Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Эпилог

Этим дождливым днём нас встречали угрюмые лица стражников, что не спешили открывать массивные, укреплённые деревянные ворота.

— Икарион Керьи ожидает нас, — недовольно бросает Теоден. — Если вы заставите нас ждать ещё хотя бы минуту, мы уйдём. С последствиями разбирайтесь сами.

Не знаю, какие указания им оставил мой отец, но страх перед последствиями отъезда герцога перевешивает. Ворота со скрипом открываются.

Знакомый двор теперь кажется совсем иным. В детстве я видела крепость-поместье отца как сказочный замок. Восторженно разглядывала богатые наряды его обитателей, украшенные интерьеры, мелькавшие сквозь открытые окна. Я мечтала войти внутрь, точнее, иметь право войти в дорогие, тёплые комнаты.

Но я не могла. Я была всего лишь дворовым ребёнком, жила в покосившемся домике на окраине деревни, вместе со старой Эспиной.

Сегодня же я вижу здесь грязь, которую дворовые слуги месят своими ботинками, покосившуюся конюшню, нуждающуюся в срочном ремонте, и одежду прислуги, сшитую из самых дешёвых материалов.

Вы совсем не так богаты и успешны, как хотите казаться, отец?

Крепость, конечно, впечатляет. Высокие стены из серого камня простоят ещё столетия, если только какой-нибудь Наследник Севера не решит их уничтожить. Но в остальном инженерными знаниями здесь и не пахнет.

— Наша Синяя Трясина просто оплот чистоты и строительной мысли… Я совсем не помню всего этого, — шепчет рядом Яра, растерянно оглядываясь.

Подруга сидит боком, верхом на послушной кобыле, чуть мельче Корицы. На девушке добротное выездное платье, щедро украшенное серебряными нитями и вышивкой, на шее сверкают яркие стеклянные украшения — торговля этими изделиями становится всё более успешной. Две толстые косы ниспадают до талии, а её общий здоровый и румяный вид прямо-таки кричит о достатке.

— Яра? Это ты? И… Тали?! — раздаётся голос молодого мужчины у конюшен. Он, узнав нас, не может отвести взгляда, пока ему не загораживает обзор Кири, теперь служащий в гвардии Тео.

Я тоже узнаю его. Это Малрик, мы выросли вместе. Как и все, со временем он начал относиться к нам с враждебностью, из-за моего статуса бастарда. А когда Яра начала превращаться в девушку, он стал к ней приставать. Правда, пара крепких тумаков от нас быстро отбили у него этот интерес.

Сейчас подруга даже не взглянула на Малрика. Хотя если понадобится, она всё ещё способна поколотить слишком настойчивых ухажёров. Но в последнее время Яра решила что ей пора становиться женственнее, мягче. Она не раз повторяла, что я изменилась, а значит, и она сможет. Почему-то особенно часто такие мысли приходили к ней после общения с Йортайром.

Как по мне, ничего менять в нас не нужно. Мы нормальные, такие, какие есть. И Йорту она нравится именно такой.

— Вы хотели сказать, Ваша Светлость герцогиня Дрейгорн? — угрожающе спрашивает Тео, даже не повышая голоса.

— Д-да… конечно. Ваша Светлость, — Малрик слегка кланяется, а я лишь грустно думаю о том, насколько сильно изменились наши статусы.

— Его Сиятельство примет вас в парадной гостиной, — объявляет ключник дома отца, бросая на меня шокированный взгляд.

Но он молчит. Как и остальные слуги, что встречаются нам по пути. Те, кто, без сомнения, знают, кто я, пусть даже внешне я сильно изменилась.

Отец опаздывает, и Тео кипит от злости, его взгляд полон ненависти и презрения, когда граф, наконец, появляется.

— Почему вы считаете, что я должен отвечать на ваши вопросы? — сразу спрашивает Икарион Керьи. За его спиной в дверной проём осторожно заглядывает Себастиан, но вмешиваться не решается.

— Потому что иначе я закрою множество дорог, ведущих в ваше графство, — холодно отвечает Тео. — О последствиях для торговли и экспорта думайте сами.

У нашей семьи хватает рычагов давления на отца. Но, вероятно, большинство из них даже не придётся использовать. Связываться с нами сейчас рискнёт разве что безумец. Слишком велико наше экономическое влияние, слишком важен наш союз с Терезией.

— Хорошо. Следуйте за мной, — говорит отец, ведя нас в свой личный кабинет. То самое место, куда, насколько я помню, никто не имел доступа. Даже моя мачеха. — Это всё, что у меня осталось. Но я не знаю, что внутри.

Едва он произносит эти слова, внутри меня зарождается тревожное предчувствие. Я прекрасно понимаю, почему он не знает, что находится внутри.

Граф протягивает нам небольшой ящик из грубого дерева, и я сразу забираю его, прижимая к себе, словно величайшую драгоценность. Поднимаюсь, собираясь уйти.

— Её могила находится на землях барона де Фэрн. Я буду признателен, если после этого вы оставите меня в покое, — обращается он почему-то к Тео, считая, видимо, что все решения принимает именно муж.

Ну и пусть.

— Талира, — я оборачиваюсь у самого выхода. Отец пристально смотрит на меня, словно ищет что-то свое, что-то знакомое, в моем лице. — Я любил твою мать, как никого и никогда. Просто так сложилось.

— Не лгите. С детьми любимых так не поступают, — мой голос звучит холодно, отстранённо.

— Я ненавижу тебя, в этом ты права. Вернее, ненавидел до недавнего момента. Ты была слабым, никчёмным существом, отнявшим у меня Айгис.

Я ничего не отвечаю. Мы выходим, не попрощавшись, чувствуя, что покидаем логово врага. А впрочем, разве это не так?

— Яра? Ярочка! — как только мы оказываемся во дворе, к подруге подходят пожилые мужчина и женщина, но она буквально отшатывается от них. — Ты что же, забыла, что мы для тебя сделали? Мы вырастили тебя, дали крышу над головой!

— Чего вам надо? — усмехаюсь я, принимая помощь Тео, чтобы взобраться на Корицу.

Тётя Яры, та самая, что перестала её кормить в возрасте десяти лет, отправив маленькую девочку искать себе работу, неожиданно доброжелательно мне улыбается.

— Ну что вы, герцогинюшка. Мы люди простые, не нужно вам думать о наших заботах. Мы просто хотим вновь воссоединиться с Ярой. Мы вырастили её, дали крышу над головой. Мне сказали, что она живёт почти как принцесса, в отдельных покоях. А в Синей Трясине, говорят, даже можно отстроить себе дом…

— Я не хочу видеть вас в Синей Трясине, — жёстко отвечаю я. — И Яру не доставайте, если она не хочет с вами общаться. Я прекрасно помню, как вы с ней обращались.

Тётя Яры отшатывается, но за моей спиной подруга облегчённо вздыхает, явно не желая разговаривать с родственниками сама.

«Герцогинюшка»… надо же, как они заговорили. И ведь они прекрасно помнят меня. Неужели надеялись, что я куплюсь на лесть?

На землях барона де Фэрн действительно находится могила моей матери. Заброшенная, неухоженная, в том месте, где хоронят мелких преступников, тех, у кого нет семьи, или просто неопознанных личностей.

Если бы отец действительно любил мою мать, она никогда бы не была захоронена в таком месте.

Нет.

Отец любил себя, любил ощущение собственной значимости рядом с Айгис — такой необычной, красивой, будоражащей его сознание и воображение всех, кто её видел.

«Айгис Силварис» — гласила надпись на старой, покосившейся деревянной доске, стоявшей в качестве поминального камня у изголовья её могилы. Я осторожно поправляю деревяшку и вдруг чувствую лёгкое прикосновение к своему плечу.

Тео стоит рядом, пытаясь поддержать меня. Слова вообще даются ему нелегко, особенно когда речь идёт об эмоциях. Но он старается. Как и я. А ещё… мы прекрасно понимаем друг друга без слов — в делах, в постели, в мести. Умение действовать быстро вытесняет у нас любую хандру.

— Мы можем нанять кого-нибудь, ухаживать за этой могилой. Поставим новое изголовье, красивое, из белого камня. Как тебе такая мысль?

— Согласна… — мой голос звучит приглушённо. Я не знаю, что чувствую. Мать для меня остаётся неизвестной женщиной, но что-то звериное внутри подсказывает, что с ней произошла страшная несправедливость, пусть я и не знаю этого наверняка. Мне больно за совсем молоденькую Айгис Силварис, которая явно была не полукровкой, а чистокровной землянкой. Её история закончилась не мирной старостью в окружении любящей семьи, а могилой на краю баронства, с которым она не имела ничего общего. Среди разбойников или тех, кто, как и она, умер в безвестности.

— Я хочу вернуться домой, Тео, — говорю я, прислоняясь к его плечу.

***

«Запись двадцать вторая. Пятое сентября. Сегодня я встретила мужчину… Графа! Хотя мне он кажется прекрасным принцем. Наверное, именно об этом писали в тех книгах, что я читала в ковчеге. Любовь с первого взгляда? Истинная пара? Черт побери, если это не она, то я не знаю, что может быть сильнее».

Приятный женский голос, принадлежащий очень молодой девушке, наверняка даже моложе меня. Внутри ящика, который передал мне отец, лежала металлическая коробка — невидимая для всех, кроме меня.

Я не до конца понимаю, как работают все вещи из этой коробки, но после случайного нажатия на кнопку одного из предметов, всё остальное перестаёт иметь значение.

«Запись двадцать девятая. Двадцатое октября. Икарион хочет, чтобы я уехала с ним. Он хочет, чтобы мы поженились по древнему обряду, оказывается, его род один из самых старых в королевстве. Он хочет, чтобы я жила полноценной жизнью, а не пряталась в колонии со стариками. Но как сказать ему, что они надеются на меня? Имею ли я право их подвести? Даже ради нашего счастья».

- - -

«Зенит говорит, что знает, где находится база данных. Но путь туда будет долгим. Что, если я познакомлю его с Икарионом? Тогда любимый сможет убедить Зенита отпустить меня. Мы поженимся! И я доберусь до базы данных, смогу загрузить знания, найти медицинскую капсулу!».

- - -

«Запись тридцать седьмая. Двенадцатое февраля.

Я беременна. Я никогда бы не позволила своему ребёнку расти бастардом, поэтому до последнего отказывала Икариону. Но теперь, когда я его жена, мне нечего бояться. Наш брак настоящий — по всем законам Ксин'теры.

Зенит недоволен. Он не хочет отпускать меня, но у него нет выбора. Я должна найти медицинскую капсулу, если хочу, чтобы мой ребёнок был здоровым».

- - -

«Запись сорок вторая. Первое марта.

Я покидаю колонию. Зенит просит меня не забывать, почему меня разбудили из криосна. Говорит, что я их единственная надежда. Только я могу получить доступ к базе данных. Только меня признает Целесте.

Он считает, что я влюбилась и совершаю глупости. Но если моим мужем является граф этих земель, разве это не означает, что мы все можем покинуть колонию и жить как нормальные люди? Почему мы должны нести ответственность за то, что сделали первые пробудившиеся земляне?»

- - -

Записи матери оставили новые шрамы на моей душе, но дали ясность. Я не думаю, что отец знал, что на самом деле находится в этой коробке. Иначе он никогда не отдал бы её мне.

Злость на отца, который обманул мою мать и сознательно обрёк меня на ужасное существование, не утихла ни через день, ни через месяц. Чем больше я думала об этом, тем меньше верила, что мать умерла своей смертью.

Меня не отпускает мысль об Исмельде Керьи, её бордовых нарядах королевских цветов. Кто-то ведь пытался отравить меня в Синей Трясине, когда у нас гостила делегация. Что если она причастна и к смерти моей матери?

Никаких правдивых ответов я от них не получу. Но и оставлять это просто так я не стану. Месть нужно подавать холодной, почти незаметной, не подвергая опасности близких. Нужно помнить что сейчас они — родственники монарха.

Впереди меня ждёт поездка в Терезию, как и обещано Эмилю Джеро и восточной делегации. Конечно, ни о каком переносе производства стекла туда речи быть не могло. Вместо этого производство, заметно расширенное, и теперь спонсируемое королём, перенесено в Олдмонд, который я совсем недавно выкупила, для своего крохотного баронства Силварис.

Йортайр — умный и дальновидный, он понимает необходимость дробления процесса на множество этапов, чтобы никто не знал полного цикла. Так его не смогут украсть. Или, по крайней мере, украдут не так быстро. Йорт быстро осознал, что может стать если не самым богатым, то одним из богатейших мастеров Ксин'теры, хотя, конечно, и он не знал всех нюансов производства.

Пока я ещё держалась за производство стекла и другие промыслы... Я поняла, что всё изменилось, когда Теоден провёз меня через герцогство, в церемонии представления хозяйки.

В высшем свете это вызвало огромный скандал, который не утихал неделями. Говорили, что герцог окончательно лишился рассудка от любви, мало того, что женился на девушке неподобающего ему статуса, на бывшем бастарде, но и сделал её равноправной хозяйкой.

— Идиоты, — только и отвечал Тео. — Они не понимают, что ты можешь принести герцогству.

Другие масштабы. Другие перспективы. Где уж тут думать о «выживании устойчивой общины»? Нужно смотреть вперёд, думать о процветании этой самой общины… размером с крохотное королевство.

Наша жизнь с Тео превратилась в расписанный по минутам хаос, но мы старались делать многое совместно, хотя днём часто оказывались на разных концах Калдерры. Подготовка герцогства к нашему отъезду, на целый год, оказалась колоссальной задачей, особенно после того как Тео полностью отстранил Керилин Дрейгорн от управления, отправив её во вдовий надел в столице.

Меня вдовствующая герцогиня приняла… никак. Казалось, ей было всё равно, на ком женится Тео и кто станет новой герцогиней. Она никак не могла смириться с тем, что Гарвин погиб или пропал, и иногда мне казалось, что её горе переросло в безумие.

— Она придёт в себя… наверное. Может, когда у нас появятся дети, — говорил Тео с горечью, но я видела, что он сам в это не верит.

Лилеана тоже не нашлась, и я часто думала, а что, если её ребёнок всё же существует? Где она сейчас? На севере? Что ждёт её в том суровом краю?

Кайроса, напротив, эти мысли не беспокоили. Мой бывший муж продолжал настойчиво назначать деловые встречи и пытался втянуть меня в переписку. Но Тео категорически запретил мне общаться с ним. В иной ситуации я бы возмутилась таким контролем, но это был Кайрос… Стоит только поверить, что он нормальный, как он тут же находил способ разочаровать.

Зато в Синей Трясине и герцогском поместье всё чаще стали появляться Нейрита Марлоу и Ариадна. В какой-то момент я даже застала их за разговором… с Ярой. Было очевидно, что девушки пересмотрели своё отношение к людям другого сословия и понимали, что прежняя жизнь уже не вернётся. Синяя Трясина невольно изменила их судьбы: то, как преобразился мой вдовий надел, показало им, что жёны тоже имеют возможность управлять землёй, получать большой доход, даже титулы!

Яра для этих двух аристократок неожиданно стала примером того, как можно начать дело практически из ничего, используя отходы другого производства. Я тоже не отказывала им в общении, когда находила время, — мне нравилось, что девушки теперь стремились… к чему-то другому? А вдруг это распространится среди других аристократок?

— Спите, миледи Дрейгорн? — Тео вернулся поздно, но без его горячего, сильного тела рядом я бы точно не смогла уснуть.

— Нет. И ты же знаешь, что можешь звать меня Тали, — я пытаюсь развернуться к нему, но он мягко удерживает меня, спиной к своей груди, закинув ногу на моё бедро и легко целуя плечо.

— Мне нравится называть тебя миледи Дрейгорн, — тихо шепчет он. — Это напоминает всем остальным, что на тебя даже смотреть не стоит.

Я хмыкаю, потеревшись затылком о его грудь, и вновь погружаюсь в свои мысли.

— Что такое? — спросил Тео, разворачивая меня к себе, заметив, что мыслями я где-то далеко. — Что-то случилось?

— Нет. Но перед отъездом я хотела бы сделать кое-что ещё. Можешь поехать со мной в Синюю Трясину и отвлечь Сирила и Эльзу? Обоих. Без тебя, боюсь, они найдут повод ускользнуть… — прошу я тихо, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

Стоит ли это того?

Достаточно ли я защищена, если меня разоблачат?

— Тали... — Тео мягко поднимает мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Всё будет хорошо. Даже если кто-то увидит тебя на проклятых землях... мы выкрутимся. Вместе. В худшем случае выйдем из состава Ксин'теры и объявим пересмотр учений Первородной! Его Величество как-нибудь переживёт.

Не думаю, что Его Величество переживёт это так просто, слишком уж важны мы были для терезийского союза. Но, быть может, именно поэтому лучшей возможности уже не представится...

— Полегче, Тео. Я против кровавых решений, ты ведь знаешь. Давай попробуем обойтись без крайностей.

Сначала всё прошло… почти так, как я и задумывала. Мы вызвали Сирила и Эльзу — обоих, чтобы обсудить строительство второй солеварни. Я планировала затем ускользнуть, сославшись на необходимость уединиться, но меня остановил голос Эльзы.

— Вам не нужно этого делать, миледи.

— О чём вы? — недоумённо спросила я.

— Прятаться. Делать это тайно. Пока храм Первородной не достроен, вы можете пойти туда открыто. И привести тех двух пожилых женщин.

От её слов меня бросило в холодный пот. Двух пожилых женщин? Могли ли они видеть Астрею и Лунару?

— Откуда вы…

— Мы видим их, время от времени. Они хотят прийти сюда, к местам, где звучит лютня и свирель, где смеются дети, где беспрерывно возводятся новые дома. Отродья Тёмного Урго? Они всего лишь призраки прошлого, доживающие свои последние годы. Стареть в одиночестве, без поддержки общины, очень страшно, — голос Эльзы наполнен горечью, чуждой её возрасту. Может быть, она говорила не о себе? — Мысль об одинокой смерти пугает. Я даже не знаю, кто из них боится больше.

Тео за спиной Эльзы медленно помотал головой. И я понимала его.

Я не могла признаться в этом. Просто не могла.

Что, если это уловка ордена, попытка заманить меня в ловушку?

— Я не знаю, о чём вы говорите, — хриплю я.

— Мы видели вас тогда. С Ярой. Мы никогда не пойдём против вас, миледи. Есть принципы, что дороже любых денег… — тихо говорит Эльза, а я чувствую как к горлу подступил комок, сдавив так, что стало трудно дышать.

Астрея и Лунара прибыли в Синюю Трясину через неделю, вместе со своим фабрикатором. Уговорить их оказалось нелегко, потребовалось несколько попыток. Но Эльза была права — они боялись, отчаянно боялись умирать в одиночестве.

Тогда я и не подозревала, что они будут не последними “детьми гор”, что появятся в Синей Трясине.

КОНЕЦ