, чем когда-либо.

Используя край рукояти, он зажимает ее под моим подбородком и откидывает мою голову назад, так что я вынуждена смотреть прямо на него. — Кто ты? — Я требую.

Его глаза блестят от восторга, как будто он ждал этого вопроса. Кинжал выпадает из его руки, и я ловко ловлю его, прежде чем он успевает вонзиться мне в бедро, поскольку обнаруживаю, что фигура мужчины надо мной внезапно исчезла, а на ее месте появилась змея. И не просто змея, а массивный змей с зелено-черной чешуей и холодными красными глазами. Змей разжимает челюсти и высовывает раздвоенный язык.

Я вздрагиваю, когда он касается мягкой внутренней поверхности моего бедра, у меня вырывается вздох от странного ощущения чего-то влажного, хотя и не скользкого, покрывающего мою плоть. В один момент он там, а в следующий — Каликс возвращается.

Весь воздух в комнате испарился. Я в шоке смотрю на него. Это был не сон. Ощущение чего-то скользящего по моим ногам. То, как он исчез, когда меня увели к Долосу. По какой-то причине мой разум прогнал это прочь. Я ожидала, что он признает, что у него есть фамильяры — я не была настолько наивна, чтобы думать, что я единственная Смертная Богиня обладающая такой способностью, — но не… это. Способность превращаться в гребаную змею.

На этот раз, когда Каликс улыбается мне, я сосредотачиваюсь на двух клыках в верхнем ряду его зубов, немного длиннее и острее остальных. Клыки.

— Еще какие-нибудь вопросы, маленькая смертная? — он дразнит меня, обнимает и опускает вниз, пока моя спина не вдавливается в неудобный матрас. — Или, может быть, ты наконец дашь мне то, чего я хочу, и перестанешь мучить меня, заставляя работать ради этого.

Я пристально смотрю на него. — Ты собираешься принять это независимо от того, что я скажу?

Он делает паузу, как будто ему и в голову не приходило, что я откажу ему. И все же мое сердце трепещет в груди от зрелища, свидетелем которого я только что стала. Я делаю неровные, неглубокие вдохи, чтобы успокоиться, тянусь к тому месту, которое я приучила себя искать всякий раз, когда оказывалась слишком близко к такого рода эмоциям. Паника ничего не даст. Страх хорош только в мелких дозах. Если я позволю слишком многому полностью завладеть мной, то я все равно что покойник.

Склонив голову набок, Каликс наблюдает за мной с пугающей пристальностью. Красный змеиный взгляд исчез, и его снова сменил нефритовый блеск его зеленых глаз. Еще мгновение, и мое сердцебиение замедляется еще больше, пока повторяющийся тук-тук-тук органа не отдается эхом в моих ушах и не исчезает из существования. Снова тишина.

— Ты боишься меня, — заявляет он. Это не вопрос. — Но ты не убегаешь, ты не кричишь, ты не плачешь, ты не умоляешь.

— Нет, — отвечаю я. — Не боюсь.

Он нависает надо мной, его лицо так близко к моему, что его дыхание касается моих губ. — Почему?

Потому что я скорее умру, чем позволю своему страху управлять мной. Я не озвучиваю эту мысль.

Каликс — воплощение темной Божественности и чувственной угрозы. Само его присутствие привлекает внимание, и я ничего не могу поделать, кроме как смотреть на него в ответ и позволять ему делать все, что в его силах. Что бы это ни было.

Секунды тишины перетекают в минуты. Каликс опускает голову ниже. — Тогда ладно, — тихо бормочет он, его взгляд скользит по моему лицу и затем останавливается на моих губах. — Храни свои секреты, маленькая смертная. Но я получу плату за свою защиту.

Защита? Прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду под этим комментарием, его голова опускается, а губы прижимаются к моим, и я совершенно поглощена.

Только сейчас я понимаю, что в Каликсе Даркхейвеном есть что-то определенно смертоносное, и это не имеет ничего общего с возбуждением в его глазах, когда он держит меч или покрыт кровью. Это просто… он.