Царство бури и безумия

Глава 16

Кайра

За мягким шорохом пера сопровождается едва уловимый скребущий звук доносящийся до сводчатого потолка библиотеки Академии через несколько дней после той странной встречи с Каликсом. Мне удавалось придерживаться обычного расписания, которое дала мне Дофина, включая посещение занятий Даркхейвенов и возвращение сюда после тренировки с мечом. Единственная разница между предыдущими днями и сегодняшним днем заключается в том, что Кэдмона сегодня здесь нет.

В его отсутствие, Терры, которые работают в библиотекой — собирают свои тома для любого ученика или преподавателя, который их запросит, и заботятся о пыльной коллекции, — являются моими тюремными стражниками. Не то чтобы я считала это место настоящей тюрьмой. Нет, на самом деле, стеллажи Академии, заполненные различными книгами и крупицами знаний, собранных со всего континента, являются скорее убежищем, чем чем-либо еще. Я привыкла к запаху пергамента и чернил.

Я переворачиваю еще одну страницу, листая книги, которые были разложены на столе передо мной, когда я пришла на наказание. Терры из библиотеки сильно отличаются от тех, кто проводит свои дни в остальной части Академии. Большинство из них старше, с морщинистыми руками, лицами и холодными глазами. Кажется, они не так уж заинтересованы во мне — по крайней мере, не в том, чтобы избегать меня или убегать. Они просто приступают к своим обязанностям и сообщают мне подробности запросов Кэдмона, прежде чем улететь делать то, что они делают. Возвращать книги на их законные места, убирать полки и так далее.

Звук скребущих по бумаге перьев продолжает наполнять воздух, и я откидываюсь назад, отталкиваясь от стола и немного перегибаясь через спинку стула. Я поднимаю руку и сплетаю пальцы вместе, выгибая их дугой над головой, пытаясь вернуть ощущение своим конечностям.

Где-то рядом с громким «хлоп» захлопывается книга. Я оглядываюсь через плечо, отмечая, что Терра, выдавшая мне эти тома и сообщившая, что мне велено прочитать их все и написать краткие отчёты по каждому для исследований Кэдмона, смотрит на меня с подозрением.

Ее зовут Сильвис, и хотя она ближе к средним годам, чем к юности или старости, ее худощавое лицо чистое и не испорчено никаким макияжем. Несмотря на резкий завиток золотисто-седых волос, собранных на затылке, придающий ее лицу более суровое выражение, чем я ожидала бы без него, я должна признать, что она симпатичная женщина. Подведенные углем ресницы взлетают вверх, а затем снова опускаются, когда она осматривает меня от моих вытянутых рук до стопки книг — непрочитанных больше, чем прочитанных.

Ее взгляд сужается, и она прищелкивает языком, прежде чем жестом предложить мне вернуться к работе. Я выдыхаю, и несколько прядей серебристых волос, падающих мне на лицо, развеваются вверх, а затем опускаются, когда я поворачиваюсь обратно к столу и оставшимся книгам. Меня охватывает гримаса, когда я смотрю на все, что у меня осталось.

Либо Кэдмон гораздо более жесток, чем я изначально подозревала, либо он планирует отсутствовать в библиотеке несколько дней. В противном случае я бы ни за что не смогла прочитать это количество за одну смену своего наказания. Я снова перевожу взгляд на книгу, лежащую передо мной, и перечитываю уже забытый отрывок, прежде чем сделать пометку на пергаменте, который прилагался к книгам.

Я почти добралась до благословенного конца преступно скучной книги, когда шквал звуков отвлек меня от моей задачи. Поднимая голову в надежде, что что-нибудь отвлечет меня от этого, я чувствую, как они рушатся и горят, когда я замечаю знакомого мужчину, идущего между книжными полками, направляясь в мою сторону. Я не сомневаюсь, что он здесь ради меня, но я бы предпочла погрузиться с головой в книгу, подробно описывающую развитие фермерства, чем разговаривать с Руэном Даркхейвеном. Козье дерьмо гораздо привлекательнее.

Я поворачиваюсь обратно и притворяюсь, что поглощена своей книгой, когда он приближается. Издалека я слышу шепот другой Терры, которая останавливается и спрашивает его, могут ли они чем-нибудь помочь ему или он что-то ищет.

Черт возьми. Так и есть, мне хочется наорать на них. Он ищет меня. Зачем еще ему приходить сюда? Узнал ли он обо мне и Каликсе? Мы не пересекли эту черту, но «почти» все еще витало в воздухе между нами, когда я следовала за Даркхавенами между их занятиями. Возможно, Руэн уловил это.

У меня покалывает в ушах, когда я прислушиваюсь к реакциям Руэна на Терру. В отличие от их отношения ко мне, они звучат гораздо добрее и даже взволнованы тем, что видят его здесь. Я тихо ругаюсь, когда он прогоняет их всех прочь, давая им понять, что я чертовски права. Он здесь просто для того, чтобы проверить свою Терру.

— Как мило с вашей стороны, дорогой, — слышу я голос Сильвис.

Мило? Руэн? Ха. Если бы только они знали. Я фиксирую взгляд на отрывке передо мной и перечитываю его, кажется, в сотый раз, хотя мое внимание жаждет услышать, о чем они говорят.

— Как твои руки? — Спрашивает Руэн.

Сильвис что-то щебечет, и до меня доносится шелест ткани. Я не оборачиваюсь. — Мне намного лучше после посещения лазарета Терр, — отвечает она.

— Это что-то, что могут вылечить целители? — Моя голова наклоняется в сторону. Насколько хорошо Руэн знает Терру из библиотеки? Звучит так, как будто он хорошо ладит в разговоре с ними, если спрашивает о вещах, выходящих за рамки книг.

— К сожалению, нет. — Сильвис вздыхает. — Это просто следствие возраста, дорогой. Мои руки затекли от всего, что я пишу, но мне это нравится, поэтому я буду продолжать до тех пор, пока мое тело не подведет меня.

Наступает короткая пауза, и я чувствую, как напряжение нарастает в каждом моём суставе, пока жду, что ответит Руэн. — Мне действительно жаль это слышать, Сильвис, — наконец отвечает он, и это звучит так, будто он говорит искренне.

Я поджимаю губы, меня переполняет раздражение. Он может проявить доброту к Сильвис, но не к своей Терре? Мудак.

Недоверчиво качая головой, я снова сосредотачиваюсь на лежащей передо мной книге. Я переворачиваю страницу, наблюдая, как черные буквы на пожелтевшем пергаменте плывут у меня перед глазами, прежде чем я поднимаю руку и зажимаю переносицу. Тупая пульсация прочно обосновалась у меня в черепе.

Это ощущение прерывается мгновением позже, когда стул, стоящий через стол от меня, скрипит по полу, когда его выдвигают. Я поднимаю взгляд, нисколько не удивленная, обнаружив там Руэна Даркхейвена. Я выгибаю бровь, когда он смотрит на меня в ответ. Затем, с осторожным и очевидным намерением, я опускаю голову и смотрю на лежащий передо мной том, больше не замечая его присутствия.

Проходят минуты. Он прочищает горло. Я перелистываю следующую страницу, не отрывая глаз, даже если не читаю ни единого чертова слова. Не я собираюсь начинать разговор. В конце концов, это он пришел сюда. Сейчас время работы не на него, а в время Кэдмона.

Самый стойкий и раздражающий из Даркхейвенов раздраженно фыркает и, наконец, стучит кулаком по столу. — Ты собираешься продолжать игнорировать меня или спросить, почему я здесь? — он тихо спрашивает, понижая голос до шепота из уважения к нашему местоположению.

Я не поднимаю глаз, когда отвечаю. — Кто сказал, что я игнорирую вас? — Спрашиваю я, хотя определенно игнорировала.

— Ты видела, как я вошел, — заявляет он. — Я сижу здесь уже несколько минут, а ты еще не спросила меня почему.

— Вы хотите, что бы я спросила вас, зачем вы здесь, хозяин Руэн? — Небрежно спрашиваю я, закрывая книгу и берясь за перо. — У меня сложилось впечатление, что мы оба были довольны тем, что просто игнорировали друг друга. — Я делаю несколько заметок из того немногого, что помню из книги, прежде чем беру другую книгу и открываю ее на первой главе.

Краем глаза я наблюдаю, как он ощетинился. — Я же просил тебя не называть меня так.

Мне хочется рассмеяться ему в лицо. — Я в курсе, — говорю я. — Однако, если вы помните, в последний раз, когда меня обвинили в неуважении к Богам и их детям, меня избили до полусмерти на глазах у всей Академии, а затем я неделю провела взаперти в своей комнате, чтобы прийти в себя. — Я не упоминаю, что будь на моем месте кто-то другой, я, вероятно, вообще не пережила бы наказания. Я переворачиваю страницу. — Я прошу прощения, если вас это расстраивает, — продолжаю я, выдавливая слова из себя, поскольку их наполняет тяжелый сарказм, — но я не горю желанием испытывать подобное еще раз. Поэтому, с этого момента, вы для меня хозяин Руэн, и никак иначе.

В ответ меня встречает тишина. Это продолжается так долго, что, когда я поднимаю взгляд, я почти уверена, что место напротив меня пустует. Так и есть. Но не по той причине, которую я предполагала. Руэн встает со своего стула, обходит стол, его длинные ноги в ботинках быстро сокращают расстояние, пока он не оказывается прямо рядом со мной.

Темные круги у него под глазами удивляют меня. Я не заметила их раньше, потому что старалась не смотреть на него слишком пристально, но ясно, что он не спал, а если и спал, то не очень хорошо. Не говоря ни слова, Руэн тянется ко мне. Обхватив рукой мое предплечье, он поднимает меня со стула, и странное жужжащее ощущение охватывает меня, как будто тысячи пузырьков стекают по моей коже. Он тянет меня за собой, пока я почти не спотыкаюсь, чтобы не отстать, — или, скорее, я заставляю себя спотыкаться только потому, что это, кажется, раздражает его еще больше.

Не злись, Боженок, ехидно думаю я.

Как только мы сворачиваем за угол и он проходит несколько проходов, пока мы не оказываемся на добрых две дюжины стеллажей дальше от читального зала, где мы с другой Террой были последние несколько часов, он отпускает меня. Я скрещиваю руки на груди и растираю их вверх-вниз — так далеко от читального зала и расположенного рядом камина в библиотеке намного холоднее. Я прислоняюсь к ближайшей книжной полке и делаю глубокий вдох. Облачко белого пара танцует перед моим лицом.

Руэн поворачивается и шагает в одну сторону, проходя в нескольких футах от того места, где я остаюсь, только для того, чтобы развернуться и пронзить меня мрачным взглядом. Склонив голову набок, я встречаюсь с ним взглядом. — Что-то не так, хозяин Руэн? — Затем, просто потому, что я знаю, что он скажет, я тянусь к завязкам на вырезе моей туники и вытаскиваю их. — Вы бы хотели, чтобы я встала на колени или… — Начинаю спрашивать я, расширяя вырез и обнажая изгибы моей груди.

— Остановись! — В мгновение ока Руэн оказывается передо мной, хватая меня за запястья и не давая закончить начатое.

Я выгибаю бровь. — Вы не желаете, чтобы я разделась, хозяин Руэн?

Он скалит на меня зубы. — Нет, черт возьми, не желаю. — Конечно, не желает. Он ведь не из таких. Но это же не мешает мне его немного помучить, верно? Боги, да я не получала такого удовольствия от издевательств над мужчиной уже давным-давно.

Вырываю свои запястья из его рук ловкими движениями, использующими слабое место, где его большой и другие пальцы накладываются друг на друга, я делаю шаг назад, натыкаясь на полки позади меня. Он настороженно смотрит на меня. Хорошо, ему следует быть осторожным. Я волк в овечьей шкуре, и я достаточно зла, чтобы наброситься, если он зайдет слишком далеко.

Подавляя ухмылку, я медленно опускаюсь на колени. — Должным образом принято к сведению, — отвечаю я. — Я просто доставлю вам удовольствие вот так. — Я дотрагиваюсь до завязок его брюк, и его руки снова захватывают мои запястья.

— Ради всего, черт возьми, святого… — Проклятия Руэна прерываются, когда он дергает, используя свою хватку, чтобы оторвать меня от пола и прижать спиной к книгам. Выступ упирается мне в середину лопаток, и я вздрагиваю. Он замолкает, не сводя глаз с выражения моего лица. Проходит такт, а затем он склоняет голову. — Я не прошу тебя доставлять мне удовольствие, Кайра, — наконец говорит он.

— Тогда зачем вы потащили меня в архивы библиотеки, хозяин Руэн? — спрашиваю я, нисколько не впечатленная тем фактом, что он остановился при первом намеке на мою боль. Каждый раз, когда я называю его «Хозяин», выражение его лица становится грозным, затем виноватым, а затем страдальческим. Возможно, мне следовало бы немного смягчить свой язвительный тон, но… Что ж, он сам навлек на себя мой гнев своими коварными действиями. Поскольку я не могу ударить его по лицу и перерезать ему горло, не выдав себя, эти маленькие вызывающие слова и действия, замаскированные под маской уважения, — это все, что у меня есть.

Уважение подобно страху — его нужно заслужить, а не принуждать.

Его голова остается склоненной, когда он отвечает. — Я притащил тебя сюда, потому что ты должна знать, что не только то, что ты говоришь, но и как ты это говоришь, может считаться неуважением. Если бы здешняя Терра услышала, как ты только что говорила со мной…

Я закатываю глаза. — Что они должны подумать обо мне прямо сейчас? — Я перебиваю его, отбросив притворную вежливость. — Ты действительно думаешь, что кто-нибудь поверит, что я пошла сюда, выполнять свои обязанности перед тем, кто был причиной моего наказания?

Холодные полуночные глаза останавливаются на моем горле, когда он отступает на шаг, а затем медленно поднимают взгляд, пока не оказываются на одном уровне с моими. — Даже если бы я был таким человеком, — говорит он, — а я, могу тебя заверить, им не являюсь, они бы ничего подобного не подумали.

Еще одна приподнятая бровь — мой единственный ответ.

Он вздыхает и делает полный шаг назад, и только когда он прислоняется через проход к другой полке, я понимаю, сколько тепла он излучал. Дрожь пробегает по моим плечам, и я снова скрещиваю руки на груди, уставившись на него и чувствуя, как мои соски напрягаются под перевязью и туникой. Он машет рукой, и по обе стороны от меня раздается странный шум.

Я поворачиваю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как концы книжных полок выдвигаются наружу, проносясь по комнате и исчезая в… пустоте. Мои губы приоткрываются, и я поворачиваю голову, но в противоположном направлении то же самое. Просто бесконечные книжные полки. Я полностью разворачиваюсь, а затем смотрю вверх, но верхушки полок больше не находятся в нескольких футах над нашими головами. Теперь они тянутся все дальше и дальше, пока темнота наверху не превращается в ночное небо. Звезды падают вниз, сияя так, как я никогда раньше не видела, как будто они так близко, что освещают нас своим собственным светом.

— Что… как…? — У меня перехватывает дыхание, я сбита с толку и испытываю благоговейный трепет.

— Это чтобы другие не подслушивали, — тихим голосом отвечает мне Руэн. — И иллюзия.

Как будто моя голова это марионетка на веревочке, и перерезав ниточку, мой взгляд возвращается к его лицу. — Иллюзия? — Я повторяю.

Он кивает один раз. — Это моя способность, — отвечает он. — Я создал иллюзию и в зоне для чтения, чтобы другие думали, что мы вдвоем сидим там и тихо разговариваем. Все, что скажет твоя иллюзия, будет не более чем уважительным. — И, без сомнения, ничего из того, что я на самом деле сказала бы ему.

Я смотрю на мужчину передо мной долгим, многозначительным взглядом. Я не могу сказать, что именно натолкнуло меня на мысль — раскрытие его способностей или взгляд, которым он одарил меня. Это напоминает мне тот же взгляд, которым Регис часто смотрел на меня, когда мы были детьми и он украл несколько моих любимых кинжалов, чтобы попрактиковаться в метании по мишеням. Я ловила его каждый раз, и каждый раз у него было одно и то же выражение лица. Я назвала это взглядом виноватого щенка.

— Ты навел на меня иллюзию.

Руэн втягивает воздух, а затем выдыхает. — Это было необходимо, чтобы библиотекари не…

— Нет. — Я качаю головой. — Не сегодня, во время моего наказания. В тот день на арене я думала, что схожу с ума… Сначала я не почувствовала боли. Там было поле, и мне показалось, что я плыву. Это… ты навел на меня иллюзию. — Я хмурю брови, пытаясь осмыслить. — Почему?

На челюсти Руэна вздувается вена, и обычно я бы подумала, что это признак гнева, но сейчас он не выглядит сердитым. Этот виноватый щенячий взгляд все еще присутствует, а затем исчезает, когда он поворачивает голову в сторону и смотрит в пол.

— Это имеет значение? — Он спрашивает почти шепотом.

— Для меня.

Он скрипит зубами, но я все равно жду. Я не просто хочу получить ответ, я, черт возьми, заслуживаю его. После всего, что он сделал, чтобы поставить меня в такое положение, зачем ему делать что-то подобное? Мне приходит в голову кое-что еще, и я оценивающе смотрю на него.

— Ты убрал боль или приглушил ее?

— Я не могу… унять боль, — говорит он, и это звучит так, словно он не хочет мне отвечать. — Я могу только перенаправить ее.

Мое сердце замирает. — Я вообще ничего не почувствовала, — говорю я, вспоминая тот день. В моем сознании все как в тумане, без сомнения, следствие иллюзии, о которой я даже не подозревала. — Нет, пока иллюзия не была разрушена, так как же… — Правда поражает меня, когда его глаза вспыхивают и встречаются с моими.

Перенаправить, сказал он. Кто-то должен был почувствовать боль, и поскольку это была не я, это должен был быть единственный человек, контролировавший иллюзию. Он забрал мою боль. Меня охватывает шок.

Но… почему?

Никто никогда не забирал мою боль вместо меня. Конечно, Регис, возможно, помогал перевязывать меня после сеансов пыток Офелии или после особо тяжелого задания, но никто никогда не прикрывал меня. Единственный человек, который когда-либо делал это, теперь мертв. Зачем ему брать мою боль на себя, если он действительно видит во мне не более чем помеху и опасность для своих братьев?

— Ты была права, — говорит Руэн, нарушая тишину, которая окружает нас, пока мои слова уносятся в небытие. — Я играл в игру и облажался. Я проиграл. Это был один из единственных способов, которые я мог придумать, чтобы загладить свою вину. К сожалению, иллюзия длилась не так долго, как я надеялся, и я сожалею об этом. Я был… — Его лицо напрягается, как будто он ищет подходящие слова, — не совсем полностью контролировал свои способности, как обычно. — Из-за его эмоций или чего-то еще? Интересно. — Несмотря на это, я никогда не хотел, чтобы ты пострадала из-за моих действий, — продолжает он. — Я просто хотел, чтобы ты убралась из Академии подальше от моих братьев.

— Почему это? — Я поворачиваю голову в противоположном направлении, любопытство растет.

Взгляд океанских глаз устремляется на меня. — Мои братья опасны, — выплёвывает он, как раненый волк, готовый укусить любого, кто подойдёт слишком близко. — Ты их провоцируешь — и делаешь это нарочно. Я вижу, как ты играешь с Каликсом и Теосом, особенно после того, как… — Он осекается, а затем резко возвращается к теме Каликса. — Ты возбуждаешь в Каликсе самые тёмные порывы, а я… мы… не можем позволить ему снова потерять контроль. Ещё чуть-чуть — и ты окажешься сломана, без возможности восстановиться.

— Значит, ты пытался добиться моего изгнания из Академии для моего же блага? — Я сохраняю невозмутимость, не совсем веря в это.

— Очевидно, это не сработало. — Он смотрит на меня так, словно это моя вина, и в некотором смысле, я полагаю, так оно и есть.

— Ты думаешь, наложение иллюзии на меня во время моего наказания освободит тебя от твоих решений? — Спрашиваю я. Несмотря на резкий тон, который я использую, я не чувствую того же накала, когда произношу эти слова. Черт бы его побрал. Я хочу продолжать злиться, а он слишком все усложняет.

— Нет, конечно, нет, — быстро говорит он, — но… — Он грубо запускает руку в волосы, хватая темные пряди и крепко держа, когда снова смотрит в пол, прикусив нижнюю губу. Кожа вокруг шрама, пересекающего половину его лица, натягивается, белея по краям.

Затем до меня доходит, почему он искал меня и чего он от меня хочет. Смех срывается с моих губ еще до того, как я чувствую, что он приближается. Его голова вскидывается в тот самый момент, когда я прикрываю рот рукой. Мы вдвоем смотрим друг на друга достаточно долго, но мое веселье не угасает. О, как это чертовски забавно.

Чувство вины Руэна не только заставило его создать свои иллюзии во время моего наказания, но и вынудило его проверить меня. Я не могу в это поверить. Единственный Даркхейвен, которому, как я ожидала, будет наплевать на меня, — это тот, который, блядь, не может остаться в стороне.

Я качаю головой и убираю руку от губ, когда раздается еще один смешок. Я смеюсь, фыркаю и чувствую слезы на глазах. Сгибаясь, хватая ртом воздух, я держусь за колени, изо всех сил стараясь не рухнуть под тяжестью нелепости всей этой ситуации.

И, возможно, это делает меня злой — возможно, это делает меня жестокой, — но я ассасин, а не истинный слуга Богов и их отпрысков. Мне приходилось убивать и истекать кровью, чтобы выжить половину своей жизни. То, что осталось от моей души, уже изуродовано и не подлежит восстановлению. Если он действительно чувствует себя виноватым, то это то, что я могу использовать, то, что у меня есть, чтобы использовать. На кону не только наши жизни.

— Ты хочешь, чтобы я простила тебя, Руэн? — Спрашиваю я, опуская его титул «Хозяин».

В его взгляде появляется холодное подозрение, и он ничего не говорит, но это нормально. Ему и не нужно. Я уже знаю ответ.

Я выпрямляюсь и отхожу от стеллажей. Шаг, потом другой, я не останавливаюсь, пока не оказываюсь прямо перед ним. Наши груди ударяются друг о друга, и на долю секунды его глаза опускаются к моей ложбинке, прежде чем снова поднимаются, уголки его губ опускаются вниз.

— Я буду счастлива даровать тебе свое прощение, — честно говорю я ему. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что я единственная, кто может простить тебе зло, которое ты причинил мне.

Он по-прежнему не произносит ни слова. Ждет. Отстраненно я думаю, что из него мог бы получиться хороший ассасин. Он умеет быть терпеливым. Это всегда давалось мне с трудом.

Мое внимание опускается с его глаз, чтобы задержаться на его губах. Я смутно задаюсь вопросом, такие ли они мягкие, как кажутся, или более твердые, как у Каликса. Прижимается ли он к женщине, когда трахает ее, как Теос, или он держит дистанцию, даже в самые интимные моменты? Мои ресницы приподнимаются. Я позволяю своему любопытству наполнить мой взгляд и понимаю, что в ту секунду, когда его зрачки расширяются, он может прочесть каждый из них.

— Я прощу тебя, Руэн Даркхейвен, — говорю я, поднимая руку и кладя ее ему на грудь. Его сердце колотится под моей ладонью. Его мятный аромат проникает в мой нос, наполняя легкие. — И все, что мне нужно взамен, это одно… — Я прижимаюсь ближе. — … маленькое… — Наши губы останавливаются на расстоянии волоска друг от друга. — … одолжение.

В ту секунду, когда слово «одолжение» слетает с моего языка, вся расслабленность в его конечностях напрягается. Я ухмыляюсь, ожидая этого.

— Какого рода одолжение? — Хрипло спрашивает Руэн, словно очнувшись ото сна.

Я встречаюсь с ним взглядом. — Мне нужно, чтобы ты помог мне выбраться из Академии.