Царица Теней: возвращение Персефоны (СИ)

Глава 18. Зевс

Зевс!

Даже самые смелые и отважные сложили оружие и склонили головы — аура его силы накрыла зал и распустилась в сердцах цветами благоговения и восхищения. Те, кто думал, что царствование Зевса можно оспорить, вероятно, являлись либо глупцами, либо самоуверенными смельчаками. В присутствии его полной силы невозможно было помыслить о предательстве, невозможно было представить, чтобы кто-то не склонился перед ним в этот момент. Однако — и только Аиду было подвластно заметить это — Зевс тратил всю божественную энергию на то, чтобы казаться сильным, хотя на деле не обладал и третью прежних сил.

— Аид! — голос Зевса, потрясающий само существование мира, заставил Лину приоткрыть глаза. — Разве запрет на нарушение законов не был условием твоей временной свободы?

Аид уверенно встретил его взгляд.

— Я предупреждал тебя, Зевс. Ты не слушал тогда, не слушаешь и сейчас. И это снова плохо закончится!

— Не угрожай мне! — Зевс в ярости стукнул копьём об пол. Волна божественной силы прошла по залу, сшибая полубогов с ног, однако с защитой Аида она не справилась, лишь слегка потревожила её.

— Я взял царство Теней, я принимал всё, что ты давал, и никогда не брал лишнего, за исключением одного… но и на то была твоя воля. А когда я привык к покою и мраку, когда истинно возжелал жить со своей семьёй вдали от распрей и интриг Олимпа, что сделал ты? Я просил покоя, но даже в этой единственной просьбе мне было отказано. У богов нашлось бессчётное количество причин обвинить меня, добраться до меня, навредить мне.

— Для обвинений и слухов всегда есть основание, Аид! — разряды молний заиграли в руке Зевса и переместились на копьё. — Никто бы не стал обвинять тебя, никто бы не стал вредить тебе, будь всё так, как ты говоришь. Но у нас был договор и цель. Ты предал нас, и только чудо остановило тогда катастрофу.

Напряжение между ними нарастало, но Аид не собирался отпускать Лину и занимать боевую позицию — он вообще не хотел сражаться и был почти уверен, что ему не придётся.

— Больше половины слухов обо мне неправда, а вот о твоих «героических» похождениях — вполне. Ты сам способствуешь всему этому, позволяешь другим вершить судьбы, вместо того, чтобы действительно взять всё в свои руки. Ты не захотел выходить на диалог, ты предпочёл сражаться, вместо того, чтобы объяснить мне свою позицию!

— А, так во всём виноват я?!

— Я никого не обвиняю. Ничего почти от нас не зависело, но ты мог помочь мне, мог остановить войну и объяснить, что дело не в тебе, не в Деметре, а в…

— Не смей! — перебил Зевс. — Не переводи стрелки! Своим сегодняшним поступком ты лишь подтверждаешь все мои мысли о тебе. Ты предал меня, Аид, ты предал меня ради женщины! Ради трона и власти!

— Власти? — Аид усмехнулся. — Мне не нужен твой трон! И власть не нужна! Но я уверен, твой трон и власть нужны кому-то другому, кому-то, на кого ты и думать не станешь.

Полубоги и наследники никогда не видели истинной силы Зевса — он не сражался открыто много веков — и потому иногда мнили себя такими же сильными, если не сильнее. Сегодня, увидев эту силу воочию, они испугались, что сражение верховных богов может потрясти континент, и, когда гнев Зевса стал почти физически ощутим, решили убраться отсюда подальше.

— Я уже поверил тебе однажды, заключил договор, по которому никто из нас троих не мог предать другого, ты сам сделал это. Я хотел убить тебя тогда, но сейчас понимаю, что следовало сразу браться за неё, не позволять ей вернуться, и тогда угроза, о которой ты твердишь, перестала бы существовать.

— Это бы не решило проблемы, а только всё усложнило…

— Одна жизнь ничего не стоит против целого мира. Ты обещал, что выстоишь, и не смог. Это ты, а не я вывел легионы, когда мир стоял на грани катастрофы, это ты поддался…

— Зевс! — купол божественной защиты Аида покрылся лазурными всполохами огня. Здание тюрьмы содрогнулось от его голоса, и он, оставив Лину в поддержке своей божественной силы, наконец, поднялся на ноги. — Ты забыл, кто она? Ты забыл клятву Гее, которую давал в старом храме? Может быть, стоит обратиться к Гере, чтобы она напомнила тебе?

— Не называй её имени! Не лезь в то, чего не понимаешь, в чём не разбираешься. Не указывай мне на клятвы, которые не держишь сам! Ты первый их нарушил!

Столь похожие и до крайней степени разные братья встали друг против друга — лазурное пламя и золотая молния, мрак царства Теней и яркий свет Олимпийского солнца.

— Возможно, я не понимаю тебя, — ответил Аид. — Возможно, я действительно подтверждаю слухи поступками, но ты, чья власть неоспорима, позоришь себя и своё наследие пренебрежением. Не можешь снизойти до меня, чтобы спокойно поговорить? За столько веков ты так и не смог войти в темницу и взглянуть мне в глаза, — он вздохнул. — Да, я нарушил клятву, но лишь потому, что был обманут… так же, как и ты. Тебе давно следовало бы повзрослеть…

— Мне не нужны ни наставления, ни оправдания старшего брата, — бросил Зевс.

— А мне нужен брат. — Аид развернул раскрытую ладонь вверх, наблюдая за скользящим по коже огоньком. — Удивлён, что ты всё ещё помнишь о нашем близком родстве.

Эти слова стали последней каплей для Зевса. Молния заискрила и, обратившись стрелой, помчалась на Аида, способная уничтожить всё в радиусе нескольких километров, распарывая пространство и время, пренебрегая всеми законами мироздания. Аид взмахнул руками и развёл их над головой, плавным движением создавая круг из лазурного огня. Круг замкнулся, сжался до точки… щелчок, и стрела Зевса разлетелась золотой пыльцой, которая осыпалась на пол, с тихим шуршанием проскользила обратно, но не для того, чтобы исчезнуть, а чтобы набрать силу и стать большим косматым зверем, похожим на льва. Зверь кинулся на Аида и был перехвачен лазурной змеёй, которая, изогнувшись, оттолкнулась от пола и вцепилась ему в шею.

Против резких уверенных жестов Зевса, плавные движения Аида выглядели изящно и почти нежно, но, вопреки всему, они били точнее, искромётнее и ярче.

Волны божественной энергии сотрясали стены, уходя далеко за пределы тюрьмы «Протекта». Снег на горных вершинах и так едва держался, а теперь обрушился лавинами вниз, активируя защиты городов. Стекло потолка треснуло и мелкими осколками полетело прямо на Лину — Аид отбил новую атаку и взмахнул рукой, создавая над Линой защиту. Зевс нахмурился. Пространство вокруг него прошили молнии, когда он замахнулся копьём и выбросил из наконечника сияющий шар золотой энергии. Аид создал такой же из огня и нанёс встречный удар. Шары раскручивались, набирая силу, мчась друг к другу на огромной скорости. На самом пике, за долю секунды до столкновения, между молнией и пламенем встала плотная прозрачная стена воды, которая сгладила удар, превращая неминуемую волну разрушения в шипящий белоснежный пар.

Аид и Зевс одновременно подняли взгляды. Перед ними из капель оставшейся воды сформировался образ Посейдона, а затем и его телесное воплощение.

Посейдон.

Тот, кто всегда оставался в стороне, тот, кто лишь раз вмешивался в ссору старшего и младшего братьев, сегодня заслонил собой Аида.

— Достаточно! — Посейдон провернул в руке трезубец и с небольшим стуком коснулся им пола. — Отпусти их, есть более важные вещи.

Зевс хотел ответить, но Посейдон не дал ему даже начать.

— Знаю каждое слово, которое ты скажешь, и тебе не удастся меня спровоцировать. Вы с Аидом веками сражаетесь за то, чего в достатке у обоих, не понимаете друг друга и понимать не хотите.

— Посейдон! — Зевс попытался возразить, хотя уже понял, что против обоих братьев одновременно он пойти не сможет.

— Зевс, прислушайся ко мне, собери первый за многие века Совет Триединства, мы должны решить наши разногласия мирно. Опасность ещё не миновала, «Протект» пошёл против твоей воли, рука его власти тянется дальше, чем ты можешь себе представить… я убедился на собственном опыте. Море неспокойно, Земля и Небо неспокойны… Мы не имеем права допускать повторения той бойни, какую устроили в прошлый раз. И мы не можем позволить себе новую ошибку, потому что третьего шанса не будет. Подумай об этом, брат. Зевс, внемли голосу разума.

Зевс сжал копьё до металлического скрежета и, взвесив все «за» и «против», успокоился. Молнии исчезли, копьё растворилось в воздухе.

— Я подумаю об этом и сообщу своё решение, — сказал он, наконец, бросил суровый взор за спину Посейдона и обратился орлом.

Посейдон повернулся к Аиду, когда орёл, взмыв ввысь, покинул тюрьму «Протекта» через раскрытую крышу.

— У всех наступает момент, когда приходится выбирать сторону… — он улыбнулся, — и я выбрал, брат.

Аид, помедлив, благодарно кивнул и вернулся к Лине, чтобы взять её на руки. Пока они говорили, Лина успела потерять сознание: свойство кнута Деймоса состояло в том, что раны от него очень долго не заживали, постоянно открывались и кровоточили. Для лечения требовался полный уровень божественных сил, а у Лины не было даже физических — боль, страх, постоянное напряжение измотали её окончательно, и сознание погрузилось во тьму.

— Будь осторожен, — Аид прошёл в сторону выхода. — Мы повредили «Небесную матрицу», прямо отсюда лучше не перемещаться и… Арес. Берегись его окружения.

Посейдон убрал трезубец.

— Знаю, Амфитрита уже передала мне… Почему ты не сказал Зевсу? Об Аресе?

— И что бы это изменило? Думаешь, он бы поверил мне? Скорее, нашёл бы новый повод обвинить.

— Пожалуй, ты прав. — Посейдон обвёл взором здание тюрьмы «Протекта» и задумчиво добавил: — Всё это пора заканчивать.

Аид внимательно посмотрел на него.

— Когда ты сказал о помощи, — тихо произнёс он, — я и не думал, что ты имеешь в виду именно это… что ты придёшь так скоро.

— Не благодари. Ты не можешь тащить всё один, — Посейдон по-дружески сжал плечо Аида. — Будь осторожен.

Они понимающе посмотрели друг другу в глаза и разошлись в разные стороны.

***

«Небесная матрица» действительно была сильно повреждена, золотые кольца тягуче распадались, словно на них сработало какое-то устройство замедления времени. Аид спустился к основанию тюрьмы и пошёл к выходу, к белеющим просторам бесконечных горных снегов, переливающимся на солнце всеми цветами радуги. Он скорее почувствовал, нежели увидел лёгкую вибрацию воздуха и провернулся вокруг себя, уклоняясь от удара знакомого молота. Молота Гефеста. Который в этот момент пролетел в сантиметре от него и врезался в стену, там задержался на миг, а затем, раздробив камень, задребезжал, затрясся и вырвался обратно.

— Оставь её! — у входа в тюрьму возник Максим. Он был ранен, но не настолько, чтобы сдавать свои позиции — молот с ювелирной точностью вернулся ему в руки. После всех потрясений сегодняшнего дня, ревность снова вышла на первое место, и то, что Аид пришёл на помощь, и то, что он не позволил Максиму пожертвовать собой ради Лины, стало решающим фактором.

Аид едва смог сдержать улыбку. Это было похоже на угрозу от совсем маленького ребёнка, который ещё не стоит на ногах, но уже держит в руках палку и собирается сражаться с крапивой.

— Сын Гефеста… Полагаю, несостоявшийся хранитель? — вкрадчиво уточнил он. Разумеется, Аид нашёл время узнать всё, что касалось привязанности Лины и Максима заранее.

— Какое дело тебе до того, кто я? — Макс держался гордо и храбро, как истинный герой. — Главное, что я хочу забрать её и увезти в безопасное место.

— Её? — Аид устремил на него спокойный взор. — Богиню Персефону? Мою супругу?

— Она не твоя… — Макс стиснул зубы и крепче перехватил молот, — супруга! — Всё его существо сияло божественной энергией, воздух вокруг искрил и переливался. — Ещё нет. И я не допущу, чтобы это случилось, не сегодня. Я больше не уступлю её тебе.

Аид задумался. Когда он заговорил, в его голосе не было слышно угрозы, но она ощущалась в самом воздухе, в каждом вдохе его собеседника, в каждой упавшей в горах снежинке.

— Я вижу, ты уверен в своих силах? Хорошо. Я позволю тебе забрать её, если ты ответишь утвердительно на три моих вопроса.

По телу Максима пробежал холодок, полыхнувший в сердце страшным гневом. Вопросы? Вопросы? Как он смеет ставить условия в такой момент? Как может торговаться вопросами, когда единственный путь — обнажить мечи?!

— Спрашивай быстрее, потому что я очень зол и скоро буду говорить с тобой по-другому.

Аид опустил взгляд в пол, скрывая снисходительную улыбку.

— Итак, если заберёшь её, сможешь ли ты гарантировать, что в ближайшие несколько часов её раны исчезнут, а боль прекратится?

Макс опешил, не сразу находя слова для ответа.

— Конечно, я сделаю всё, что в моих силах…

— Этого недостаточно, — серьёзно сказал Аид, — нужно сделать больше. А сможешь ли ты защитить её, если «Протект» продолжит преследование? Если все боги встанут против тебя из-за неё? Сможешь противостоять им?

— Этого не будет!

— Сомневаюсь, — Аид перевёл взгляд на Лину, и следующий его вопрос прозвучал гораздо тише и мягче предыдущих. — И, наконец, сможешь ли ты уступить ей, если она захочет вернуться ко мне, когда очнётся? Или уйти от тебя, куда угодно? Сможешь ли ты отпустить, не желая зла, не преследуя, отбросив ненависть и ревность? И сможешь ли поверить ей, даже если её слова будут звучать как самый настоящий вымысел? — он снова посмотрел на Макса. — Сможешь?

Максим не мог ответить. Он злился, не желая признаваться самому себе, что ни на один из этих вопросов не скажет твёрдое «да, смогу».

— Я сказал, что сделаю всё, и я сдержу слово. Отдай её мне или…

— Или что? — Аид вздохнул. — Я не хочу с тобой сражаться, это так же бессмысленно, как льву вызывать муравья на дуэль. Оставь эти бесполезные попытки вернуть её туда, где ей не место, лучше спроси своего отца, что у него делают запечатанные воспоминания Персефоны?

— Что?.. — молот исчез из рук Максима. — Письмо Арианы и Марка дошло до тебя?

Аид удивился тоже. Откуда Максим мог знать о письме и о том, что в нём, если письмо было написано древними символами царства Теней? Аид бы спросил его об этом, но позади послышались шаги, и он ощутил знакомую ауру бога, с которым не желал встречаться прямо сейчас, и вообще предпочёл бы не встречаться в ближайшее время.

— Какое чудесное совпадение, — сказал Арес, появившись из полумрака помещений.

Аид сделал едва заметное движение рукой, взглянул на снег за спиной Максима и, прижав покрепче Лину к себе, растворился в воздухе.