Царство бури и безумия

Глава 22

Кайра

Каликс Даркхейвен — придурок, и он играет со мной. Теперь, когда меня вытряхнули из моей собственной проклятой головы и страха, я обнаруживаю, что во мне снова поднимается гнев. Горячий и бушующий, словно я заживо киплю внутри собственной ненависти, я позволяю ей разгораться, пока руки Каликса скользят по моему телу. Вверх и вниз по моим бокам, его руки скользят под прозрачную ткань моего платья.

Он не запускает свои пальцы слишком далеко, что меня удивляет. Я ожидаю, что он сорвет чашечки моего лифчика и даже крошечный лоскуток ткани у меня между ног и трахнет меня прямо здесь, стоя у стены. Он этого не делает. Каликс просто гладит меня и дышит на мою кожу, напевая что-то в глубине своего горла. Проходит несколько долгих минут, прежде чем я понимаю, чего он ждет. Меня.

— Давай, — говорю я, высвобождаясь из его объятий и зная, что я права, когда он легко отпускает меня. — Я хочу поскорее покончить с этим.

Улыбка Каликса ослепляет и еще больше раздражает, когда он использует ее на мне, поэтому я избегаю смотреть прямо на нее, предпочитая вместо этого разглядывать его шею или даже змею, вышитую у него на груди. С тихим смешком, от которого мой желудок делает странные сальто, Каликс отталкивается от стены и встает во весь рост, потянувшись к моей руке, а не к предплечью.

Он тянет меня обратно тем же путем, которым мы пришли. Я плетусь за ним, позволяя ему направлять меня то туда, то сюда. Мы возвращаемся по комнатам, звуки блаженных стонов эхом разносятся повсюду. Затем позади них раздается несколько испуганных вскриков, вызванных, я полагаю, шоком и болью. Каждый из них вонзается в меня, как проклятый отравленный нож.

Сколько из них вынуждены находиться здесь? Вынуждены разыгрывать эти извращенные фетиши для Божеств? Те, кто желает этого, те, кто наслаждается этим, могут иметь все, что им заблагорассудится. Я не из тех, кто судит; во всяком случае, я из тех, кого будут судить за все, что я сделала. Однако мысль о том, что их принуждают, что у них нет другого выбора и никакой власти над собственной жизнью и телами… Возможно, это просто слишком близко к сердцу для меня.

Вспоминая о моих собственных обстоятельствах, у меня руки чешутся прикоснуться к затылку, где покоится осколок серы.

Каликс резко останавливается, из-за чего я чуть не врезаюсь ему в спину, когда он разворачивается ко мне лицом. Его глаза блестят, но улыбка на лице стала натянутой. — Не отталкивай меня, — говорит он с осторожным приказом. — Не важно, что я могу сказать, чтобы разозлить тебя, не рискуй своей жизнью в этом месте, Кайра.

Я моргаю, когда он использует мое имя вместо одного из своих насмешливых и несколько оскорбительных прозвищ. Его пальцы сжимают мои так сильно, что я вздрагиваю.

— Я понимаю, — быстро говорю я, и они снова расслабляются.

— Сюда. — Каликс снова начинает идти, но моя нога за что-то зацепляется, и я чуть не падаю на колени. Меня спасают его руки, когда он прижимает меня к себе и продолжает шагать, но вместо того, чтобы нести меня по-свадебному, он обхватывает ладонями мою задницу. Мои ноги вынуждены раздвинуться и обвиться вокруг него, обхватывая его бедра, пока мы двигаемся по комнатам все быстрее.

Мои руки сжимают мышцы его рук, когда я подпрыгиваю при каждом тяжелом шаге. Из меня вырывается стон, и я чувствую, как что-то определенно твердое упирается в то место между моих бедер. Слегка откидываясь назад, я выгибаю бровь, глядя на него сверху вниз. Каликс даже не удосуживается взглянуть мне в лицо.

Его взгляд устремлен вперед, когда он говорит: — Не рискуй.

При этих словах я прижимаюсь грудью к его груди, и даже если бы я с большим удовольствием воткнула кинжал ему в горло, я осторожно кладу голову ему на плечо. Я закрываю глаза и держусь, чувствуя, как мир кружится вокруг меня. В воздухе витает что-то дымное и пряное. Я не замечала этого раньше, потому что это был такой тонкий аромат, но куда бы мы ни направлялись, он становится только сильнее.

Мои руки кажутся вялыми, и довольно скоро мне становится трудно держаться так крепко, как раньше. Моя голова сильнее опускается на плечо Каликса, и я утыкаюсь лицом в его шею. В следующий раз, когда его член трется о перед моего нижнего белья, из меня вырывается стон.

Широкая ладонь поднимается и обхватывает мое лицо, удерживая меня там, прижатой к нему. — Еще немного, — говорит он.

Это так странно, я думаю. Почему он такой милый? Он не милый человек. Он сумасшедший.

Воздух перестает проскальзывать мимо нас, и мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что мы перестали двигаться. Мои глаза открываются как раз в тот момент, когда Каликс поворачивается и садится на что-то похожее на диван без спинки, заваленный кучей подушек. В комнате темнее, с потолка свисает больше золотистых штор. Однако, в отличие от большого зала, здесь нет никаких перепуганных голых Терр, свисающих с них.

Повсюду вокруг нас я чувствую этот пьянящий запах дыма и специй. Я напеваю где-то в глубине горла, когда поднимаюсь, прижимая руки к груди Каликса. Искаженный женский стон проясняет мою голову ровно настолько, чтобы я могла оглянуться через плечо и заметить пару в передней части большой комнаты. Та же светловолосая Терра, которая раньше лежала у ног Долоса, лежит на спине со Смертным Богом между ног.

Она растянулась на другом из множества роскошных диванов по всей комнате, единственной настоящей мебели, если не считать разбросанных повсюду подушек. Рука Каликса скользит вверх по моему позвоночнику, оставляя за собой обжигающий жар.

— Сними с меня жилет, маленькая воровка, — шепчет он мне.

Я поворачиваюсь к нему, голова гудит от того, что этот аромат делает со мной, и обнаруживаю, что мои руки хватаются за лацканы его жилета, прежде чем стянуть его с него. Затем, прежде чем он успевает отдать еще одну команду, я прикасаюсь к подолу его туники с вышитой змеей и поднимаю ее через голову. Меня встречает ответное удовлетворенное рычание.

— Нам… все еще нужно… поговорить, — пытаюсь сказать я, мои слова такие тихие, что я едва слышу их из-за рева в моем черепе.

— Мы разговариваем, — отвечает Каликс.

— Не… так… о… — Я вздрагиваю, когда его губы касаются моей груди, прямо под этим нелепым воротничком.

— Я бы с удовольствием снял это с тебя, — говорит он, — и вонзил свои клыки в твою прелестную маленькую лживую шейку, но мы не хотели бы, чтобы Долос что-то заподозрил.

— Он не… даже… — Я задыхаюсь, чертовски задыхаюсь и, кажется, не могу его остановить. Подождите. Я не должна его останавливать. Почему я теперь захотела этого?

— Он здесь, — говорит Каликс, догадываясь, что я собираюсь сказать, без необходимости заканчивать. — Он наблюдает. То, что ты его не видишь, еще не значит, что у него повсюду нет глаз и ушей.

Каликс разворачивает меня и прижимается грудью к моей спине, одновременно перекидывая обе мои ноги через свои и расширяя свою стойку, заставляя мои ноги раздвинуться. Я откидываюсь назад, моя грудь вздымается, хватая воздух, когда я пытаюсь выбраться из этого омута, в который превратились мои мысли.

Чья-то рука перемещается с моего бедра вверх, к груди. Я вскрикиваю, потрясенная, когда мой сосок упирается в его ладонь, и он одобрительно урчит, что вибрирует во всем моем теле.

— Скажи мне, Кайра, — шепчет он мне в щеку. — Что делает скрытое дитя Бога, пробравшееся в «Академию Смертных Богов» под видом смертной?

Несмотря на странный дым в воздухе, витающий над комнатой и щекочущий мои ноздри, я напрягаюсь от этого вопроса. Офелия научила меня противостоять физической боли. Она била и морила меня голодом, окунала в ледяную воду и оставляла на моем теле ужасные, жгучие раны — все раны, которые в конце концов зажили, хотя память об этой боли преследовала меня днями, неделями, годами. Я никогда особенно не интересовалась искусством соблазнения. Я всегда использовала это только как предлог, чтобы подобраться поближе к цели, а не для получения от нее информации. Я понимаю, что в этой игре я совершенно неквалифицирована.

Вместо того, чтобы ответить Каликсу, я задаю свой собственный вопрос. — Почему ты до сих пор никому не рассказал?

Его пальцы теребят мой сосок, покручивая его между большим и указательным пальцами почти до боли. Моя спина инстинктивно выгибается, гоняясь за странными ощущениями, и гул одобрения вибрирует в его груди. Тогда мне приходит в голову, что именно поэтому он так опасен. Каликс терпелив. Он не возражает подождать, пока не поймает свою цель одну и беспомощную в свои тиски. Ему не нужно пытать меня, чтобы заставить сломаться, ему просто нужно заставить меня ослабить бдительность.

Я ахаю, когда его другая рука перемещается и освобождает мою вторую грудь, обнажая меня, в то время как пальцы требовательными движениями пощипывают мой нетронутый сосок. Мои бедра прижимаются к нему, и я вздрагиваю, подавляя новый всхлип.

— Ты… знаешь, они могут подумать, что ты тоже был в этом замешан, если расскажешь, — говорю я, хватая ртом воздух.

Низкий смех, который он издает, может быть каким угодно, но только не доброжелательным. На самом деле, это пронзает меня волной страха. — Я еще никому не говорил, маленькая воровка, потому что ты меня слишком забавляешь, чтобы я мог от тебя избавиться.

Пока его руки играют со мной, его внимание сосредоточено на моих грудях, когда он берет их в ладони и играет с ними, как будто это его личное развлечение, его слова доходят до меня. Он никому не рассказал, потому что я его забавляю? Неужели он не понимает, какой опасности подвергает себя, сохраняя мой секрет? Опасности, которой подвергает своих братьев? Или ему просто все равно, пока он отрывается? По какой-то причине это меня разочаровывает. Я думала, что он будет более сложным, возможно, немного более лояльным.

— Стони, — резко требует Каликс, когда его пальцы щипают мои соски и резко поворачивают.

Я вскрикиваю, потрясенный крик вырывается из моего горла. Моя голова откидывается назад и едва не задевает его голову, когда она врезается ему в плечо, и он хмыкает. Я извиваюсь над ним, боль от внезапного действия заставляет звезды плясать у меня перед глазами. Смутно я чувствую, как на меня накатывает новая волна тяжести, но я слишком погружена в то, что Каликс делает со мной, чтобы понять, что это значит, пока Каликс не шепчет что-то мне на ухо.

— Это был не стон, но сойдет и так, — тихо говорит он.

Тяжесть приближается, и я узнаю тени Долоса, парящие поблизости. Его голова опущена, когда он смотрит на Терру, которая доставляла ему удовольствие раньше. От девушки веет страхом, но она не отстраняется, когда Долос встает над ней. Смертный Бог в ее влагалище продолжает вонзаться взад-вперед, при этом он страстно хмыкает.

— Бедра, — рявкает Каликс, вытягивая ноги еще сильнее, вынуждая меня сделать то же самое.

Унижение прожигает меня насквозь, когда я чувствую, как капелька влаги стекает по промежности моего нижнего белья. — Не пытайся прикрыться, — предупреждает Каликс, когда его руки внезапно оставляют мою грудь и движутся вниз по животу, проскальзывая под прозрачное платье. — Подними руки и обними меня за шею.

Закрывая глаза, я следую приказу, напоминая себе, что все это игра. Мы устраиваем шоу, и поскольку Долос сейчас в комнате, еще более важно, чтобы я не облажалась.

Первое прикосновение пальцев Каликс между моих бедер заставляет меня сдержать жалобный стон. Мои ногти царапают его затылок, и он стонет, прижимаясь ко мне бедрами, позволяя мне почувствовать, насколько он тверд.

— Скажи мне правду, Кайра, — шепчет он своим слишком низким голосом, эротичным и соблазнительным. Как будто его на самом деле там нет, а просто шепот на ветру. Старая сказка, которую матери рассказывали своим дочерям о великих и могущественных существах, пришедших из другой страны, чтобы увезти их и сделать своими невестами в гигантских позолоченных замках. — Кто ты? Кому ты принадлежишь?

— Я… я просто… — Это пьянящее ощущение его пальцев на атласной ткани у меня между ног. — Кайра, — выдыхаю я свое имя.

Он издает рычащий звук, а затем просовывает пальцы мне под нижнее белье. Стон вырывается из моего горла, когда два пальца скользят прямо в мою влажность, погружаясь в мою дырочку, а затем отступая, прежде чем проникнуть еще глубже. Все это время его другая рука двигается кругами вокруг моего клитора. Эти звездочки мечутся взад-вперед под моими закрытыми веками, танцуя все быстрее и быстрее. У меня начинает кружиться голова.

— Кто твой Божественный родитель? — Вопрос Каликса запал мне в голову, но я не могу ответить, я на пороге чего-то великого и сильного. Это вспыхивает у меня в животе и разливается наружу, становясь все больше и больше, как приливная волна, пока не обрушивается со всех сторон вокруг меня.

Я снова вскрикиваю, всхлипывая, прижимаясь к нему. Звезды рассыпаются на миллион маленьких огоньков. Больше никаких танцев, потому что все они внезапно останавливаются и вспыхивают одновременно. Все кажется живым.

Он что-то говорит, в груди у него что-то громыхает, но что бы это ни было, я этого не слышу. Его член горит, прижимаясь к моему заду, толкаясь медленными маленькими движениями, в то время как его пальцы не прекращают своих кружений.

— Прекрати. — Мои глаза распахиваются. Я вспотела, тяжело дышу, и влажная жидкость стекает по моим бедрам на его брюки. — Прекрати, — говорю я снова. Я отпускаю его шею и хнычу, когда мой клитор становится чувствительным, но он все равно продолжает играть со мной. — Остановитесь, пожалуйста! — Я хватаю его за предплечья, глубоко вонзаю ногти, когда в уголках моих глаз выступают слезы.

— Нет, пока ты снова не кончишь для меня, маленькая воровка, — говорит Каликс. — Позволь мне почувствовать, как твоя киска сжимается на моих пальцах точно так же, как она будет сжиматься на моем члене, когда я, наконец, возьму тебя.

Я качаю головой, из глаз текут слезы. Терра Долоса и Смертный Бог — не единственные, кто здесь с нами. И Долос тоже, если уж на то пошло. Есть несколько пар во всех состояниях раздевания и распутства. Моя кожа кажется холодной и шершавой, но в то же время мои груди кажутся тяжелыми и ноющими. Со мной что-то не так, решаю я, поскольку я никогда не чувствовала ничего подобного — даже когда наслаждалась сексом. Даже с Теосом. Этот аромат в воздухе, он неестественный. Это не укладывается у меня в голове. У всех нас в голове.

Смертная Богиня лежит на спине на одном из диванов, ее ноги раскинуты, в то время как женщина и мужчина Терры лижут ее киску, пока она кричит в полнейшем экстазе. Мужчина Терра стоит на четвереньках среди груды подушек, задрав задницу и опустив голову к полу, а другой мужчина… о Боги, это Акслан, Бог Победы, вгоняющий свой член в молодого парня, пока тот хнычет и подвывает под ним.

Вспышка того же мужчины, держащий хлыст и что полосовал огнем по моей спине, поражает меня, и я отталкиваюсь назад, в грудь Каликса, непреднамеренно ища защиты. Словно почувствовав мою уязвимость, пальцы Каликса, все еще находящиеся у меня под нижним бельем, сжимают мой клитор, и эти искорки возвращаются в полную силу, врезаясь в меня.

Мое тело сотрясается, новый крик застревает в горле, а глаза закатываются. Секс. Запах в комнате. Страх от того, что я сижу в этом месте так непринужденно, как будто чего-то такого, чего никогда не должно было быть, внезапно охватывает меня, ужас усиливает ощущение моего второго оргазма за ночь.

Каликс наклоняется ближе ко мне, наконец убирает пальцы и проводит ими вверх по моему телу, оставляя моими собственными соками дорожку на животе и груди. Он останавливается, чтобы провести пальцем по обоим моим соскам, увлажняя их, прежде чем, наконец, поднести их к губам и глубоко втянуть в рот.

Я поворачиваю голову и смотрю на него со смесью ужаса и возбуждения. Его зрачки стали намного тоньше, чем я помню, превратившись в вертикальные щелочки, напоминающие глаза змеи, когда он смотрит на меня в ответ, смакуя мой вкус между пальцами. Когда он заканчивает и, кажется, несколько удовлетворен тем, что собрал всю мою влагу со своей руки в рот, он опускает руки обратно на мои бедра и сжимает.

— Вот что Боги делают с теми, кто им нравится, — говорит Каликс, и, несмотря на прежний дразнящий блеск в его взгляде, сейчас его глаза очень серьезны. Ни намека на насмешку или веселье. Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что он имеет в виду. Я делаю еще один вдох.

— Что бы ни думали мои братья, тебя пригласили сюда не в качестве наказания, — заявляет он, — а в награду за то, что ты пережила милость Богов.

Это было моей наградой? Новая дрожь пробегает по мне, на этот раз она исходит совсем из другого места, чем раньше. Если это было тем, что Боги считали наградой за то, что они подчинились их воле… тогда Офелия ошибалась. Они не будут просто пытать меня, чтобы узнать, кто содержал и прятал меня всю мою жизнь. Они разорвут меня на части, соберут снова и сделают это снова, чтобы получить ответы, которые они ищут. Мне не придется убегать и прятаться в собственном сознании, чтобы убежать от них.

— Если кто-нибудь узнает, кто ты, маленькая лгунья, — его взгляд опускается на мои холодные губы, и он наклоняется вперед, прикусывая их невероятно острыми зубами. — Не жди, что твоя смерть будет быстрой.