Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Глава 44. Церемония

Северяне отступали.

Они действительно отступали, а мы не верили своим глазам, укрытые десятками стражников со всех сторон. Преследовала противников совсем небольшая группа — все сочли, что слишком рискованно оставлять крепость в таком состоянии: враги могли еще прятаться внутри, да и Его Величество не был защищён как подобает.

Вдобавок, каждый раз, когда кто-то приближался слишком близко к Наследнику Севера, их просто отшвыривало, чудовищной волной грубой магии.

Я отчаянно вглядывалась в группу всадников, спускавшихся к нам по склону, выискивая глазами одного единственного человека. Высокие стражники короля закрывали обзор, заслоняли его щитами, и мне хотелось стукнуть их по голове.

Браслет на моём плече медленно меркнул, и за этим внимательно наблюдал Эмиль Джеро, сузив умные, проницательные глаза. Он как никто понимал, что никакой магии, способной определять опасные намерения, у меня нет.

Конечно, надеяться, что среди всадников окажется герцог, было глупо — Теоден не должен быть на передовой, он обязан командовать войсками из безопасного места. Но желание убедиться, что с ним всё в порядке, было сильнее меня. Поэтому я отталкиваю стражников, прорываюсь между ними, жадно всматриваясь вперед.

— Миледи д'Арлейн, оставайтесь вместе со всеми. Не подвергайте опасности себя и других, — недовольно произносит Артур, но я и сама уже вижу, что герцога среди приблизившихся всадников нет.

— Когда мы сможем вернуться к остальным? — спрашиваю я Его Величество, но тот не реагирует, хмуро осматривая пространство вокруг.

Вместо короля мне отвечает лорд Тугрим, и я невольно подумала, что мечты Кайроса когда-либо занять его место, вероятно, так и останутся мечтами. Тион Тугрим практически читал мысли Его Величества, заменял его во многих поездках. Насколько мне было известно, у Лорда Тугрима даже не было жены или наследника. Всё для Его Величества.

— Миледи д'Арлейн, остальные скоро присоединятся к нам, через тот же выход. Двери в убежище сломаны, смысла укрываться там больше нет.

— Кто-то пострадал?! — вскинулась я, делая шаг в сторону выхода, желая убедиться, что Яра и Сирил в порядке.

— Пожалуйста, оставайтесь на месте, иначе мы отказываемся вас защищать. Вы подвергаете опасности остальных! — не выдерживает Артур, и лорд Тугрим раздражённо кивает, явно поддерживая его слова.

Близкими друзьями мы с ним явно не станем.

— Многие пострадали, миледи д’Арлейн. И многие погибли. В основном стража герцога, Его Величества и сами северяне, — ответил лорд Тугрим с оттенком недовольства.

Я не отвожу взгляда. Я имею право спрашивать об этом — именно я вывела людей сюда, и моё беспокойство за тех, кто остался в убежище, вполне естественно. Хотя им, конечно, плевать. Они «своих» вывели с первой группой.

Идиллия окружающего почти бесила. Этот безупречно солнечный день, журчание реки, шелест листвы — всё это абсурдно контрастировало с мрачной реальностью, в которой мы находились. С тем, что десятки людей пострадали и, возможно, погибли.

— Тали! — знакомый голос вывел меня из тревожного оцепенения, в котором я застыла, находясь под охраной стражи Его Величества и людей герцога Юстариона.

Я вскочила, вырвалась из круга стражников и кинулась к Яре, обняв её так крепко, что, наверное, причинила ей боль. Рядом стоял Сирил — бледный, растерянный. Он успокаивающе провёл рукой по моему плечу в редком для него жесте поддержки.

— Всё хорошо, миледи. Мирное население почти не пострадало.

Почти…

— Всё хорошо, Тали. Как вы здесь? Что случилось? Мы слышали только дикий грохот, ничего не поняли, а потом всех одной толпой начали выводить!

Яра говорила быстро, взволнованно, явно стараясь выдать как можно больше информации за короткое время. Обнимая подругу, я чувствовала её быстрое сердцебиение, её страх.

За её спиной я видела д’Арлейнов, Марлоу, ан Дорнов. Ленороса Бэя и лорда Пэпина. И все они казались мне другими. Многие впервые поняли, что жизнь — это не бесконечный праздник. Многие впервые увидели кровь и смерть. Впервые осознали, что мы можем потерять близких в любой момент.

— Тали, там… — тихо шепнула Яра мне на ухо. Я обернулась, чувствуя, как сердце пропустило удар.

Небольшая группа всадников, что преследовала отступающих северян, возвращалась. И возглавлял её… Его Светлость Теоден Дрейгорн.

Увидев мужчину, покрытого грязью и кровью, я впервые ощутила, что мне хочется… почти плакать от облегчения. Это чувство было настолько мне не свойственно, настолько чуждо, но тем не менее…

Вокруг толпились сотни людей — все, кто прятался в убежище: слуги, стражники двух герцогов и Его Величества. И я ненавидела осознание того, что не могла сейчас подойти к Теодену. Больше всего на свете я хотела подойти к нему, коснуться, проверить его тело на наличие ран, обнять его, спросить, как он себя чувствует.

Чувствовал ли он то же самое?

Я не имела права на то, чего желала всей душой в этот миг.

Формально, мы были чужими людьми.

Формально, у меня была репутация, требующая тщательной защиты.

Формально, я всё ещё оставалась женой другого мужчины, который, к слову, медленно приближался ко мне.

На глазах у мужчины, который неоднократно показывал, что я ему небезразлична. На глазах у того, с кем я хотела быть.

И тогда я сделала то, чего никогда не делала прежде. То, за что, без сомнения, высмеяла бы себя в любой другой день, но не сегодня.

Я «упала в обморок». Делала это медленно, немного драматично, прямо рядом с Ярой — так, что вокруг тут же раздались охи и взволнованные возгласы.

— Миледи д'Арлейн! Талира! — послышались крики. Взволнованные, но не особо удивлённые. Я явно не была первой, кто сегодня упал в обморок от перенесённых потрясений. Настоящая тревога звучала лишь в голосах Сирила, Ариадны и Кайроса. Они не понимали, что могло со мной случиться — я не из тех, кто слабеет под гнётом эмоций. Тем более теперь, когда главная опасность позади. Кайрос даже бросился ко мне…

Но не успел — его опередил Теоден. Как я и надеялась.

— Миледи… — услышала я его низкий, напряжённый голос. Сильные руки мягко, но уверенно подняли меня и прижали к груди. — Мне нужен Январ!

Открыла один глаз, совсем чуть-чуть, рассматривая небритый подбородок и потемневшие глаза, что не сходят с моего лица. Секунда — и во взгляде герцога появляется понимание. Уголки его губ дрогнули, едва сдерживая улыбку, но уже в следующую секунду лицо снова становится привычно серьёзным, жёстким и непоколебимым.

— Похоже, у миледи д’Арлейн переутомление. Не стоит забывать, что она ранена, не спала почти двое суток и дважды пережила встречу с северянами.

«Ранена» — слишком громко сказано, но царапины на шее действительно выглядели устрашающе. Кроме того, платье моё по-прежнему было в крови — и до этого момента, на фоне общего ужаса, никто не обращал на это особого внимания.

— Я доставлю миледи в крепость. Одно крыло уже проверено, вскоре туда можно будет вернуться. Ваше Величество, ваши покои будут готовы через час — их сейчас осматривают ваши люди.

— Я сам позабочусь о своей жене. Поставьте её на землю, — прорычал Кайрос, появившийся рядом с нами на мгновение позже Теодена.

Герцог и не подумал подчиниться.

— Нет. Ваше участие необходимо в другом деле, — отвечает герцог ледяным тоном. — Подойдите к Бримсли. Миледи Муради пропала.

От этих слов я тут же открыла глаза, перестав изображать беспомощность. Слава богине, Теоден уже отвернулся от Кайроса, у которого теперь явно возникли куда более серьезные проблемы, и никто не заметил, что со мной на самом деле всё в порядке. Герцог в это время медленно направлялся вверх по скале, сопровождаемый стражниками, что держались на небольшом расстоянии.

Давая нам столь необходимый шанс обменяться несколькими словами.

— Не думал, что когда-либо застану хладнокровную и непоколебимую миледи д'Арлейн в минуту слабости, словно деву, ждущую спасения, — произносит Теоден тихо, со смешком, обжигая меня своим всепоглощающим взглядом.

— Не думала, что бесстрастный, равнодушный и холодный герцог Дрейгорн поддастся на столь наивную уловку. Как это вы до сих пор в холостяках ходите? — дерзко отвечаю я, не отводя взгляда.

Его руки сжимают меня ещё крепче.

— Знала бы ты, как сильно я хочу тебя поцеловать и обнять, — произносит он едва слышно, и на этот раз я полностью разделяю его чувства.

Мне необходимо убедиться, проверить, поверить, что с ним всё хорошо. Что всё закончилось. Что мы в безопасности. Но не имея возможности сделать это так, как я хочу, я просто хватаюсь за его руку в чёрной плотной перчатке, словно пытаясь удержаться крепче, осознавая, сколько людей на нас смотрят.

— Я рада, что с тобой всё в порядке, — выдавливаю я из себя.

— Я тоже. Но это последний раз, когда ты подвергаешь себя подобной опасности. Тебя не стоило возвращать в крепость, — момент его слабости и нежности проходит, сменяясь уже знакомым мне недовольством и желанием контролировать всё. Особенно меня.

— Думаю, общение с Его Величеством или лордом Тугримом изменит твоё мнение.

— Не изменит, — почти зарычал Теоден. — Спасение их жизней не стоит того, чтобы ты подвергалась опасности… Не будем об этом сейчас. Тебе нужен отдых, Январ должен осмотреть тебя.

Я чувствовала себя нормально, просто была измождена напряжением последних дней.

— Кири?..

— Жив твой сопляк! Если бы с ним что-то случилось, ты бы мне голову оторвала, — несмотря на резкость слов, в голосе Теодена не было и тени недовольства. Казалось, то, что Кири вызвался добровольцем, изменило отношение герцога к юноше.

Потому что такие, как Кириан, были редкостью. В убежище скрывались и личная стража, и многие аристократы с военным образованием — те, кто действительно мог оказать помощь. Кайрос, Белизар ан Дорн, Эйдриг Марлоу, даже тэн моего отца предпочли безопасность убежища неизвестности, что ожидала снаружи. Но не Кири.

— То, что ты сказал Кайросу о Лилеане... Это правда?

— Да. Она была отправлена в убежище с группой слуг и стражей Его Величества, но сбежала в тот момент, когда стражники заметили северян в одном из коридоров. Я не знаю, выжила ли она и где скрывается. Скорее всего, она воспользовалась тайными ходами…

— О которых ей рассказал Гарвин, — закончила я за Теодена. — Он тоже может быть жив, но в тяжёлом состоянии.

***

Последствия покушения на жизнь Его Величества будут разбираться ещё на протяжении множества недель, несмотря на то что стремительный рывок северян, их попытка добраться до монарха, частичное разрушение крепости и убийство десятков людей — всё это заняло не более полутора дней.

Помимо погибших, были и пострадавшие — раненые люди и животные, которых северянин безжалостно расшвыривал, словно не понимал, что подобное может стоить им жизни. А может, это просто его не заботило. В конце концов, его люди ворвались в Бориус, готовые истреблять мирное население только ради того, чтобы добраться до Теодена...

Его Величество покинул замок Теодена на следующий день, как и делегация из Терезии, переехав в крепость герцога Юстариона. Это было понятно — нам просто не хватало места. С приездом армии короля и герцога Юстариона население замка утроилось, а жить можно было только в одном крыле — самом новом, том, где не было никаких секретных ходов.

В итоге, дожидаясь развода, покои я делила с Ариадной, Нейритой Марлоу и Фиррузой д'Арлейн! И моя всё-ещё-свекровь, казалось, решила свести меня с ума — на этот раз своей всепроникающей участливостью.

«Талирочка, я хочу, чтобы всё между нами было хорошо. Чтобы всё, что произошло, осталось в прошлом. Мы обе наделали немало ошибок», «Талирочка, отведай печёных яблок, я узнала, тебе их можно», «Почему бы вам троим — тебе, Ариадне и Кайросу — не сходить в город, на ярмарку, как настоящей семье?»

Какая ярмарка, какая семья? Пока армия Его Величества не убедится, что северяне оставили герцогство, никто не мог покидать пределы крепости ради праздных целей. Я была рада хотя бы тому, что Сирила и Кири отпустили назад, к их семьям, в Синюю Трясину. Меня же, как и Кайроса, ожидали у герцога Юстариона: предстояло общаться с делегацией, подписывать и обсуждать оставшиеся договоры. Здесь я находилась только из-за развода, который был назначен на послезавтра, в городском храме.

Но за день до церемонии меня вызвал в свой кабинет сам хозяин замка, герцог Дрейгорн.

В отличие от Теодена, я от разговоров не бегала — явилась в его кабинет ровно в назначенное время, облачённая в один из своих лучших нарядов. Последние дни я почти всегда выбирала грубую, плотную одежду — помогала Январу с ранеными. Лекарь герцога считал меня идеальной помощницей: крови я не боялась, на крики и ругань больных не реагировала, швы накладывала аккуратно. А мне это давало возможность отвлечься.

Но сегодня… я хотела быть красивой. Завтра состоится церемония развода под руководством брата Накады, и я стану полностью свободной. Может быть, после этого мы с Теоденом наконец сможем попробовать узнать друг друга чуть лучше. Я смогу понять, примирюсь ли с его стремлением контролировать всё, включая меня — или же нет.

Конечно, я волновалась. Я знала свои чувства, но что творится у него в голове — оставалось загадкой. Он верил, что его привязанность ко мне вызвана магией. А что, если это правда? Магия отца со временем утрачивает силу, если находиться с ним рядом достаточно долго. Возможно, моя магия тоже однажды ослабнет.

Что тогда? Он потеряет ко мне интерес?

Впереди у нас совместная поездка в Терезию — об этом уже сообщил лорд Тугрим. За это время, я надеялась, мы сможем разобраться в своих чувствах. Понять, чего мы оба хотим.

— Ты уверена, что хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила Яра, и по её взгляду я поняла, что она начала догадываться, что между мной и Теоденом не только профессиональные отношения.

— Ты должна быть там… ради приличий. Но, возможно, тебе придётся подождать нас в соседней комнате, — честно ответила я, внимательно наблюдая за её выразительным смуглым личиком.

Подруга лишь фыркнула.

— Подумать только: целый настоящий герцог и та, что когда-то дралась рядом со мной за булку с деревенскими мальчишками. Разве могли мы представить такое?

— Что ты там бубнишь?

— Ничего, — невинно отозвалась она, распахивая передо мной дверь. — После вас, миледи д'Арлейн.

Я закатила глаза, но злиться на Яру, у которой все эмоции были написаны на лице, не могла. Она говорила это не со зла. Напротив, я видела в её взгляде неподдельную радость за меня. Она не знала, насколько сложны мои отношения с Теоденом.

— Миледи д'Арлейн, прошу, — Теоден отодвинул для меня резное кресло с мягкой подушкой, а сам бросил задумчивый взгляд на Яру, будто размышляя, как начать разговор при ней или как тактично отправить её в другую комнату.

— Спасибо, — говорю я, садясь в кресло и внимательно разглядывая герцога. Сегодня он был свежевыбрит, его волосы блестели, будто он совсем недавно из купальни. И одежда… Я не помнила этой богатой туники.

— Кхм… Извините, мне дурно. Можно я прилягу в соседней комнате на скамью? — внезапно произносит совершенно здоровая на вид Яра. Если Теоден и был удивлён, он умело это скрыл.

— Конечно, — отзывается он, открывая для неё дверь. Закрыв её, он тихо спрашивает: — И как много она знает?

Я только пожимаю плечами.

— Я ничего не говорила.

Теоден сел напротив, подвинув кресло так, чтобы нас ничего не разделяло. Он протянул руку и, взяв мои ладони в тонких перчатках, заглянул мне в глаза. Сердце тут же подскочило, но я, несмотря на смущение, выдержала его взгляд и надеялась, что даже не покраснела.

Не знаю, чего я ждала. Мое ургово влюблённое сердце никак не могло успокоиться.

— Талира, — его голос звучал ровно и уверенно. — Я считаю, тебе будет разумно выйти за меня замуж. После развода Его Величество наверняка подыщет тебе партию, которая может тебе совсем не понравится. Синяя Трясина граничит с моими землями. Этот шаг логичен, и тебе не придётся волноваться о том, что кто-то попытается прибрать твоё хозяйство к рукам.

Не знаю, чего я ожидала.

Но точно не этого.

Я изо всех сил старалась не поддаваться эмоциям. Глубокое разочарование поднималось изнутри, проникало в самое сердце, оставляя тяжелый тёмный след.

Мне захотелось выдернуть свои руки из его захвата.

— Что такое? Талира?! Поговори со мной, пожалуйста, — Теоден, всё так же не отводя от меня взгляда, напрягся, понимая, что я отреагировала совсем не так, как он ожидал.

Интересно, а чего он ожидал?

— Талира…

— Сколько женщин ответили бы «да» на подобное? — отстранённым тоном произношу я.

— Очень многие. Думаю, большинство, — тихо отвечает он, и, наверное, он даже прав. Они сказали бы «да» из-за его титула, из-за статуса. — Талира, поговори со мной.

Он понял, что его предложение вовсе не делает меня счастливой. А я, про себя, размышляла, почему именно я несчастлива. Ведь в глубине души я знала, что это может произойти. Я собиралась обсудить с ним, что всё возможно, что он чертовски меня привлекает, что я влюблена. Но сперва нам нужно убедиться, что это то, чего мы оба действительно хотим, особенно если его чувства вызваны магией…

Меня огорчало не само предложение.

Меня разочаровывало то, как он его сделал.

Какая нелепость. Никогда бы не подумала, что буду так переживать из-за этого.

— Я не понимаю тебя, — произношу наконец, взяв себя в руки. — Ты сам-то этого хочешь? Говоришь об этом так, будто делаешь мне одолжение. Кто-то другой не приберёт к рукам моё имущество, не нужно будет думать о короле Эделгарде? Если ты делаешь это просто, чтобы «помочь» мне, то я как-нибудь сама справлюсь с толпой желающих жениться на мне.

Получилось ядовито. Скрыть своё разочарование я не смогла.

Чем больше я говорила, тем сильнее злилась. Хотелось влепить себе пощёчину за то, что я так расстроилась из-за его слов.

Вместо ответа он наклонился ко мне. Обхватил рукой мой затылок, прижался к моим губам — крепко, но нежно. Горячее прикосновение — он ласкал мои губы языком, умоляя впустить его, но я оставалась неподвижной.

— Конечно, я хочу этого, Талира, — наконец, поняв, что я не отвечаю, он отстранился и прислонился лбом к моему, разглядывая меня сверху вниз. — Я расстраиваю тебя? Огорчаю своим поведением?

Это заставило меня задуматься. Расстраивает ли он меня? Наверное, да. В последнее время я не могла дать себе времени на долгие размышления, но знала: я не хотела бы прожить так всю жизнь.

— Да, — прямо отвечаю, задирая голову. — Я не хочу постоянно гадать, что у тебя в голове, почему ты в одну минуту притягиваешь меня, а в другую отталкиваешь. Я хочу быть с тобой. Но я точно не хочу выходить за тебя замуж только потому, что это «разумно».

— Я тоже не хочу, чтобы ты выходила за меня замуж только потому, что это «разумно»! — сердито говорит он, отступая и садясь в своё кресло. Но его руки всё ещё оставались на мне. Лёгкое движение — и вот я уже сижу у него на коленях, справляясь со вспышкой смущения, пока он обнимает меня обеими руками. — Я отчаянно желаю, чтобы ты сама хотела этого. Но с твоей рациональностью я не знал, как спросить. Я хочу назвать тебя своей, хочу, чтобы никто не смел даже смотреть на тебя, не говоря уже о том, чтобы пытаться завладеть тобой. Проклятье, я не могу даже подойти и поддержать тебя после всего произошедшего, не рискуя твоей репутацией. Это сводит меня с ума!

Его слова, как сладкий мёд, разлились по моему израненному, полному сомнений сердцу. Вот почему он не начал с этого?

Развернувшись в его руках, я вцепилась в его жёсткие волосы, притягивая к себе, и впилась в горячие мужские губы. Тело подо мной мгновенно напряглось, руки сжали меня почти до боли, широкие ладони подняли за рёбра, чтобы я села чуть удобнее.

— Теперь ты уже не злишься на меня? — довольно пробормотал он, не отрываясь от моих губ. Одна его ладонь скользнула на мои ягодицы, притягивая меня ближе, другая оказалась в моих волосах, нежно массируя голову. — Знала бы ты, насколько я тебя обожаю: злую, обиженную, счастливую — любую.

Я тихо застонала, когда наши языки встретились. В комнате стало жарче, я делала глубокие вдохи, наслаждаясь его запахом — запахом возбужденного, нетерпеливого мужчины, огромного, но такого нежного со мной. Тело тут же отозвалось таким знакомым спазмом, напряжением.

— Это значит «да»? — он снова притянул меня к себе, бедрами к своему паху, резко выдыхая и всматриваясь в мое лицо темными глазами. Но, не дождавшись ответа, поцеловал меня в шею, в плечо, и, нервничая из-за моего молчания, укусил. — Талира…

— Это «нет», Тео, — впервые назвала я его сокращенным именем. Он растерялся, отодвинулся, в его глазах мелькнула беспомощность, которую я никогда раньше не видела. Однако через мгновение герцог взял себя в руки.

— В смысле? — нахмурившись, спросил он, с трудом справляясь с возбуждением. А в следующий миг в его голосе зазвучала боль: — Талира, почему?

— Я думаю, нам нужно подождать, — хрипло ответила я. — Мне не нравится, что ты пытаешься контролировать всё и решать за меня. А ещё… ты сам не уверен, что твои чувства не вызваны магией.

— К Урго магию! Мне давно плевать, почему появились мои чувства. Я никогда не испытывал ничего подобного и не собираюсь тебя упускать, — он вновь потянулся ко мне, но я выставила перед собой ладони, упираясь ему в грудь.

Я все еще тяжело дышала, возбуждённая, но понимала: этот разговор нужно довести до конца. Его тело, его прикосновения — всё это отвлекало…

— Мне не плевать, Тео. Ты не понимаешь, что магия со временем ослабевает. Я не хочу отношений, построенных на иллюзии. Я хочу настоящего, особенно теперь, когда я почти свободна.

Мои слова почему-то не понравились герцогу. Его руки, лежавшие на моих ягодицах, сердито сжались, но тут же расслабились — он явно не хотел причинить мне боль.

— Разве ты не понимаешь, что после обретения свободы на тебя начнётся охота? Из-за твоего титула, из-за магии! Разве ты не видишь, что Его Величество может просто приказать тебе выйти замуж за кого-то другого?

Судя по его гневному тону, Теоден был совсем не рад перспективе моей свободы. Но за кого мог бы меня выдать замуж Его Величество? Все его ближайшие родственники давно женаты или замужем. Кроме того…

— Знаешь что? — меня тоже охватила злость. — Ты всю жизнь живёшь в такой ситуации. На тебя тоже могут повесить обязательный брак, за тобой давно охотятся все невесты Ксин’теры. Но это почему-то не проблема, и я из этого драму не делаю.

— Это другое, — сказал он, отводя взгляд.

Почему? Потому что я женщина?

Почему моя свобода — это другое?

— Впереди у нас поездка в Терезию, Тео. Мы сможем понять, насколько это настоящее. Узнаем друг друга лучше, поймём, можем ли мы мириться с недостатками друг друга, — попыталась я убедить его, проводя пальцем по складке между его нахмуренными бровями.

Теоден перехватил мою руку и прижал её к своей груди.

— Как ты собираешься ехать в Терезию с привязкой? Сейчас она на Кайросе, но её нужно будет перенести либо на твои земли, либо на человека, который будет за тебя отвечать — отца, мужа, сюзерена или специально назначенного сюзереном. И я буду счастлив, если этим человеком стану я, как твой муж. Я смогу защитить тебя, позаботиться о тебе, даже если это защита… неважно, — он не закончил, но я и так поняла.

— Даже если это защита от самой себя? Ты это хотел сказать? Вот в этом и проблема, Тео. Одна из многих, — я попыталась отстраниться, но он не позволил. Притянул меня ближе и вновь впился в мои губы поцелуем.

Замычала, протестуя, пытаясь оттолкнуть его, объяснить, что вопрос с привязкой я уже почти решила. Но это оказалось ненужным — он сам отпустил меня, когда в дверь постучали.

— Ваша Светлость! — раздался громкий голос Бримсби за дверью. — У нас новости о миледи Муради!

***

Храм Первородной в Калдерре был самым богатым на Севере, и я оказалась здесь уже во второй раз за неделю. Подумать только — прошло менее семи дней, а казалось, будто минула целая жизнь.

В чем-то Тео был прав: вопрос привязки после моего развода станет остриём. Это два разных ритуала, но кто-нибудь обязательно напомнит об этом храму — в этом я не сомневалась. Сама я не решалась обсуждать привязку с Орденом, боясь, что они вообще откажутся расторгнуть брак.

Сидеть сложа руки было бы непростительно, поэтому ещё несколько дней назад я поговорила с Кайросом. Именно на нем сейчас держалась привязка. Если никто ничего не скажет, так оно и останется, а мы сможем вместе отправиться в Синюю Трясину, чтобы перенести её туда. А уже потом решать что-то с моим сюзереном — Его Величеством.

Вот только… какой смысл Кайросу мне помогать? После всего, что случилось, я сомневалась, что он не станет вставлять мне палки в колёса, особенно теперь, когда след Лилеаны был утерян.

Её вещи нашли в Силвердауне, на самой границе с севером. Сначала все решили, что она утонула, но затем на другом берегу обнаружили женские следы, а позже — и её ботинки.

Барон Муради был безутешен. У него было всего двое детей — наследник и красавица-дочь, поздний ребёнок, любимица семьи, балованная всеми. У матери Лилеаны, баронессы Муради, от горя и вовсе начались проблемы с сердцем.

Когда любовница моего мужа связалась с Гарвином Дрейгорном? Кто из них сильнее повлиял на другого? Где они теперь? Быть может, на севере, там, где по слухам, процветает даже торговля рабами — варварство для развитых королевств вроде Терезии или Ксин'теры.

Ответов у меня не было. У Кайроса — тоже. Но у него была уверенность, что Лилеана не беременна и сбежала именно поэтому. Он утверждал, что за последние месяцы связь у них была всего один раз и что тот случай закончился «не так, что рождаются дети». По его словам, она знала, что её отправят в Обитель Первородной на Скорбном Хребте через несколько месяцев, когда выяснится, что она не ждёт ребёнка.

— Я буду платить вам триста золотых в месяц в течение следующего года. Знаю, у вас немалые долги, и эти деньги будут для вас спасением, — твёрдо сказала я Кайросу. Давить на честь или надеяться, что он поможет мне бескорыстно, было бы глупо.

— Талира, нам не обязательно разводиться. Мы можем начать всё с чистого листа. Теперь тебя никто не сможет обидеть, — сказал он.

— Не вашими стараниями, — я ядовито усмехнулась, напоминая ему в очередной раз, что он ни разу мне не помог, отказал даже в тех малых правах, что полагались мне как его жене. — Я также могу замолвить за вас слово лорду Тугриму…

В глазах Кайроса загорелся азартный огонёк. Мой муж был дельцом, мечтал о карьере... Тур делегации шёл для него не слишком удачно, и к завершению тура, что случится совсем скоро, дела камергера Его Величества станут ещё хуже.

— Не всё измеряется деньгами. Я хочу восстановить наши отношения. Я был глупцом, что не разглядел тебя раньше. Я хочу дать тебе ту жизнь, которой ты заслуживаешь.

— Кайрос, — решительно прервала я его. — Мне нравится другой мужчина. Я хочу быть свободной. Я не вижу нас вместе, — мой голос был холодным, отстраненным. Я надеялась, что он поймет, что означают мои слова.

Никакого будущего у нас нет.

Мой все-еще-муж очень долго молчал, а потом отвернулся. Не хотел, чтобы я видела его эмоции? Его руки сжались в кулаки, и вся его фигура выдавала напряжение.

Интересно, хоть раз в жизни его отвергали? Хоть раз предпочитали ему другого мужчину?

Когда Кайрос обернулся, его красивое лицо было совершенно безэмоциональным. Он взял себя в руки.

— Хорошо. Триста золотых в месяц, — произнёс он тогда ровным голосом.

А сегодня я стояла перед тяжёлыми резными дверями храма Первородной, что гордо возвышался на холме в центре города. Металлические украшения в виде строгих геометрических узоров поблёскивали на тёмной древесине, а на вершине треугольной крыши сияло искусно выкованное медное солнце в круге. Слюдовые витражные окна играли разноцветными бликами на каменных ступенях, ведущих к входу.

Около дверей толпились стражники, сопровождая большую группу аристократов. Больше всего меня напрягало присутствие моего отца, графа Икариона Керьи, с семьёй. Я почти не сомневалась, что он поднимет вопрос привязки.

Теоден тоже был здесь, и его взгляд я понять не могла. В нём было слишком много всего: раздражение, сожаление, скрытая злость, но вместе с тем — некое… нетерпение?

«Удачи», — беззвучно произнесла Яра, стоявшая рядом со скучающим стражником, который время от времени бросал заинтересованные взгляды на яркую бойкую девушку с полезными знакомствами.

— Вас встретит брат Накада, — произносит мальчишка в зелёной рясе, стоявший у дверей.

Огромные двери с грохотом открылись, пропуская процессию внутрь. Так же, как и во время моей свадьбы, в другом храме.

— А он почему здесь? — недовольно спросил Кайрос, кивая на Теодена. С тех пор, как я призналась ему в симпатии к другому мужчине, он почти не разговаривал со мной.

— Он хозяин этих земель. Марлоу, между прочим, тоже здесь, как и тэн моего отца, хотя они вообще ни к чему не имеют отношения, — пожала плечами я.

— Они просто надеются залезть к тебе под юбку после развода, — грубо бросил Кайрос.

Вот что с ним не так? Всем уже давно было ясно, что между нами ничего не будет. Или это нервы из-за Лилеаны? Её, как и Гарвина, ищут по всему королевству.

Посетители столпились полукругом у полированной каменной стены справа. Я ловила на себе их любопытные взгляды. Шепотки не смолкали — церемония развода была редкостью, почти никто из них прежде не видел ничего подобного.

Кайрос, мой всё ещё законный муж, стоял рядом со мной в самом центре зала, храня внешнее спокойствие. Лишь плотно сжатые губы выдавали его раздражение.

Старенький брат Накада вышел из одной из боковых дверей и неторопливо подошёл к огромной статуе Первородной, у основания которой возвышался алтарь с почти чёрной каменной чашей. Следом за ним двигались старшины храма — те самые, кто меньше недели назад одобрили мой развод.

И всё это уже разительно отличалось от церемонии бракосочетания.

— Подойдите, оба, — спокойно произнёс брат Накада. Мы с Кайросом молча приблизились. — Ваши руки, миледи, милорд.

Я протянула ладонь, ту, на которой не было шрама. Брат Накада уверенно взял серебряный нож с резной рукоятью, украшенной изображением солнца. Его движения были отточенными — видно, он провёл множество свадебных ритуалов. Но часто ли ему приходилось участвовать в разводах?

Сначала он сделал надрез на ладони Кайроса, затем на моей. Несколько присутствующих отвернулись, не желая видеть кровь.

— Первородная Велирия, хранительница дома и семьи. Ты, кто ведёшь наши души через радость и испытания, услышь наш призыв, — брат Накада словно обращался к самой статуе, но его голос звучал неожиданно отрешённо. Капли крови стекали с наших ладоней, ударяясь о гладкий камень чаши.

— Перед тобой стоят двое, чьи пути когда-то были соединены твоей волей. Мы просим тебя ныне разорвать эту связь, вернуть их судьбы в их собственные руки, чтобы каждый из них мог идти своей дорогой, продолжая чтить мудрость твою, — он поднял взгляд к лицу статуи, словно ожидал от неё ответа.

Ответа, естественно, не было. А если бы был, мы все, наверное, лишились бы чувств.

Напряжение в воздухе нарастало. Собравшиеся следили за стекающей в чашу кровью, но ничего сверхъестественного не происходило.

На брачной церемонии, после торжественного призыва, жрец произносил что-то почти неслышное, касаясь крови. Сейчас же всё пошло иначе.

К чаше подходят старейшины храма Калдерры, восемь мужчин и две женщины, те, кто утвердил мой развод. Они задерживаются у чаши лишь на мгновение, касаются крови пальцами и шепчут что-то под нос.

А я, стоя в отдалении, неотрывно смотрю на чашу. На собственной свадьбе я слишком волновалась, чтобы заметить детали. Тогда я не видела, как камень чаши изнутри едва заметно засвечивается, словно внутри пробуждается мягкий, золотистый свет, наполняющий тончайшие прожилки минерала.

Существует ли Первородная?

Я не знаю. Но знаю, что её именем совершаются кровавые ритуалы, один из которых мы наблюдаем сейчас. И церемония привязки была точно таким же кровавым магическим ритуалом.

Где-то внутри меня словно рвётся невидимая, тонкая струна, о существовании которой я даже не подозревала. Рядом со мной Кайрос трёт грудь — похоже, он чувствует то же самое.

— Перед лицом Первородной Велирии провозглашаю расторжение вашего союза, — устало произносит брат Накада, не отводя взгляда от чаши, в которой кровь начинает испаряться. — Пусть её мудрость направляет вас на новых, разных дорогах. После церемонии миледи обязана вернуть все родовые драгоценности д’Арлейн в лоно семьи. Подойдите к архивариусу, чтобы завершить этот процесс. Вдовий надел остаётся за миледи Талирой, а приданое Керьи — за милордом Кайросом, как и заведено мудростью Первородной.

Вот и всё.

Я делаю глубокий вдох — первый вдох по-настоящему свободного человека. Свободного от брака, от отцовской власти. Свободного выбирать свою судьбу.

Оборачиваюсь, стараясь скрыть волнение. Лицо Тео омрачено напряжением, словно он ждёт нападения, вот прямо сейчас. Фирруза д’Арлейн и Ариадна смотрят почти скорбно, но думают явно не о моём разводе, а о будущем своего рода. Каждая, по своему.

Как погасить долги? Как вернуть утраченную репутацию?

Взгляды остальных варьировались от скучающих до цепких. Но больше всего мне запомнилась насмешливая ухмылка Ленороса Бэя. Его потемневший взгляд был слишком пристальным, слишком заинтересованным, словно он знал что-то, чего не знала я.

— Думаю, стоит решить вопрос с привязкой! — громко заявляет мой отец.

Я даже не вздрагиваю. Этого следовало ожидать. Тео прав — стоит мне стать свободной, как это попытаются использовать.

Слава богине, вопрос уже решён.

«Вопрос с привязкой будет решён между мной и сюзереном миледи Керьи, позднее», — мысленно готовлюсь услышать от Кайроса.

Но слышу совсем другое.

— Мы с миледи Керьи теперь чужие люди. Я не желаю нести ответственность за её привязку, — зло выплёвывает мой бывший муж.

Что?!

Меня бросает в холодный пот, сердце проваливается в желудок.

— Кайрос…

— Миледи Керьи, вы можете выйти за меня замуж вновь, прямо сейчас, — быстро и решительно заявляет Кайрос, оборачиваясь ко мне. В его глазах нет ни капли сомнения, только холодная уверенность. В том, что я загнана в ловушку.

Ургов ублюдок!

Ухмылка Ленороса Бэя становится ещё шире. Почему? Он находит в этом свою выгоду?

Или… ему что-то обещали?

— Иначе я требую, чтобы привязку с меня сняли прямо сейчас, — заканчивает Кайрос.

— Мы же договорились, — яростно шепчу я, чувствуя, как шепот окружающих становится всё громче. Многие уже готовы были покинуть зал, но, услышав, что Кайрос хочет снять привязку, люди задержались.

— Есть принципы, что дороже денег, — отвечает он, высоко задрав идеально вылепленный подбородок.

Конечно, есть. Но я не верю в его принципы. Судя по ухмылке Ленороса Бэя и взгляду моего отца, в котором, в отличие от других, нет удивления, дело явно в другом.

Они договорились между собой. И Кайрос знает, что выиграет в любом случае.

— Сколько он вам пообещал, Кайрос? Не нужно говорить мне о принципах. Вы не подняли вопрос привязки до развода, не вспомнили о миледи Муради... — я ядовито смеюсь. С исчезновением Лилеаны он мог бы заявить, что никакого «другого» ребёнка нет, и что оснований для развода тоже нет. Но он этого не сделал.

— Без привязки бастарды не выживут? — слишком громко спрашивает Нейрита Марлоу. — Но ведь миледи Талира давно признана, это варварство!

— Вы осуждаете законы Первородной, миледи Марлоу? — звучит громкий голос одного из служителей храма, и все взгляды тут же устремляются на Нейриту.

— Н… нет, — запинается она, смутившись от такого внимания.

— Ты можешь выйти за меня замуж ещё раз, Тали, и все твои проблемы сразу же исчезнут, — бывший муж берёт меня за руку, кладёт её на свою грудь и улыбается, улыбкой победителя.

— Миледи д’А… Керьи, — громко зовёт меня брат Накада. — Если милорд д’Арлейн желает снять привязку, мы не можем отказать ему. Ваш отец, к нашей удаче, тоже здесь. Я не вижу никаких препятствий.

А я вижу.

Сотню препятствий. Тысячу.

Кайрос или отец?

Как выбрать меньшее из зол?

И как не позволить отчаянию полностью поглотить себя?

Я всегда была мечтательницей. И ничему меня жизнь не учит: я вновь думала о будущем, лучшем будущем, прежде чем оно началось. Я ведь знала, понимала, что такое может случиться. Но всё же верила, что Кайрос не откажет.

— Почему бы не обсудить это позднее? — раздаётся внезапно низкий, спокойный голос.

Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Теоденом. Его глаза сначала кажутся равнодушными, но, найдя меня, теплеют, всего на мгновение.

Словно он говорит мне: «Всё будет хорошо».

— Я не желаю нести привязку миледи Керьи, если только она не моя жена. Тем более, её отец здесь. Нужно решить всё сразу, не тратить время Ордена на глупости, — громко заявляет Кайрос. Старейшины храма одобрительно улыбаются.

Бастардов здесь не любят. Разведённых бастардов — тем более. Если существовал шанс наказать меня за развод и продемонстрировать остальным негативное отношение Ордена к подобным ситуациям, лучшего повода не найти.

— Миледи Керьи, вы тратите наше время. Подойдите ближе к алтарю. Мы проведём ритуал по переносу вашей привязки на отца, — говорит мне женщина-жрец с таким выражением лица, будто она унюхала что-то отвратительное у себя под носом.

Всё. Тянуть дальше невозможно. Кайрос не собирается помогать мне.

Я бросаю короткий, растерянный взгляд на Теодена, словно надеясь на поддержку, но тут же отвожу глаза.

Но Кайрос не был слепцом. Не сегодня.

— Это он?! Это он, Тали? Ариадна была права. Как долго это продолжается? — его голос звучит тихо, растерянно, словно он не может поверить, что я предпочла ему кого-то другого. Словно только сейчас осознаёт, что я давно перестала бороться за наш брак. — Как давно ты планировала этот развод?

Что за дурацкий вопрос? Как можно планировать то, что кажется невозможным? Я поверила в то, что могу получить досрочный развод совсем недавно.

— Дочка, — голос отца выводит меня из размышлений. Он выходит к алтарю, протягивая руку служителю храма.

А я... я киплю от злости, разочарования и бессилия. Мне хочется кричать.

Почему, почему я не могу ничего сделать? Только выбрать между Кайросом и отцом. И, конечно, я выберу отца. Второго развода, судя по реакции Ордена, мне точно не дадут. Даже этот — плевок в лицо заветам Первородной.

— Отойдите, Ваше Сиятельство, — внезапно произносит Теоден, быстрыми шагами пересекая зал и останавливаясь рядом с моим отцом. Несмотря на то, что голос его звучит негромко, всё внимание тут же переключается на него.

— Ваше присутствие здесь неуместно. Если вам интересна моя дочь, вам придётся просить благословения у меня, — голос отца лучится доброжелательностью, но его глаза полны неприязни.

Он не отдаст меня Теодену. У него уже есть на меня планы.

— Ваша дочь обладает собственным титулом. Она не нуждается в вашем разрешении.

— Не сегодня, — отвратительно улыбается отец. — Дорога до храма столицы не близкая. Пока указание о её титуле дойдёт, пока его занесут в архив… Сегодня она не может выбирать сама.

В голове вспыхивает воспоминание: «Пора делать из тебя настоящую Керьи», — говорил отец. Он знал. Уже тогда он знал, что к четвергу указ о моём титуле не дойдёт до столицы.

Знал ли об этом Его Величество? Жила ли я всё это время иллюзией будущей свободы?

— Начинайте, брат Улрич, пожалуйста, — кивает отец одному из старшин, тому самому, что голосовал против моего развода. Надо же, он даже их имена успел выучить.

Кайрос протягивает мне руку — его участие в ритуале смены привязки обязательно. Но я игнорирую мужскую ладонь, быстро подхожу к чёрной чаше, одна, не сводя решительного взгляда с Тео.

Он не побоялся показать свои чувства прилюдно, и я тоже не побоюсь. Я ещё поборюсь, Тео. За себя. За нас.

— Вы будете горько сожалеть об этом дне, милорд Керьи, это я вам обещаю, — говорю я, не особо заботясь о том, что нас услышат.

— Брат Улрич…, — голос отца звучит напряжённо. Ему совсем не хочется, чтобы я раздувала ещё больший скандал.

Отец протягивает руку храмовнику, что держит серебряный нож, и Кайрос тоже готовит свою ладонь. Вокруг стоит гробовая тишина — всё происходящее слишком скандально. Никто, ни храмовники, ни аристократы, собравшиеся здесь, никогда не сталкивались с подобным.

— Этого не понадобится, Ваше Сиятельство, — вдруг раздаётся голос Теодена. Он снимает чёрные плотные перчатки и, втиснувшись между мной и отцом, слегка отталкивает графа в сторону, всем телом. — Отойдите, я повторяю в последний раз.

— Да как вы…

Закончить сиятельный Икарион Керьи не успевает. Теоден протягивает свою ладонь, без перчатки, брату Улричу.

Ладонь, на которой страшным кровавым шрамом выделяется тот же знак, что и на моей руке. Но его шрам выглядит намного хуже: воспалённый, кровоточащий прямо сейчас, пугающий своим видом.

— Что… — хриплю я, не в силах отвести взгляд.

Теоден другой рукой успокаивающе проводит по моему плечу. В его глазах — бесконечная нежность, даже радость. И лёгкий оттенок сожаления.

— Всё будет хорошо, Талира. Пожалуйста, покажи свою вторую ладонь брату Улричу, — говорит он мягко.

Я делаю, как он говорит, демонстрируя ладонь с таким же шрамом-знаком, но он выглядит куда лучше, чем тот, что был у Тео.

Брат Улрич молча рассматривает наши ладони. Чем дольше он молчит, тем больше недоумения появляется на лице Кайроса, он явно не понимает, что происходит.

Я, честно говоря, тоже ничего не понимаю.

Что это за шрам? Почему он у Тео? Почему похожий шрам, выполненный тем же методом, но с другим знаком, я однажды видела у своего отца?

— Ваша Светлость, вы взяли в жёны уже замужнюю девицу. Орден не может оставить это без внимания. Мы вынуждены…

— Не оставляйте. Я приму любое наказание, брат Улрич, — спокойно говорит Теоден.

— Ваша жена также должна понести наказание, — брат Улрич берёт мою ладонь, готовясь сделать надрез. Он выглядит недовольным, но, похоже, понимает, что не может ничего изменить.

— Я возьму это на себя, — ледяным тоном отрезает Теоден.

Жена? Взял в жёны?

— Что здесь происходит?! — громко спрашивает Кайрос, оглядываясь почти панически.

Но он не единственный, кто ничего не понимает. Я тоже в растерянности, как и большинство аристократов. Но не отец.

Икарион Керьи пристально смотрит на шрам герцога. Страшный, кровавый знак. А потом отец резко разворачивается и устремляется к выходу из храма.

— Это знак принятия супруги в древний род, — старенький брат Накада, стоящий неподалёку, указывает на шрам на руке Теодена. — Видите, какой он воспалённый? Это потому, что муж не справляется со своими обязанностями, не смог уберечь супругу от опасности. Удивительно, что ритуал сработал… Но… древней крови не отказывают. Первородная сказала своё слово.

***

Я стою рядом с Тео у входа в храм, возвышаясь над остальными благодаря тому, что храм расположен на холме. Взгляд скользит по толпе аристократов, возвращающихся к полуразрушенной крепости на повозках. Многие из них вскоре уедут на свои земли или в замок герцога Юстариона.

Кайрос периодически бросает на нас взгляды, в которых читаются злость и неверие. Он был уверен, что сегодня в любом случае окажется победителем. Но… проиграл.

Сколько бы он ни пытался устроить скандал, храмовники оставались неумолимы. Они ничего не могли изменить, хотя подобные ритуалы, проведённые без их участия, вызывали у них явное недовольство.

Тео обыграл и Кайроса, и моего отца. И, возможно, меня.

Я почувствовала, как меня укрывают чем-то тёплым. Теоден опускает на мои плечи свой тяжёлый, богато украшенный плащ, но рук не убирает. Наоборот, крепче прижимает меня к себе. Его сильное сердцебиение, терпкий мужской запах, широкая грудь, на которую можно опереться, положить голову…

Это неожиданно успокаивает. Я ощущаю себя почти уютно. Будто всё, чего я хочу, — остаться здесь, в его объятиях.

— Ваше наказание состоится через десять дней, — бросает оказавшийся рядом брат Улрич. — Мы, конечно, не забудем всего, что вы сделали для Ордена. Всего доброго, Ваши Светлости.

«Ваши Светлости»… трудно поверить. Но судя по реакции старейшин храма, по реакции отца — это правда.

— Я могу принять свою часть наказания, — твёрдо говорю я, не зная, как теперь общаться с Тео.

Он мой муж! И уже давно. Какое-то время, по законам Ксин'теры, я была замужем за двумя мужчинами! Слава Велирии, все думают, что это длилось всего несколько дней. Тео солгал, будто поставил на мне шрам тогда, когда мы возвращались из Бориуса, уже после решения о моем разводе, волей короля и Ордена. А ритуал, дескать, был лишь формальностью.

— Ни за что, — Теоден, словно не сдержавшись, сжимает ладони на моих плечах и целует меня в макушку. — В тот момент, когда я увидел тебя там, у столба, под плетьми, я понял: я никогда больше не позволю этому случиться. Тем более, что ритуал был проведён без твоего ведома, и получать за это наказание — полный абсурд.

Я вспоминаю, как впервые обнаружила шрам — после того, как заснула с Тео в одной постели. Как не могла понять, почему шрам не заживает. Как герцог так быстро нашёл меня в Бориусе…

Всё встаёт на свои места. И он действительно не спросил меня.

Тогда.

— Почему ты ничего не сказал мне? Сразу?

— Потому что ты послала бы меня в Ургову задницу, — усмехается Теоден. — И потому что я хотел, чтобы ты выбрала меня сама. Сказала мне «да». Без всяких ритуалов.

В его голосе звучит горечь, словно он всё ещё сожалеет, что всё получилось именно так.

— Тогда, когда мою привязку собирались переносить на отца… на секунду я подумала, что жаль, что я не сказала «да». И я собиралась бороться за нас, — разворачиваюсь к Тео и дерзко улыбаюсь, наблюдая, как горечь в его глазах медленно сменяется… оттенком счастья?

Будто моё «да» для него невероятно важно, даже если он всё равно собирался поступать по-своему.

Наклонившись, он кладёт ладони на мои щеки и впивается в губы глубоким, почти пожирающим поцелуем. В первую секунду мне даже больно, но я моментально включаюсь в борьбу. Его язык касается неба, уголков губ, оставляя меня без воздуха…

— Постыдитесь Первородной и идите домой! — раздаётся недовольный голос брата Накады, и мы резко отрываемся друг от друга, чуть не ударившись о стену храма.

— К-конечно, — бубню я и начинаю быстро, чуть стыдливо спускаться по ступеням. Теоден тут же оказывается рядом, протягивая мне руку. — И что теперь, Тео?

— Нужно будет отправить письма во все храмы герцогства, чтобы нас благословили в каждом из них, прилюдно. Это покажет всем, что ты теперь герцогиня — всё же большой свадьбы у нас не было, — Теоден тут же принимается перечислять дела. — Потом надо поехать к герцогу Юстариону, как мы обещали, но сперва нужно оставить указания для отстройки замка. Я почти не живу там, но если бы мы были в городском поместье, мы бы не пережили нападение северян. И они могут вернуться. Значит, отстроить нужно лучше прежнего…

— Погоди, погоди! — останавливаю его, пока он не пересчитал мне дела на год вперёд. — Я имела в виду вообще. В целом. Как ты видишь наше будущее?

— Счастливым, Талира. Самым счастливым, — тихо отвечает мой… муж. — Нам, конечно, будет непросто. Но я сделаю всё, чтобы моя любимая женщина была счастлива. Тебе больше не нужно бороться в одиночку или отвечать за всё самой. Я с радостью разделю ответственность. А если тебе что-то не нравится — говори сразу, я сам не всегда пойму.

Он неловко улыбается. И я только сейчас понимаю что почти никогда не видела улыбки Тео.

— И ты, кстати, тоже можешь взять на себя часть ответственности, — добавляет он, — например, подумать о замке, о его безопасности, о редких строительных решениях…

Я утопаю лицом в его плечо, пряча эмоции. Вместе… разделять ответственность, делить трудности. Не знаю, умею ли, но обязательно попробую.

Хотя и ему придётся идти на компромиссы. Контроля, к которому он стремится, я не потерплю.

— Готова возвращаться? Пора представить тебя слугам…