Царство бури и безумия

Глава 14

Кайра

Поцелуй Каликса — это болезненное, жестокое действие. В нем нет ни чувственности, ни нежности. Только горячее, неистовое желание. Я не чувствую силы его убеждения, а это значит, что когда мои губы приоткрываются, позволяя ему войти, я делаю все это сама. Как только я решаю позволить этому случиться, все мои запреты исчезают, и я целую Каликса в ответ со свирепостью, которая, я уверена, удивляет его, когда он издает негромкий рычащий звук в глубине своего горла. Внезапно его руки оказываются на мне, вокруг меня, хватая за талию, когда он сильнее прижимает меня к себе.

Твердый выступ его эрекции упирается мне в низ живота, напоминая о том, как далеко это может зайти. Как далеко я уже зашла с одним из них.

Я не утруждаю себя попытками спросить его, почему он меня целует. Сомневаюсь, что он дал бы мне рациональный ответ или такой, который я смогла бы понять. Я нахожу, что Каликс Даркхейвен — человек не совсем здравомыслящий.

Моя рука изгибается вверх и ложится на его плечо, притягивая его ближе ко мне, когда я приподнимаю свои бедра напротив его и двигаюсь. Порыв воздуха проскальзывает через мой рот, когда он отстраняется и улыбается мне, повторяя это действие своим телом, прижимающимся к моему.

— Ты не будешь драться со мной сегодня вечером, маленькая смертная? — спрашивает он, утыкаясь носом в мое горло, хотя продолжает крепко прижимать ко мне свой член. Единственное, что разделяет нас, — это тонкая одежда, которая на нас надета, и мне так жарко, что мне кажется, будто я сгораю заживо внутри собственной плоти.

— А от этого был бы какой-нибудь толк? — Задыхаясь, возражаю я.

Тихий смех, который он издает, — это каждая темная, извращенная мысль, которая когда-либо приходила мне в голову, заключенная в один звук. Это заставляет бабочек расцветать у меня в животе и вырываться на свободу, порхая вверх по животу и распространяясь дальше, пока они не превращаются в покалывание в конечностях.

— Нет, — отвечает Каликс как раз перед тем, как его голова снова опускается, и его губы врезаются в мои во второй раз. Я закрываю глаза и прижимаюсь к нему, впиваясь ногтями в плечо, за которое вцепилась.

Если он и чувствует их, то никак не реагирует. Нет, вся его энергия и сосредоточенность направлены исключительно на мой рот, когда он просовывает свой язык между моими губами, а затем обвивает им мой собственный. Жар внутри меня невыносим, но Каликс… Калик совсем не горячий. Если уж на то пошло, он ощущается как холод. Его кожа словно покрыта инеем, когда я вдавливаю ногти и скольжу вниз по его рукам и груди, проникая в открытый вырез, чтобы почувствовать его мышцы.

Должно быть, он был снаружи, прежде чем прийти сюда, рассеянно думаю я. Это единственное оправдание. Или… подождите, это потому, что он может превращаться в змею? Змеи хладнокровны. Вполне возможно, что его тело…

Мои мысли прерываются, когда его руки скользят вниз и обхватывают мои бедра. Он переворачивает нас двоих, и мой рот отрывается от его рта, когда мир вращается, и я внезапно оказываюсь верхом на нем, массивный Смертный Бог лежит подо мной. Сверкая белыми зубами, когда он широко улыбается.

Каликс приподнимает бедра, потираясь об меня грубыми толчками. Будь мы обнажены, он наверняка был бы внутри меня. — Иди сюда, маленькая смертная, — говорит он. — У тебя мягкое сердце — ты должна избавить меня от страданий.

— Трахнув тебя? — Я смотрю на него сверху вниз. Это ужасная идея. И все же я не слезаю с него. Может быть, я тоже сумасшедшая.

Он заводит руки за голову и сплетает пальцы вместе, чтобы приподнять голову. Блеск загорелой кожи под его туникой привлекает мое внимание. Мне нравилось чувствовать его, нравилось проводить рукой по его телу и ощущать его мускулы и широкую гладкую плоть. Словно вспоминая это воспоминание, мои пальцы начинают покалывать и медленно продвигаются к вырезу его туники.

— Почему нет? — Спрашивает Каликс, слегка пожимая плечами. — Ты трахалась с Теосом. Разве это не послужило бы небольшой местью Руэну, если бы ты трахнула и меня тоже?

Определенно сумасшедший, решаю я. Часть меня ненавидит, что Каликс указывает на мои прежние мысли, но в то же время… иногда мне кажется, что он единственный, кто действительно смотрит на меня и понимает. Мы все здесь не для того, чтобы следовать за Богами.

Каликс Даркхейвен опасен во многих отношениях. Я знаю, что не должна, так почему же это заставляет меня хотеть его еще больше?

Мое лоно пульсирует, и влага скапливается меж бедер, напоминая мне о горячем, твердом члене, прижатом между ними. Я судорожно сглатываю, мои глаза скользят от его лица к горлу. В его положении голова откинута назад, и оно открыто для меня. Было бы легко дотянуться до моего кинжала и приставить его обратно к его шее, прежде чем он успел бы пошевелиться. Он не ожидал, что я буду двигаться так же быстро, как он — или, может быть, он так и сделал бы, и именно поэтому он обнажает передо мной свое горло.

Он проверяет меня? Я поднимаю взгляд, чтобы проверить выражение его лица, наполовину ожидая увидеть веселый, понимающий взгляд. Это, конечно, забавно, но все в его лице читается как голод и безразличие.

Я возвращаюсь к его изучению. На нем все еще остается пятно крови на том месте, где я порезала его кинжалом. Слава Богам за его способность к быстрому исцелению, потому что, без сомнения, если бы Руэн увидел рану, у него возникли бы вопросы.

Я моргаю. С какой стати меня должно волновать, что у Руэна возникнут вопросы? Если я все же решу трахнуть Каликса, это будет лишь потому, что я хочу разозлить Руэна. Я хочу наказать его за предательство.

— Пенни за твои мысли, маленькая смертная? — Спрашивает Каликс, приподнимая бровь. Как будто он бросает мне вызов довести это до конца, и независимо от того, как я закончила в прошлый раз, когда трахалась с братом Даркхейвен — заключена в тюрьму и наказана на глазах у всей Академии, — я достаточно глупа, чтобы все еще думать об этом.

Что такого есть в этих мужчинах, что заставляет женщину терять всякий рассудок?

Наклоняюсь вперед, мои волосы соскальзывают с плеч и заслоняют нас друг от друга. — Почему ты так сильно подталкиваешь меня к тому, что бы я трахнула тебя, Каликс Даркхейвен? — Спрашиваю я, вздергивая подбородок с бравадой, которой на самом деле не чувствую. — Не можешь попросить кого-нибудь другого сделать это?

— Зачем мне хотеть кого-то еще, когда я могу заполучить тебя? — Этот ублюдок отвечает на мой вопрос своим собственным. Он играет со мной, как кошка с мышью. Кусает и отступает, наблюдая и ожидая, как я отреагирую. Что я сделаю. Мне хочется выкинуть его из окна. Мужчина, приводящий в бешенство.

— Кто сказал, что ты можешь заполучить меня? — Я сажусь обратно, отстраняясь от соблазна его губ — губ, которые все еще влажны от нашего поцелуя.

В его зеленых глазах появляется красный отблеск, который тут же так же быстро исчезает. — Ты Терра, — небрежно говорит он. — Я могу заполучить любую Терру, какую захочу, когда захочу.

— Конечно. — Он не ошибается, и меня бесит, что я не могу этого отрицать. Напоминание о том, что эти Божьи отродья могут использовать своих человеческих слуг и жестоко обращаться с ними, оставляет у меня неприятное ощущение внизу живота. Смотрела бы я на человеческую жизнь так же, если бы мой Божественный родитель, сообщил о моем рождении?

— Вы можете получить все, что пожелаете, хозяин Каликс, — заявляю я. — За исключением доверия и сердца человека.

Каликс, вместо того чтобы обидеться на мой комментарий, просто разжимает руки и снова опускает их на мои бедра. — О, маленькая смертная. — Он выдыхает эти слова, когда садится, прижимаясь губами к моему уху, пока говорит. Дрожь пробегает по моей спине, и я кладу руки ему на грудь, чтобы удержать его от слишком близкого контакта. Он уже слишком близко — чертовски близко.

— Если я захочу твое сердце, — продолжает он, одна его рука покидает мое бедро и перемещается вверх по животу. Я резко втягиваю воздух, но он продолжает двигаться между моих грудей, пока не останавливается прямо там, где мое сердце выбивает неровный ритм в пределах моей кожи и костей. Буря и безумие, вот кто этот человек. Кто они все. И я лечу прямо в эпицентр этого. — Все, что потребуется, — это одна секунда, и оно будет моим.

Каликс выкручивает руку, впиваясь пальцами в мою грудь, когда угроза, которую он имеет в виду, становится ясной для меня. Я также могу представить это — моя грудная клетка разорвана, и мое сердце лежит у него на ладони. Изображение слишком четкое, чтобы быть чем-то иным, кроме моего собственного инстинкта самосохранения, включившегося в работу, предостерегая меня держаться подальше от такого ужасающего зверя.

Я не поддаюсь этому страху. Я отстраняюсь от него и смотрю в лесную глубину его взгляда. — Ты можешь вырвать мое сердце из моего тела, — говорю я, — но оно никогда не будет принадлежать тебе. Ты можешь забирать физические вещи у своих жертв, но есть частички их «меня», к которым ты никогда не сможешь прикоснуться. — Слова звучат как шипение, и я могу сказать, что они сбивают его с толку, потому что в следующее мгновение его рука убирается с моей груди, и он наклоняет ко мне голову.

Нахмурив брови, Каликс изучает меня, его глаза блуждают по моему лицу, чтобы уловить серьезное выражение. Даже с жаром, все еще пульсирующим у меня внутри, я не настолько слаба, чтобы позволить ему подобраться так близко, не убедившись, что он точно знает, какому существу угрожает. Во всяком случае, настолько, насколько я могу — потому что, даже если мы здесь, скрытые в темноте моей комнаты, мы оба все еще собственность Академии. Его решения не всегда являются его собственными, как и мои.

— Ты действительно не хочешь меня? — Тон Каликса грубый от недоумения, как будто он никогда не слышал ничего подобного и думал, что другой человек говорит правду. Я отмечаю, что он никак не реагирует на мой комментарий о его жертвах. Как будто это слово прозвучало у него в ушах и слетело с плеч, еще одно обвинение, которым он не удосужился заняться.

— Чего я хочу, — отвечаю я, отвечая на его вопрос с гораздо большей честностью, чем, я думаю, следовало бы, — так это свободу.

Он моргает. Проходит мгновение. Затем еще одно и еще. На десятом Каликс, кажется, полностью забыл о своих прежних намерениях. Он поднимает меня со своих бедер и, встав, смотрит на меня сверху вниз, нахмурив губы и сжав челюсти.

Я наполовину ожидаю, что он скажет что-нибудь едкое и унизительное — оскорбит меня за то, что я так сбила его с толку. Он шокирует меня, когда наклоняется, кладет руку мне на затылок и притягивает ближе к себе. Наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Скажи «нет», — приказывает он.

Черт. Мои ресницы приподнимаются, когда я встречаюсь с ним взглядом. На этот раз в них нет дразнящего блеска. Только серьезность.

— Скажи это, — повторяет он, его тон становится более жестким и наполненным силой.

Я не хочу. Я не могу. И это перечеркивает все, что я только что пыталась ему сказать. Независимо от того, что я говорю и что планирую делать, пока нахожусь здесь, в этой Академии, есть ложь, которую мне невыносимо произносить.

Каликс вздыхает, а затем, наконец, наклоняется вперед. Его глаза остаются открытыми, как и мои, когда его пальцы играют на моем затылке, а губы касаются моих. Этот поцелуй совсем не похож на первый. Он не резкий или подлый, а мягкий и любопытный.

Красные и зеленые отблески играют в его радужках, отвлекая меня от чувственного ощущения его губ, играющих с моими собственными, приоткрывающих мой рот, когда его язык прикасается ко мне гораздо нежнее, чем когда-либо прежде. У меня перехватывает дыхание, и его рука застывает на моем затылке. Его глаза расширяются еще больше, и меня пронзает вспышка страха, когда я осознаю, где была его рука.

Мне требуется все мое самосохранение, чтобы не положить руку себе на затылок там, где раньше была его рука, где находится осколок серы.

Почувствовал ли он это? Я задерживаю дыхание и снова поднимаю на него взгляд, ожидая его вопросов. Однако, к моему полному шоку, его лицо ничего не выражает. Выражение его лица остается загадочным. Даже его нахмуренный лоб разгладился, и Каликс просто стоит там еще мгновение, глядя на меня так, словно я каким-то образом задала ему загадку, которую нужно разгадать, и он решает, стоит ли это усилий или нет.

Холодок пробегает по моей спине. Я не совсем уверена, что хочу быть загадкой для Каликса Даркхейвена. Когда он поворачивается, открывает мою дверь и через мгновение выходит, не сказав больше ни слова, я остаюсь чувствовать себя сломанным куском дерева, брошенным на произвол судьбы в огромном океане.