Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Глава 22. Цена

Я проснулась с ужасной головной болью и пересохшим горлом, с трудом понимая, где нахожусь. Окна остались открытыми на ночь, что для меня было нетипично. Утренний свет косо проникал в комнату, играя с частицами пыли, медленно кружащимися в воздухе, и я наблюдала за этим танцем, пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера.

Резкий всплеск воспоминаний заставил меня сесть на кровати. Его Светлость… его прикосновения, его поцелуи, перешедшие все границы приличий.

И туманные намеки на то, что именно он является настоящей властью.

Меня не особенно волновали возможные слухи — я не стремилась в высший свет, а своим людям доверяла. Они вряд ли стали бы разносить сплетни. Куда больше меня беспокоило то, что мои собственные люди могли бы подумать, что все наши достижения в Синей Трясине — это заслуга герцога.

На сердце было тяжело, пока я одевалась в плотное домашнее платье, убирала волосы, умывалась. Посмотрела в полированное зеркало, сделанное из бронзовой пластины — отражение было мутным, нечетким… Хотела бы я наладить производство нормальных зеркал, но мне пока даже стекло не даётся.

Спустилась вниз, и первое, что увидела — это Его Светлость. Мужчина сидел за столом, свежий и отдохнувший, словно он не пил вчера столько же, сколько я. Он выглядел… аристократом, с идеальной осанкой, рослый и массивный, в идеально пошитом наряде, который даже не помялся. Яра накрывала на стол, ухаживая за ним так, будто он был хозяином, а она — его служанкой. От этого внутри меня поднялась волна горячей ярости.

— Яра, ты здесь не служанка, — напомнила я.

— Ничего страшного, — пожала плечами она. — Это остатки вчерашней еды и обычная каша, которую я приготовила для нас.

Слава Первородной, она села за стол вместе с нами, но при этом — как можно дальше от герцога.

— Доброе утро, Ваша Милость, — низким голосом произнес Теоден Дрейгорн, глядя на меня самыми знающими на свете глазами. Потемневший мужской взгляд словно возвращал меня во вчерашний день — в хаос того чудовищного, неправильного поцелуя и таких же объятий. — Жду не дождусь возможности продолжить обсуждение тех договоренностей, что мы начали вчера.

Кровь прилила к моему лицу, и это, наверняка, было заметно, но я не отвела глаз. Наоборот, сузила их, осматривая мужчину, вежливо поприветствовала герцога и села за стол вместе с Ярой. Сквозь открытую дверь я увидела, как люди герцога неуклюже толпились на веранде, они выглядели голодными. Среди них стоял и Олешан, явно желая обсудить насущные дела — возможно, где-то остановилась стройка или появились новые жители.

— Входите внутрь, кухня справа! — громко сказала я. — На столе хлеб завернут в ткань, там же миска с творогом, а каша на плите. Олешан, почему вы стоите как не родной? Проходите к завтраку, обсудим дела за едой, как обычно.

Ответом мне была тишина, и почему-то все посмотрели на герцога.

Спокойно, Тали…

— Мне кажется, вы забыли, что Его Светлость здесь всего лишь гость, — тихо, но с явным недовольством произнесла я. Людям герцога я приказывать не могла, но своим… — Олешан…

— Конечно, миледи! — Староста тут же направился на кухню и принялся накладывать себе еду, но люди герцога остались на месте, очевидно ожидая приказа от своего господина. Что ж, это их право.

Олешан вернулся спустя некоторое время, явно долго не решаясь войти в комнату, и я выразила взглядом всё своё недовольство герцогу, заставлявшему моих людей чувствовать себя настолько неловко. Села рядом со старостой, и мы начали тихо обсуждать дела.

В то же время я всем телом чувствовала, как на меня смотрят.

Казалось, на каком-то зверином уровне я даже ощущала, куда направлен его взгляд — на шею, едва заметные в разрезе платья ключицы или мои губы.

Не обернулась. Приказала себе сосредоточиться на делах. Усилий это потребовало огромных — мысли вновь и вновь возвращались к герцогу, к его мотивам и к его отношению ко мне. Внутри нарастала глубокая, тёмная обида, и выводы, к которым я приходила, мне совсем не нравились.

Послышался шум отодвигаемых стульев — люди герцога присоединились к завтраку после того, как, очевидно, получили разрешение. Они громко обсуждали нашу плиту и удивительную кухню, и я невольно улыбнулась, слушая их восхищённые комментарии.

— Я буду ждать вас в гостиной, Ваша Милость, — услышала я ледяной голос. Теоден Дрейгорн поднялся, и я впервые за долгое время взглянула на него.

Ох, кто-то явно сгорал от ярости.

Не привыкли, что всё внимание достаётся не вам, Ваша Светлость?

Как только герцог покинул помещение, мы со старостой быстро решили оставшиеся вопросы.

Шаг.

Ещё шаг.

Я поднималась по лестнице медленно, осознавая, что от слов Теодена Дрейгорна зависело очень многое.

Что, если он будет угрожать нам запретом торговли или отзывом признания дороги? И чего он потребует взамен?

***

Теоден Дрейгорн

Он почувствовал её присутствие ещё до того, как услышал осторожные шаги. Словно маленький зверёк пытался пересечь территорию, где обитал опасный хищник.

А затем она вошла. Он хотел бы чтобы при виде него ее глаза зажигались предвкушением и счастьем, но...

Светло-синие глаза демонстрировали готовность к худшему, в них не было и капли радости, как и в упрямо сжатом пухлом рте, который он впервые попробовал вчера.

Нужно было держаться от нее подальше.

Никогда не видеть ни этого рта, ни этих ведьминских глаз, ни этого тела. Нельзя было соглашаться даже на одну встречу, словно после этого пути назад уже не было.

Хотя, возможно, его судьба была предрешена ещё раньше — с того момента, как он проснулся в незнакомом доме и увидел перед собой юную прекрасную целительницу, или когда впервые услышал её низкий, не соответствующий возрасту голос.

Теперь уже слишком поздно, а сожаления герцогу не свойственны.

Она не торопилась начинать разговор, прожигая его взглядом, который вызывал у него все неправильные чувства. На девушке было простое платье, совсем не подходящее для леди её уровня, и ни одного украшения. В сложную косу вплетена красная лента.

Кроме Талиры д'Арлейн, Теоден знал лишь двух женщин с красными лентами. Обе были вдовами, в три раза старше его соседки.

Эта лента означала, что Талира не так проста, что у неё есть особая связь с этой землёй и её жителями, что ей доверяют. С такой женщиной нужно общаться, вести дела, обмениваться идеями. Такую женщину нужно поддерживать, уважать.

А Теоден не способен был сейчас этого делать, как бы не хотел. По крайней мере, пока его безумие не ослабнет.

Больше всего на свете он хотел спрятать её от чужих глаз, закрыть, запереть, разложить на белых шёлковых простынях и забываться в её теле раз за разом, пока дурман обладания хоть немного не спадёт. Он чувствовал себя животным, и вёл себя не лучше животного, набрасываясь на неё, не давая ей даже вдохнуть, жаждал прикасаться к ней повсюду, лизать, отмечать.

И даже ночью, ощущая её близость, он не сдержался, пробрался к ней в комнату, словно подросток, и позволил себе немыслимое — трогать, прикасаться к чужой жене, пока та спала, страдая от того что выпила слишком много. Он горел от осознания того, что несколько движений — и они могли бы стать единым целым. Она ведь хотела его, тогда, в гостиной, её тело откликалось на него, и осознание этого ломало последние барьеры, остатки достоинства, которые ещё сохранялись в нём.

Он был отравлен её магией, её красотой, её непокорностью. Даже вдали от неё его мучило желание обладать ею.

Только за малую часть того, что он позволил себе вчера, его могли бы вызвать на поединок чести.

Но...

У Талиры не было защитников.

— Воды? Или чего-нибудь ещё? — внезапно предложила она, не выдержав долгого молчания. Слишком порывистая, она наверняка часто жалела о своих словах или поступках.

— Нет, — усмехнулся Теоден. — Думаю, нам стоит перейти к делу.

Едва он это произнёс, в её глазах мелькнуло нервное беспокойство, но она быстро взяла себя в руки, словно относилась к предстоящему разговору как к битве.

С ним не надо бороться. Теоден здесь, чтобы защитить её. Запугивать женщину, которую хочешь до боли, — глупая тактика, но из-за разницы в их статусах это все равно происходило.

— Хорошо. Вы сказали вчера, что уже всё продумали. Думаю, вы готовы рассказать мне об этом? — Талира не собиралась увиливать, ей хотелось как можно скорее узнать то, что тревожило её больше всего.

Похвально.

— Ты хочешь услышать правду или романтический вариант правды? — спросил Теоден, уже зная ответ. Он мог бы сказать это по разному, но он не мог ждать.

— Правду, пожалуйста.

— Я отдам тебе землю, на которой ты хочешь добывать песок. Просто так. Не будет никаких встреч, разрешений. Делай, что хочешь. И я сразу выделю защиту Синей Трясине. Не только дополнительный патруль дороги, но и стражников, которые будут защищать деревню. Будем откровенны: ты чудовищно наивна в этом вопросе и не понимаешь, как легко разрушить всё то, что вы здесь строили, обладая толикой власти и желания.

С каждым его словом Талира становилась всё бледнее.

Разве он не даёт ей то, что она хотела?

— А взамен? — её глаза буквально прожигали его. Она не отводила взгляда, ожидая его условий. Пусть так. Неужели она думает, что он смутится и передумает?

— Взамен, Талира, ты будешь моей. Во всех смыслах, — произнёс он спокойно, глядя ей прямо в глаза. Взглядом он давал понять что это не ошибка, не оговорка. — У тебя будет дом в Калдерре, безопасный, где мы сможем встречаться, не рискуя твоей репутацией. С мужем у тебя больше не будет близости — я прослежу за этим, пока мы дожидаемся твоего развода. Ты получишь мою полную поддержку — финансовую и репутационную, во всех вопросах, если только я не сочту, что это опасно для тебя.

Тишина его не смущала. Он знал, что благородной девушке непросто принять и осознать такое предложение. И он бы не предложил это, если бы не знал, что её тело откликается на него. Она его хотела. Остальное — решаемо.

С каждым его словом баронесса словно закрывалась, в её глазах оставалось всё меньше эмоций. Последней, самой яркой из них, была обида. Обида вытесняла гнев и возмущение.

— А потом? После моего развода?

— Если я всё ещё буду отравлен тобой, я женюсь на тебе.

То, что он сказал, казалось невозможным. Они были из очень разных сословий, но Теоден уже знал, что не сможет позволить ей остаться одной. Кто-то другой обязательно заявит на неё права. Это и так могло случиться в любой момент, если он будет медлить, и именно поэтому он действовал так жёстко и напористо, вместо того чтобы медленно и изящно соблазнять очевидно неискушённую Талиру.

И потому что он просто не мог больше ждать. Не тогда, когда видел её идеальное лицо с упрямо сжатым пухлым ртом и злыми, колдовскими глазами. Не тогда, когда уже мысленно считал её своей женщиной, а себя — её мужчиной. Не тогда, когда другие феодалы могли начать строить свои планы на неё, и не тогда, когда её муж мог вернуться в любую минуту.

Но в синих глазах девушки не было ни радости, ни облегчения при мысли о возможном браке с герцогом. Она по-прежнему оставалась закрытой.

— Скажите, Ваша Светлость, — её голос прозвучал почти вызывающе, словно всё, что он сказал, не удивило её. И пора уже сказать ей называть его по имени. — Вы начали сотрудничать со мной только потому, что хотите меня?

***

Талира д'Арлейн

Интересно, какого ответа я ожидала? Отрицания? Того, что он уважает меня, что его впечатляет моя пробивная, как говорил Ронан, натура? Что он работал со мной, потому что мои идеи ему кажутся стоящими, что ему импонирует моё желание улучшить эту землю, и он хочет того же для своей?

Или, хотя бы того, что он сотрудничал со мной из благодарности за то, что я спасла его жизнь?

— Да, — просто ответил он.

Да, он просто видел во мне свою будущую любовницу.

Я думала, что мои эмоции спрятаны за тысячью замков. Так мне казалось. Но, видимо, он что-то уловил. В глазах мужчины мелькнул оттенок жалости.

— Ты хотела, чтобы я был с тобой честен. Масштаб того, что вы делаете, конечно, впечатляет, но все еще далёк от того, на что обращают внимание настоящие феодалы. Дорога? Мы можем просто спросить твоих людей, украсть твою идею, и пусть качество будет хуже, это лишь вопрос времени.

Зачем он говорит это мне? Чтобы снова и снова доказывать, что я ничего не стою?

— И да, после того, как я встретил тебя, что бы ты ни делала, даже если бы это было полнейшей глупостью, я бы сотрудничал с тобой. Потому что хочу тебя.

Вот так, прямо и откровенно, но я же люблю правду?

Даже такую, болезненную.

Его слова и эта откровенность разрывали меня изнутри, а взгляд — жадный, пожирающий — не оставлял сомнений в его намерениях. Он не переживал. Казалось, этот разговор был для него просто обязанностью, которую он должен выполнить, прежде чем...

Что?

— А если бы я выглядела так, как раньше?

Глупый вопрос, который ничего не значил. То, что он не видел во мне человека, коллегу, с кем можно было бы работать на равных, — это задевало больше всего. Оказывается, в глубине души я всё ещё хотела что-то ему доказать, но единственная причина, по которой он общался со мной — это желание затащить меня в постель. Он не видел во мне… меня. Даже после того, как узнал лучше.

— Талира, зачем ты это делаешь с собой? Я готов предложить тебе… всё. Что ещё тебе нужно?! — рявкнул он, явно не желая проговаривать вслух, что та «больная» я, что была в прошлом, его не привлекала и он скорее всего не уделил бы мне и минуты.

Я делаю это с собой?!

— Кажется, вы забыли спросить, нужно ли мне это всё. Моя личная жизнь вас не касается, как и дела семьи д’Арлейн. У меня свои планы на будущее, и они не совпадают с тем, что вы описали, — резко ответила я, вскинув голову.

Возможно, я реагировала слишком эмоционально, но мною двигали обида и разочарование, настолько сильные, что хотелось швырнуть что-нибудь в этого… ургова герцога.

Его Светлости явно не понравилось моё заявление о том, что моя личная жизнь его не касается — его глаза потемнели, а снисходительная жалость сменилась гневом.

— Правда? — ядовито ухмыльнулся он. — И какие у тебя планы? Включают ли они короля? Обитель Первородной на Скорбном Хребте? Мне действительно интересно. Ты не знаешь ни слухов, которые о тебе ходят, ни планов короля. Даже если ты каким-то чудом сумеешь добиться развода, теперь, когда твоя магия пробудилась, Его Величество найдёт способ выдать тебя замуж за того, кто будет ему выгоден.

С каждым его словом я ощущала, как меня загоняют в ловушку — словами, действиями. Даже его массивная фигура подавляла меня. Он говорил что хочет меня, но просто пугал меня, своими возможностями.

Как он там сказал?

Взамен я буду его?

— Знаете, чего я не понимаю? Если я вам… нравлюсь, — произносить это было тяжело и неловко, — почему вы не пытались ухаживать за мной… Помочь с разводом, а потом ухаживать, как это бывает обычно?

Опыт в отношениях у меня, конечно, был минимальный, особенно в том, как это принято в высшем свете. Но в мыслях я представляла себе долгие ухаживания, неловкие намёки, тихую надежду и сомнения — полную противоположность тому… что произошло между мной и Его Светлостью.

Мужчина низко рассмеялся, на секунду прикрыв глаза, а когда открыл, в них вновь появилось некое... снисхождение?

К Урго его снисхождение!

— Ты же не такая, Талира, ты другая. С тобой можно общаться по делу, сразу переходя к сути. Ты выбрала правду. Я не собираюсь ждать, птичка, даже лишнего дня.

Значит, за мной можно не ухаживать?

Плевать, ничто из этого не имеет значения. Моя обида и боль от осознания, что все это время он лишь решал для себя, когда и как предложить мне эту «сделку», в которой ценой было моё тело, в то время как я, как дура, гордо пыталась доказать ему что-то, были настолько велики, что я едва ли могла адекватно реагировать на происходящее.

В голове раз за разом билось одно — меня просто хотят купить, предварительно убедив что выбора у меня нет.

Опять…

— Меня не интересует ваше предложение, — холодно ответила я, с трудом сдерживая ругательства. — Перестаньте называть меня по имени и покиньте мою землю. Немедленно.

Услышав это, мужчина сделал несколько резких шагов ко мне и схватил за плечо. Я сразу подняла голову, не желая терять зрительный контакт, и утонула в его тёмном, мрачном взгляде.

О чём он думал сейчас? Хотела бы я знать.

— Ты говоришь мне «нет»? — спросил он низким, хриплым, злым шёпотом. На его виске билась жилка.

Я кивнула:

— Ваше предложение просто оскорбительно, оно сравнивает меня с падшей женщиной. Я не буду изменять своему мужу. И даже если мне удастся развестись, я хочу выбирать своего мужчину сама.

Тихий смех был мне ответом:

— Я уже говорил тебе: тебе не дадут выбирать, Талира. Подумай, от чего ты отказываешься. Я поддержу тебя во всём, тебе больше не придётся быть одной против целого мира… — горячий шёпот обжёг мою кожу, когда он склонился ещё ближе. Его рука крепко сжимала моё плечо; пальцы мужчины слегка дрожали, но он удерживал себя в рамках..

— Вы и так обещали относиться к нам честно, как к другим торговцам, взамен на то, что я спасла вам жизнь, — ответила я, не позволяя себе отвести взгляд.

Казалось, между нами разворачивалась невидимая борьба. Теоден Дрейгорн отчаянно пытался продавить мою защиту, а я держалась на одном упрямстве — на самом деле его слова ужасно пугали меня.

— Кроме соли, твоё производство недостаточно объёмное и устойчивое, — сказал он.

Это означало, что у нас не будет разрешения на большие продажи? И про стекло я теперь тоже могу забыть…

— Понятно, — горько усмехнулась я. — Моё решение остаётся неизменным, Ваша Светлость. Ваше предложение меня не интересует, — мы стояли слишком близко, гораздо ближе, чем позволяли приличия, хотя, о каких приличиях еще можно было говорить?

— Ты же понимаешь, что я могу просто отозвать признание твоей дороги и полностью запретить тебе торговлю? — он явно не хотел этого говорить, я видела это по его выражению лица. Но он словно не мог отпустить меня, всё ещё держал за плечо, его прикосновение прожигало меня, даже через одежду.

Неужели он действительно думал, что я соглашусь?

— Тогда сделайте это! — не выдержала я и рявкнула. — Хватит просто пугать меня, вселять неуверенность! Вперёд, отзовите признание дороги, запретите торговлю полностью — мой ургов муж уже сделал это! Потому что знаете что? Я окажусь в ловушке, и ради своей земли, ради своих людей, я готова на многое...

Он резко выдохнул, сжав моё плечо до боли, но тут же опомнился, схватил меня второй рукой и начал медленно гладить, как будто я была напуганным зверьком, которого нужно было успокоить. В его глазах появилась нежность, которая буквально выворачивала меня наизнанку. Я не понимала, как человек мог прикасаться и смотреть так мягко и нежно, и при этом говорить столь ужасные вещи.

— Ты даже не представляешь, насколько я близок к этому решению. И ты...

— Я соглашусь, — вырвалось у меня. — Буду ненавидеть вас всю свою жизнь, но соглашусь. Я переживу это. Вы будете не первым мужчиной, который купил меня, лишив выбора.

Договорить я не успела. Как только я это произнесла, герцог резко отстранился и быстро вышел, громко хлопнув дверью. А я сползла на пол, потеряв все силы, только сейчас осознав, что давно уже дрожала.

***

Хандрила я недолго — напротив, поведение Теодена Дрейгорна вызвало во мне еще большее желание доказать, что даже без его помощи я могу достичь того, чего хочу. В частности, я собиралась найти другое место для добычи песка, пусть это будет и намного сложнее. Я подозревала, что если мне удастся наладить производство стекла, слухи об этом разлетятся далеко за пределы Синей Трясины, и к нам начнут приезжать со всех уголков Ксин'теры.

И продавать я буду дорого.

Во всём остальном герцог, к сожалению, был прав — наши технологии слишком легко повторить, и я заметила, что подобную, хотя и более простую, мебель уже начали производить столяры Калдерры, вызывая во мне глухую злость. Вдобавок, все мои запросы на объёмные продажи, кроме соли, были немедленно отклонены.

Я даже видела в этом некую логику - маленькие объемы, нерегулярные поставки, потому что я занималась этим не сама. По крайней мере, герцог не закрыл мне торговлю полностью.

Строительство стекольной мастерской было завершено, и я сосредоточила все усилия на строительстве поместья — вдруг кто-то из людей короля или терезийцев действительно окажется в Синей Трясине, узнав о нашей дороге? Поместье будет состоять из трёх больших зданий и конюшни, но я оставила место и для других построек, на всякий случай. Главным отличием поместья от других зданий в Синей Трясины было наличие простейших систем водоснабжения и канализации.

Одновременно с этим я отправила скаутов — молодых ребят, даже младше Кири — искать место для потенциального карьера и привозить образцы песка. Все они жили в Рейнлете, который, как и Тиховодье до этого, постепенно становился продолжением Синей Трясины, потому что такой заработок они нигде больше не найдут.

Тому, кто сможет обнаружить песок нужного мне качества, я обещала щедрую награду.

Деньги у нас всё ещё были, в достаточном количестве — благодаря платной дороге. Дороге, которая все еще была признана критически важной, милостью Его Светлости, который мог передумать в любой момент, если решит заманить меня в ловушку.

В любой момент.

Может, он делал это прямо сейчас.

Если дорога закроется, сколько продержится Синяя Трясина? Когда люди начнут уезжать? А что будет с теми, кто останется, с теми, кому я не смогу больше платить?

Через полторы недели мне улыбнулась удача — песок, который я искала, обнаружили на землях графа ан Дорна, и я сразу же написала прошение о аренде земли. Предложила разумную цену, чтобы не вызывать подозрений, и честно указала, что собираюсь добывать песок.

Ответ поразил меня до глубины души.

«Уважаемая миледи д'Арлейн,

Примите наши почтения и благодарность за столь щедрое предложение касательно земли под добычу песка. Мы с радостью готовы рассмотреть ваше прошение, но, как верные соседи герцога Дрейгорна, обязаны чтить его волю. Синяя Трясина находится под его особым вниманием, и Его Светлость выразил желание во всём поддерживать этот быстро развивающийся уголок королевства, попросив лично решать любые вопросы, касающиеся вашей земли.

Посему, если миледи представит нам письменное согласие от герцога, мы с великой радостью уступим вам землю за половину предложенной цены. Да пребудет с вами благословение Первородной.

С уважением,

Помощник Его Сиятельства Изурга ан Дорна, Гайори.»

— Ургов… герцог, — сквозь зубы прошипела я, не сдержавшись.

Думала ли я о Теодене Дрейгорне?

Да.

Каждый день.

Иногда меня переполнял гнев за его поведение в моём доме, за то, что он вел себя тогда как хозяин — и этих земель, и, казалось, даже меня. Вдобавок, я много часов провела в страхе, что он закроет нашу дорогу одним движением пера — ведь он ещё тогда сказал, что близок к этому.

И часто, очень часто, я злилась на него, и ещё больше — на себя, за то, что позволила тем пьяным поцелуям случиться. За то, что продолжала вспоминать эти поцелуи, нежные прикосновения. В основном сгорая от гнева, но иногда потому, что не могла забыть, насколько приятно мне было в тот момент, я помнила реакцию своего тела и проклинала ее.

Он продолжал, даже сейчас, создавать для меня условия, при которых я сама должна была бы прийти к нему и просить помощи…

Если герцог сообщил всем землевладельцам в пределах герцогства, что без его разрешения я не могу вести дела, значит, надежды добыть песок поблизости больше нет.

Но я была готова к этому.

Да, герцог главенствует на севере Ксин'теры, но он не указ другим феодалам такого же уровня. Поэтому я направила скаутов в земли герцога Юcтариона, к западу от владений Дрейгорна.

Сдаваться нельзя. Теоден Дрейгорн не может контролировать всех и, даже не представляет себе степени моего упрямства.

Я настолько была поглощена идеей наладить производство стекла без его помощи, что не замечала почти ничего вокруг — ни слухов, что в баронство прибыл помощник моего мужа, ни того, что делегация уже через несколько месяцев приблизится к этим землям.

И полным удивлением для меня стало письмо от Ордена Первородной.

Они... нашли следы того, что я торговала предметами с проклятых земель.