Лина переместилась подальше от битвы, бросила последний взгляд на Амфитеуса и сделала шаг за барьер, ещё один шаг к своей цели. Только вот за барьером оказалось совсем не то, чего она ожидала. Судя по состоянию станции, молния уже давно ударила в это место, разнеся строения на кусочки, за исключением реакторов, которые кто-то заботливо укрыл дополнительной защитой. Божественная энергия резонировала в каждой частице воздуха, поднимая и бросая на землю обломки, трубы, части арматур, — всё это безумие сосредотачивалось в центре, под самой высокой точкой общего защитного купола, где зиял чернотой тот самый портал из недавнего видения. Лину передёрнуло — она снова ощутила ледяное прикосновение зеркальной поверхности, которое словно бы проникло в неё и заморозило изнутри. Только спустя несколько минут она поняла, что это чувство связано не с порталом, а с Аидом… Что с ним? Где он? Неужели она не найдёт его здесь?
— Лина, Аленький Цветочек, это ты? — кто-то окликнул её, продираясь сквозь пыль и летающий мусор, кто-то очень знакомый.
Лина обернулась и отшатнулась от вышедшего к ней человека. Светлые волнистые волосы до плеч, ясный взор, скуластое угловатое лицо — Август всегда выглядел, как сошедший с небес ангел, но сейчас он словно преобразился. Его кожа буквально сияла золотом, будто из простого наследника он внезапно обратился чистокровным богом. Он предал их! Предал! Теперь это было очевидно.
— Ты? — выдохнула Лина.
— Я так ждал тебя! Я думал уже никто не явится сюда? Прости, прости, я не мог помочь, я просто не в состоянии выбраться из этого места… — он потянулся к рукам Лины, но она отпрянула и попятилась.
— Ты лжёшь! — Лина переместилась на несколько метров назад и выставила защиту. Пусть она уже успела устать, но пройдя через столько испытаний, она не готова была сдаваться в шаге от цели. Может, она и умрёт, но не сейчас, не от руки предателя!
Август остановился и нахмурился, собираясь притворяться и дальше, но потом всё понял. Лина изменилась, перед ним стояла уже не та девочка, плачущая от издевательств одногодок-полубогов, и не тот подросток, страдающий от невозможности быть, как все, — перед ним была богиня, та, кто уже никогда не поддастся на его уловки. Его лицо вдруг приобрело совершенно безмятежное выражение, в глазах сверкнула сталь.
— Я смотрю, ты поумнела, Аленький Цветочек.
— Только в той степени, в которой ты лишился рассудка! — Лина взяла в руку скипетр. — Ты предал их!
Август повёл головой, сделав вид, что не понимает, о чём она.
— Ты был хранителем мамы, ты был тем, на кого она и отец всегда полагались! Как ты мог? Как ты мог? Где ты был, когда они умирали? — то ли от переизбытка чувств и вновь вспыхнувшей боли утраты, то ли от ощущения силы противника, Лина вдруг преисполнилось такой уверенностью, что представила себя в прочной непроницаемой броне, которая тут же и покрыла её тело. Подобно броне Амфитриты, чёрная броня Лины выглядела как защитный костюм, только вместо рыбьей чешуи, основу костюма составлял однородный чёрный металл. Последним штрихом, скрывая её длинные волосы, на плечи упал длинный алый плащ с капюшоном.
Август присвистнул, когда гулявшая здесь стихия разметала полы плаща, делая Лину похожей на одну из героинь комиксов.
— Да я смотрю, у нас всё серьёзно. Ты выросла и вместо аленького цветочка стала ядовитым плющом…
— Ты здесь за тем, чтобы поболтать? — бросила Лина.
— Он здесь затем, чтобы задержать тебя, царица, и лишить силы, — новый голос, прорвавшийся сквозь шум, пыль, мусор и обломки, остановил время. Пурпурно-розовые завихрение тумана скопились перед Линой, формируя бога в чёрном звёздном плаще, с маком в волосах и бокалом макового нектара в руке.
Лина ещё совсем недавно, когда второй раз увидела Амфитеуса, решила, что больше уже ничему не удивится, но жизнь подкинула ей новую совершенно безумную вещь. Морфей собственной персоной явился сюда! Зачем? Неужели, тоже встать на её защиту?
Морфей тем временем отпил нектара, прокрутил бокал в руке и создал из него два изящных боевых веера, похожих на хрустальные крылья бабочки — острые лезвия опасно сверкнули, предупреждая противника.
Август чуть склонился в бок, чтобы видеть Лину за плечами Морфея.
— Вот это да, Аленький Цветочек, каждый готов тебя защитить, весь мир у твоих ног, — он хмыкнул, — но это тебе не поможет! — он отвёл руку в сторону, и божественная защита над реактором треснула, а вместе с ней и реактор. Энергия, вырвавшаяся из него, окружила Августа и впиталась в его тело. Он принял божественную форму.
— Осторожно! — воскликнул Морфей, а в следующий миг убийственный поток энергии врезался ему в грудь. Он успел выставить свою защиту, но отлетел назад и сбил Лину с ног. От соприкосновения их ауры заискрили. Они одновременно встали на ноги, и Лина тут же наставила на Морфея скипетр.
Сила Августа бушевала непокорной стихией, пытаясь пробиться к ним.
— Может быть сначала… — Морфей прозрачно намекнул, что сейчас не время для личных счётов, но Лина была иного мнения.
— Как ты покинул царство Теней? — она не могла ему поверить. Аид учил её, что бой никогда не кончен, всегда нужно быть готовой ко всему. И с чего бы сейчас Морфею защищать её, когда столько веков он только и делал, что предавал. Довериться сейчас и получить нож в спину? Ну, уж нет! Хватит с неё сюрпризов!
— Владыка передал скипетр, — сказал Морфей, — все его запреты сняты. Я покинул царство Теней вслед за Миррой, но опоздал…
Лина моргнула, словно он замахнулся на неё. Сердце болезненно сжалось.
— Мать, моя мать, Нюкта, указала путь к тебе, — продолжил Морфей, — но не принимай на свой счёт. Ты — не Мирра, но твоя сила — да, поэтому… — он глубоко и обречённо вздохнул, — надеюсь, однажды, я заслужу прощение, и прошлые обиды будут забыты, ибо теперь ты — единственное, что у меня осталось.
Лина несколько раз переменилась в лице и недоверчиво улыбнулась.
— Ты был влюблён в мою сестр… то есть, ты влюбился в Мирру? Которую едва знаешь?
— Да, сынок богини любви постарался, — Морфей нахмурился, приподнял уголок губ и показательно поклонился, — теперь ты довольна, моя царица? Я достаточно унижен и уже могу продолжать биться?
Лина не ответила. Защита Морфея рухнула, и поток энергии снова сбил обоих с ног.
***
В лагере, сокрытая божественной защитой, Гера наблюдала за сражением богов. Она, царица Олимпа, вынуждена была бездействовать, вынуждена была терпеть это унизительное бессилие. Будь Гера прежней, то разнесла бы тут всё, лишь бы найти супруга. Пусть он лгал, изменял, не ценил и не уважал её чувства, она любила его, и это так очевидно стало теперь, когда его не было рядом. Гера не могла его отпустить, не могла отдать его на растерзание даже собственному любимому сыну. Никому. Никогда. Только она могла мучить его, и только ему позволяла мучить себя.
— Зевс… — она произнесла его имя в надежде, что он услышит её зов, что как в старые времена любовь к ней заставит его расколоть сами небеса, лишь бы увидеть её. Свою Геру. — Мой царь, свет этого мира и свет моего сердца. Зевс…
Позади произошло какое-то движение, и Гера обернулась, готовая защищаться даже без сил, однако тревога оказалась ложной. Явилась Гестия. Гера от неожиданности сделала несколько шагов к ней, собираясь обнять, но в последний момент опомнилась и остановилась. Они уже много веков не были настолько близки, чтобы обниматься.
— Гера…
— Ты тоже чувствуешь это?
Они заговорили одновременно и смолкли, на некоторое время погружаясь в неловкое молчание, но затем, будто ведомые незримой рукой провидения, улыбнулись друг другу и всё-таки обнялись.
— Это делает кто-то из них, — прошептала Гестия на ухо сестре. — И я боюсь, потому что не чувствую, кто именно.
Гера прерывисто вздохнула, обнимая её ещё крепче.
— Я тоже не чувствую, кто…
Гестия отстранилась, оставляя руки на плечах сестры, и заглянула в глаза. Следующий и самый важный вопрос, который она собиралась задать, так и не слетел с губ — купол божественной защиты лопнул и с непривычным треском осыпался на землю. Вместе с осколками в лагерь влетела Амфитрита, едва не сбив обоих богинь с ног. Она была ранена, но ей хватило сил подняться и выставить собственную защиту — небольшую, но достаточную для того, чтобы укрыть троих.
— О, Ананка! Ты цела? — воскликнула Гестия.
Амфитрита неопределённо мотнула головой, заживляя рану на руке — её чешуйчатая броня была сколота в нескольких местах, кое-где раздроблена, по пальцам стекал Ихор. Амфитрита устала, её божественная сила больше не лечила с должной скоростью, да ещё и выставленная защита отбирала силы. Тягостное чувство тревоги, которое она принесла с собой, никак не желало развеиваться.
— Кто-то использует одну из трёх частей мировой Власти, — наконец, сказала Амфитрита, — и, судя по вашим лицам, вы уже знаете об этом.
— Я поэтому и пришла, — ответила Гестия, — предупредить. Ты знаешь, кто из них это делает?
Амфитрита хмыкнула.
— Если вы не знаете, я и подавно, — она исправила броню и позволила божественным силам в полной мере питать защитный барьер, — но у меня плохое предчувствие. Что если это Посейдон? — её голос сорвался на шёпот и на имени супруга совсем затих.
Гестия изумлённо распахнула глаза, Гера ахнула.
— Да ты что? Он ведёт это сражение на нашей стороне, он организовал это. Нет никаких адекватных причин ему сражаться с самим собой.
— А кто тогда? — спросила Амфитрита. — Остальные в плену Ареса! Мы пока понятия не имеем, что с Зевсом, и уж тем более не знаем, что с Аидом.
— Вот именно, — сказала Гера. — Почему мы упускаем Аида? Он пропал первым, он самый сильный из них, — она замахала руками, — ну, будем же реалистками! Аид сильнее братьев, просто он не привык выставлять силу на показ. Он мог одурачить Ареса и нас всех.
Гестия бросила на Геру гневный взгляд.
— Конечно, мало нам в истории набитых шишек, мы снова туда же? Одурачишь твоего Ареса! Аиду-то это зачем, он веками желал спокойствия и мира, Власть для него и так слишком тяжкая ноша, чтобы ещё и… — она отмахнулась, — я даже представить не могу, чтобы он связался с богом войны. Если ему и понадобился бы бог войны, он уж наверняка взял бы Афину в союзники.
— И что остаётся? Считаешь, это Зевс?! — воскликнула Гера. — Зевс, который пострадал на Совете Триединства?
И словно услышав это имя, названное голосом Геры в третий раз, небо сжалилось и разразилось молнией. Три богини подняли взгляды и едва не вскрикнули от переполнивших их восторга, надежды, облегчения. Там, средь сверкающих переливов, окружённый чёрными тучами, под раскаты грома появился Зевс в полном боевом величии — яркие вспышки рассекли небо, уравнивая шансы противника. За доли секунды на поле боя над бушующим ледяным океаном остался лишь он и Афина. Посейдон, Макс и Клесс держали уже лишённых сил Аполлона и Артемиду, божественная стража Амфитриты и оставшиеся воины встали на защиту от пребывающих воинов Ареса, Эос и Гефест помогали раненому Астрею.
— Что он делает? — спросила Гестия.
— Не хочет её ранить, — себе под нос пробормотала Гера, — это же Афина, он просто не сможет.
Снова вспышка осветила небо — Эгида Афины столкнулась с молнией Зевса — грохот и треск, казалось, пошатнули землю, раскололи небеса или даже саму вселенную. Афина использовала слабость Зевса и напала стремительно, быстро, смело, с твёрдым желанием нанести сокрушительный удар — никто не знал слабости отца лучше неё. Зевс встал в глухую оборону, стараясь не ранить Афину, не зацепить ни чувств, ни тела, но перед ним была уже не та Афина, которую он знал — скорее женская версия Ареса, нежели богиня военной стратегии и мудрости. В азарте боя она желала крови, желала убивать, не обращая внимания и не помня, что перед ней отец.
— Он проиграет… — обречённо сказала Гестия.
Амфитрита нахмурилась, сосредоточенно теребя длинный чёрный локон. Гера шептала, как безумная.
— Нет… нет-нет-нет, только не сейчас… Ты всегда побеждал в бою, не позволь чувствам затмить твой разум, вспомни отца! Вспомни, чего нам стоило сочувствие в прошлый раз.
Зевс не выдержал напора, разозлился и стал биться с Афиной на равных. Небо то и дело озаряли вспышки их столкновений, но вскоре стало очевидно — Зевсу не победить, никогда не переломить ход сражения в свою пользу, потому что Афина не одна. Незримая сила давала ей невиданную прежде мощь, мощь с которой не справится ни один бог. И никто не мог помочь Зевсу. Ничем. Даже Гестия, единственная богиня, оставшаяся целой и относительно отдохнувшей, не вступала в бой — её заблокированные божественные силы и без того уходили на помощь, которую она оказывала царству Теней, а о том, чтобы сражаться, и речи идти не могло. Весь мир замер в напряжении, ожидая исхода поединка, а поединок всё тянулся и тянулся, выматывая обоих противников, но нисколько не приближая к победе ни одного из них.
— Зрелище достойное Колизея, — скучающе произнёс чей-то голос. В следующий миг в воздухе разлился аромат вина и пряностей, а вслед за ним явился и его обладатель. — Развлекаетесь, девочки?
Дионис рассмеялся от их убийственных взглядов и опрокинул в себя два бокала с вином.
— Кошмар, что творится в мире, да? — он вытер тыльной стороной ладони рот и облизал губы. — Такой беспредел…
Гера сжала кулаки, но Гестия, предугадав маневр сестры, схватила её за руку.
— Он специально издевается. Успокойся.
— Издеваюсь, не издеваюсь, — передразнил Дионис. Он вальяжно потянулся, размялся и потёр ладони друг о друга. — Что ж, воевать, так воевать! — он подмигнул богиням, изобразил позу, будто собирается бежать, и тут же переместился к Зевсу.
Небо заволокло бардовыми облаками, похожими на виноградные гроздья — подконтрольные Дионису, облака сжались и выплеснули самый настоящий винный дождь, однако, в отличие от обычного дождя, винный не долетел до земли, а собрался, подобно большому косяку рыб, и взмыл ввысь, атакуя Афину. Эффект внезапности сработал лучше, чем мог сработать, если бы Афина находилась в своём уме. Винный дождь без труда окутал её, проник под броню, подобрался к телу и опьянил. Зевсу осталось только поймать её и набросить на руки божественные цепи, что он и сделал, а потом, перепоручив дочь Максу и Клесс, переместился к Амфитрите, Гере и Гестии. Посейдон и Дионис последовали за ним.
— Ты притащила её сюда?! — накинулся Зевс на Амфитриту, едва появился рядом. — Ты в своём уме? Ты хоть знаешь, что с ней? Как ты могла взять её на поле боя?
— А где ей было бы лучше? — возразила Амфитрита.
— Вообще-то я всё слышу, — Гера помахала рукой перед носом супруга, — и я сама так захотела.
— Молчи! — оборвал её Зевс. — А ты, не мог проследить, чтобы твоя жена не… — обратился он к брату.
— Гера взрослая девочка, — перебил его Посейдон, — и пусть у неё нет божественных сил, она всё ещё бессмертная богиня и твоя супруга. К тому же, Амфитрита права, нам больше некуда идти. Повсюду война и разрушения, полубоги сражаются из последних сил, им некогда тратить время на утративших силу богинь… — он в упор посмотрел на Геру, — без обид, сиятельная царица.
— Господа, — Дионис встал между ними, — смею предположить, что есть вопросы поважнее Геры, — он склонил перед ней голову и насмешливо повторил слова Посейдона, — без обид, сиятельная царица.
— Он прав, — в разговор вступила Гестия, отвлекая Посейдона и Зевса. Они оба уставились на неё в недоумении.
— А ты что здесь делаешь? — спросили они одновременно.
— Благодарю за тёплый приём, — улыбнулась она и добавила тихо, но так, чтоб они слышали, — впрочем, как и всегда.
— Ты же взялась за защиту царства Теней? — Посейдон проигнорировал её выпад, в отличие от Зевса, которого позабавили её слова.
— Я пришла, чтобы… — она встретилась взглядами с Амфитритой и едва заметно покачала головой. Она ничего не почувствовала. Либо за всем действительно стоял Аид, либо у них появился четвёртый брат, о котором никто не знал. Предполагать же, что кто-то из братьев способен скрыть свою силу от неё, хранительницы семейной связи, казалось немыслимо, — помочь Зевсу, но, я вижу, он в порядке, так что я пришла спасти Аида. Если вы не собираетесь этого делать или предпочтёте решать другие проблемы, которых, признаться, действительно слишком много, я могла бы пойти сама. — Гестия выдумывала на ходу и, будучи всегда очень убедительной в своей лжи, преуспела в этом. Конечно, она беспокоилась за братьев, но её истинным желанием было выяснить, кто из них всё это устроил, и, самое главное, найти доказательства невиновности Аида. Она не могла поверить, что это может быть он, — Зевс, Владыка, — в её голосе появилась мольба, — дай мне шанс действовать, сними ограничение моей силы.
Теперь пришло время переглядываться Зевсу и Посейдону. Зевс как-то растерянно перебросил в пальцах маленький сгусток молнии и глубоко вздохнул.
— Я не могу. Только в твоих силах это сделать…
— Поясни! — выражение мольбы на лице Гестии сменилось настороженностью.
— В тот момент, когда ты поклялась на водах Стикс, — объяснил Зевс, — начала действовать сделка с Аидом. Ты не сможешь обрести полную силу, пока по-настоящему, на самом деле не разлюбишь его.
Гера прикрыла глаза, прикладывая ладонь ко лбу. У Гестии задрожали руки и губы — она задала новый вопрос, едва справляясь с эмоциями.
— Почему я узнаю об этом только сейчас?
— Потому что Аид так хотел, — угрюмо ответил Зевс. — Мы отправимся за ним сами, но ты можешь пойти, если пообещаешь следить за Герой и не ввязываться ни во что.
Дионис вставил своё слово прежде, чем Гестия успела продолжить спор.
— Постойте, а где Гермес? Я сюда за ним пришёл? К нему…
— Он отправился к богиням Судьбы, — сказала Амфитрита.
Дионис изменился в лице, уяснив что-то лично для себя.
— Я должен помочь ему! — не обращая внимания на оклик Гестии, он развернулся и пошёл к краю божественной защиты. Амфитрита догнала его и схватила за предплечье.
— Ты понятия не имеешь, куда идти. А что если с Гермесом случилось то же, что с Афиной?
— Тогда бы он был здесь и сражался! — Дионис отдёрнул руку.
— Останься… нам понадобятся лишние руки.
Дионис закатил глаза.
— Я не для того полторы сотни лет ошивался у смертных, чтобы теперь пустить псу под хвост все свои цели. Ты знаешь, что я не оставлю её, даже если она с самого заточения Аида не говорила со мной.
Амфитрита качнула головой.
— Не давай повода Зевсу посчитать тебя предателем!
— А почему он должен посчитать меня предателем, а? — вскинулся Дионис. — Тебе можно дружить с царицей Теней, а мне с многоликой богиней — нет? Я пойду к ним, потому что им… ей нужна помощь, я чувствую.
— Дионис!
— Нет, Амфитрита. Я пришёл в надежде встретить здесь Гермеса, а не помочь вам. Моё появление — случайность, не более. Посмотри вокруг, — он обвёл рукой снежную долину и океан, — посмотри, сколько вас. Зевс и Посейдон спасут брата, я уверен.
— Дело не в этом… — Амфитрита одними губами произнесла имена троицы.
Дионис бросил едва заметный взгляд на Зевса и Посейдона, прищурился и вздохнул.
— Это не моё дело, а если и моё, то я не в силах помочь.
— Хочешь сказать, что ты ничего не чувствуешь?
— Чувствую, — пожал плечами Дионис, — но не больше твоего, подруга. Бывай! — он вручил ей взятую из воздуха маленькую бутылку с виноградным вином и шагнул за границу защиты. — Я ухожу.
— Постой! — Амфитрита с сожалением посмотрела на него. — Найди Эос, она проводит тебя к Гелиосу. Он многое знает и, возможно, видел, куда отправился Гермес.
***
Под куполом над атомной станцией творилась настоящая вакханалия. Все виды самых опасных, самых жутких сновидений собрались, чтобы сразить множественные вихри, наполненные камнями, трубами, обломками, песком и мусором. Лианы, божественные лепестки и зелёные вспышки сверкали в этом хаосе, защищая эфемерные фигуры ночных кошмаров. Август мог сдерживать обоих богов, но не победить. Так, сражаясь на равных, они кружили у портала, застыв в мёртвой временной петле — в какой-то момент Лине стало казаться, что время совсем остановилось, и их битва просто бессмысленный и ненужный фарс.
— Тебе не победить! — звучал голос Августа, разносясь многократным эхом, пробиваясь сквозь грохот, шум и скрежет. — Ты не можешь винить меня, это Ариана предала нас. Я видел, как она писала письма этими мерзкими символами, я выполнял свой долг, сообщая о ней «Протекту». И я бы сообщил о тебе. Чего ждать от дурной крови, которую тянет во тьму, я всегда говорил это и буду говорить… жаль, что ты нужна им, очень жаль.
Из вихря вдруг появились туманные руки и потянулись к Августу, но он отмахнулся от них и развеял по воздуху.
— Со мной не справится такому, как ты, Морфей. А ты, Аленький Цветочек, проиграешь. Проиграешь! Потому что ты всего лишь богиня весны, всего лишь богиня, урвавшая кусочек великой Власти! — он развёл руки в стороны, одновременно атакуя всех кошмаров, хлопнул в ладоши, и Морфея отнесло в сторону.
Одна из божественных лиан помогла Морфею устоять.
— Ошибаешься! — воскликнула Лина. Несмотря на усталость, несмотря на выматывающий предыдущий бой, она вдруг отчётливо почувствовала прилив силы, осознав одну простую истину. Она — Персефона, и она может постоять за себя и за тех, кто от неё зависит. — Я не только богиня весны… — Лина сделала двойное перемещение и, обманув ожидания Августа, оказалась у него за спиной, где приложила его рукоятью скипетра так, что он полетел носом вперёд, теряя контроль над силой. — Не только обладатель Власти… — она точно рассчитала расстояние, появилась прямо перед ним и, не позволив ему опомниться, ударила снова, вложив божественную силу. — У меня много имён, — сказала Лина, наблюдая, как он летит обратно, поднимая клубы пыли, — но ты забыл самое главное. Я — приносящая разрушение!*
Словно так и было задумано, земля разверзлась, врата в царство Теней открылись, и огненные воды Тартара забурлили в глубине. Лицо Августа исказилось ужасом, он попытался удержаться, но поздно. Из-под земли вырвалась струя лавы и смыла его в пропасть, во всепоглощающую огненную бездну, откуда наследникам нет и никогда не было возврата. И всё же последнее слово осталось за ним.
— Я выполнил свой долг. Ты не понимаешь, Аленький Цветочек, всё случилось так, как должно.
Морфей стёр капли ихора с губ и согнулся пополам в попытке отдышаться. Лина подобрала оба веера и протянула ему, отмахиваясь от тревожных предчувствий, вызванных словами Августа.
— Возвращайся. Всё остальное обсудим потом… если будем живы.
Морфей внимательно взглянул на неё, взял веер и вдруг, вежливо поклонившись, действительно исчез, будто всегда верно служил ей, будто бы её слово являлось для него сокровенным нерушимым законом. Лина снова стукнула скипетром по земле, останавливая царящий вокруг хаос — летающие обломки грудой рухнули вниз, воздух очистился, дышать стало легче.
Очередное сражение было выиграно, но выиграна ли война? Лина обернулась к порталу, и тот, словно зная о её намерениях, приблизился сам и призывно замерцал гладкой недвижимой поверхностью. Что там ждёт её? Найдёт ли она то, что ищет, или утратит последнюю надежду? Какая разница? Выбора нет, идти остаётся только вперёд.
Поверхность портала показала её отражение. Как далека Лина сейчас была от себя самой, как далека от прежней Персефоны — две жизни в ней сформировались в нечто новое, особенное. Лина, как в собственном видении, протянула руку и окунула её в прохладную безликую тьму — глубокий вдох, ещё один удар сердца и последний шаг в бездну.
Лина ухнула вниз, во тьму, но даже не успела испугаться, как снова оказалась на ногах, у края какой-то божественной защиты. Портал схлопнулся за её спиной, и она смогла осмотреться.
Место, в которое попала Лина, находилось под водой, на самом дне океана, скрытое божественным куполом. По другую сторону от него неспешно плавали биолюминесцентные медузы — их тусклый свет падал на платформу, окружённую античными колоннами и огромными бюстами трёх божеств — Зевса, Аида и Посейдона. Лина осторожно прошла вперёд. Один шаг, второй… на третьем в воде что-то произошло, медузы засуетились, замельтешили, то и дело врезаясь в божественную защиту, зато свет от них стал ярче во много раз. Зрелище, открывшееся Лине, поражало самое смелое воображение. На полу, высеченный древним инструментом, лежал странно-изображённый знак триединства — он полностью покрывал платформу от края до края — символы трёх верховных богов по трём углам равнобедренного треугольника, расположенного в круге, выпускали в центр лучи божественной энергии, сдерживая нечто напоминающее знак Хаоса. Лина плохо знала древние символы. Прежде её пугало всё малознакомое и откровенно божественное, а позже у неё просто не было времени разобраться. В любом случае знак триединства был тут не случайно, да и она сама тоже.
Медузы в этот момент переместились вправо и стали медленно рассеиваться, увлекая за собой свет и внимание Лины. Она подняла взгляд, моргнула и ахнула. Она узнала его. Там, у края воздушного купола, беловолосый и совершенно умиротворённый, стоял Аид. На бледных щеках не было румянца, обескровленные губы, закрытые глаза… Скорее призрак, нежели тот, кого она помнила. Он не чувствовал её, и она не чувствовала его ауру, как тогда, у бассейна после церемонии.
— Аид… — забыв всё, что думала о нём прежде, она бросилась к нему, ощущая бесконечную радость встречи. — «Он жив! Он жив!», — заевшей пластинкой крутилось в голове. Последний шаг… вот сейчас-сейчас она коснётся его, — Аид! — воскликнула Лина и вдруг врезалась в божественную защиту, настолько незаметную, будто она вплеталась в частицы воздуха и была его частью. Лина ошиблась. Она не чувствовала ауру Аида не потому, что её не было, а потому что он стал достаточно силён, чтобы её скрывать. Отдача от столкновения отбросила Лину назад, её чёрная броня исчезла вместе с плащом и капюшоном, возвращая прежнюю одежду.
Ресницы Аида дрогнули, он втянул носом воздух и распахнул глаза. Краткий миг Аид словно не понимал, кого видит, потом в его взгляде появилось сомнение, беспокойство и неожиданно ледяная отстранённость. Он провёл раскрытой ладонью перед собой, снял защиту и пошёл к Лине, но, не сделав и двух шагов, остановился, устремив взгляд на одну из самых ярких медуз.
— Итак, ты здесь?
Лина не знала, что и думать. Аид — свободный Аид говорил сейчас с ней. Он не был под властью чьей-то силы, цепи не сковывали его руки, он, очевидно, находился в здравом уме и светлой памяти, и он почему-то был равнодушен к ней. Что ей было ответить на такое приветствие? Что она могла сказать?
— Разве не очевидно?
Аид мельком взглянул на неё и отвернулся. Лина ничего не понимала. Геката сказала, он собирается принять сущность титана в себя, молния уже ударила в землю… Попала ли она в него? Он ли перед ней? Нет! Если он не безумен, не напал и не убил её на месте, значит, он всё ещё Аид. Тот, с кем она дважды разделила гранат.
— Скипетр, — произнёс он, прерывая её мысли, — всё ещё у тебя?
— Да… — настороженно ответила Лина, вспоминая предостережения Гестии. Значит, это правда, он вручил Лине скипетр только для того, чтобы она в нужный момент принесла его?
Аид опустил взгляд в пол и вдруг сказал до боли простую, подтверждающую самые худшие опасения, фразу:
— Верни его.
Лина столько прошла ради этой встречи и для чего? Она совсем не так представляла их воссоединение. Вопреки всем сомнениям она думала, что придёт на помощь… но помощь оказалась не нужна. О, как Лина устала от этих манипуляций! Как её достало это блуждание во тьме, где, помимо Мойр, ещё куча других богов дёргает за ниточки, бросая её из одной стороны в другую! Злость, раздражение, ненависть, возмущение всколыхнулись в ней.
— Ты солгал! — она взяла в руки скипетр и отбросила его, тот исчез, едва коснувшись пола, и вернулся в её божественную сущность. — Ты солгал, хотя обещал, что мы больше не будем лгать друг другу! Ты бросил меня, хотя обещал навсегда остаться рядом! Ты собирался дать мне свободу, а в итоге желал только использовать! Стоит ли мне теперь думать, что всё это устроил ты?
Он резко обернулся к ней, и в его тёмных глазах полыхнуло лазурное пламя, отразившееся искорками на белых волосах.
— Разве я утверждал когда-нибудь, что являюсь образцом добродетели?
— По сравнению с братьями ты…
— Нет! Это ты всегда хотела так думать, но правда жестока, Персефона. Я не герой из мифов и не лучший из троицы, я такой же, как они, или даже хуже. Я сам хотел этого, я жаждал забрать у тебя сущность Кроноса и забрал. Ты понятия не имеешь, что происходит!
— Так объясни!
— Я сделаю, что должен!
Лина в упор посмотрела на него, ощущая, как сердце обрывается и падает вниз, как страшные догадки ползут, опутывая тело жгутами страха.
— Так вот, значит, как? Ты всё продумал заранее… — она пошатнулась, а когда скипетр услужливо поддержал её, сползла по нему на пол и прижалась щекой к рукояти. — Но разве… — она подняла на Аида умоляющий взгляд, — разве не ты утверждал, что я твоя главная цель? Не ты говорил, что моя жизнь важнее всего на свете?
Он не ответил, замирая возле неё как ледяная статуя. Она не чувствовала ни тепла, ни чувств, которые прежде разглядела в нём… Он изменился, или всё, что она испытывала, было лишь её желанием, её личной надуманной иллюзией. Лина так и сидела, опираясь на скипетр, чувствуя пустоту внутри, будто что-то сиюминутно вырвали из груди и развеяли по ветру. Она едва понимала, что происходит, и думала только о том, что он предал её, он предал всех, умело играя ими, как куклами.
— Гестия сказала мне, — Лина заговорила снова, — что все твои поступки имеют смысл, но в чём смысл теперь? Все эти смерти… Я думала, — она с трудом встала и посмотрела на него, ощущая, как предательский ком подступает к горлу, — что тебе не нужен трон мира… Эвр считает, что у тебя нет амбиций на высшую власть, Гера думает, что ты готов ради меня на всё. Но получается, я недалеко ушла от Афродиты и стою на таком же тонком льду, что и она. Всё это устроил ты, а я поверила тебе… Поверила! Может, тогда мне лучше умереть вместе со всеми? Зачем было сохранять мне жизнь? Ради чего было беречь меня?
Взгляд Аида потемнел, но голос остался так же холоден, как и до этого.
— Сейчас не время. Позже ты всё поймёшь.
Сердце Лины дрогнуло, но вместо того, чтобы успокоиться, она разозлилась ещё сильнее.
— Я хочу сейчас! Сейчас! Я устала от этих недомолвок, незнания! Я устала быть ведомой! Если это всё ты, как я могу верить тебе? Как? После всего.
Он пожал плечами.
— Никак. Просто верни скипетр и делай, что говорю, тогда у тебя будет шанс выжить.
Лина покивала своим мыслям.
— Деметра сказала мне, я погибну рядом с тобой, что я…
— Деметра! — перебил Аид и вдруг схватился за левое плечо, пошатнулся и начал оседать на пол.
Лина, не зная, как на это реагировать, просто стояла, оцепенев. Ей показалось, что он притворяется, что делает это специально, чтобы обмануть её, но лишь на мгновение, которое ушло и рассеялось как дым. Весь накопившийся гнев, вся обида, бушевавшие в груди Лины, схлынули, оставляя лишь страх, когда она поняла — не притворяется, не играет. Она сделала шаг к нему.
— Не подходи! — выдохнул он, выставив руку в предупредительном жесте. — Слияние не завершено…
Лина и не подумала его слушать.
— Ну, уж нет, — проворчала она, — я пришла сюда не для того, чтобы увидеть, как ты умираешь!
— Не… трогай! — прохрипел он, пытаясь отстраниться. — Сущность… Кроноса… не… подходи…
Лина поджала губы и упрямо схватила его за плечо, собираясь помочь, но не успела — он повалился на пол, глаза закатились, тело сковала судорога.
— Нет! — Лина упала на колени рядом с ним. — Нет, ты меня больше не бросишь! Наплевать на твои мотивы, умереть тебе я не позволю! — она выхватила скипетр из воздуха и вложила в его содрогающуюся от спазмов руку. Их пальцы одновременно сомкнулись на рукояти.
Кровь пульсировала в висках, позволяя страху проникнуть в каждый уголок сознания Лины. Скипетр не подействовал. Тело Аида дёрнулось последний раз и затихло, сердце перестало биться.
— Аид! — Лина коснулась его лица свободной рукой, склонилась к груди. Ни дыхания, ни сердцебиения. Она ещё не хотела верить, она отказывалась верить, глядя на размётанные по полу белые волосы, на закрытые глаза. Лина не могла его потерять, не сейчас. — Ты так просто от меня не отделаешься! — воскликнула она и с силой ударила Аида по лицу. — Не смей меня бросать!
Тут-то всё и случилось.
Их руки, сжимающие рукоять скипетра, вспыхнули божественным светом, и мир замер, а затем, словно потревоженный волной невиданной силы, всколыхнулся, заключив их в спираль лазурного огня. Лина попыталась отпустить скипетр, но это оказалось невозможно. Их тела — её и Аида — подцепила божественная сила, и они взмыли ввысь, под самый свод божественной защиты, и зависли там, разгоняя оставшихся медуз. К лазурному огню примешалась зелёная энергия, сплелась с ним, следом божественные лианы, лепестки, лёд и тёмный туман слились воедино, прошли всю спираль снизу доверху, и разлетелись в разные стороны, врываясь в тела Лины и Аида, наполняя их новой, незнакомой им силой.
Аид полностью пришёл в себя, когда от скипетра отделилась божественная трость Персефоны, и оба оружия сменили форму. Скипетр опутали чёрные лианы, а лепестки на цветах трости вспыхнули лазурным огнём. Воздух пошёл рябью и за мгновение до того, как взгляды Аида и Лины встретились, всё прекратилось. Они ещё на долю секунды зависли над полом, а затем рухнули вниз.
— Что ты сделала? — ошеломлённо прошептал Аид.
Лина не ответила. Силы было слишком много, она бурлила в венах, готовая разорвать её на части, готовая прямо сейчас обратить её в чистый божественный свет. Слова Макарии, словно бы сама она стояла рядом с ними, прошили память белыми морозными узорами. «Время поглощает всё, и только смерть может поглотить время, только смерть устоит перед беспощадным его течением… и любовь. Царица, я поняла. Я всё поняла! Вы должны пойти к нему, быть рядом и разделить с ним и силу титана, и битву, и её последствия. Вы очень нужны друг другу, вы должны пройти через это вместе».
Лина попыталась подняться, взглянула на Аида, но так ничего и не сделала — что-то снова подкинуло их и отбросило в разные стороны, разделяя стеной из непрозрачного льда. Платформу накрыло тягостное чувство подавления силы, а затем перед ледяной стеной появился тот, кого Лина ждала и кого так сильно ненавидела.
— Воссоединение сердец, как это мило, — сказал Арес, театрально хлопая в ладоши, — пусть и несколько рановато для моего плана. Ну что ж, у нас будет время поговорить.
_________________________________________________
*Буквально значение её имени. Персефона — приносящая разрушение.