Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Глава 11. Дети гор

— Лекаря! Пожалуйста, приведите лекаря! — кричала я растерянным слугам, которые сперва приняли меня за одну из своих. Я сидела в грязи рядом со слабой Ярой, которую усадила на стог сена. После того как я напоила её, казалось, ведром воды, и заставила её вызвать у самой себя рвоту, мне казалось, что ей станет легче.

Но судороги её тела говорили об обратном — яд уже поразил нервную систему. Это осознание разрывало меня изнутри, помогало только одно — надежда, что что-то ещё можно сделать.

Яра была самым важным человеком в моей жизни. Никому я не желала большего счастья. Мы провели вместе почти всю жизнь, начиная с того момента когда мы были детьми, брошенными, никому не нужными.

Если с Ярой что-то случится... Нет, я не позволю этому произойти.

— Вот, я нашел лекаря, миледи, — сказал мальчишка-слуга, которого я послала на поиски. Он помог, потому что увидел у меня на шее ожерелье рода д’Арлейн и понял, что я из благородных, из гостей. — Это мистер Гуннар.

Мистер Гуннар, невысокий старик, бросил на Яру такой пренебрежительный взгляд, что я готова была прогнать его в ту же секунду.

— Это служанка. Ты сказал, что благородная дама нуждается в помощи, — пробурчал он, обращаясь к мальчишке.

— Я заплачу! Скажите, что нужно сделать, чтобы спасти её?! — вскочила я и схватила старика за одежду на груди.

Почувствовав возможность заработать, Гуннар сразу же изменил своё отношение и подошёл к Яре.

— Начнём с кровопускания. У меня есть пиявки...

От этих слов я зашипела, словно ядовитая змея. Его «лечение» окончательно добьет Яру, а я только потеряю драгоценное время.

— Пошёл вон, шарлатан! — выпалила я, и мальчишка-слуга отшатнулся, не ожидая от меня такой вспышки. Лекарей уважали, но если этот мошенник осмелится предложить что-то подобное ещё раз, я разорву его на месте.

Гуннар только фыркнул, но промолчал — он видел, что я из благородных, и не рискнул открыто проявить своё недовольство.

Сколько часов прошло с тех пор, как Яра отравилась? Сколько часов у неё осталось? Мои знания о Ксин’тере подсказывали что нормального лекаря мне не найти, все они попытаются пустить ей кровь..

И даже если бы я нашла… возможно, они уже не смогут помочь.

— Найди мне извозчика с лёгкой телегой. Я заплачу. Золотой. Быстро, у тебя пять минут, — приказала я мальчишке. В его глазах тут же загорелась жадность — столько он не заработает и за полгода.

Оставив Яру сидеть у стены на стоге сена, я поднялась наверх за сумкой и вернулась через несколько минут. Рядом с Ярой уже стояла обычная телега, а крепкий, коренастый мужичок помогал мальчишке погрузить мою подругу внутрь.

Я запрыгнула на телегу, усевшись между мешками, и устроила голову Яры у себя на коленях. Вытащив золотой, я отдала его мальчишке.

Заслужил.

— Куда ехать? — спросил возница.

— Знаешь дорогу в Калдерру? Мне туда. А потом я покажу, куда дальше, — я не отрывала взгляда от лица Яры. Она была бледна, покрыта потом, остатки рвоты запеклись на её щеках, которые я вытерла краем платья. Яра дышала хрипло, тяжело, словно каждый вдох давался с мучением.

— До Калдерры десять часов пути, ночь на дворе! Я так далеко не поеду, — возразил он.

Поедешь.

Я без конца поправляла прядки тёмных волос Яры, гладила её по голове, стараясь сдерживать слёзы.

— Если ты привезёшь нас, пока она жива, получишь три золотых. Иначе — четыре серебряных, — тихо сказала я, не поднимая головы.

Три золотых. Огромные деньги.

Возница не двигался несколько секунд, а затем я услышала звук хлыста..

— Вперёд, Фэррис! Держись, девка, такая молодая ещё. Умереть всегда успеется.

Телегу бешено тряхнуло, но я даже не обратила внимание на это, закрывая глаза.

Молясь, почти беззвучно..

Первородная, если ты существуешь… помоги. Мне нужно всего десять-пятнадцать часов. Пожалуйста. Она ведь совсем девчонка. В её жизни не было ничего хорошего.

Пожалуйста… помоги.

***

Возница бесконечно спрашивал меня, жива ли еще Яра. Он давал лошади отдых каждые два часа, чередуя шаг с рысью. В какой-то момент он даже сбросил груз с телеги, оставив только нас с Ярой и сундук со снаряжением.

Яра пришла в себя всего раз, спустя несколько часов.

— Тали... Тали... — прохрипела Яра, её трясло, и я тут же склонилась над ней.

— Что такое?

— Тали, я не могу... дышать. Мне холодно... Я не могу…

Слова Яры вновь вызвали волну паники, но я знала — нужно оставаться сильной. Еще не все потеряно. Хотя мои знания подсказывали, что после такого Яра может остаться инвалидом... жить как овощ.

— Всё будет хорошо, Ярушка, всё будет хорошо. Ты справишься, впереди у тебя целая жизнь.

Яра смотрела на меня своими тёмными блестящими глазами, а когда закрыла их, я увидела дорожки слёз на её щеках. Я тоже не смогла сдержаться — тихо плакала, осознавая, что теряю самого близкого человека.

Яра умирала у меня на руках..

— Нет, нет… не сдавайся. Мы справимся. Вместе, как всегда, — шептала я, крепко обняв её, прижимаясь к её шее. — Ты выйдешь замуж, будут детки, счастливая семья… Но сперва мы разбогатеем, будем жить в лучшем доме, получим образование. Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо.

Она, конечно, слышала, как я плачу. Не могла не слышать. Мой голос дрожал, пока я бесконечно шептала, что всё будет хорошо, убаюкивая её в своих руках.

— Знаешь, я ведь могла… помнишь того стражника, Ларса? Он звал меня в город, обещал заботиться, говорил, что женится на мне…— хмыкнула Яра.

В этот момент я ненавидела себя за то, что тогда напугала Ларса. Если бы он увёз Яру, она бы не пострадала.

— Надо было ехать.

— Нет, — она хрипло рассмеялась, но тут же закашлялась. — Я сказала ему, что ни за что не уеду, пока ты не станешь счастливой и свободной. Я смогу быть счастлива только тогда, когда ты будешь счастлива. Вместе. Только вместе, Тали, как всегда… — её голос ослабел.

Она начала терять сознание, и я встряхнула её, закричав:

— Не смей умирать, Яра! Если говоришь «вместе», значит вместе! Не бросай меня, я не справлюсь без тебя, прошу… пожалуйста…

Но Яра вновь потеряла сознание, не слыша, как я проклинала мир и клялась отомстить тому, кто её отравил. Эта поездка была самой мучительной и долгой в моей жизни. Страх, ненависть к себе, бесконечные молитвы Первородной, проверки пульса и дыхания Яры... Всё смешалось в единый кошмар.

— Впереди Калдерра, — возница указал на далекие огни, словно сам не верил, что мы, наконец, добрались.

Его лошадь выглядела ужасно — хрипела, вокруг рта собралась пена. Она шла без остановки, в темноте, уже много часов. Нам невероятно повезло, что ночь была ясной и луна хоть немного освещала ужасную разбитую дорогу.

Яра была жива, все ещё жива, хоть и не приходила в себя уже много часов.

— Где я могу арендовать лошадь?

Занимался рассвет.

— Я проведу вас, — ответил возница с ожиданием в глазах, и я без лишних слов передала ему три золотых. Он успокоился, как будто боялся, что я не сдержу обещания. Хотя сумма, отданная мальчишке-слуге ранее, убедила его в том, что я легко расстаюсь с деньгами.

Возница даже понёс Яру, потому что поднять её мне было бы не по силам — я была меньше и слабее её. Мы подошли к высокой широкой башне, за которой находился городской гарнизон, и мужчина постучал трижды. Дверь открыл один из стражников.

— Чего вам? — грубо спросил он. Несмотря на очень раннее утро, он не спал — явно был на дежурстве.

— Я хочу купить лошадь, — сразу сказала я, не тратя время на объяснения.

— Не продаётся, — бросил стражник и попытался закрыть дверь, но я быстро сунула ногу между дверью и косяком.

— Сколько. Стоит. Ургова. Лошадь, — процедила я сквозь зубы.

Мужчина усмехнулся и, желая избавиться от меня, нагло назвал:

— Сорок золотых.

Это были безумные деньги.

Я сглотнула и полезла в сумку.

— У меня есть десять золотых. И вот эти серебряные пластины. Каждая стоит не меньше пяти золотых, а при хорошем торге — и больше. Серебро высшего качества. Теперь покажи мне лошадь, и я ожидаю самое послушное и крепкое животное, — холодно произнесла я, давая понять, что не намерена терять время на бесполезные пререкания.

Лошадь звали Корицей, и мне пообещали, что она самая послушная из имеющихся. Меня не волновало, как стражник решит вопрос с продажей чьей-то лошади — за такие деньги он мог купить три других.

Я поблагодарила их за то, что они усадили бесчувственную Яру на лошадь и привязали её к седлу. При этом они постоянно бросали на меня взгляды, словно я была не в себе, а на Яру смотрели так, будто она уже мертва. Подруга лишь изредка издавала хриплые, еле слышные вздохи.

— Вы умеете ездить верхом? — спросили меня, но я не ответила.

Телега не прошла бы к Синей Трясине вовремя, и точно не прошла бы… дальше.

Ездить на лошади я почти умела — в детстве нас с Ярой учил старый конюх, который умер, так и не закончив обучение. Мы практиковались на старой кляче, уже неспособной работать, но, к счастью, мы с Ярой были очень лёгкими и маленькими. А Корица оказалась удивительно послушной — я не могла поверить, как точно она реагировала на мои команды.

Дорогу от Калдерры до Синей Трясины я знала как свои пять пальцев, как и твёрдые участки земли, где мы не застрянем. Собаки приветственно залаяли при нашем приближении, но я просто объехала их, чувствуя боль от долгого сидения в седле — мое тело оказалось не готово к этой поездке. Мы проехали мимо нашего дома, новой солеварни, мимо дома Эльзы и Сирила, мимо солевых бассейнов.

Не оглядываясь, не думая ни о чём, я направила Корицу к проклятой земле, где мины едва заметно светились синим при дневном свете.

— Держись, Яра. Мы почти приехали, — прошептала я подруге, которая больше не издавала хрипов.

Я боялась проверять её пульс.

Я довезу её до медицинской камеры, даже если она уже мертва.

Лошадь рысью несла меня вокруг высохшего солевого озера. Убежище должно было быть к югу от него. Я почти не видела границ озера, но различала их по растительности, которая явно отличалась из-за солёности почвы.

Главное было не упустить мины — с каждым часом их становилось всё труднее разглядеть. Я перевела Корицу на шаг и внутренне кипела от злости на тех, кто установил здесь ловушки.

Однако всё это было не зря — на горизонте показались скалы с огромной металлической дверью, и я впервые за долгое время позволила себе едва заметную улыбку.

Галька посыпалась под копытами Корицы, наш путь вёл вниз, местность была холмистой и неровной. Мы несколько раз споткнулись, замедлились, но цель была так близка, что я уже не думала об осторожности.

А после раздался взрыв.

Лошадь заржала, встала на дыбы и понесла. Я судорожно обернулась на звук и увидела, как в мою сторону летит что-то тёмное. Я накрыла собой Яру, прежде чем слететь с седла.

Я поднялась почти сразу. Услышала ещё один взрыв и подумала, что лошадь, с которой я упала, могла наступить на мину.

А это значит… что Яра…

Голова кружилась и перед глазами все плыло, когда я заметила большое тяжёлое высохшее бревно, сбившее меня с лошади. Я прикоснулась к голове и поняла что мое лицо и лоб сильно исцарапаны.

— Корица! — закричала я и услышала отдалённое ржание.

Корица? Она жива не смотря на взрыв?

— Ургова идиотка, — прошептала я, поспешно направляясь к звуку, не обращая внимания на боль в вывихнутом плече и рану на голове и запрещая себе чувствовать облегчение и надежду.

Корица стояла рядом с упавшим деревом, дрожа и беспокойно двигая ушами, но была в порядке. Она даже позволила мне подойти к ней. Дрожащей рукой я потянулась к пульсу Яры.

И от облегчения истерично рассмеялась.

Она ещё жива.

Едва.

Но мы были совсем близко.

— Идентификация начата. Пожалуйста, оставайтесь на месте для проверки доступа, — услышала я бесполый голос, оказавшись у двери. Синее поле, исходящее из маленького отверстия в двери, начало сканировать нас. На Корицу я больше не осмелилась садиться — слишком устала и не доверяла себе после взрыва.

Проверка доступа заняла некоторое время, и я осматривалась, пока ждала. Двери убежища напоминали те, за которыми я пряталась от семьи мужа возле Арлайна.

Вокруг простирались болота, чередующиеся с пустыми солёными участками, но высоких деревьев почти не было. А вдалеке, на самом горизонте…

Крыши?

— Проверка генетического кода завершена, — произнес голос из двери, и массивные металлические створки начали раздвигаться.

Открылись они не полностью — механизм заглох почти сразу, но щели было достаточно, чтобы я могла туда пролезть. Значит, мне придётся нести Яру на себе и оставить Корицу здесь.

Я думала, что у меня почти не осталось сил, но отчаяние и адреналин помогали. Яра весила больше меня, но я закинула её руку себе на плечо и потащила по коридорам убежища, пока ее ноги скользили по полу.

Убежище оказалось небольшим — всего три комнаты и медицинский отсек, в самом конце. Все двери были открыты, и я сразу заметила заросшую медицинскую капсулу. Источника света не было, кроме того, что проникал через едва приоткрытые массивные двери.

Рядом с капсулой стоял пьедестал с отпечатком ладони — такой же, как и в другом убежище. Не теряя времени, я приложила руку.

Несколько секунд и всё тот же безэмоциональный голос, в этот раз исходивший от капсулы, объявил:

— Анализ завершён: множественные патологические изменения, включая генетические нарушения с метаболической дисфункцией и органной недостаточностью. Эндокринное расстройство, иммунодефицитное состояние с повышенной восприимчивостью к инфекциям и сниженной регенеративной способностью. Идентифицированы признаки когнитивной и моторной задержки, вероятно, генетического происхождения. Свежая черепно-мозговая травма и травма плечевого сустава.

Я в растерянности уставилась на пьедестал и медицинскую капсулу. Можно ли поместить туда Яру?

— Нажмите «подтвердить лечение», чтобы начать терапию с вероятностью успеха восемьдесят процентов, или «отменить», чтобы прервать процедуру. Нажмите «узнать больше», чтобы получить дополнительную информацию о заболеваниях.

Синего стола, как в другом убежище, не было, но я почти сразу поняла, что медицинская капсула говорила не о Яре, а обо мне. После нескольких минут напряжённых поисков я обнаружила на капсуле крошечный синий экран с незнакомыми мне словами.

От злости хотелось ударить по капсуле или по стене.

— Соберись, Тали, — я пребольно ущипнула себя за руку, чтобы не впадать в панику. Нужно сосредоточиться, не обращать внимания на то, что перед глазами все плыло и попытаться прочесть надписи.

Я знала, что некоторые слова пишутся не так, как звучат, но слово «отмена», скорее всего, должно начинаться с буквы «О», круглой, похожей на ноль.

— Процедура отменена, — произнесла капсула, и я выдохнула, радуясь, что выбрала правильную опцию. Теперь нужно поднести руку Яры к пьедесталу.

— Диагностика завершена: острое отравление аконитом, критическая респираторная недостаточность, последняя стадия системного паралича. Жизненные показатели в зоне терминального упадка. Вероятность успешной стабилизации: пятьдесят процентов. Для продолжения требуется подтверждение экстренной терапии.

Подтверждаю, ургов аппарат, подтверждаю!

Я с трудом загрузила Яру в капсулу — её тело было совсем непослушным. Но как только её туловище оказалось внутри, дело пошло быстрее — я по отдельности подняла её ноги, а после перевернула подругу. В процессе я несколько раз случайно ударила её о капсулу, но в тот момент об этом я не думала.

Извинюсь позднее.

«Подтвердить лечение» начинается с буквы П, как «перец», именно эту букву я и искала.

— Процедура активирована. Инициация экстренных протоколов. Начат мониторинг жизненных показателей в режиме реального времени.

Прозрачная крышка капсулы медленно закрылась. Я волновалась, что она заглохнет, как дверь убежища, но этого не произошло. Яра теперь была окружена синим светом, таким же, как сканирующее поле, а я, отойдя на несколько шагов, без сил сползла по стене.

Я поняла что меня трясет.

***

На небольшом экране медицинской капсулы мигала куча непонятных слов и цифр — видимо, это были те самые жизненные показатели. Внизу крупно высвечивалась цифра «семь», и я понятия не имела, что она означала. Лечение продлится семь часов? Семь дней? Судя по тому, что вторая цифра уменьшалась, речь шла о часах, по крайней мере, я на это надеялась, но это могли быть и другие показания.

Медицина считалась узкой специальностью, и на курсе «Выживание и формирование устойчивой общины» её почти не касались, за исключением первой помощи. Это делалось специально, чтобы недостаточно обученные люди не навредили ни себе, ни другим. Те базовые знания, что я получила, были достаточны лишь для того, чтобы понять — у Яры могли бы быть шансы с лекарствами из схрона, если бы я применила их в первые полчаса после отравления. Но к тому моменту, когда мы оказались в Синей Трясине, она уже была одной ногой в могиле.

Голова кружилась от усталости и собственных ран, но, судя по всему, мне предстояло провести здесь ещё немало времени. Нет смысла оставаться в этой комнате — нужно проверить Корицу и поискать свежую воду и еду, если получится.

А ещё… проверить, не показалось ли мне, что я видела здания там, на проклятой земле.

Я точно видела крыши, но тогда не стала проверять — все мои силы уходили на спасение Яры.

Поднялась я с трудом, не с первого раза — всё тело болело, как и голова. Измождённость, бессонница и безумие последнего дня настигли меня. Захотелось лечь и заснуть прямо на полу у капсулы. Возможно, через какое-то время я так и поступлю.

Комнаты в убежище были заброшенными и пустыми, как будто кто-то унес всё, что мог. Не осталось даже мебели, а металл местами истощился, позволив растениям захватить почти всё пространство. Здесь сохранились лишь несколько встроенных в стены кроватей, расположенных одна над другой.

На стенах висели неработающие экраны. Я попробовала нажимать на каждый из них, но они не отвечали — очевидно, не было источника энергии. Скорее всего, медицинская капсула, как критически важный объект, имела собственный запас энергии или альтернативный генератор.

Что случилось с теми, кто здесь жил?

Сколько лет прошло с тех пор?

Оказавшись снаружи, я проверила Корицу — лошадь послушно ждала около дверей, жуя сухую траву. Солнце стояло высоко в зените, и мины были почти незаметны, впрочем, их было намного меньше чем у границы.

— Жди здесь, — я привязала Корицу к одинокому дереву неподалёку от огромных дверей, но так, чтобы она могла немного двигаться и жевать траву. Не хотелось, чтобы она случайно наступила на мину и погибла.

Лошадь была отличная, да и цена за нее уплачена безумная. Мысли о деньгах угнетали — я отдала почти всё, что у меня было, и подарила почти все оставшиеся пластины. Проблемы, которые ждут меня по возвращении, скорее всего, будут огромными, но я не жалела и медяка.

Если бы было больше — отдала бы больше.

Речь шла о жизни Яры.

Вглядевшись в горизонт, я вновь увидела крыши. Минимум пять, круглые, с заострёнными кончиками, совершенно непохожие на строения в Ксин'тере. Интуиция молчала — я не ощущала опасности, хотя здравый смысл подсказывал, что не стоило бы приближаться к постройкам на проклятой земле в одиночку.

Когда я подошла ближе, дома оказались ещё более странными — частично металлическими, с блестящими круглыми крышами, будто сделанными из пластика. Всё выглядело ухоженным, ни следа старения, но вокруг не было ни людей, ни животных, ни хозяйственных построек, ни даже грязи.

Возможно, эти дома заброшены?

Ответ я узнала почти сразу..

Позади раздался крик, и я тут же развернулась, внутренне поблагодарив свою интуицию и вечную готовность к неприятностям. На меня неожиданно бросилась старая женщина с палкой, злобно выкрикивая что-то невнятное. Я успела увернуться, хотя камни под ногами чуть не выбили меня из равновесия.

— Я не причиню вам вреда! Я просто проходила мимо! — крикнула я, но старуха замахнулась ещё раз, и ещё, пока наконец не попала мне по плечу.

И тогда я перехватила палку.

Я не была слабой. Несмотря на вывих плеча и ушибы головы, я всё ещё была сильнее этой женщины.

— Успокойтесь наконец! Я не собираюсь вам вредить, я уже сказала!

Старуха всё ещё пыталась вырвать у меня палку, явно напуганная. Но, оказавшись вблизи, внезапно замерла.

— Твои глаза… — сказала она очень необычным хриплым голосом. — Ты… ты одна из нас.

***

Я не была одной из них, и мы выяснили это очень быстро. В отличие от них, я была полукровкой, настоящим ребенком Ксин'теры.

Женщину звали Астрея, и, кроме неё, в этом странном поселении жила ещё одна, даже старше Астреи, по имени Лунара. Но Лунара отсутствовала — женщина собирала древесину для огня.

Поняв, что я не собираюсь на неё нападать, Астрея впустила меня в своё весьма странное жилище — здесь не было ничего, кроме кровати, явно вытащенной из убежища, и неизвестных мне пластиковых ящиков и корпусов.

— Вы не можете здесь оставаться только вдвоём. Что будет, если одна из вас пострадает? Некому будет помочь! Нужно переехать на обитаемые земли! — горячо сказала я, надеясь убедить женщин покинуть это место.

— Нет, ни за что! Мы видели, что случается с теми, кто пытается уйти. Киин вернулся... и что от него осталось? Ничего. Его держали в вашей проклятой обители сорок лет, пока он не вернулся сломленным, истощённым. Здесь мы защищены. Никто не найдёт нас, никто не запрёт, не станет обращаться с нами, как с животными.

От такой реакции я опешила. Конечно, возвращение было опасным, но жить так, как они, казалось ещё хуже.

Астрея и Лунара родились здесь, в этом умирающем поселении, окружённом минами, и провели здесь всю свою жизнь, наблюдая, как остальные либо ушли, либо умерли. Проблем с водой и едой у них не было — они питались из фабрикатора, который находился здесь уже несколько поколений. Когда мне предложили стакан воды из этого самого фабрикатора, я поняла, что это самая чистая и вкусная вода, которую я когда-либо пробовала.

Тем не менее, женщины панически боялись внешнего мира. Они верили, что их тут же запрут, не понимая, что их текущее положение тоже является своего рода тюрьмой.

Они не знали, когда было образовано это поселение, и не знали, есть ли рядом другие. Но они знали, что мины были установлены сотни лет назад, когда население было намного больше, и сделано это было, чтобы защитить земли от диких и жестоких аборигенов.

Жителей Ксин’теры и других королевств.

От огромного потока информации и усталости у меня разболелась голова. Я понимала, что многое из того, что они рассказали, в Ксин'тере сочли бы преступным — за такое могли даже казнить.

— Я думаю, что смогу провести вас обратно. Да, в других землях границы под постоянным наблюдением, но не у меня. Люди давно покинули мои владения.

— Хочешь сказать, что рядом с границей никто не живёт? — встрепенулась Астрея.

— Только одна пара. Но они работают на меня, добывают соль.

— Тогда я не рекомендую даже тебе возвращаться. Они там не просто так. Им наверняка платит Орден, и они уже видели, как ты пересекла эти земли. Ты даже представить не можешь, что они сделают, если обнаружат нас. Нет... мне осталось жить пять или десять лет, и я хочу прожить их на земле, которую люблю.

Слова Астреи вселили во мне сомнения. Эльза и Сирил действительно были самыми молодыми из всех, кто жил в деревне. А что если Орден и вправду платил им за то, чтобы следить за границей с проклятой землёй?

— Пожалуйста, подумайте об этом. Я найду для вас работу и отдельное жильё, со временем.

Но Астрея тут же отрицательно закачала головой.

— Нет. Мы даже работать не умеем. Что я буду делать там? Фабрикатор мы не сможем взять — нас казнят. А еда, которую там выращивают, нам не подходит.

Им не подходит еда Ксин'теры? Это напомнило мне мою аллергию.

— Мне тоже не подходит еда Ксин'теры. Скажите, это можно вылечить? В капсуле? — я кивнула на массивные двери убежища.

— Возможно. Это какая-то генетическая несовместимость. Ты — полукровка, и Киин говорил, что почти все полукровки не выживают. Когда-то его красота привлекла нескольких женщин, прежде чем его упрятали в обители на Скорбном Хребте.

Астрея внимательно осмотрела меня, а я её. Она была такой же светлоглазой, как и я, но её волосы были полностью седыми — я не знала, какого они цвета были раньше. Она всё ещё оставалась красивой, несмотря на возраст. Лицо её, покрытое морщинами, сохраняло удивительную гармонию и было очень ярким, с контрастными чертами лица.

Такую женщину невозможно не заметить.

— С тобой явно что-то не так. Потомки детей гор не рождаются такими бледными и страшными, хотя ты удивительно сильна для полукровки. Капсула поможет вернуть тебе здоровье и, может… даже красоту. А у тебя ведь ещё и рана на голове... Может начаться заражение, — она кивнула в сторону моего повреждения..

— Там моя подруга. Она… из местных.

Зря я это сказала.

Очень зря.

— Из местных?! Ты привела сюда аборигена?! Ты всех нас погубишь, сумасшедшая! — Астрея закричала на меня своим необычным хрипловатым голосом, она даже вышла из дома и позвала подругу. — Лунара!

— Успокойтесь! Она при смерти! Я активировала экстренный протокол. И она никогда не предаст нас! — возразила я.

Мои слова немного успокоили женщину, но теперь она вновь была так же враждебно настроена, как и до того как я объяснила кем являюсь.

— Если ты активировала экстренный протокол, значит, она не проснётся ещё неделю. Убирайтесь отсюда, обе, пока не принесли нам еще большей беды. И мой тебе совет: не возвращайся на проклятые земли. Они все, до последней границы, под пристальным надзором Ордена.

Она отвернулась, больше не реагируя на мои вопросы. А я… так и не узнала, чем дети гор отличались от обычных людей и кто построил эти убежища. Астрея тоже не знала этого. Она верила, что ответы могут скрываться в других убежищах, но слишком боялась покидать эту землю.

Поэтому я вернулась к Яре в убежище с медицинской капсулой. Напоила Корицу, дождалась окончания процедуры Яры, напоила её из бурдюка, который наполнила у Астреи, и уложила подругу на одну из металлических кроватей. Яра спала, и я молилась, чтобы лечение помогло.

Чтобы через семь дней она проснулась, как и обещала Астрея.

Стоит ли?

Я долго стояла перед пьедесталом, неуверенная в своём следующем шаге. Я не знала, изменит ли меня капсула. Что, если я вернусь неузнаваемой, и Орден тут же казнит меня или отправит в обитель на Скорбном Хребте?

Но что, если у меня больше не будет такого шанса?

Стоит ли упускать единственную возможность вернуть себе здоровье?

Приняв решение, я протянула руку к отпечатку ладони…

***

Ариадна д'Арлейн

— Где моя жена?!

Голос Кайроса бил по ушам, пока он лихорадочно пытался понять, что случилось с его женой и почему Талира вновь сбежала.

— Миледи очень волновалась о здоровье своей служанки, и ей не понравился местный лекарь. Она уехала в великой спешке. Не думаю, что она хотела кого-то оскорбить.

— Кайрос, успокойся, она наверняка отправилась в Арлайн или к себе домой. Наше поместье совсем рядом, ты вернёшь её на следующий день, — сказала маменька. — Я же уже писала тебе, у Талиры совершенно нездоровая привязанность к этой бесполезной служанке.

Ариадна с раздражением наблюдала за тем, как маменька пыталась успокоить брата, который с того самого момента, как увидел свою жену, был сам не свой. Он почти не обращал внимания на семью, сосредоточившись на Талире, стараясь держать её поведение в узде. Но долго это не продлилось — её присутствие вызвало грандиозный скандал, о котором перешёптывались в каждом уголке большого поместья и прилегающей территории.

Но все было не так плохо. Ариадну нисколько не огорчил скандал, так как леди Лилеана Муради ей совсем не нравилась. Она ревновала к красоте этой девушки и к тому, что сын барона Марлоу не сводил с неё глаз.

Зачем брат вообще привёз сюда Лилеану? Чтобы похвастаться перед соседями? Разве он не понимает, что таким образом загубит её репутацию? И разве сама Лилеана не понимает этого?

Особенно Ариадну тревожило то, что такая красавица может привлечь внимание самого герцога Дрейгорн. К счастью, они почти не пересекались, и миледи д’Арлейн сумела провести немало времени рядом с холодным герцогом. Каждая минута рядом с герцогом заставляла её волноваться, она почти теряла нить разговора, стараясь следовать маменькиным наставлениям — улыбаться, слушать, выражать восторг. В удобный момент стоило показать свою слабость, приблизиться.

«Твоё близкое присутствие смутит мужчину, заставит его взволноваться», — говорила мать. Ариадна надеялась, что это так и было, хотя герцог тогда никак этого смущения не демонстрировал.

Кайрос казался совершенно не убеждённым. Что-то терзало его, хотя маменька уверяла, что Талира никуда не денется — её крепко держала привязка к поместью д’Арлейн. Плохого с ней тоже не случится, говорила маменька, скорее уж она сама обидит любого, кто осмелится на неё напасть.

Ариадна не ожидала такой реакции от Талиры на пиру. Когда та начала отвечать, Ариадна сразу же почувствовала беспокойство. Взгляд Тали, стальной и холодный, не сходил с оппонента, будь то Лилеана Муради или сам Кайрос. А брат, после того как жена ушла, так и не пришел в себя. Он молчал почти весь вечер, не утешая свою любовницу, сидел с сжатыми от злости челюстями и время от времени вскакивал, словно собираясь уйти. Но каждый раз возвращался, и сейчас выглядел так, будто не спал всю ночь.

Лилеана всё ещё спала, хотя ушла почти сразу после Талиры, вся в слезах, расстроенная скандалом. Многие её, конечно, утешали, хотя дочь барона Марлоу, как и Ариадна, не особо старалась — одной конкуренткой меньше.

Отношения Ариадны с братом не были близкими, и она не могла напрямую спросить, является ли Лилеана на самом деле его любовницей. Но судя по реакции обоих — это было очевидно. Маменька, конечно, всё понимала, но до последнего поддерживала сына, как и тогда, когда он урезал расходы Ариадны на сезон. Это безмерно раздражало младшую д’Арлейн.

— Кайрос, Талира явно отродье Тёмного Урго, почему бы тебе не обратиться к Ордену? Наша семья долго так не выдержит. Если ты хочешь найти мне достойного мужа, нам нужно избавиться от неё, — тихо попросила Ариадна, но Кайрос только отмахнулся.

— Мне нужен ребёнок от Тали. Одарённый. Ты сама понимаешь, насколько это возвысит наш род. И почему она оказалась совсем не такой, как вы её описывали? Простолюдинки так не разговаривают.

— На неё вчера что-то нашло, ревность затмила ей разум. Она никогда так не вела себя при нас, но ты и сам видишь, обучение не прошло даром, — мать тут же попыталась придать виду, что они, якобы, обучали Талиру и работали с ней. Но Кайрос лишь раздражённо взмахнул рукой.

— Из-за ваших ложных писем я совсем недооценил её. Этой ситуации можно было бы избежать, если бы вы честно написали мне про Тали, — взорвался он.

— Почему тебя это вообще волнует? Мы — твоя семья, а эта девка только пила нашу кровь. Она вчера флиртовала с герцогом, сразу после того, как ушла от нас! Избавься от неё! — Ариадна не выдержала и всё же рассказала, что видела жену брата вместе с герцогом Дрейгорном.

И тот… выглядел заинтересованным, хотя она и не слышала, о чём они говорили. Герцог не сводил взгляда с блеклого лица Талиры, с белёсыми ресницами и бровями, а после её ухода больше не вернулся на пир.

— Что значит флиртовала?! — Кайрос тут же развернулся к ней.

— Они… разговаривали. Минут десять, сразу после того, как она обвинила леди Муради в… Я не знаю, что она ему сказала, возможно, гадости про меня! Все знают, что Его Светлость заинтересовался мной, и кто знает, что теперь произойдёт… — Ариадна едва сдерживала обиду. Она готова была уничтожить Талиру, боясь, что та наговорила что-то против неё.

— Я немедленно отправлюсь в Синюю Трясину, — решительно сказал Кайрос. — А вы… позаботьтесь о леди Муради. Она — гостья на наших землях, и мы не можем позволить себе ещё больший скандал, постарайтесь чтобы миледи никуда не выезжала.