Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Глава 18. Новая солевая сделка

Ронан временно отсутствовал — он оставил меня сидеть с больным и отправился в герцогство, пытаясь выяснить обстановку. Я же поняла, что надежды на то, что он когда-нибудь полностью перейдет к нам, были напрасными.

Стражник оказался невероятно преданным своему господину.

Сиделка из меня была, пожалуй, не лучшая — в «Выживании и формировании устойчивой общины» этому не учили, поэтому я действовала по наитию.

Я считала, что делала все чтобы он пришел в себя как можно быстрее.

А когда это всё же произошло, поведение Теодена Дрейгорна полностью выбило меня из колеи. В глубине души я ожидала благодарности, может быть, смущения, растерянности, от того, что за ним ухаживала его соседка, та, которую он не воспринимает всерьез. Я также ожидала того, что он захочет узнать у меня, что произошло.

Но я точно не ожидала, что Его Светлость начнёт хватать меня, пялиться, вести себя так, словно я была служанкой в его поместье и была ему чем-то обязана.

В отличие от семьи моего мужа, герцог всегда относился ко мне как к благородной даме а не как к бастарду, даже когда осуждал меня за ссору с мужем.

Не приказывал, не хватал.

Ронан ожидался не раньше вечера, и раз уж Теоден Дрейгорн пришел в себя, мне нужно было рассказать ему, что произошло. Я не знала, насколько сильны его враги и могут ли они найти его здесь, но тем пятерым, кто видел герцога, я доверяла — они никому не расскажут, тем более, они не знали, в каком состоянии Его Светлость был сейчас.

Забрав кувшин с водой и глиняную миску с бульоном, я направилась обратно к герцогу, чувствуя лёгкое нервное напряжение. Надеялась, что он пришел в себя и будет вести себя более разумно.

Я ошиблась.

Стоило мне войти в комнату, как его темные глаза тут же впились в меня. Он полулежал на подушках, его взгляд, почти не моргая, следил за каждым моим движением.

От этого взгляда, ощупывающего, открытого, словно стремящегося проникнуть мне под кожу, меня бросило в жар. Я чувствовала себя очень неловко и напряженно.

Каждую секунду.

Словно этот взгляд протянул верёвку между нами, я ощущала его, даже не видя.

— Хватит пялиться, — сказала я резко. — Я уже предупреждала вас.

Подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза, как делала всегда.

Я давно выучила свои уроки.

Никогда нельзя показывать слабость — это лишь провоцирует тех, кто хочет причинить вред, делает их более жестокими.

Но Теоден Дрейгорн удивил меня — вместо того чтобы отвернуться, как это было в прошлый раз, он продолжал смотреть на меня, теперь уже не скрывая своих мыслей. Его губы изогнулись в усмешке, словно он беззвучно спрашивал: «Или что?»

Я очень злилась, но не винила его.

Верила, что виновата была моя просыпающаяся магия, несмотря на то, что храмовник, посланный моим отцом для проверки, сказал, что она всё ещё спит.

Магия пробуждается у всех по-разному, но никогда — в таком возрасте. Однако других объяснений я не находила.

Я точно знала, что не интересовала герцога как женщина. Во время нашего последнего разговора он смотрел на меня со смесью жалости, презрения и равнодушия.

— Ваша Светлость, я могу рассказать, что знаю, а могу просто уйти, и не говорить вам больше ни слова, заходя только для того, чтобы накормить вас. Я не знаю, когда вернётся Ронан, он сейчас в герцогстве, готовит почву для вашего безопасного возвращения.

Стоило мне это произнести, как выражение лица герцога изменилось. Его взгляд, ранее наглый и ощупывающий, полный желания, стал острым, полным подозрения.

Мышцы его тела напряглись — едва заметно, но я поняла, что он готов был… нападать?

Защищаться?

Он считал что я была опасна?

— Я не враг вам. Если бы я хотела вам навредить, то давно бы это сделала — у меня было множество возможностей, вы и сами это понимаете.

Мои слова, казалось, доходили до него, но герцог всё ещё выглядел так, словно ожидал предательства.

Что заставило его так отреагировать?

Я молчала, не желая ещё больше нервировать его. Мы смотрели друг на друга, как два диких зверя, где Теоден Дрейгорн, хоть и раненый, всё равно оставался хищником, готовым броситься, если сочтёт меня опасной.

Спустя мгновение он кивнул, милостиво «разрешая» мне продолжать.

Меня неприятно поразило такое поведение — до того как я нашла его на проклятых землях, он вёл себя со мной гораздо уважительнее.

Списав всё на последствия ранения и лихорадки, я продолжила:

— Ронан и я нашли вас на проклятой земле. Вы были без сознания, на спине лошади, вас привез неизвестный всадник. Этот человек осознанно зашел вглубь проклятых земель и бросил вас там. Умирать. Даже если бы вы чудом смогли прийти в себя, вы, скорее всего, попали бы в ловушку.

Заметив вопрос в его взгляде, я ответила, предугадав его мысли:

— Тот всадник погиб. Он сам в итоге попал в ловушку проклятых земель. Лошадь выжила, но убежала, и её так и не нашли. Мы вытащили вас и скрываем ваше местонахождение. Ронан запретил мне рассказывать кому-либо о вашем состоянии — на случай, если ваши враги попытаются вас найти. Он надеется, что ваше исчезновение заставит их выдать себя.

По мере того как я говорила, лицо герцога становилось всё более задумчивым, и подозрение понемногу уходило из его глаз. Он, конечно, не доверял мне полностью, но уже не считал меня явной угрозой.

— Думаю, вам стоит начать с тех, кому выгодна ваша смерть, — сказала я, внимательно наблюдая за его реакцией. — Например, с вашего брата, который в ваше отсутствие правил вашими землями как своими.

В его глазах вспыхнула явная враждебность, и я поспешила поднять руки, показывая, что не имею ничего против его семьи лично.

— Это не моё дело, вы правы. Я верю, что вы сделаете всё, чтобы не оказаться в такой ситуации снова.

Я подошла к Его Светлости, собираясь поставить кувшин с водой и глиняную пиалу с бульоном на тумбочку рядом с кроватью. Совсем недавно мы начали экспериментировать с новой мебелью — такой, какой в королевстве ещё не видели. Продаж мы пока не начали, так как я была недовольна тем, как работали выдвижные ящики, но сами мы уже использовали тумбочки, комоды и шкафы для хранения одежды и личных вещей — они оказались куда удобнее громоздких сундуков.

— Тот, кто напал на вас… явно не знал, что делает. Рана была очень грязной, кривой и неумелой, и именно поэтому вы выжили. Ну и потому, что у вас такая мощная шея, — попыталась пошутить я, но улыбка исчезла с моего лица, как только я увидела его взгляд.

Словно всего того, что я сказала, не было.

Герцог вновь смотрел на меня так, будто я была единственным глотком воды для умирающего от жажды, ноздри его носа слегка раздувались, как у зверя, что только что учуял добычу. Я видела, как напряглись его мышцы на груди и руках, под чуть вспотевшей смуглой кожей.

Этот пристальный, жадный взгляд смутил меня больше, чем я могла ожидать. В висках застучало, а кровь прилила к лицу. «Почему он так себя ведёт?» — зло подумала я. — «Я же знаю, что на самом деле ему нет до меня дела».

Но на этом он не остановился. Не отрывая от меня взгляда, он поднял руку и осторожно коснулся моей талии. А затем провёл ладонью вниз по изгибу бедра, мягко, но ощутимо, и в это время в его глазах горела непоколебимая уверенность. Он не сжимал меня, но я почти чувствовала, как подрагивали его пальцы.

Гневно зашипев, я схватила его запястье, пытаясь отодвинуть мужскую руку, но несмотря на то, что Теоден Дрейгорн только недавно пришёл в себя, он был намного сильнее меня. Его ладонь оставалась на моем бедре, демонстрируя очевидное намерение, и это прикосновение прожигало меня через одежду.

— Немедленно прекратите. Вы оскорбляете меня, — процедила я, ставя, наконец, кувшин на тумбочку и сделав шаг назад. Его рука осталась там, где секунду назад было моё бедро. Он не пытался меня схватить, и явно не хотел быть грубым.

— Что бы вы сейчас ни чувствовали, это ненастоящее. Это моя просыпающаяся магия. Не смотрите на меня так, я говорю правду. Орден пока не может подтвердить это, моя магия не до конца пробудилась, но я верю, что это именно она, — увидев, что он не верит мне, я продолжила. — Я серьёзно. И надеюсь, вы сохраните это в тайне.

Герцог нахмурился, отвернулся, а затем снова вернулся ко мне взглядом, словно что-то пытаясь вспомнить. Его брови сошлись на переносице, и он нахмурил лоб.

И тут меня осенило.

Я поняла, почему он так себя вёл. Почему не верил моим словам и почему позволил себе подобное поведение по отношению к чужой жене, аристократке, пусть и родившейся бастардом.

Как же горько и смешно осознавать, что человек, которого я уважала, которому втайне хотела что-то доказать, на которого равнялась, как на управленца, даже не помнит меня.

Не узнает.

Я, конечно, сильно изменилась внешне, но большинство людей узнавали мои интонации и манеру общения вскоре после короткого общения.

Но не герцог.

Впрочем, чему я удивляюсь? Мы виделись всего два раза в жизни.

— Вы знаете, кто я, Ваша Светлость? — с лёгкой улыбкой, наклонив голову набок, спросила я.

***

Теоден Дрейгорн

Знал ли Теоден, кем была эта прекрасная целительница?

Нет.

Но он уже понял, что они были знакомы — по её реакции, по тому, как обида вспыхивала в её синих глазах всякий раз, когда он, словно служанке, кивками приказывал ей.

Если они действительно знали друг друга, значит, он был ее мужчиной. Но это означало бы, что удар по голове повлиял на его память. Теоден слишком хорошо знал себя — он никогда бы не упустил такую женщину, сделал бы всё, чтобы добиться её. Он до сих пор чувствовал остаток тех острых эмоций, что испытал, как только коснулся её — прямо, открыто, демонстрируя свои намерения. Он не мог не касаться ее, Теоден не желал тратить ни секунды.

Раз она знала, что он герцог, она бы не отказала ему — так он думал в тот момент.

Только если она не была чужой женой...

Но на девушке не было украшений, которые указавали на ее статус. Конечно, совсем бедные крестьянки иногда прятали свои брачные кольца или браслеты, ведь у них было только одно украшение, символизирующее замужество. Однако даже горожанки всегда имели несколько таких знаков и постоянно носили хотя бы одно, не снимая.

Такая женщина, как его целительница, не вышла бы замуж за нищего — ему просто не позволили бы другие мужчины. А муж обязательно осыпал бы ее украшениями, чтобы всем было ясно: эта женщина замужем и недоступна. Оставить такую жену без видимых брачных знаков — безумие.

— Меня зовут Талира д'Арлейн, Ваша Светлость, — произнесла целительница, слегка склонив голову. — Я супруга вашего соседа, барона Кайроса д'Арлейн.

Ее спокойные глаза выжидали его реакцию, а Теоден…

Он просто не мог в это поверить.

Как эта огненная незнакомка, такая яркая и желанная, та, кого он уже мысленно считал своей, могла оказаться почти забытой, блеклой женой его соседа?

Но это была она.

Только у Талиры д'Арлейн были такие редкие, глубокие синие глаза и эта манера держаться — настороженная, как у дикого зверька, готового броситься при малейшей угрозе.

Что же с ней случилось?

— Я уже говорила вам, — ответила она, прочитав вопрос в его глазах. — Магия. И, конечно, хорошее питание, как только я покинула дом моего мужа и его семьи. Как видите, болотный воздух пошёл мне на пользу, — она обвела рукой пространство вокруг себя, но Теоден, как назло, не мог оторвать взгляд от линии ее бедер, освещенной мягким светом из окна.

Как она вообще могла жить с такой внешностью?

— Я оставлю вас ненадолго. Вернусь через два часа. Вам нужно что-нибудь?

Герцог жестом показал, что ему необходима хотя бы возможность писать — так больше продолжаться не могло. Он не мог кивками выразить все свои мысли и просьбы… Да, именно просьбы, а не приказы. За ним ухаживала благородная девушка, замужняя леди, и он почти открыто домогался ее. Даже теперь он понимал, что отчаянно хотел бы видеть ее в своей постели.

Но она была чужой женой, женой знатного человека, баронессой. Интересно, как бы она отреагировала, если бы он предложил ей оплачивать ее проживание в Калдерре? Или осыпать ее украшениями, которые не принадлежат ни одному роду?

Рассмеялась бы?

Наверное, ведь такие предложения были бы оскорблением для благородной замужней леди, даже если она и бастард.

И такое предложение было ничтожным.

Какого Урго на ней нет ни единого украшения д'Арлейн? Как королевский камергер может позволить своей жене ходить как простолюдинка, так, что любой может решить, что она свободна?

Что ее можно присвоить, забрать себе?

Только сейчас до Теодена дошло: Кайрос д'Арлейн, не видел свою жену в её новом облике, не видел влияния магии, что спала в ней с самого рождения и теперь проснулась.

Вместо этого барон развлекался с леди Лилеаной Муради, главной красавицей сезона, той, что радовала своей красотой всю делегацию.

А Талира д'Арлейн в это время была объектом насмешек делегации и сопровождения, и слухи о ее уродливой внешности были сильно преувеличены.

Баронесса тем временем вернулась с вощеными табличками, несколькими листами пергамента, гусиным пером и чернилами. Теоден, стиснув зубы, отвернулся, ненавидя себя за ту реакцию, которую вызывало в нем присутствие Талиры д'Арлейн.

Это ненастоящее.

Ядовитая магия, которой она отравляет мужчин.

Такая же безжалостная, как магия её отца, которому удалось очаровать родственницу короля. Хотя Теоден никогда не ощущал магию графа так, как ощущал воздействие Талиры.

Наверное, потому что он был мужчиной.

«Перестаньте использовать на мне магию», — размашисто написал он первым делом на пергаменте, стараясь не делать лишних движений.

Талира смотрела на его надпись, занимающую почти весь пергамент, слегка нахмурившись.

— Я не могу, Ваша Светлость. Отец отправил храмовника оценить мою магию, и тот сказал, что она еще спит, хотя, скорее всего, просыпается. Пока во мне не признают магию, меня отказываются учить.

Теоден выругался бы, если бы мог, но вместо этого сказал себе, что будет держаться от неё как можно дальше. Ради её же спокойствия.

Когда он окажется на безопасном расстоянии, её магия перестанет на него воздействовать, а вместе с ней исчезнут и недостойные желания, которые он испытывал к чужой жене.

Но сперва он должен поблагодарить её за спасение своей жизни.

Не поднимая головы и избегая её взгляда, он размашисто написал вторую фразу:

«Где я?»

Он не узнавал это место, но чувствовал необходимость поблагодарить хозяина. Был ли владельцем этого дома тот самый Ронан, которого упоминала Талира д'Арлейн?

И… почему она называет незнакомого мужчину, явно состоятельного, по имени?

Какие отношения их связывают?!

Теоден поднял глаза на девушку и вдруг осознал, что все это время она смотрела на него своим прямым, проницательным взглядом, которым она одаривала каждого собеседника.

И как он мог её не вспомнить?

— Вы в Синей Трясине, Ваша Светлость, — с гордой улыбкой ответила баронесса.

***

Талира д'Арлейн

Наше общение с герцогом было крайне ограниченным — моя магия явно действовала на него сильнее, чем на других, и я не хотела смущать его еще больше.

Как только он узнал, кто я, его жадные и похотливые взгляды мгновенно исчезли. Вместо этого Теоден Дрейгорн почти не смотрел на меня и игнорировал мое присутствие, словно я вызывала у него отвращение.

С учетом того, что я спасла его жизнь, сидела с ним почти двое суток, а затем еще четыре дня заботилась о нем, кормила и поила, перевязывала рану, это было особенно обидно. Но я понимала: ему не хотелось находиться рядом с магичкой, пусть даже необученной, чье влияние он постоянно ощущал.

Вообще-то Ронан был уверен, что если моя магия и просыпается, то она очень слабая — не сравнить с тем воздействием, которое было у моего отца.

Мы не обсуждали герцога с жителями Синей Трясины, никто не говорил о его состоянии, хотя он уже вставал и выздоравливал на удивление быстро. Послезавтра он должен был покинуть наш дом, но сегодня неожиданно попросил меня задержаться, когда я принесла ему еду.

— Расскажите мне про этот... столик, — почти шёпотом произнёс он, ведь я просила его не напрягать горло.

— Это просто мебель, очень удобная для хранения мелких личных предметов, особенно, возле кровати, — с энтузиазмом пояснила я, показывая, как открывается дверца. — Вещи остаются в чистоте, пыль не скапливается, а открытые поверхности намного приятнее для глаза.

Герцог с явным интересом, который был мне очень приятен, изучал тумбочку, а затем перешел к комоду. Я впервые пожалела, что пока не ввела в обиход хотя бы простой водопровод — мне так хотелось показать Его Светлости, что я способна на большее.

Гораздо большее.

Теоден Дрейгорн по-прежнему избегал смотреть на меня напрямую, хотя теперь, по крайней мере, мы начали разговаривать.

— Расскажите мне, что здесь происходит, — он подошёл к окну и указал на огромную стройку, разворачивающуюся снаружи.

И я рассказала. О каменной площади, строящейся на возвышенности, окружённой дренажными каналами, с неглубокими каменными каналами по всему периметру для стока воды в более крупные каналы вокруг. Я приняла решение не вырубать некоторые деревья, а окружить их аккуратными поребриками, что сделает будущую площадь еще более красивой.

— Я надеюсь, что однажды здесь будет проходить ярмарка, — продолжила я. — Сейчас торговля у нас в основном идёт вдоль дороги, но к будущей площади уже строится отдельный участок дороги. Будет также предусмотрена зона для телег, животных и повозок, — я указала на место, где недавно вырубили деревья.

Его Светлость выглядел так, будто не мог поверить своим глазам. Он был здесь три года назад и всё выглядело совершенно иначе. У нас было уже два прочных дома: один — для Яры и меня, а другой — для остальных. Немного дальше по дороге я выделила участок под независимые хозяйства — для тех, кто решит строить свой дом, начать своё дело и платить мне налоги за использование моей земли. Пока таких было немного — только сын Германна и Марисоль, и его жена, которым я выделила строителей.

Все дома в Синей Трясине строились по строгим стандартам, и я не позволю их нарушать. Из-за этого строительство обходилось дороже, но и качество было значительно выше. Ради привлечения новых жителей я готова была делать скидки на жильё, однако те, кто решит основать своё дело, в конечном итоге обязаны будут выплатить мне стоимость дома со скидкой, пусть и не сразу.

— Хозяйского поместье все еще строится, — продолжила я. — Мне нужно тщательно спланировать внутренние постройки так, чтобы перемещение между ними было удобным и логичным, и учесть возможное увеличение населения, включая прислугу. Я хочу, чтобы поместье, в отличие от других зданий, находилось подальше от дороги и площади — это вопрос безопасности и тишины.

На самом деле я уже давно всё спланировала на пергаменте. Пусть мои чертежи были неидеальны, но я тщательно прорисовала потенциальные маршруты для повозок и пешеходов в зависимости от их ролей. Самое важное для меня — это обеспечить рациональный и эффективный доступ к инфраструктуре и ресурсам.

Обернувшись к герцогу, я неожиданно заметила, что он впервые за долгое время смотрит прямо на меня, не отводя взгляда. И от этого моё сердце на мгновение замерло. Я всё ещё помнила его жадный взгляд, несколько дней назад, но сейчас в его глазах читалось нечто другое.

— Скажите, леди д’Арлейн, откуда вы знаете всё это? Вы ведь были необразованным бастардом, — прошипел он, поскольку всё ещё не мог говорить громко.

Он был не первым, кто задавал мне этот вопрос.

— Уверена, теперь, когда я всё объяснила, вы сами видите, что это логично, — ответила я спокойно. — Я просто хочу жить в чистоте и безопасности, не утопая в грязи. Почему я должна повторять ошибки других? Я сделала много промахов, прежде чем поняла, как правильно отводить воду. И дорогу мы строили в несколько этапов, потому что предыдущая разрушилась всего за несколько месяцев. Мы учимся. Каждый день.

Главное было вести себя так, словно все мои знания и решения были естественны и очевидны.

— Ваша Милость, как я могу отблагодарить вас за спасение моей жизни? — внезапно спросил Теоден Дрейгорн. Он всё так же смотрел на меня, хотя я видела, что это давалось ему с трудом. — Я хочу сделать это как можно быстрее и уехать отсюда, чтобы больше никогда с вами не встречаться.

Это было грубо.

Очень грубо.

И даже то, что он находился под воздействием моей магии, его не оправдывало.

— Знаете, от вас не убудет, если вы перестанете постоянно напоминать мне, насколько вам неприятно моё присутствие, — хмыкнула я, не скрывая разочарования. — И я не собираюсь скрывать свои намерения: я попрошу награды за спасение вашей жизни. Я хочу, чтобы вы пересмотрели своё решение о торговле с Синей Трясиной и относились к нам так же серьёзно, как к другим поставщикам. И, конечно, я надеюсь, что если моя жизнь будет в опасности, и вы об этом узнаете, вы предупредите меня. Или, возможно, даже поможете.