Царство бури и безумия

Глава 9

Кайра

Я помечена, и все это знают. Если раньше я думала, что другие Терры избегает меня, когда все, что они знали обо мне, это то, что я служу братьям Даркхейвен, то теперь, спустя несколько дней после того, как я вновь окунулась в рутину «Академии Смертных Богов», они откровенно игнорируют меня.

Нет, это не совсем так. Некоторые из Терр признают моё существование — в том уникальном смысле, что разворачиваются и бегут, часто спотыкаясь или врезаясь в стены, как только меня замечают. Будто одного моего присутствия достаточно, чтобы и их приговорили к тому же наказанию, свидетелями которого они были.

Единственный Терра, который не убегает с воплями в противоположном направлении, столкнувшись со мной, — это Найл. Хотя, он тоже, кажется, довольно напряжен моим новым статусом в Академии. Всякий раз, когда он задерживается рядом со мной, другие Терры либо тоже избегают смотреть на него, либо впиваются в него взглядом.

Как бы я хотела свергнуть Богов с тех пьедесталов, на которые они себя возвели. Держу пари, если бы они были в грязи, как все мы, они были бы такими же окровавленными, такими же грязными.

Мои руки сжимаются в кулаки, когда мы с Найлом идем по задним коридорам здания Терр. Уже стало слишком очевидно, что нас с ним связывает что-то большее в глазах старейшин. Дофина и Гейл знают, что он мой друг, и я все больше сожалею об этом.

Если бы я знала, что дружба со стройным мальчиком, который выглядит скорее невинным, чем светским, поставит его в такое опасное положение, я бы отвернулась от него в тот первый день на ориентации. Теперь уже слишком поздно.

Словно напоминая мне об этом факте, я смотрю на маленького черного паучка, который скользит по спине его темно-серого форменного пиджака и исчезает за воротником. Даже если он этого не знает, этот паук здесь для его защиты. Это, среди многих других, заключается в том, чтобы внимательно присматривать за Найлом и его собственной госпожой, а также за остальной частью Академии и держать меня в курсе, если что-нибудь случится. По моей плоти пробегает низкий уровень жужжащего тепла, который предупреждает меня о том, что что-то может случиться.

— Сюда. — Найл сглатывает, останавливаясь перед знакомой дверью. Это двойник кабинета Гейла, выполненный из темного рельефного дерева, с табличкой с именем Дофины. Я пристально смотрю на него, ожидая, что он потянется к дверной ручке, но он удивляет меня.

Вместо того, чтобы выполнить порученную ему задачу — доставить меня старейшине Терре, — он смотрит на дверь так, словно она вот-вот превратится в мистическое существо древности с тысячей глаз и рядами ужасающих зубов. Бледное лицо Найла становится белее с каждой секундой, настолько, что выделяются легкие россыпи веснушек на его чертах — одна на лбу, другая на подбородке и третья чуть сбоку от щеки. Я никогда не замечала их раньше.

Вздохнув, я протягиваю руку и касаюсь его плеча. Он подпрыгивает, как будто я заклеймила его, и его широко раскрытые карие глаза, напоминающие мне диких, невинных животных в Пограничных Землях, поворачиваются ко мне. — Со мной все будет в порядке, — заверяю я его, надеясь, что не лгу. — Спасибо, что привел меня.

Черты лица Найла напрягаются при моих словах, и его глаза затуманиваются. — Я… я… — Он хочет извиниться, но я не могу ему этого позволить. Не зная, кто мог бы… кто то, скорее всего, подслушивает.

Итак, я убираю руку с его плеча и сама тянусь к двери, поднимаю другую ладонь, согнув пальцы внутрь, трижды стучу по дереву и жду ответа. Слышно, как Найл сглатывает.

Дофина быстро отвечает. — Войдите, — командует она с другой стороны.

Я толкаю Найла локтем. — Возвращайся к своим обязанностям, — шепчу я ему. — Я уверена, что Мейрин ждет.

Он снова смотрит на меня, губы тонкие и бледные. — Я попрошу ее встретиться с тобой снова, если ты…

Я качаю головой. — Я ценю это, — говорю я, — но нет, я бы предпочла не впутывать никого из вас. — А также, я никак не могу понять, почему другая Смертная Богиня жалеет такую Терру, как я, — даже если это по ее собственной воле. Я до сих пор помню ту ночь во дворе, цветок, который она мне вручила. Это был гвоздь в крышку моего гроба, так сказать. Доказательство — как будто Долос или любой другой Бог нуждался в нем, — что я пренебрегла правилами Академии и, следовательно, нуждалась в выговоре. Я так же сбита с толку ее нервирующим дружелюбием, как и стенами Академии, которые, кажется, медленно надвигаются на меня, запирая и удерживая в ловушке.

Она любопытна, и я не могу допустить, чтобы кто-то проявлял ко мне еще большее любопытство, чем сейчас. Я уже облажалась более чем достаточно для этой миссии.

С осторожным вдохом я отпускаю напряжение в плечах, заставляя их опуститься, и снова толкаю Найла локтем. — Иди, увидимся позже, — заверяю я его.

Наконец, он делает шаг назад, и я делаю шаг вперед, поворачиваю ручку и захожу в кабинет Дофины. Не оглядываясь на Найла, я закрываю за собой дверь и поднимаю взгляд на женщину, сидящую за узким столом, придвинутым к дальней стене.

Как и кабинет Гейла, эта комната выглядит как более роскошная версия спален Терр. Гладкие, чистые полы, которые почти не скрипят, когда я иду по ним приближаясь к камину в углу комнаты. Пламя потрескивает в очаге, трепеща на почерневших и обуглившихся кирпичных стенках.

Здесь наверняка теплее, чем в коридоре. Даже жарко, поскольку теплу некуда деваться, кроме как через узкий дымоход, а холода, проникающего через крошечное вертикальное окошко за спиной Дофины, едва ли достаточно, чтобы сбалансировать температуру в комнате. Зимой слишком жарко, и я готова поспорить, что летом тоже чертовски холодно.

Я ничего не говорю, пока Дофина смотрит на меня поверх очков в тонкой оправе, сидящих на ее длинном носу. Я никогда раньше не видела, чтобы она их носила. В них она выглядит намного старше, чем я изначально думала. Женщине гораздо ближе к шестидесяти, чем к сорока или пятидесяти.

Ее глаза, затуманенные скрытыми эмоциями, опускаются на черную униформу, которая сейчас на мне. Я благодарна, по крайней мере, за брюки, которые мне выдали, а не за юбки, которые носят другие женщины Терры. Тем не менее, черный цвет — знак недовольства мной Богов. При виде этого губы Дофины изгибаются вниз.

Я поджимаю губы. Она тоже не одобряет новую форму. Интересно.

Кладя перо на стол, Дофина откидывается на спинку кресла и снимает очки, позволяя им упасть на грудь, удерживаемые на шее тонкими бисерными завязками, свисающими с обеих сторон оправы.

— Хотя твоё изначальное наказание было исполнено по воле нашего великодушного Декана, — начинает она, криво изогнув губы, — твоя дерзость и неуважение к нашему институту по-прежнему остаются нарушением, которое ложится пятном на всех Терр. Поэтому тебе назначаются дополнительные задания на благо Академии и её нужд.

Я молчу. Жду. Это то, что у меня получается лучше всего. Наблюдать и ждать. Если ее и впечатлило отсутствие у меня реакции от ее слов, она никак это не комментирует.

Схватив страницу со своего стола, она машет ею передо мной. — Ты продолжишь служить Даркхейвенам в течение дня, — заявляет она. — Твои обязанности перед ними будут завершатся после ужина, и ты будешь обязана посещать библиотеку три дня в неделю, чтобы помогать тамошним Террам любыми способами, о которых они тебя попросят. Есть несколько… других, — я наклоняю голову в сторону, когда она делает паузу, — которые также просили твоей помощи. Это, — она протягивает мне пергамент, который держит в руке, — твое новое расписание.

Я делаю шаг вперед, чтобы взять его, не удивляясь дополнительной ответственности, даже если меня расстраивает ощущение нового поводка. С этими новыми ограничениями у меня будет немного дополнительного времени, чтобы делать гораздо больше, чем есть и спать. Конечно, у меня нет времени выслеживать свою цель, как только я получу известие «если» я когда-нибудь получу известие о цели, конечно. Мне начинает казаться, что эта миссия — не более чем очередное испытание Офелии.

Дофина отдергивает бумагу, когда я тянусь за ней, ее тусклые карие глаза встречаются с моими. — Ты символ для остальной части этой Академии, Кайра Незерак, — заявляет она. — Ты символ милосердия Богов. — Ее глаза многозначительно прищуриваются, глядя на меня. — Боги не часто проявляют такую милость.

Я прекрасно осведомлена. Слова вертятся у меня на кончике языка, но я прикусываю язык, сдерживая их.

— Если на этот раз ты не оправдаешь их ожиданий, — продолжает Дофина. — Ты будешь не единственной, кто пострадает.

Холодный лед въедается в мое сердце, обволакивая орган, который, как я думала, давно умер, но почему-то забыл перестать биться. Она говорит то, о чем я думаю?

Словно прочитав мои мысли — или, возможно, шок, который я испытываю, всплыл на поверхность помимо моей воли, — Дофина резко вдыхает и кивает. — Здесь, в этой Академии, полно смертных, готовых занять любую из наших должностей, — говорит она. — Богам ничего не потребуется, чтобы стереть нас всех с лица земли и начать все заново.

Нет, нет, нет. Я стискиваю зубы. На моей совести не может быть больше жизней. Тем не менее, Дофина продолжает смотреть на меня, и я, наконец, понимаю, что это была за загадочная эмоция, когда я впервые вошла. Тень, скрывающаяся за гневом и раздражением от необходимости иметь со мной дело. Я удивлена, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать это. Я знаю это слишком хорошо.

Она чертовски напугана. Потому что, как бы сильно я ей не нравилась, как бы она ни злилась из-за того, что оказалась в такой ситуации рядом со мной, она знает, что еще одно мое неверное движение, и остальные Терры, скорее всего, будет полностью стерты с лица Земли.

— Остальные знают? — Вопрос вырывается из моих легких.

Дофина медленно качает головой. Ее жесткие, резко зачесанные назад волосы собраны в пучок на затылке, седина поблескивает в свете камина и солнечного света, льющегося через окно у нее за спиной. — Это вызвало бы массовую истерию, — признается она. — Именно поэтому ты не должна раскрывать эту правду никому другому. — Страх отступает, и на его месте появляется чистая решимость, когда она снова смотрит на меня. — Твоя жизнь тебе больше не принадлежит, Кайра Незерак.

Я хочу посмеяться над ее заявлением. Моя жизнь не принадлежала мне уже чертовски долгое время. Нет ничего такого, к чему бы я не привыкла. Однако это новое бремя кажется намного тяжелее, чем раньше. В отличие от людей из Преступного Мира, Терры здесь, в Академии, невинны. Они не обученные ассасины или воры. Они не убийцы. По сравнению с этим все эти смертные невинны, как младенцы. И теперь их жизни зависят от того, умиротворяю ли я Богов.

Мой желудок опускается ниже. Желчь подступает к горлу. Я сглатываю ее.

— Понятно, — говорю я в ответ. Мои пальцы сжимают бумагу в ее руке, и Дофина отпускает ее после того, как еще мгновение смотрит на меня сверху вниз — как будто это может еще больше подчеркнуть серьезность ситуации.

Я ничего так не желаю, как сократить свои потери, отправить гонца к Офелии и отозвать свое согласие на выполнение этой миссии. Однако теперь, когда невидимые оковы слов Дофины сжимают мои запястья и горло, я знаю, что не сделаю этого.

Я не могу убежать. Я не могу уйти. Если я исчезну, они все умрут. Я не сомневаюсь, что эта угроза касается жизни Найла. Я закрываю глаза, когда пергамент в моей руке прижимается к моим бокам. Я даже не утруждаю себя тем, чтобы взглянуть на него. Я уже знаю, что сделаю все, что там сказано, независимо от поставленных передо мной задач.

На моих руках достаточно крови; добавлять еще было бы жадностью с моей стороны.

Чертов Долос.