Царица Теней: возвращение Персефоны (СИ)

Глава 9. Две богини

Приподняв юбку, Лина взобралась на холм у причала в поисках обратной дороги и обернулась — Мёртвый ветер ударил ей в спину, растрепал волосы и нырнул в складки платья. Тени мелькали вдали, проходя свой путь по берегу Леты, откуда очень скоро им предстояло испить воду забвения и навсегда оставить прошлое в прошлом. По лицу Лины текли слёзы, но она не чувствовала их, лишь изредка моргала, чтобы солёные капли не собирались на ресницах и не застилали обзор. Она видела сияние теней её родителей, видела и не могла ничего сделать.

— Отчего ты грустишь? — детский голосок заставил Лину отскочить в сторону. Перед ней откуда-то взялась маленькая девочка, лет пяти от роду, с большими тёмными глазами и мышиного цвета волосами.

Лина быстро вытерла слёзы. Были это игры богов или местный дух, о котором не говорилось в легендах, ей в любом случае следовало быть осторожной.

— Кто ты? — спросила она охрипшим от слёз голосом.

Девочка улыбнулась уголком губ и подняла взгляд, разительно контрастирующий с её внешностью. Дитя с душой древнего существа, мудрость, облачённая в наивность, слабость, скрывающая божественную суть.

— Я… — детский голос вдруг размножился и разнёсся длинным эхом над туманом, а затем девочка преобразилась. Перед Линой появились три женщины. Одна из них высокомерная и ухоженная выглядела как современная бизнес-леди, в брючном костюме и коротком плаще, накинутом на плечи, её чёрные волосы были убраны в высокий пучок. Другая, полная рыжеволосая хохотушка, носила фартук и сдобную булочку в кармане, а третья, с серой косой до пояса, больше походила на деревенскую девчушку, веснушчатую и наивную. Все они одновременно улыбнулись и произнесли, дополняя друг друга:

— Геката…

— Геката? — Лина обвела их взглядом и не ответила. Измученная горем утраты, она не знала, как реагировать на появление богини.

— Кора, — рыжеволосая девушка обратила на себя внимание, — отчего ты плачешь? — она вытерла слёзы со щёк Лины и приобняла её за плечи.

— Аид расстроил тебя? — спросила бизнес-леди.

От этого вопроса обида Лины на Владыку Мёртвых разгорелась ещё ярче.

— Лицемерный эгоист! — теперь, оценивая недавний разговор с ним, Лина подумала, что её провели, что всего его слова были сказаны намеренно. Конечно, он боится её потерять, только не потому, что любит, а потому, что она нужна для укрепления его власти! По его отношению в настоящем Лина могла судить о прошлом: наверняка вся эта любовь из воспоминаний всего лишь иллюзия, выдумка юной девушки, не знавшей других мужчин. Ну, уж нет! Лина не поведётся на это! Хватит с неё манипуляций верховных богов! — Есть с десяток случаев, когда Аид отпускал тени в мир живых, но я исключение! Для меня у него есть правила, и законы!

— Отпускал, — сказала Геката-простушка и перекинула через плечо серую косу, — только спроси себя, хоть одна тень пересекла Врата Подземного царства в обратную сторону? Хоть один смертный вернулся к жизни?

— Хоть кто-то из этих троих болванов нормально выполняет свою работу! — бросила в сторону Геката-бизнес-леди.

— Тени не покидали Подземного мира, — поддержала их рыжая и, откусив сдобную булочку, прожевала, после чего закончила мысль, — разве что те, которые были приняты Зевсом на Олимпе. В мир смертных не возвращался никто. И потом… всё, что ты упоминаешь, случалось по твоей просьбе. Это драгоценной Персефоне он не мог отказать, это её сочувствие трогало его сердце…

Лина вспыхнула.

— Ты на чьей стороне?! Насколько я помню, ты по просьбе Деметры пришла в царство Теней, чтобы составить компанию Персефоне.

— Выдумки смертных! Всем давно известно, на чьей я стороне. А твоя мать не просила ничего сверхъестественного, я помогала Аиду задолго до твоего рождения и продолжила это делать после. Я лишь посочувствовала Деметре… впрочем, очень напрасно.

— Но я… — растерялась Лина. — Там, в воспоминаниях, ты уговаривала меня вернуться, называла Аида бесчувственным, жестоким, неспособным любить…

— Я говорила это на эмоциях, — все три воплощения Гекаты стали говорить, заканчивая фразы друг за другом.

— С тех пор слишком много воды утекло…

— И я могу сказать только одно…

— Что Владыка Мёртвых не тот, кем все его считают.

— Ты многого не знаешь…

— Так расскажи! — воскликнула Лина. — Я пойму. Почему так сложно рассказать о прошлом? Почему?

Геката не ответила. Лина смотрела на неё глазами полными слёз, но вскоре отвернулась — где-то вдали сверкнули призрачным отблеском воды Леты, у которых уже не было теней. Лина тяжело вздохнула и призналась.

— Я хотела сбежать. Я мечтала покинуть это кошмарное место, но сейчас… — она зло смахнула слёзы, и ветер тут же высушил её щёки, оставляя неприятное покалывание. — Сейчас я не знаю, что делать. У меня словно две личности, одна из которых так сильно любит его, что готова сгореть заживо в его лазурном пламени за один только взгляд, а другая… Другая просто Лина, еще не принявшая даже того факта, что зерно души Персефоны именно у неё, что это она, а не кто-то другой является избранницей древнего пророчества. Как ты справляешься, Геката? Тебя так много, а ты, словно… — Лина неопределённо взмахнула рукой, не в силах подобрать слов.

— Я всегда одна, — рыжеволосая хохотушка залилась таким задорным смехом, что Лина невольно улыбнулась.

Геката с серой длинной косой обошла Лину несколько раз, поправила её платье и волосы.

— Идём. Нам лучше пойти в сад, а то тут как-то мрачновато, да?

Девушки подхватили Лину под руки и повели к тропе, продолжая рассуждать.

— И ты — всегда ты, Персефона.

— Загляни в своё сердце, почувствуй…

— Ты и Персефона, и Элина, и все женщины твоей семьи, носители зерна души… ты и богиня, и дочь Зевса, и жена Аида, и маленькая полубогиня без божественных сил… Это всё ты, эти личности — грани тебя самой, — воплощения Гекаты остановились у начала тропки и собрались в одну темноволосую женщину, одетую в длинный алый пеплос*. — Сократим путь? — она протянула Лине руку. — Не очень хорошее время для прогулок, лучше я кое-что покажу.

Лина в последний раз оглянулась на Лету, на причал Стикса и вложила свою ладонь в ладонь Гекаты. Они исчезли, оставив в воздухе золотые и алые искры.

По анфиладе, меж колонн, узкими коридорами, через тронный зал в противоположную его часть к незаметной двери — Геката коснулась выступающих из стены камней, и проход открылся. За ним, Лина бы никогда не поверила в это, не увидь она всё собственными глазами, находился прекрасный сад. Не тот, что цвёл под мрачным небом Подземного царства, это был настоящий земной сад: с розами и орхидеями, с асфоделями и вишнями, — со всем, что так любила Лина. Здесь даже протекал маленький чистый ручей, вливаясь в неглубокий пруд, у которого рос высокий раскидистый клён. На одной из веток висели широкие качели. Кто бы мог подумать, что в Подземном царстве может быть такой сад?

— Что это за место? — Лина остановилась у воды, вдыхая ароматы живой природы.

— Дар Владыки Теней своей супруге — сад Персефоны.

Сердце Лины дрогнуло от её слов, и по телу разлилось удивительное тепло, заслоняя на время пламя печали. Она прошла до качелей, потрогала прочную цветущую лиану, державшую их, и снова посмотрела на Гекату. Такой — высокой и строгой — она знала её по скульптурам и статуям прошлого, по изображениям на фресках Дворца «Протекта» — их главного офиса. Такой она впервые увидела Гекату в воспоминаниях.

— Что будет, — спросила Лина. Она уже несколько дней думала над этим вопросом, и теперь у неё появился тот, кому она могла его задать, — если я поддамся? Если я приму чувства Персефоны, как свои?

Геката обернулась.

— Пойми уже, наконец. Это и есть твои чувства — всё, что ты чувствуешь, твоё! И, — она небрежно махнула рукой, — скажу, отбрасывая условности, ты сделаешь Аида самым счастливым во всех царствах… разумеется, если интересно моё личное мнение. Только не спеши. Отложи всё до того, как память вернётся полностью. Существует много вещей, из-за которых твоё решение может измениться… есть столько же причин навсегда отказаться от него, сколько и остаться с ним навеки. — Геката сочувствующе улыбнулась и, не дожидаясь новых вопросов, извлекла из складок платья ракушку. — Вот, кого нам не хватает.

Ракушка выглядела как диковинная шкатулка, внутри которой непременно должно было оказаться что-то очень ценное и уникальное. Предчувствия Лину не обманули — это действительно была уникальная вещь. Когда Геката положила ракушку на ладонь, та щёлкнула и раскрылась, являя их взору невероятную по цвету жемчужину — словно застывшая в маленькой сфере морская волна, пронизанная лучами солнца, она переливалась в освещении сада и мерцала.

— Если честно, я хотела тебя утешить, — сказала Геката. — Я случайно услышала ваш разговор с Владыкой и… — она наткнулась на взгляд Лины. — Да, твои слова были очень жестоки, но я не осуждаю, мне лишь не хочется видеть твоих слёз, поэтому я привела тебе кое-кого, — Геката обмакнула жемчужину в ручье, поднесла к губам и подула, — твою лучшую подругу.

— Подругу?

— Да. Амфитрита… — голос Гекаты эхом отразился от окружающих сад стен, жемчужина треснула и осыпалась тёмно-зелёной пудрой.

В следующий миг на них налетел морской бриз, он легко нырнул в волосы Лины, а затем разнёс пудру жемчужины по воздуху.

— Амфитрита…

— Амфитрита…

— Амфитрита…

С разных сторон посыпался шёпот, похожий на звук набегающих волн. Пудра рассеялась и собралась в единое облако, которое тут же рухнуло в ручеёк огромной волной, каплями рисуя силуэт женщины. Женщина встрепенулась, ожила и стряхнула с себя остатки воды — зеленовато-голубое платье и иссиня-чёрные волосы делали Амфитриту королевской медузой океана. И пусть ей было уже много веков, та улыбка, которой она улыбалась Персефоне в воспоминаниях, до сих пор сияла на её лице. Амфитрита выбралась из ручья и подошла к Лине, протянув руки для приветствия.

— Наконец-то я могу видеть тебя, я так рада.

Лина пришла в замешательство и рук в ответ не подала. Амфитриту это не смутило — она сама взяла руки Лины в свои, принося ощущение прохлады.

— Я думала, боги боятся спускаться в царство Теней? — Лина перевела взгляд с Амфитриты на Гекату и обратно.

— Брезгуют, ты хотела сказать? — уточнила Геката. — Некоторые считают свой свет слишком божественным, чтобы омрачать его тьмой Подземного царства.

— В любом случае, — улыбнулась Амфитрита, — пока ты здесь, это место не кажется таким уж мрачным.

Лина сомневалась. Даже если Амфитрита могла приходить сюда, когда вздумается, разве не должна она сейчас быть на стороне Зевса.

— Я ведь освободила Аида, — сказала она. — Боги не считают меня преступницей, а Аида убийцей и зачинщиком большой войны?

Амфитрита изменилась в лице и переглянулась с Гекатой.

— Умоляю, дорогая, учения «Протекта» давно отошли от заветов богов и пропитались пропагандой нездорового фанатизма. Зевс просто не вмешивается, у него свои причины…

— Да брось! — возразила Геката. — И идиоту понятно, что «Протект» не продержался бы и дня без божественной поддержки. Кто-то из богов благословляет его своим теневым вмешательством.

— Если не Зевс стоит за «Протектом», — удивилась Лина, — тогда кто?

— Вопрос, ответ на который нам всем предстоит узнать, — Геката вздохнула. — В остальном… среди богов давний разлад. Зевс, несмотря на сильные сомнения, всё-таки боится, что в планах Аида захватить власть на Олимпе, и неудивительно… с тех пор, как Аид занял трон, всех так и подмывало его скомпрометировать. Зевс не был исключением, поэтому он и не хочет идти против богов, против любого из них, чтобы в случае чего иметь союзников. Только вот мы… немногие из сонма… подозреваем, что дело в другом.

— Зевс решил свалить убийство Аида на ничего незначащую богиню, потому что боится за власть или не хочет прослыть братоубийцей? — Лина недовольно передёрнула плечами. — Ладно, причины не важны, я бы поняла это, будь на моём месте кто-то другой. Но я, это же я! Чего от меня ждут? Каких свершений? Сразиться, убить одного из сильнейших или пожертвовать собой? Зевс меня переоценивает, я ни на что не способна. Ни на что. И умирать не планирую.

Геката усмехнулась, а Амфитрита сказала:

— Но ведь именно ты, ты одна способна была разрушить цепи солнечной энергии. Тебе одной была дарована власть убить или помиловать Аида. Значит, ты можешь больше, чем думаешь, значит, это ты сама недооцениваешь себя! — она строго взглянула на Лину. — В тебе иная сила. Сражаться ты, конечно, можешь, но можешь и помирить братьев, спасти Аида и разрешить многовековой конфликт. Вдруг миру нужно именно это, ты не подумала?

Лина моргнула, и в памяти отдалённо послышались голоса Мойр. Она могла изменить судьбу, всё было в её руках, но почему, почему она не чувствовала в себе силы совершать подвиги? Почему не чувствовала себя богиней?

— Я не знаю и половины того, что нужно, а не понимаю ещё больше. Что мне делать? Что я должна делать?

— Вспоминать и ни о чём больше не беспокоиться, — Геката сорвала объёмный бутон пиона и преподнесла его Лине, — пока это то, что ты можешь сделать. Когда вспомнишь, многое проясниться, ты примешь решение и поймёшь, что делать дальше.

Амфитрита взяла Лину под руку.

— А начать, думаю, надо с праздника Аполлона. Осталось совсем немного времени, а мы даже не подобрали тебе платье. Как ты считаешь?

***

Богини покинули Лину поздно вечером, и она вернулась во внутренний сад, чтобы там, в одиночестве, предаваться печали. Лина не знала, сколько выплакала слёз и сколько часов просидела на качелях, но вскоре рыдания её сменились прерывистым надрывным дыханием, а слёзы высохли. Она покачивалась, вдыхая аромат цветов — ни мыслей, ни чувств не осталось, только боль. Те, кто живёт в обществе смертных, слишком привязаны к жизни — не только к своей, но и к жизни близких — они не могут не страдать так же, как смертные, не могут не чувствовать, как они… и Лина чувствовала. Какими бы ни были её близкие, она дорожила ими, они составляли важную часть её привычной жизни, и утрата их казалась великим горем.

Она не вздрогнула, когда двери сада распахнулись, и не подняла взгляда, когда Аид остановился подле неё и, кивнув на качели, спросил.

— Позволишь?

Лина неопределённо повела плечами и отодвинулась к самому краю, освобождая место, которого и так было предостаточно. После разговоров с Амфитритой и Гекатой ей стало легче, она многое осознала и переосмыслила, хотя всё ещё чувствовала неясную обиду глубоко в душе. А может, то было совсем другое чувство?

Аид подождал ответа и, когда не получил его, сел без приглашения — довольно близко для человека, последний разговор с которым закончился ссорой. Он долго молчал. Лина не смотрела на него, надеясь, что он поймёт её желание побыть в одиночестве и уйдёт, однако этого не случилось.

— Осталось меньше суток до праздника Аполлона, — произнёс Аид, — мы ожидаемо получили приглашения… Время встречи завтра в полдень.

Лина на миг позабыла о горе. Завтра она покинет царство Теней и снова увидит дневной свет… неужели это правда произойдёт?

Наверное, она чем-то выдала свою радость, потому что Аид нахмурился и добавил.

— Полагаю, мне не стоит напоминать, что случится, если после праздника ты не вернёшься со мной обратно?

Лина почувствовала, как её сердце замирает и обрывается — слова Аида прозвучали очень тихо и мягко, но в них таилось столько угрозы, что она ощущала её на кончиках собственных пальцев. Прежнюю Лину подобное проявление божественной силы убило бы на месте.

— Я помню… — сказала она. — Я вернусь.

Они снова замолчали. Тишина опустилась на них волшебным куполом, который, казалось, невозможно разбить ни голосом, ни божественной силой, и всё же Аид сделал это. Самым неожиданным способом из возможных. Он извинился.

— Прости… — тон его голоса изменился, теперь в нём слышалась нежность и глубина. — Я не мог их отпустить, им здесь лучше… среди теней…

Лина шмыгнула носом и сцепила руки на коленях. Она больше не жалась к краю, но всё ещё оставалась напряжена и натянута как струна арфы.

— Они испили воду Леты? — ей не хотелось думать, что родители навсегда забыли её, но они забыли… этого не суждено было изменить.

Аид кивнул и ответил после небольшой паузы.

— Да. И догадки были верны, они уже ничего не помнили. Тот, кто напал на них, уничтожил все воспоминания, всё, что они знали до смерти, осталась лишь их любовь друг к другу. Марк мог уйти к Кристаллу Душ и вернуться на Землю через несколько веков, но он отказался. Ради Арианы. Теперь их путь ведёт в Элизиум…

— Правда? — Лина всхлипнула и посмотрела на него. Предательские слёзы собрались на ресницах и покатились по щекам. — Им там будет хорошо?

— Насколько возможно в нашем царстве.

Лина прикрыла глаза, позволяя слезам скатиться до подбородка, а затем смахнула их тыльной стороной ладони.

— Спасибо… — её вдруг посетило чувство вины, и она, не успев ничего обдумать, сказала. — Я там… в Зале Судеб… сказала много лишнего… и это не то, что я… на самом деле думаю… — она выдохнула и добавила, — мои воспоминания говорят о противоположном, и я не могу не верить им.

Аид печально усмехнулся.

— И что же говорят воспоминания?

Лина задумалась. Что ему сказать? Он должен знать и сам, что она видит в своих воспоминаниях.

— Я там очень счастлива, — вырвалось у Лины. Она тут же смутилась и отвернулась, сделав вид, что заинтересована цветами.

Он внимательно посмотрел на неё, и она почувствовала его взгляд как прикосновение. Ей хватило смелости продолжить, хотя, кажется, она просто сошла с ума от переживаний и собиралась пойти на какой-то безумный, не поддающийся объяснению поступок.

— Я была счастлива там… с тобой. Я видела, как мрачный Владыка Мёртвых улыбается, смеётся и шутит, как в его глазах сияет искренний огонёк нежности, любви… надежды.

— Надежда… — Аид повторил это слово, смакуя его, будто слышал впервые за много лет. — Надежда — это слово, которое существует только там… наверху. В царстве Теней надежды нет, здесь одни сожаления.

Лина робко встретила его взгляд.

— Но если прошлые ошибки можно исправить, сожаления — лишь этап, через который нужно пройти, важный опыт на будущее, — она тепло улыбнулась. — И разве не надежда спасла тебя из темницы Олимпа?

— Из темницы меня спасла ты… Не исключено, что надеждой царства Теней тоже можешь быть ты.

— И светом… — дополнила Лина, обращаясь к воспоминаниям Персефоны.

— Скорее светом, — согласился Аид, будто вспомнив что-то.

Какое-то время они сидели молча, не разрывая зрительного контакта, не двигаясь, чтобы не потревожить момент, который казался необыкновенным, одним из тех, что сродни фейерверку — вспыхивает, разгорается сотнями цветных звёзд, а затем осыпается искрами и гаснет.

— Я знаю, что, возможно, меня ждут не лучшие воспоминания, — прошептала Лина, первой нарушив молчание, — что всё станет сложнее, когда я узнаю прошлое до конца, — она смотрела на Аида и понимала, что тепло, которое она чувствует, свет и жизнь Подземного мира, которые исходят от него, это его дар Персефоне. Лина обижалась на него, но, на самом деле, была виновата сама. Она оскорбила его, когда он просто исполнял свой долг, она не приняла отказ, руководствуясь собственными чувствами, — но сейчас я помню лишь счастье, восхищение и любовь, и я хотела бы закрепить эти воспоминания в настоящем.

Аид не пошевелился. Ни жестом, ни взглядом он не показал свою реакцию на её слова. Просто ждал. Лина собралась с силами, будучи уверенной в глубине души, что непременно пожалеет о сделанном, придвинулась ближе и, прежде чем он успел предугадать её действия, поцеловала. Она закрыла глаза, отчаянно прижалась своими губами к его, желая в реальности почувствовать ту жизнь из воспоминаний. Коснуться её по-настоящему. В последствие, вспоминая этот момент, Лина будет допускать мысль, что Аид очаровал её, что он использовал что-то незаметное, чтобы привлечь её, но пока она просто шла на поводу собственного сердца и не желала останавливаться.

Аид застыл как изваяние, но лишь на краткий миг, после которого обнял её за талию и прижал к себе. Касание губ сменилось настоящим поцелуем: сначала нежным и чувственным, затем глубоким и страстным, — поцелуем, расколовшим реальность.

Лина едва понимала, что делает. Она сгорала в нём, в его губах и прикосновениях, и готова была поклясться, что ещё никто никогда не целовал её так — до дрожи в коленях, до сводящего с ума желания. Лина не заметила, как они оказались в спальне, зато отчётливо запомнила падающие цветы, оторванные неудачным движением, стук атласных пуговиц по полу, которые никак не желали расстёгиваться, и прохладная поверхность стены, к которой он прижал её в поцелуе, доводящем до исступления. Светлячки под потолком, его руки и губы, воспоминания, воплотившиеся в реальность, и любовь, какую ей не мог дать никто, кроме него. Любовь, которая родилась задолго до того, как на свет появилась она сама.

Они, каждый по-своему предчувствуя грядущие события, позволили себе немного свободы. Она, переполненная воспоминаниями, хотела поделиться с ним крупицей счастья, крупицей эмоций и чувств, которые непрерывно испытывала с первой встречи. И делилась. А он не мог отказать ей, потому что сам хотел этого, потому что во тьме его жизни она была единственном светом, персональным солнцем царства Теней, и единственной надеждой на счастье. Что бы между ними ни произошло в прошлом, что бы на самом деле их ни связывало, он по-прежнему любил её, глубоко и искренне любил.

________________________________________________

*Пеплос — женская одежда. Отличается от хитона большим количеством складок, не имеет рукавов и надевается поверх туники.