Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Глава 10. Яд

Талира д’Арлейн

Я быстро вышла из храма, надеясь отсидеться в своей комнате, появиться только в самом начале пира, а потом тихо покинуть поместье — такой же незамеченной, какой я приехала.

Получив приглашение от Ордена, я сразу поняла, что отказать не смогу. Я жила рядом с проклятой землёй, продавала высокотехнологичные серебряные пластины и строила дома, используя знания древних — я не рискну оказаться в немилости у Ордена. Времени на подготовку к свадьбе у меня не было, я даже не могла прочесть письмо полностью — только отдельные слова и буквы. Похоже, меня добавили в список в последний момент, вспомнив о моих пожертвованиях.

Чтобы выяснить детали приглашения и полностью прочитать письмо, мне пришлось ехать в Арлайн к знакомому архивариусу. Там же я подготовила подарок, отдав кузнецу две серебряные пластины, ненавидя тот факт, что вынуждена так рисковать ради поддержания репутации. На наряд времени и вовсе не оставалось, но Яра очень старалась, добавляя ручную вышивку на край моего лучшего платья.

И в итоге...

За спиной раздались тяжёлые шаги. Я знала, что это был Кайрос. Когда я вошла в храм, я не обернулась, но выходя, я не могла не заметить его — суженные глаза и очень привлекательное лицо, полное гнева. Я физически чувствовала его напряжение.

Он молча догнал меня, схватил за локоть так сильно, что я была уверена — останутся синяки, и повел в сторону хозяйственных построек, где мне и отвели комнату.

А затем прижал к стене, не убирая рук с моих плеч, пристально вглядываясь в мое лицо, словно изучая каждую эмоцию. Мое сердце бешено колотилось, но я выдержала его взгляд, нагло уставившись в ответ. Он был моим мужем, но я не видела его более полугода и теперь мое мнение о нем сильно изменилось.

— Как ты могла явиться сюда без приглашения? — его голос был полон гнева.

Ни приветствия, ни вопроса о том, как я жила последние полгода без него, после того как он уехал, ни сказав мне ни слова.

— Меня пригласил Орден Первородной, — ответила я, слегка наклонив голову.

Услышав это Кайрос отошёл на шаг, но одна его рука все ещё оставалась на моем плече. Он собирался что-то сказать, его ноздри раздувались от злости, но он неожиданно замолчал, долго разглядывая меня. Взгляд мужа скользил с моей макушки на лицо, задержался на губах, а потом опустился на одежду.

— Ты не могла известить нас об этом заранее? — наконец спросил он, медленно, словно пытаясь успокоить себя.

— И как бы я это сделала? Письмо пришло всего пять дней назад, — хмыкнула я.

— Синяя Трясина в полутора сутках пути до поместья. Если бы захотела, ты бы нашла способ, но тебе наплевать на репутацию рода, так ведь? Рад, что ты хотя бы научилась читать — возможно, ты не настолько необучаемая, как говорила матушка.

Что?

— Что ещё говорила ваша матушка? Может, что меня пытались чему-то научить, наняли преподавателей? Никто ничему меня не учил, я жила в вашем доме хуже слуг, — я попыталась отстраниться, но его хватка лишь усилилась. — Отпустите!

— Не отпущу! Ты моя жена и должна подчиняться заветам Первородной, — в его взгляде читалось презрение. — И не ври мне, я только что из поместья. Ты жила там как ургова принцесса. Мать вложила в тебя столько усилий, а ты не можешь проявить даже малейшей благодарности за то, что я вытащил тебя из той дыры, в которой ты жила всю свою жизнь.

От несправедливости его слов жгло в груди.

— Так что ещё сказала ваша маменька? Упомянула ли, как меня выселили из покоев баронессы в день вашего отъезда? Что за всё время мне почти ни разу не выделили ни клочка ткани для одежды, ни даже дров для обогрева или горячей воды? — я старалась не сорваться на ругательства, хотя и поняла, что Фирруза д'Арлейн настраивала Кайроса против меня, долгое время.

— Матушка предупреждала, что ты начнёшь кляузничать на неё. Ты даже угрожала жаловаться соседям. Я расспросил слуг, ты вела себя отвратительно. Тебя и в самом деле нельзя выпускать в свет — ты настоящая дикарка, стоит тебе заговорить, и изо рта лезут гадости. Если бы я знал заранее... Хотя нет, я всё равно бы женился на тебе, ради твоей спящей магии. Это твоё единственное достоинство: ни воспитания, ни доброты, ни красоты, — с гадливостью выплюнул он, потащив меня вперёд.

Почему-то последние его слова ранили особенно сильно. То, что он не слышал меня и верил только своей семье, я предвидела. Но я верила, что хотя бы привлекаю его, судя по тому, как он вел себя в первую брачную ночь. А теперь я поняла, что Базил был прав. Я была лишь сосудом для будущего наследника с магией, они не видели во мне живого человека.

— Куда вы меня ведёте? Отпустите! — я впервые начала по настоящему сопротивляться, даже пнула его по голени.

Кайрос вздохнул, сдерживая злость, обернулся и крепко схватил меня за плечи.

— Ты моя жена, перед Орденом и всей Ксин'терой. Первородной ради, веди себя прилично и молчи — не позорь себя и наш род. Неужели ты не понимаешь, что, если хочешь улучшить свою ситуацию, тебе нужно быть ласковой со мной? Такой, какой ты была...

— А что я получила за свою покорность? Вы обокрали меня, а ваше ургово семейство обращалось со мной хуже, чем со служанкой.

— Следи за своим языком, Тали, — жестко отрезал он. — Это не обсуждается. Если не хочешь быть опозоренной на всю жизнь, молчи. Думай о будущем. Может, я выслушаю тебя дома, но думаю, что будем заняты другим. Ты и сама понимаешь… у тебя нет выбора.

Понимала… Я была его женой, и выбора у меня действительно не было. Все будут на стороне Кайроса. Даже если я расскажу правду о том, как со мной обращались, большинство мне не поверит. Фирруза д'Арлейн наверняка уже заранее распространила свою версию событий. А те, кто всё же поверят, ничего не смогут сделать — развод возможен только в случае, если у нас не получится зачать ребёнка.

— Я не могу поехать с вами. У меня люди в Синей Трясине, со мной служанка.

Называть Яру служанкой было почти физически больно. Какая она служанка? Правая рука, лучший друг, человек, которому я доверяю больше всех. Любое отсутствие навыков она компенсирует энтузиазмом.

— Заберёшь служанку с собой. В болота отправим посыльного, — холодно отозвался муж, сжав мои плечи и не отводя хмурого взгляда. — Его Величество дал мне неделю. Если ты не забеременеешь, вернёшься в свои болота, раз уж так их любишь и не ценишь нормальное отношение.

Сердито выдохнула, но промолчала. Мысли хаотично метались в голове: он прибыл всего на неделю, несколько дней уже прошли в дороге. Значит, скоро он уедет. Нужно лишь не допустить беременности. А ещё лучше — избежать близости с ним.

Я отчаянно, ужасно не хотела оказаться с ним в постели. От одной мысли об этом меня трясло, но, скорее всего, избежать выполнения супружеских обязанностей мне не удастся.

Теперь для меня нашлось место за столом — рядом с мужем. Напротив сидел барон Марлоу со своей семьёй, и они с удивлением разглядывали мой наряд. Я так гордилась им перед отъездом — это было моё лучшее платье. Но я недооценила, сколько усилий все остальные вложили в свои платья. На Ариадне был потрясающий черно-золотой ансамбль, а Фирруза д'Арлейн сияла в жёлтых тонах.

Увидев меня, свекровь побледнела, но тут же высоко подняла голову. Её взгляд был почти оскорблённым, словно это я третировала её эти месяцы, а не наоборот. Именно так, вероятно, она и описала прошедшие месяцы Кайросу и остальным, если судить по их взглядам.

— Первородная, какие у тебя руки, — произнесла Ариадна достаточно громко, чтобы услышали наши ближайшие соседи. — Все в мозолях, неухоженные, — она показательно ахнула.

Все тут же уставились на мои руки, с оттенком брезгливого интереса. Я уже собиралась ответить, особенно язвительно, но мимо нас прошла новая виконтесса Гримсби, предложив хлеб и вино, поблагодарив меня, Кайроса и баронов Марлоу и Тамази за благословения и подарки.

Судя по взглядам семьи моего мужа, мне не избежать вопросов о том, где я взяла столько серебра на свой подарок.

Дальнейший разговор протекал так, будто меня не существовало. Со мной никто не разговаривал. Ариадна делилась тем, как трудно жить вдали от столицы, но она делает это ради семьи. Фирруза д'Арлейн жаловалась на предстоящую суровую зиму. В какой-то момент обо мне вспомнил лорд Эйдриг Марлоу, наследник барона, и подлил мне вина.

— Благодарю, — тихо ответила я с улыбкой, и это почему-то привлекло всеобщее внимание, словно сам факт, что я осмелилась заговорить, был чем-то необычным.

Тяжёлая рука сжала мою ногу под столом — Кайрос сидел рядом, не сводя с меня тёмного, напряжённого взгляда, полного неприязни и чего-то ещё, что я не могла определить.

Руку после этого он так и не убрал, хотя я и пыталась стряхнуть ее, почти незаметно. Я замечала, как время от времени на нас бросали взгляды — осуждающие, удивлённые. Но мне было всё равно, что думают остальные… кроме одного человека.

Герцога Дрейгорна я заметила сразу — он выделялся своим ростом и мрачной аурой. Из всех присутствующих он, безусловно, был самым богатым и известным аристократом, люди буквально ловили каждое его слово. Я очень хотела поприветствовать его, поблагодарить за помощь и за Ронана, но он не смотрел в мою сторону — словно не заметил моего присутствия. А может, наша встреча была столь незначительным событием, что он даже не вспомнит баронессу д'Арлейн. Возможно, он и Ронана не вспомнит — таких стражников у него тысячи.

Но наше присутствие не осталось незамеченным для другого человека. За соседним столом сидела, без сомнения, самая красивая женщина в зале. Темноволосая, с янтарными глазами и ярко подкрашенными губами, она привлекала к себе внимание. У нее была невероятно уютная фигура — мягкая и пышная там, где положено. Красавица почти не сводила глаз с Кайроса, а в какой-то момент и вовсе пересела к нашему столу, оставив свою компаньонку за прежним. Она уселась рядом с Эйдригом Марлоу, который не сводил с неё восторженного взгляда.

— Я слышала, вы решили жить на своём вдовьем наделе, миледи? — обратилась она ко мне.

Хватка на моей ноге усилилась — Кайрос хотел, чтобы я молчала?

— Да, — коротко ответила я, не понимая причины её интереса и откуда она узнала об этом.

— Синяя Трясина. Непроходимое болото, грязь... и даже ваше производство там — в грязи. Солевые бассейны? И вы сами их выкапывали?

Люди вокруг выглядели слегка удивлёнными, но в то же время семья д’Арлейн настолько привыкла относиться ко мне снисходительно, будто я была чем-то хуже них, что не обращали внимания на происходящее. А эта… леди явно хотела меня оскорбить. Её тон невозможно было спутать с чем-то иным.

И что, мой муж просто позволит ей оскорблять меня? При всех?

— Да. Сама выкапывала. Любая работа лучше, чем безделье, — спокойно ответила я, всё ещё не понимая, почему эта незнакомка так ко мне относится.

Хватка на моей ноге усилилась ещё сильнее, но я не позволила боли отразиться на моём лице.

— Образованные леди предпочитают зарабатывать умом, — нашлась с ответом аристократка, и в её словах звучал отчётливый намёк. — Возможно, и вам стоит вложиться в образование… — она пригубила вино, а затем снова взглянула… на Кайроса.

Но муж не отрывал предупреждающего взгляда от меня и даже не смотрел на красавицу.

— Тали, — сквозь зубы процедил он, намекая, чтобы я не отвечала.

Именно он и его семья научили меня, что молчание — не выход.

— Мы знакомы? — спокойно спросила я темноволосую аристократку, которой я явно очень сильно не нравилась.

— Меня зовут… Леди. Лилеана. Муради. Младшая дочь барона Муради, — каждое слово она произносила так, словно её имя или род были чем-то очень значимым. Но при этом её взгляд, полный злой обиды и ожидания, был направлен не на меня, а на Кайроса. - И вам не нужно представляться, я знаю кто вы и почему на вас этот платок. Я и моя компаньонка гости в вашем поместье и я не могу поверить что вы покинули такое место чтобы жить в грязи. Впрочем, что ещё взять с…

Она не договорила, но суть её слов была ясна. Она практически открыто оскорбляла меня, привлекая к себе всё больше внимания, но, к счастью, мы сидели в самом конце стола и в зале было очень шумно.

А то, что она была гостьей в нашем поместье, а не прибыла с семьёй, вместе с ее взглядами и поведением Кайроса, могло означать только одно.

— Скажите… Леди. Лилеана. Муради, — я в совершенстве повторила её интонации, раз уж ей так нравилось подчёркивать своё имя, — вы любовница моего мужа? Поэтому пришли сюда, оскорблять меня, его жену?

А что? Я же дикарка, такие вопросы вполне в моём стиле.

***

Вокруг раздалось несколько сдавленных охов, а дочь барона Марлоу и вовсе подавилась вином, которое пила в этот момент. Слава богине, нас слышало не больше двадцати человек.

Моё заявление было не просто скандальным — настоящим ударом по репутации этой девушки. И если бы я не была уверена, я бы никогда не позволила себе такое сказать. Но её откровенные взгляды на моего мужа и попытки оскорбить меня были слишком явными, а Кайрос ничего не сделал, чтобы остановить её.

— Тали, немедленно заткнись, — прошипел Кайрос, очень грубо, но мне было не привыкать. Вместо того чтобы послушаться, я продолжала смотреть на его любовницу.

Леди Лилеана Муради побледнела, а затем покраснела, что совсем ей не шло. Казалось, она не могла поверить, что я на самом деле произнесла такие слова вслух.

— Да как вы… Да как вы смеете оскорблять меня?! Как вы можете быть настолько невежественной, отвратительной? — наконец нашлась она. — Неудивительно, что вы ни разу не покидали эти земли — вы не умеете вести себя в обществе! Необразованная, невоспитанная дикарка!

— Ну, вы же меня оскорбляли, а при этом покидаете свои земли, — спокойно ответила я, пригубив вино. — И даже получаете приглашения на свадьбы, хотя я сомневаюсь, что ваши родовые земли находятся где-то поблизости.

Если она надеялась смутить меня, сбить с толку своими оскорблениями, то сильно ошиблась. В детстве меня называли куда худшими словами. Окружающие смотрели на меня так, будто у меня выросла вторая голова, явно не ожидая, что я вообще стану отвечать. Но я и в детстве не молчала, несмотря на то что не раз была битой за это.

И что сейчас? Будут бить?

Ариадна наблюдала за происходящим с неким удовлетворением, словно это доставляло ей удовольствие. Сын барона Марлоу слегка отодвинулся от леди Лилеаны, а лицо Фиррузы д'Арлейн побледнело, будто ей было плохо.

— Это… другое, — прошипела миледи Муради. — Немедленно извинитесь передо мной.

Она мне приказывала? И что она имела в виду под «это другое»? То, что меня можно оскорблять, а её — нет? Потому что я родилась бастардом?

Я бросила взгляд на Кайроса, но он смотрел на меня с такой злобой, что я сразу поняла — помощи от него ждать не стоит. Впрочем, на свою любовницу он смотрел почти с такой же неприязнью, словно наш скандал не имел к нему никакого отношения и был только нашей виной.

— Нет. Я вас не знаю и вы мне не интересны. Вы пришли с другого стола и оскорбили меня, незнакомого вам человека. Я лишь задала вполне логичный вопрос. И извиняться перед любовницей моего мужа, которая решила меня унизить, я не стану, — произнесла я, не испытывая к ней почти никаких эмоций.

Когда тебя всю жизнь оскорбляют незнакомые люди, к этому… привыкаешь. Остаётся лишь холодное безразличие. Гораздо больше меня расстраивало то, что моя новая «семья» позволила всему этому произойти.

Лилеана беспомощно открыла рот, растерянно взглянув на Кайроса, словно прося: «Сделай что-нибудь». Затем раздражённо посмотрела на потолок и снова на меня.

В её глазах заблестели слёзы.

— Вы настоящее чудовище… как вы можете так поступать? — она всхлипывала, и теперь ещё больше людей обратили на нас внимание, смотря на меня с укором.

Они не видели всей ситуации и делали выводы лишь по заплаканному лицу Лилеаны.

— Извинись, Тали, — услышала я рядом и шокировано обернулась.

Это был Кайрос.

Он требовал, чтобы я извинилась перед его любовницей за то, что она оскорбляла меня. И делал это перед всей своей семьёй и нашими соседями, унижая меня больше, чем всё, что произошло до этого.

Фирруза д'Арлейн неловко улыбалась соседям, и я уловила обрывки фраз: «Вы же понимаете…», «дикарка». Она как будто извинялась за моё поведение.

Я впервые устало закрыла глаза, ощущая невероятную боль от несправедливости происходящего.

— Тали, — Кайрос встал и положил руку мне на плечо. Его голос звучал почти мягко. — Извинись перед миледи Муради.

Любые наивные детские чувства, которые я когда-либо испытывала к нему, окончательно умерли в этот момент. Как и последние надежды на то, что Кайрос когда-нибудь встанет на мою сторону, на то, что он просто не знал всей правды.

— Я никогда вам этого не прощу, — сказала я, вставая. — И нет. Извиняться перед вашей любовницей за то, что она начала меня оскорблять, я не буду. Уверена, вы сами сможете её утешить.

Мой голос звучал бесстрастно, без малейших эмоций, я не собиралась показывать им свою боль. В другой половине зала всё ещё играла шумная свадьба и к счастью, молодая пара не видела этого спектакля.

— Мне не нужно твоё прощение, ты моя жена перед ликом богини, — ответил он сердито, пока мы сверлили друг друга взглядами. Где-то рядом всхлипывала леди Лилеана Муради, и кто-то даже пытался её утешить. — Вернись, Тали, — сказал он, увидев, что я ухожу.

— Поговорим дома. Думаю, зрители достаточно насладились скандалом, — жёстко ответила я и ушла. Я не собиралась убегать от него, раз уж он был здесь всего на неделю, но больше не позволю ни ему, ни его ургову семейству вытирать об меня ноги.

Уходя, я понимала, какой огромный скандал я начала. Скоро все аристократические семьи будут обсуждать каждую деталь, пересказывать мои слова. Меня назовут жестокой, грубой дикаркой, но для меня это не будет ново — Фирруза д'Арлейн уже распустила обо мне грязные слухи. Сегодня же я отстояла своё достоинство и показала, что не позволю унижать себя в лицо.

И ответила грамотно, как полагается леди, а не простолюдинке.

Леди Лилеана… Она явно не ожидала, что я отвечу. Та я, что была пять месяцев назад, действительно промолчала бы, стараясь угодить семье мужа. Видимо, Кайрос рассказал своей любовнице о совсем другой версии меня.

Но она совершила огромную ошибку — да, она выставила меня грубой дикаркой, но и ей не уйти от тех слов, что я произнесла. В отличии от меня, ей было что терять.

Эти слова будут пересказывать — сначала шёпотом, осторожно, а потом «секрет» разлетится. Люди будут перешептываться за её спиной, обсуждая. «Любовница Кайроса д'Арлейн, вступившая во внебрачную связь. Та, что последовала за ним на край Ксин'теры, лишь бы не дать ему пересечься с женой.»

Я громко хмыкнула в тишине вечера.

Снаружи было тихо, лишь редкое ржание лошадей доносилось из конюшен. Я надеялась незаметно пройти к себе, но услышала тихое:

— Это было очень неразумно.

Повернула голову влево и заметила герцога Дрейгорна, в конюшнях, возле своего жеребца. Он осматривал животное, оценивая его состояние. В тёмном плаще мужчина был почти незаметен, словно он прятался от чужих глаз.

Я обрадовалась, увидев герцога, но не знала, сколько он слышал. Видел ли он, как семья моего мужа поддержала любовницу Кайроса, унижавшую меня? Он точно был там когда Лилеана начала конфликт.

— Ваша Светлость, — поприветствовала я его. — Спасибо вам. За Ронана, стражника, которого вы послали с нами, и за Синюю Трясину, — я решила не терять времени и поблагодарить его, от всего сердца, за самые счастливые дни в моей жизни.

Герцог молча смотрел на меня, словно обдумывая что-то. Это вызвало у меня неожиданное волнение. Я не хотела выглядеть в его глазах плохо, не хотела, чтобы он считал меня дикаркой или верил словам Фиррузы д'Арлейн.

— Я собираюсь развивать Синюю Трясину, — сказала я решительно. — Улучшить производство, увеличить население. Я не брошу эти земли.

— Вам стоит вернуться в поместье. Зима близко, люди научились жить на болотах без господ, — ответил он холодным, равнодушным тоном. — У вас недостаточно ресурсов и нет нужного образования, чтобы развивать эти земли.

Я замерла, не сразу понимая, что он имел в виду. Герцог... не верил в меня. Он считал, что у меня ничего не получится. Я сглотнула горький комок и усмехнулась, скрывая настоящие чувства.

— Увидим, что станет с Синей Трясиной после зимы. Вы не узнаете свои бывшие земли, — ответила я, упрямо задрав подбородок.

Я докажу ему, что способна на большее.

— Вам не нужно мне ничего доказывать, — усмехнулся он. — Вы просто несмышленый ребёнок, не понимающий реальной жизни и её опасностей, и пока вам очень везло. Договорной брак и плохие отношения с семьёй — это не конец света. Многие справляются с этим без скандалов и репутационных потерь для рода, частью которого вы теперь являетесь. Радуйтесь своей судьбе, учитывая… ваши обстоятельства, — он бросил на меня показательный взгляд.

На что он намекал? На мой статус бастарда? Мою необразованность? Мои болезни? Мою… внешность?

— Надеюсь, что ваше упрямство не сведёт вас в могилу. Вы уже совершили достаточно глупостей. Всего доброго, Ваша Милость, — добавил он равнодушно, показывая, что разговор закончен.

— Да пребудет с вами свет Первородной, Ваша Светлость, — горько попрощалась я.

Его слова эхом отдавались в моей голове, когда я поднималась в свою скромную комнату. Да, я многого не знала, но герцог относился ко мне, как к неразумному конфликтному ребёнку.

С другой стороны…. без знаний, полученных из базы данных, я бы не смогла развить солевое производство. И он, как и все остальные, вероятно, полагает, что затопляемость болот нерешаема.

Хуже было то, что он считал, что я не должна была конфликтовать, ради репутации рода, хотя именно меня открыто оскорбляли.

Я поднялась наверх, собираясь рассказать Яре о необходимости возвращения в поместье. Яра отправится на болота, пока я не вернусь, я не позволю Марис даже приблизиться к подруге.

— Яра? — позвала я, и услышала слабый хриплый вздох рядом с кроватью.

Что случилось?

Подбежала и увидела подругу, лежащую на полу, тяжело дышащую.

Я упала на колени рядом с ней.

— Яра! Что случилось?!

— Я… выпила немного вина, которое тебе принесли, — прошептала она, с трудом дыша. Рядом с ней действительно стоял глиняный кувшин, и у меня внутри всё похолодело, когда я осознала…

Подруга задыхалась, её тело содрогалось в конвульсиях.

От страх за её жизнь меня почти парализовало, в голове потемнело от ужаса.

Нет. Нет. Нет!

Этого не может быть.

— Нет… нет… вставай! Нужно вызвать рвоту, немедленно! Промыть желудок!

Яра отравилась ядом, предназначенным для меня.