Царство бури и безумия

Глава 28

Кайра

Я не знаю, как долго я так лежу, но я точно знаю, что Теос приводит себя в порядок и через некоторое время уходит. Я все еще не двигаюсь. Дверь открывается и снова закрывается, но я не открываю глаза, даже когда чувствую что-то теплое и влажное на внутренней стороне бедер, когда меня приводят в порядок. Я притворяюсь, что вырубилась — определенно достаточно уставшая для этого.

Когда меня поднимают с кровати и осторожно укладывают под простыни, я почти ожидаю, что Теос заберется в постель рядом со мной. Он этого не делает. Вместо этого я очень долго ощущаю тепло его тела и его присутствие. Наблюдает за мной. Я уверена, чего-то ждет.

Я не сдаюсь, и после нескольких часов притворства, что я без сознания, когда я уверена, что действительно вот-вот засну, его присутствие исчезает. Дверь в спальню открывается и закрывается, а затем, так тихо, что я уверена, он не думает, что я это слышу — щелкает замок.

Мои глаза распахиваются, и я сажусь, поворачиваясь, чтобы посмотреть на большую дубовую дверь.

Моим первым правилом выживания всегда было никогда никому не доверять, и я, черт возьми, чуть не нарушила его. Для него — для напыщенного мужчины, распутника избалованного Божьего ребенка. «Академия Смертных Богов» намного опаснее, чем, я думаю, подозревала даже Офелия. Миссия это или нет, я не уверена, сколько еще смогу продолжать в том же духе.

Бесшумно вылезая из кровати, я отправляюсь на поиски одежды. Найти гардероб Теоса — легкая работа, но найти что-то, что не соскальзывает с моей фигуры, немного сложнее. Мне удается натянуть на себя одну из его более темных туник и пару брюк, которым явно несколько лет и которые слишком малы для него, поскольку они покрыты тонким слоем пыли и лежали в самом низу. Натягивая их и туго зашнуровывая, чтобы не упали, я подхожу к двери и дергаю за ручку.

Ага. Заперто.

Я мысленно показываю Теосу средний палец. Я делаю шаг назад и закрываю глаза, пытаясь проникнуть в сознание моих фамильяров. Эуоплос Дигнитас отвечает первым, но он слишком велик для этой задачи, поэтому я отправляю его с другим поручением, пока в моей голове формируется новый план. Как только существо отправляется в путь, я ищу паука поближе и нахожу маленького, как раз подходящего размера. Он проскальзывает под дверь через несколько минут.

Я открываю глаза и наклоняюсь, протягивая руку, пока он забирается мне на ладонь. Пауки, в отличие от людей, могут быть такими преданными, думаю я с горько-сладкой ноткой. Я передаю маленькому существу, что мне от него нужно, поворачивая руку и прижимая его к замку. Паук срывается с моих пальцев и ползет боком по дверному косяку, пока не добирается до замка, прежде чем исчезнуть внутри.

Когда я жду, пока он разберется с механикой, осторожно подтолкнув его то тут, то там деталями, которые я узнала за эти годы, я оглядываю комнату. Кинжал, который я обычно ношу при себе, был уронен после драки с Рахелой, так что теперь я безоружна.

В отличие от комнаты Каликса, которая была украшена многочисленными видами оружия, настолько многочисленными, что я наполовину задумалась, не были ли большинство из них трофеями, которые он собрал после победы над другими, а не своей личной коллекцией, комната Теоса гораздо более нормальная. Вот кровать и прикроватные тумбочки. Окно со скамейкой для сидения перед ним. Сундук и… Там!

Я бросаюсь через комнату при виде маленького короткого меча. К кровати прислонен палаш побольше, почти скрытый складками простыней, но я знаю, что не смогу взять его с собой — к тому же я никогда не была сильна в оружии дальнего боя. Короткий меч, конечно, не кинжал, но это лучше, чем вообще ничего. Я хватаю его и благодарю ту удачу, которая у меня еще есть, за то, что он прикреплен к поясу и ножнам. Оборачивая кожу вокруг талии и завязывая ее, прежде чем накинуть на нее тунику, чтобы скрыть ее присутствие, я слышу характерный щелчок замка и оборачиваюсь.

Я тянусь рукой к рукояти короткого меча, но не захожу дальше, когда мой маленький друг-паук выползает из отверстия в замке. Я посылаю свои мысли маленькому существу и вздыхаю с облегчением, когда его гордые эмоции переполняют мой разум.

— Спасибо тебе, — шепчу я крохе, поднимая его и ложу на ближайший стол. — Если я когда-нибудь вернусь, то обязательно оставлю тебе несколько вкусных жуков на съедение.

Паук поднимает две свои передние пушистые лапки, как будто отвечая, и даже с моими раздробленными эмоциями я не могу удержаться от улыбки. Однако улыбка длится недолго, когда я поворачиваюсь обратно к своему единственному пути отхода. Я прижимаю ухо к двери, чтобы быстро постучать, напряженно прислушиваясь с другой стороны в поисках любого признака того, что братья где-то там, в общих помещениях. Проходит мгновение, но нет ничего, кроме тишины.

Я решаю рискнуть, осторожно поворачиваю ручку двери и держу ее, пока не открываю. Выглядывая в общую гостиную, я перевожу взгляд с больших арочных окон на дверь, ведущую в коридор. Есть только один выход из этой башни, если только мне не захочется взобраться на нее, а я бы действительно предпочла, чтобы это был не мой текущий вариант.

Короткий меч — проблема, потому что он бросается в глаза, но я не чувствовала себя в безопасности без оружия до того, как Рахела снова напала на меня — и, конечно, сейчас я чувствую себя еще менее защищенной. Я задерживаю дыхание и крадучись выхожу из комнаты, мои ноги отточенными шагами скользят по деревянному полу. Я подхожу к двери, ведущей на лестничную клетку, и выполняю то же самое, что делала ранее: проверяю замок, полностью поворачиваю ручку и приоткрываю ее, чтобы выглянуть в коридор.

Мое сердце чуть не выпрыгивает из горла, когда я вижу тень, пересекающую стену.

Нет, нет, нет, я молча умоляю. Не сейчас.

Руэн появляется наверху лестницы, тени под его глазами кажутся глубже, чем несколько часов назад — неужели это были часы? Не могло быть дольше. Я оглядываюсь через плечо. Солнце уже определенно село за окнами напротив того места, где я стою. Мои пальцы слегка дрожат, и я медленно выдыхаю, открываю дверь шире и выхожу в коридор.

Руэн замирает, когда видит меня. Его глаза обводят меня с головы до ног, без сомнения отмечая, чья на мне одежда. Когда его взгляд встречается с моим, трудно прочесть, о чем бы он ни думал. Долгое мгновение он ничего не говорит, а затем, как будто он слишком устал, чтобы делать что-то еще, он выдыхает и проходит остаток пути вверх по лестнице, не останавливаясь, пока не оказывается передо мной.

— Если ты собираешься убежать, просто скажи мне прямо сейчас, — говорит он.

— Почему? Планируешь запереть меня? Как Теос?

Его нос морщится, а зрачки на мгновение расширяются, прежде чем он чертыхается. — Ты, блядь, серьезно? — Его полуночные глаза прищуриваются, когда он свирепо смотрит на меня.

Я моргаю и понимаю, что он имеет в виду. Я не мылась после того, как мы с Теосом… ну, после того, что случилось, а тряпка могла стереть лишь часть следов.

Я поднимаю руку, не давая Руэну разразиться бранью, прекрасно осознавая, что веду себя совсем не так, как положено нормальной Терре, особенно с ним. — Поверь мне, — говорю я ему. — Я уже сожалею об этом и могу заверить тебя, что не собираюсь позволить этому случиться снова. — Он смотрит на меня, вена на его челюсти снова вздувается. Я пожимаю плечами. — Я просто хочу уйти до того, как он вернется.

Брови Руэна слегка разглаживаются, и он наклоняет голову, глядя на меня сверху вниз, как будто пытается прочитать мои мысли. Теперь я уверена, что ни у кого из них нет такой способности, поэтому я жду, изображая терпение, пока он отпустит меня. Наконец, он качает головой и отходит в сторону.

— Он и Каликс разбираются с Долосом, — говорит Руэн, когда я делаю первый шаг к лестнице, и останавливаюсь, когда имя Долоса слетает с его губ.

Холодный ужас сковывает мои внутренности.

— Они объясняют Долосу, как Рахела напала на Теоса, а Каликс вмешался, — продолжает он. — В противном случае ее отсутствие было бы замечено.

Я поворачиваюсь к нему лицом. — Они берут вину на себя? — Онемение распространяется по моим конечностям, спускаясь к кончикам пальцев, когда я хмурю брови. Теос только что трахнул меня, чтобы вытянуть из меня информацию — это было ясно, — так зачем ему брать вину на себя сейчас, после того, как я отказалась ему ее дать? Если уж на то пошло, почему он наблюдал за мной после того, как я притворилась, что заснула?

Пристальный взгляд Руэна скользит по мне, от моего лица к телу и обратно. Однако после этого одного быстрого взгляда я чувствую, что меня тщательно изучают. Как будто он знает все, что только что произошло между Теосом и мной, а не только секс. Я сжимаю губы и заставляю выражение своего лица смягчиться, ожидая его ответа.

— Мы берем вину на себя, Кайра, — заявляет Руэн, уточняя. — Дархейвены не позволяют одному пасть без остальных. Технически, Каликс действительно убил ее. Мы просто держим в секрете твою причастность. Если у тебя возникнут еще какие-нибудь проблемы, я боюсь того, что случится с другими Террами — даже если Долос, казалось, потерял к тебе интерес, я никогда не поверю, что Боги действительно перестанут наблюдать.

— Мне жаль. — Несмотря на то, как ужасно все сложилось между нами, я имею в виду эти слова. — Я просто пыталась защитить себя. — Как меня учили, потому что никто никогда не сделал бы этого за меня. Кроме них. Потому что они защищают меня, теперь я понимаю. Они встают между мной и Богами, чтобы гарантировать, что мое нападение на Смертную Богиню, даже если она напала на меня первой, никогда не всплывет наружу.

Последние остатки инстинктивного страха и тревоги, охватившие моё тело, медленно уходят. Напряжение спадает, и плечи чуть опускаются.

Глаза, наполненные светом полуночного неба, оценивающе смотрят на меня. — Просто… не убегай, Кайра. — Руэн выдыхает. — Это сделало бы мою работу намного сложнее, чем мне бы хотелось. Я вернулся только для того, чтобы сообщить тебе об версии, которую мы решили выдать, а также захватить некоторые доказательства, которые помогут нашему делу.

— Доказательства? — Какие у них могли быть доказательства того, что произошло всего несколько часов назад?

— Мы говорим им, что Рахела напала на Теоса, потому что она была одержима им какое-то время.

— Почему? — Теос привлекателен, это очевидно, но какая женщина зашла бы так далеко — или так далеко, как они пытаются представить, что она зашла, — только ради мужчины?

— Я уверен, ты заметила, что Теос увлекается женщинами, которыми не должен. — Я напрягаюсь от того, что, как я предполагаю, является непреднамеренным оскорблением, но ничего не говорю. — Мать Рахелы не очень любит нашего отца. Ей запретили общаться с кем-либо из линии Азаи. Теос воспринял это как вызов, и когда он бросил ее, она почувствовала себя преданной.

Потому что она такой и была, мрачно думаю я. Гребаный Теос. Однако мне трудно сочувствовать ей, поскольку она первой пыталась убить меня.

— Она уже некоторое время присылает ему любовные письма. Теос хотел сжечь их, не открывая, но я сохранил несколько наиболее угрожающих на тот случай, если она действительно выполнит некоторые из своих обещаний.

Конечно, он сохранил их. Руэн расчетлив, и письма будут доказательством в его пользу.

— Понятно. — Я сохраняю невозмутимое выражение лица. Мне не становится легче от осознания того, что я не единственная женщина, которая повелась на Теоса. На самом деле, я была причиной, по которой мы переспали в первую очередь. Мне было жаль этого ублюдка. Теперь я просто хочу засунуть его член так глубоко в его собственную задницу, чтобы он почувствовал вкус собственной спермы.

Когда Руэн больше ничего не говорит, я слегка киваю ему. — Спасибо, что дал мне знать. — Я разворачиваюсь обратно к лестнице.

— Я имел в виду то, что сказал, Кайра, — слышу я, как он говорит мне в спину твердым голосом. Я ступаю на первую ступеньку вниз и затем вторую. — Если ты убежишь, я найду тебя, — продолжает он.

Я останавливаюсь на третьей ступеньке и оглядываюсь через плечо. — Я не убегаю, — говорю я ему, мгновенно принимая новое решение. — Ты все еще у меня в долгу, помнишь? Я просто хочу быть подальше от северной башни и от Теоса, когда он вернется. — Я никуда не уйду и не побегу, пока не смогу получить свои деньги.

Сверкающие глаза Руэна наблюдают за мной с вездесущей настороженностью, но я больше ничего не говорю, и он тоже, когда я смотрю вперед и спускаюсь по ступенькам, проходя мимо своей комнаты, пока ноги сами не несут меня до конца, а затем за дверь на свежий, холодный воздух.