Царица Теней: возвращение Персефоны (СИ)

Глава 45. Арес

— Воссоединение сердец, как это мило, — сказал Арес, хлопая в ладоши, — пусть и несколько рановато для моего плана. Ну что ж, у нас будет время поговорить.

Лина слышала слова Ареса сквозь шум собственного сердца. Его аура оказалась такой неестественно тяжёлой, что не давала возможности нормально вздохнуть: мир расплывался перед глазами, сильно мутило. Лина не могла понять, откуда в нём столько силы, кто вообще может быть настолько силён, чтобы дать ему такую власть.

— Не хочешь разговаривать? — притворно расстроился Арес. Он прошёл вдоль ледяной стены, проводя по ней пальцем. — Жаль. А я как раз сделал всё, чтобы нам не помешали, — он постучал по льду, проверяя его прочность, и обернулся.

Арес был расслаблен, словно наверняка знал, что Лина не нападёт со спины. А она не могла. В ней бушевала стихия, новая сила в попытке слиться с её божественной сущностью грозила вырваться на свободу, но внешнее подавление не позволяло ей. И Лина в невозможности сделать с этим хоть что-то просто ждала. В её мучениях определённо были и плюсы: опыт прошлого напоминал, что лучше помолчать и выслушать, чем действовать и спорить.

— Вот как получается, сестрица, — наконец, сказал Арес, подходя к ней, — мы снова в том же положении, что и в прошлый раз… Когда я сказал, что ты уже не сбежишь, что игра началась, я не лгал. Игра длилась веками, и сегодня она закончится, — он расправил плечи и встряхнул ими, будто сбрасывал что-то. В этот момент его тело охватила золотая броня, а плечи покрыл кроваво-алый плащ — не царский гиматий, а символ войны, тот, что он всегда носил в прежних боях.

— Я уже умирала, — слабо произнесла Лина, пытаясь подняться, — и не боюсь, потому что на этот раз мне известны правила игры. Я здесь, я обошла все твои ловушки и пришла, и я выжила.

Арес внимательно посмотрел на неё и ухмыльнулся.

— А почему ты решила, что я желал твоей смерти? — наверное, лицо Лины изобразило такой спектр эмоций, что Арес хохотнул. — О, наивная Кора, прошло столько веков, а ты до сих пор так и не научилась разбираться в людях?

— Я достаточно разбираюсь в людях! — выпалила Лина, совладав с телом и, наконец, встав на ноги. Колени подгибались, но она не обращала внимания ни на них, ни на общее состояние. — И я не Кора, она умерла в тот день, когда ты проиграл!

Арес покивал своим мыслям.

— Коры больше нет, а глупость Коры осталась. Думаешь, ты самая умная? Думаешь, что знаешь всё? Нет! Ты знаешь только то, что я позволил тебе узнать. Я ждал вас с благоверным здесь живыми, и я бы не дал тебе умереть до того, как ты придёшь сюда! — уголок его губ приподнялся в издевательской ухмылке, когда Лина, не в силах скрыть своего удивления, посмотрела прямо на него. — Но, пожалуй, стоит начать сначала. Ты же хочешь узнать сначала? За этим ты здесь? — Арес стал ходить мимо неё из стороны в сторону, так что его голос звучал то справа, то слева, прилично действуя на нервы. — Правление моего отца всегда было неидеальным, и я тот, кто первым поставил его под сомнение…

Лина не хотела слушать его, но понимала, что в его словах может быть что-то важное, что-то, способное изменить ход событий в её пользу. Она упёрлась взглядом в ледяную стену, в надежде увидеть Аида, но смогла различить лишь отдалённо похожий на него силуэт. Арес проследил за её взглядом и решил, что она не слушает.

— Он не придёт за тобой, не поможет, потому что он такой же, как мой отец. Они все… — он махнул рукой на ледяную стену, — все хотят только одного. Удержать власть. Когда много веков назад я понял это, то стал искать шанс изменить положение вещей и спустя годы обрёл его в храме Пифии. Предсказание о сосуде, рождённом от союза двойственной богини и царя Теней, стало моим путеводителем и целью. План был прост: Артемида знала способ переноса сосуда в тело другого бога, и я решил, что просто перемещу сосуд, избавив ребёнка от мучений, и завершу свою цель. У меня не было желания вредить тебе и твоему мужу, он сам виноват. Он подслушал разговор о переносе и пророчестве, благодаря своему шлему, и сделал всё, чтобы задуманного не свершилось… Вы сами причина своих бед. Не поступи Аид так, я бы никогда не свалил на него вину, но, согласись, как удачно — вы подумайте! — как удачно всё вышло для меня. Тюхе благоволила мне в тот момент, и я не мог отказаться от столь щедрого дара. Легко было завербовать глупца-Морфея, ещё легче воспользоваться чувствами твоей матери… Это ведь я нашёптывал богам грязные сплетни, я внушил им ненависть к тебе, а когда Аид пошёл просить у Афродиты Адониса, чтобы успокоить твоё метущееся сердце, именно я подтолкнул её к согласию. Знаешь, зачем? Твоя сила мешала мне, твоя уверенность в себе, твои яркие чувства… твоё физическое воплощение оказалось сильнее божественной линии власти, которой ты управляла, и мне пришлось сначала сломать тебя… И вот ты привязалась к Адонису и потеряла его, утратила тёплые отношения с матерью, к тому же ты, хотя и не помнила об этом, тосковала по дочери… Я добил тебя, подтолкнув Деметру к Минфе, и ты пала к моим ногам, обманутая матерью, супругом, Афродитой, покинутая всеми.

— Безликие Сёстры… — Лина едва справлялась со сбившимся дыханием и гневом, готовым разорвать её на клочки, а заодно и всё вокруг. — Тюхе никогда бы не стала в этом участвовать!

— Она и не участвовала. Подвластные нам силы редко спрашивают разрешения, и её не спросили. Вот, например, ты… Сколько там тебя не было? Два тысячелетия? Три? И что? Природа перестала обновляться, времена года застыли, а цветы исчезли? Или, может быть, в отсутствие Аида мёртвые перестали спускаться в царство Теней, и мир канул во владения Тартара?

Лина прикрыла глаза, представляя, как её раздражение сгорает в лазурном пламени, и почувствовала себя лучше, но слов удержать не смогла.

— Ты сволочь!

Арес хмыкнул.

— Грубо, очень грубо, дорогая сестрица, я ведь не мог иначе. Путь к моей цели никогда не предполагал милосердия, да и без него всё шло не слишком идеально. Я ошибался. И первый раз едва не пустил план Церберу под хвост, а всё потому, что взял себе этих отбросов, этих грязных ублюдков Зевса, смертных, которые предали меня в первую же удобную минуту. Ты сбежала и отдала свою жизнь за них, и ради чего… ради чего, Персефона? Чтобы они забыли нас? Чтобы нашли себе новых богов? Чтобы выбросили нас на помойку истории?

— Никто не должен страдать от того, что тебе не хватает внимания!

— Хах! А от кого же я должен, по-твоему, его получать? Зевс, устраивая мирную жизнь, позабыл о моей линии власти, ему было плевать, что я слабею, что не в силах покровительствовать смертным, что я становлюсь бесполезным и никчёмным!

— Войны ведутся не только копьём и мечом, и не только кровавые бойни находятся в твоей власти! — гнев, переполнявший Лину, перестал бурлить и потёк по венам, придавая сил, будто дополнительная божественная энергия.

— Ну-ка, просвети? — Арес нахмурился. — Какие же такие войны ещё существуют, способные дать мне сил?

Лина пожала плечами.

— Например, те, которые ты ведёшь сам с собой. Ты же один из двенадцати! — ей стало настолько легче, что она смогла гордо поднять голову. — Тебя не изгоняли с Олимпа, ты мог остаться там жить. Смертные обратились бы к тебе в случае войны, ты бы покровительствовал им в сражениях вместе с Афиной… да что с тобой не так?

На миг Лине показалось, что Арес понял её, что за все прожитые им тысячелетия он ни разу не взглянул на это с такой позиции, но она ошиблась. Ему это было неинтересно.

— Остаться жить на Олимпе? Сестрица, ты пропустила курс по истории в своей новой жизни? Меня сослали во Фракию! К смертным, подальше от Небесного города! Какой Олимп?

— Так лучше надо было скрывать свои похождения к чужой жене!

Они сцепились взглядами, и Лина, вопреки всему, ощутила воодушевление. Арес отвернулся первым.

— Я продолжу с твоего позволения, сестрица, — он тряхнул головой, будто отгонял наваждение. — Итак, ты погибла, мне в руки попала часть твоей сущности и сущность Кроноса, всё сложилось, как нельзя лучше… твой супруг отправился в темницу, а я остался и продолжил начатое. Да, было тяжело, но твоя мать, убитая горем, легко пошла на контакт, и так я разделался с первой возможной помехой. Она пожертвовала собой, прямо как ты… мать и дочь, сколько бы ты не отрицала это, всегда и во всём похожи. Ты даже смотришь так, как смотрела она на своих врагов. Одна из сильнейших богинь, и я… Я!.. смог уничтожить её!

— Она жива во мне!

— Конечно. Безусловно это так, но твоя сила и рядом не стоит с её. К тому же, — добавил он извиняющимся тоном, — это ненадолго. Здесь твой путь завершится, Персефона, поэтому я так хочу, чтобы ты знала, какой высокой цели служила, наивная глупая богиня, решившая, что может мне помешать!

Лина стояла перед ним, желая голыми руками разорвать его на кусочки, но любопытство было сильнее. Если уж ей предстояло умереть, она должна была унести с собой в могилу правду.

— Пока зерно твоей души крепло и развивалось, я спрятал у Морфея сущность Кроноса до лучших времён и стал устранять ненужные мне помехи… Зевс, Гефест, вездесущая Гера, неспособная держать в узде свою ревность…

— Гера любит тебя, она твоя мать!

— Да, а ещё она любила тебя и Гермеса… она любила стольких же детей Зевса, скольких уничтожила. Не лги себе и не заставляй меня поверить в ложь, которой пропитана каждая крупица этого мира. Не тебе пришлось видеть, как нас забывают, как смертные возвышаются над нами, считая себя венцом мироздания! Знаешь ли ты, сколько прошли и испытали боги, пока тебя во всех жизнях холили и лелеяли? Ты мне противна! Но я знал, как падки на тебя все остальные. Я даже был уверен, что Амфитеус потащится следом, едва увидит тебя. Так и случилось. Вовремя я поработал с его оружием… надеюсь, это подпортило тебе нервы?

Лина хотела ответить что-нибудь едкое, но Арес не позволил, повысив голос.

— Моя вторая ошибка пришлась на твоё рождение. Я и не думал, что Афродита так подставит меня, так глупо и нелепо сойдётся с этим уродом…

— Этот урод, — Лине удалось вставить своё слово, — создал твоё оружие, которым ты стольких уничтожил!

— Молчать! — волной божественной энергии Лину чуть не сшибло с ног, но она смогла устоять. — Заткнись и слушай, жди, как я ждал этой минуты! — Арес выдохнул. — Я едва не упустил тебя. Они мастерски скрыли твоё появление, толкнув меня на ложный след, но, к счастью, у них не вышло. Я вовремя всё узнал от вашего драгоценного Августа и приказал избавиться от этих слабеньких полубогов, возомнивших себя союзниками Аида. Сын Артемиды и наследница Зевса… чудовищное предательство! — он усмехнулся. — Я специально отправил за ними твоего брата, это был мой подарок тебе. Понравилось?

— Ненавижу!

Арес рассмеялся и тут же стал серьёзным.

— Слушай дальше. Тебя с благоверным как магнитом притянуло друг к другу, и я стал действовать. Мелкая девчонка, твоя «сестра», которую я принял за будущую мать Персефоны, оказалась бесполезной, но я не мог не отыграться на ней, она поклялась мне в верности и должна была сделать хоть что-то, чтобы как-то избавить меня от своего присутствия. Разумеется, в отличие от Зевса, смерть Аида мне была не нужна, но я не мог не потешить его самолюбие, до конца прикрывая свои действия покорностью… И потом, если бы мне удалось смертельно ранить Аида, всё прошло бы быстрее и проще…

— Зевс не хотел убивать Аида! Этого добивался ты!

— Заткнись! — новая волна энергии ударила в грудь, и Лина задохнулась, ощущая, как лёгкие сжало в невидимые тиски и тут же отпустило. — Зевс передумал. Ну, и что? Это было мне только на руку, его неопределённость и страх за трон! Мне были на руку его тревоги, пошатнувшие и без того нестабильное состояние. Но твоя сестрица… — он повёл головой, как изголодавшийся хищник. — Я знал, что она не справится, более того, я этого и не хотел. Однако она стала важным ключевым элементом, благодаря которому я смог манипулировать тобой, твоими действиями. Каждый твой шаг от церемонии до этого момента ты прошла по моей воле, по моему плану, и твой супруг тоже. Он забрал у тебя сосуд, отдал скипетр и пришёл ко мне, но лишь поменял местами «слагаемые», сумма которых, как известно, неизменна. Я-то думал, что ко мне явишься ты, а он придёт следом и принесёт скипетр… третью часть великой Власти, — глаза Ареса вспыхнули огнём вожделения, — но вы решили иначе. В итоге не важно, кто из вас принёс его, главное, он здесь, в месте, где и должен быть. Символы власти будут моими, а вы… — он развел руки в стороны, — как ты верно заметила, здесь. Вы оба.

— Скипетр ты не получишь! — сказала Лина, радуясь в глубине души, что Арес до сих пор не обнаружил возвращения скипетра к владельцу. — Не получишь и сущность Кроноса!

— Сущность Кроноса мне не нужна. По-твоему я похож на того, кто будет повторять ошибки прошлого? Я заставил тебя и остальных думать, что следую прежнему плану, отвлекал тебя, чтобы ты шла в эту точку пространства и времени с нужной мне скоростью, занимал проблемами, которые помешали бы тебе раньше догадаться об истинном положении вещей, — Арес присмотрелся к ней, — и я преуспел. Ты же до сих пор не догадалась, да? Как же мало ты знаешь. О, Судьбы! Как плохо ты знаешь этот мир!

Лина старалась держаться, но волны отчаяния накрывали её, отчаяния и бессильной ярости. Она так хотела освободиться от воли богов, но в итоге лишь сильнее увязла в их интригах. Почему она? Почему именно она? Лина чувствовала, как её сила противиться влиянию Ареса, как с каждой новой вспышкой гнева она становится свободнее и тут же вязнет, неспособная преодолеть какой-то невидимый барьер.

— Итак, как я и сказал, твой путь завершится здесь, но, — он поднял вверх указательный палец, — моё старое предложение остаётся в силе. Ты можешь уйти безвестным божеством, кануть в Лету навеки, или занять место богини-матери, я возвышу тебя до истоков нового мира, тебе возведут храмы, будут почитать как великую мать, только помоги мне. Будь той, кто станет началом всего, — он сделал несколько шагов вперёд и протянул руку раскрытой ладонью вверх.

— Нет! — сказала Лина. — И не надейся! Я не буду в этом участвовать!

Арес снисходительно улыбнулся.

— Будешь. Разве я сказал, что у тебя есть выбор?

***

Богам, появившимся у атомной станции, предстояло увидеть необыкновенно красивое и одновременно ужасающее зрелище: один единственный бог сдерживал целое постоянно прибывающее войско. Его божественная сила сверкала золотом на фоне потрескавшегося защитного купола станции, который медленно распадался и исчезал. Боги сразу узнали его — они уже много веков не видели божественных сил Деметры, но вот она была здесь, во плоти, проявившаяся в чертах и ауре её сына. Зевс собрался отдать приказ, чтобы помочь ему, когда яркая вспышка озарила окрестности, купол рухнул, а вместе с ним иссякла и божественная сила маленького бога. Посыпался пепел, как при извержении Этны*, небо скрыли свинцовые облака, запахло выжженной травой и плотью. Пока остальные выставляли защиту, Амфитрита переместилась к богу и склонилась над ним — он умирал, золотой ихор покрывал его кожу мелкими каплями, вытекал из глаз вместо слёз.

— Амфитеус…

Боги поспешили к ним. Посейдон вышел вперёд и, потеснив Амфитриту, опустился на колени, взял руку Амфитеуса в свою, сжал в крепком жесте поддержки. Амфитеус открывал рот в попытке что-то сказать, и Посейдону пришлось наклониться к нему очень близко, чтобы разобрать слова.

— П-персеф-фона… — сказал Амфитеус. Посейдон взглянул на него удивлённый и одновременно огорчённый тем, что слышит, — п-прош-ла… ч-через… п-портал… сп-паси её… отец… — его рука в руке Посейдона дрогнула, расслабилась и выскользнула, безвольно падая на землю.

Посейдон ещё какое-то время смотрел на него, будто не веря случившемуся, а потом потянулся дрожащей рукой и закрыл ему глаза, в которых застыло серое небо. Тело Амфитеуса зачерствело, потрескалось и рассыпалось солнечным песком, оставляя после себя лишь небольшой шарик золотой энергии. Амфитрита аккуратно поймала шарик, а в следующий миг на них обрушился ливень, смывающий и пепел, и неприятные запахи, выводя из строя прибывающую армию Ареса. Вода с неба словно счищала грязь, какой бы она ни была, смывала всё, что очерняло землю своим присутствием. Амфитеус, столько веков верно служивший Аресу, убивавший ради него, шпионивший и лгавший ради него, погиб, защищая сестру, с её именем на устах.

— Брат, — Зевс сжал плечо Посейдона, — что он сказал?

Посейдон мотнул головой и медленно встал, поднимая взгляд на Амфитриту. Она отшатнулась, впервые со смерти Тритона увидев в глубине его глаз боль, плескавшуюся как бескрайнее море.

— Он твой сын? — прошептала она.

— Сейчас не время для этих разговоров, — одёрнул её Зевс, предупреждая ссору, однако Амфитрита не собиралась ссориться и спорить не стала. Может быть, впервые за всю свою жизнь, Амфитрита не стала перечить Зевсу в такой ситуации. — Что случилось, Посейдон?

— Мы опоздали… — Посейдон смахнул с лица прилипшие мокрые волосы, — Аида здесь нет, но я уже понял, где он, — он многозначительно взглянул на брата, молча кивнул ему и обратился к Гестии. — Ты можешь использовать силу белого тополя, чтобы связаться с Гипносом?

— Могу… — она посмотрела на Амфитеуса. — Ты считаешь, он придёт ради одной души?

— Посмотрим, — ответил Посейдон, — сделай, что прошу. Судя по течению энергии, Кристалл Душ ещё цел, всё ещё можно исправить.

Гестия кивнула и взмахнула руками — подобно Аиду, она управляла своей силой плавно, изящно, почти танцуя с ней удивительный танец. Её ладони порхнули вверх, пальцы раскрылись и выпустили белую пыльца, которая нарисовала ветку тополя. Под веткой проявился пурпурный силуэт.

— Гипнос… — обратился Посейдон, — Гипнос?

— Что случилось? Я думал, у меня видение… — послышался голос Гипноса, будто он говорил с ними через очень длинную металлическую трубу,

Посейдон снова посмотрел Зевсу в глаза, затем в глаза Гефесту и сказал:

— Мне нужно, чтобы ты забрал сущность одного бога к Лазурному источнику, а вместе с ним богинь. Прямо сейчас.

Амфитрита и Гера переглянулись.

— Что? — воскликнула Гера.

— Нет! — поддержала её Амфитрита.

— Хорошо, — помедлив, ответил Гипнос и открыл портал.

Посейдон отступил, когда воздух перед ними пошёл рябью, ветка тополя исчезла, а на её месте возник пурпурный портал с белой круглой окантовкой. Посейдон, Зевс и Гефест сработали слаженно: в долю секунды переправив сущность Амфитеуса Гипносу, они создали нечто вроде золотого полупрозрачного щита и толкнули Амфитриту и Гестию в портал. Гера ахнула и резко обернулась, для неё произошло всё так стремительно, что она едва успела понять, что произошло.

— Амфитрита не простит тебя за это, Посейдон.

— Зато будет жива, — проворчал он, — ты чем-то недовольна?

Гера не ответила, и на какое-то время их охватил скорбное молчание, которое нарушил Гефест.

— Если это то, что я думаю, зачем нам Гера?

Зевс окинул взглядом жену и вздохнул.

— Там Арес, только она сможет договориться с ним.

***

За ледяной стеной произошла череда золотых вспышек, и Лина воспрянула духом, ожидая, что стена, наконец, рухнет, и Арес окажется в меньшинстве. Арес оглянулся и выругался, одним взмахом руки уплотняя стену вдвое.

— Слишком рано явились! — он усмехнулся, возвращаясь взглядом к Лине. — Как видишь, не без проблем, но это мелочи… Так на чём я остановился? Ах, да! — влияние сил Ареса увеличилось, и его последующие слова стали настоящим испытанием. Боль стрелой пронзила голову, засев в висках, колени подогнулись, и Лина снова упала, больно стукнувшись плечом. Арес подошёл и, присев перед ней, взял за подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Ты поможешь мне по собственной воле или без неё, Персефона. И не сопротивляйся, твоя сила ничто, ты не сможешь вырваться.

— Я не… буду… тебе… помогать, — Лине стоило чудовищных усилий сказать эти слова, но после них стало легче.

Арес кивнул и отпустил её, намеренно толкнув так, что она снова ударилась о камень.

— Перемены неизбежны, Персефона, больше нет, и я спрашиваю тебя в последний раз… — он в упор посмотрел на неё, — ты готова помочь мне и стать началом нового мира?

— Нет! — уверенный взгляд, недрогнувший голос, Нынешнюю Лину сложно было сломить угрозами. Только она и подумать не могла, что именно ей уготовил Арес.

— Что ж, я принимаю твоё решение, дорогая сестра, — он не злился, говорил спокойно, без угрозы или намёка на расправу, — то, что случится дальше, я не смогу остановить. Ты будешь страдать, как и обещало воплощение твоей матери, ты пройдёшь босиком по горячим углям из-за сделанного тобой выбора и погибнешь… погибнешь, не добившись ничего. Безвестная, оставленная всеми. Одна.

Лина открыла было рот, чтобы ответить, но поняла, что не может этого сделать. Её тело потеряло чувствительность и перестало ей подчиняться — только зрение и слух ещё принадлежали ей.

— Покажи им, на что я способен, моя королева, — обратился он к кому-то и поманил рукой.

Лёгкой золотой пыльцой, словно отблеск далёких подводных сокровищ, на его призыв явилась Афродита, а вместе с ней та, кого Лина не хотела бы видеть в этом месте даже в страшном сне. Макария смотрела прямо перед собой, прижимая к себе огромный рубин в виде сердца. Лина пожалела, что Амфитеус спас её, что Август так и не смог победить, она умоляла мироздание убить её или позволить потерять сознание, но оно, как и при встрече с Мойрами, отказало. Последняя надежда угасла мгновение спустя, когда Арес убрал ледяную стену, и Лина поняла, что сила, сдерживающая её, сдерживает и тех, кто пришёл к ней на помощь. Ослабленные, неспособные сопротивляться боги сидели в одинаковых позах, похожие на игрушки, разбросанные по полу детской комнаты. На Аида падала тень, скрывая выражение его лица и глаз.

Многие годы для Олимпийского сонма не существовало никого сильнее великой троицы, и никто в здравом уме не мог предположить, чтобы их силу можно было подчинить, но Арес сделал это. Лина не сошла с ума, это не было ни видением, ни сном — три брата прямо на её глазах одновременно взмахнули руками, извлекли свои символы власти и объединили в один. Трезубец, скипетр и копьё-молния слились, вспыхнули жёлтым светом и обратились маленьким осколком Солнечного Опала. Взгляд Лины случайно скользнул по Гефесту: он смотрел на Афродиту — разочарование, боль, непонимание, обида таились в глубине его глаз — это предательство без всякого особенного воздействия лишило его сил. Он обрёл её любовь на несколько веков и снова оказался предан. Лина успела пожалеть его, прежде чем Арес отвлёк внимание на себя, притягивая объединённые символы власти. Их можно было отдать только добровольно, а значит, Арес не просто сдерживал силы верховных богов, но и подчинил себе их волю.

Сознание Лины отказывалось принимать реальность, и она избрала единственно верную тактику — молча наблюдать. Арес поймал осколок в ладонь, медленно поворачиваясь к Макарии, и вдруг, встретив взгляд Афродиты, разочарованно выдохнул.

— Что? Хочешь возразить мне? Сейчас? Я отправил тебя шпионить, а не работать против меня, а что сделала ты? Предала! Родила ублюдка!

— Я знаю, кто на самом деле убил Фобоса, — тихо сказала Афродита, — я знаю, на что ты способен, и мне больше не страшно. Я выполнила все условия, теперь… убей меня.

Арес встретил её взгляд и сжал зубы так, что скулы на его лице проступили ярче.

— Хочешь закончить всё сейчас? Уйти, хотя обещала поддерживать и быть рядом? Ну уж нет, дорогая, попробуешь кинуть меня, и участь Фобоса постигнет твоего ублюдка раньше остальных. И поверь мне, я дарую ему нелёгкую смерть.

Макс. За всем этим безумием Лина совсем забыла о нём. Что он почувствует, узнав о матери правду? Как он переживёт её предательство? Эти мысли на миг вспыхнули светом яркого солнца, и мир снова обрёл краски — душевная боль всколыхнула утихшую было божественную силу, и перед глазами всё расплылось.

— Я не должна была идти у тебя на поводу, — вдруг сказала Афродита, — ты…

— Умрёшь, когда я скажу! Пошла прочь! — Аресу хватило несколько взмахов руки, чтобы божественная сила откинула Афродиту в сторону, прямо на Гефеста. Они оба отлетели к краю храма и свалились друг на друга. У Афродиты от удара пошла кровь, и сердце Лины похолодело, когда она поняла, что это больше не ихор… аура и божественная сущность богини любви исчезла, оставив смертную оболочку. Лина подумала, что на месте Афродиты тоже предпочла бы умереть, чем видеть, что произойдёт дальше, но никому из них пока эта роскошь была недоступна.

Арес тем временем протянул Макарии руку раскрытой ладонью вверх.

— Дай мне Сердце Геликона и… Кристалл Душ. Твоя мать отказалась помогать, но ей всё равно придётся, придётся, понимаешь?

Макария смотрела на него спокойно, без эмоций, похожая больше на искусно созданный манекен, чем на себя саму. Она медленно моргнула, протянула рубин, и когда тот слился с кусочком опала, увеличивая его вдвое, вложила свою руку в руку Ареса. Он крепко сжал её и притянул к себе. Мгновение ничего не происходило, а потом Макария дёрнулась, будто её в этот момент ударили в грудь — белый сгусток вырвался из её груди и вторгся в кусочек солнечного опала, преобразуя его в половинку жёлтой прозрачной сферы с облаками и лучами солнца внутри. Сверкнула ослепительная вспышка, и взгляд Макарии стал осмысленным, губы сжались в тонкую линию, а с ресниц упала пара белых снежинок — она прерывисто вздохнула и посмотрела Лине в глаза. Не отцу, не своему врагу, а ей… богине, которую, по сути, почти не знала.

«Аид этого не допустит, он не позволит Макарии умереть», — убеждала себя Лина, но ошибалась. Горько ошибалась.

Макария странно выпрямилась и вдруг, прижав руку к груди, медленно осела на пол — Кристалл Душ покинул временное пристанище и забрал с собой всю жизнь до последней капли. Лина не могла представить, что чувствует Аид, наблюдая за смертью любимой дочери, но с другой стороны вообще не хотела это представлять — сегодняшняя встреча показала, что она ничего о нём не знает. Что если всё это его план? Что если она обманывается насчёт Макарии так же, как и обманывалась насчёт его чувств? Что если слова о его неспособности любить — правда?

Последний вздох сорвался с губ Макарии, и время, позабыв о границах, стремительно рвануло вперёд. Половина солнечного опала зависла в воздухе перед Аресом, ещё раз вспыхнула и выпустила несколько волн божественной энергии такой силы, что мир содрогнулся. Сначала под давлением пали колонны храма и бюсты богов, затем защита, однако вода не ринулась заполнять пустое пространство, а стала отступать, поднимая оставшуюся от храма платформу. Лина ощутила себя на странном аттракционе, который может в любой момент рухнуть вниз, однако платформа не собиралась падать — взмыв ввысь она замерла там, над разверзшейся пропастью, в которой теперь вместо океана, вилась водяная воронка, уходя верхушкой за облака.

— Ну, вот и всё, моя богиня, — Арес повернулся спиной к бушующей стихии, не страшась ни воды, ни ветра, и протянул руку Лине, — пришёл твой черёд.

_______________________________________

*Этна — стратовулкан в Италии, на восточном побережье Сицилии, недалеко от городов Мессина и Катания. Самый высокий действующий вулкан в Европе. Согласно мифам именно здесь обустроил свою главную мастерскую Гефест, так же считалось, что вулкан извергается каждый раз, когда Афродита изменяет Гефесту.