Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Глава 25. Королевский ответ

Лицо Теодена Дрейгорна напротив меня было размытым, словно я видела его сквозь дымку.

Я боялась, что меня снова усыпят — несколько раз я приходила в себя и тут же проваливалась в беспамятство. Но мое беспамятство не было спокойным; темнота наполнялась мучительными мыслями о том, что со мной может случиться, что кто-то навредит Синей Трясине, пока я лежу без сознания, бесполезная.

И виноват в этом был герцог Дрейгорн, который по какой-то причине решил, что имеет право решать, где мне быть, с кем, когда и почему меня можно усыплять. А Сирил, которого я взяла с собой и которому доверила вернуть меня обратно, никак это не изменил.

Попыталась перевернуться на спину, но моё плечо крепко сжала мужская лапища.

— Осторожно. Я не хочу, чтобы ты навредила себе, — низким голосом произнёс Теоден Дрейгорн, не отводя глаз от моих губ.

Ургов герцог вновь не удосужился спросить моего разрешения и вёл себя как хозяин в моём собственном доме.

Мысль об этом зазвенела тревогой в моём сознании, и я не сразу поняла, откуда взялось это беспокойство.

Песок! Видел ли он моё стекло?!

— Талира! Не шевелись, молю Первородной, ты не видела свою спину! Дождись целителя! — прорычал он.

Едва он произнёс это, как воспоминания тут же вернулись ко мне.

Орден… наказание...

Как же я недооценила степень боли и серьезности ран от плетей. Неудивительно, что я сейчас не могла даже подняться.

Мой долгий громкий выдох наверняка выдал моё раздражение… на себя. Я не злилась на герцога, он пытался отговорить меня от наказания, а сейчас, судя по тому, что я была дома и не чувствовала острой боли, мне оказали первую помощь… даже заражения не началось.

— Я вспомнила… — хрипло проговорила я, слегка закашлявшись, и он тут же поднёс к моим губам кружку с водой. — Благодарю за оказанную помощь. Но мой ответ остаётся неизменным. Вы не имеете права целовать меня и касаться, когда вам вздумае…

— Думаешь, между нами ничего не изменилось? — перебил он меня.

Какое неуважение!

— Между нами ничего не изменилось, — подтвердила я.

Он только хмыкнул и снова наклонился к моему лицу так близко, что я ощутила его дыхание на своих губах и тут же утонула в его мужском запахе. Но мужчина не двигался, только прислушивался к звукам снаружи.

Я услышала шаги — кто-то явно приближался к комнате.

Яра? Я надеялась, что это была она, но её шаги были не одни. И если нас застанут в таком положении…

— Отойдите, — прошипела я.

— Назови меня по имени. Тео.

Какой ещё «Тео»?

Я попыталась отстраниться, но он мягко удержал меня, положив руку на затылок. Когда снаружи раздались голоса, глаза у меня стали совсем круглыми. Я боялась, что кто-то может подумать, будто у меня с герцогом что-то есть и что мы добились чего-то в Синей Трясине только благодаря ему.

Увидев моё выражение лица, он хмыкнул.

— Я сразу же отступлю. Просто скажи это… Тео, — между нами оставались лишь миллиметры. Сердце словно сошло с ума, а тело всё вспотело от напряжения.

— Идите к Темному Урго, Тео, — выплюнула я.

— «Иди к Темному Урго, Тео», — довольно поправил он, замер у моих губ, словно проверяя, сможет ли отстраниться.

А затем резко поднялся и отошел к стене, принимая совершенно невозмутимый вид. У меня же сердце колотилось так, словно я пробежала всю Синюю Трясину туда и обратно.

Именно в этот момент в комнату вошли Яра, незнакомый мне молодой мужчина и Олешан. Я дернулась, и молодой человек тут же шагнул ко мне:

— Пожалуйста, не шевелитесь! Позвольте проверить ваши повязки после дороги.

Понятно. Видимо, это и был целитель герцога.

Пока он осматривал повязки, я лежала на животе, а боль постепенно возвращалась — действие настойки явно заканчивалось. Я не могла даже понять, откуда она исходит; казалось, вся спина была в огне, и каждое движение лишь усиливало её.

— Спасибо за вашу помощь, — пробормотала я в подушку, и руки целителя на мгновение замерли.

— Не за что, миледи. Это мой долг как целителя.

Надо же, какой старательный. Может, переманить?

В комнате раздались быстрые, тяжёлые шаги — герцог покинул помещение. Я не знала этого точно, но чувствовала. Мне даже не нужно было видеть Теодена Дрейгорна — его присутствие ощущалось на каком-то совершенно ином уровне.

— Олешан, пожалуйста, проследите, чтобы Его Светлость не попал… куда не нужно. Мы не хотим, чтобы он заблудился.

Я не хотела, чтобы он видел наше поместье с водопроводом и канализацией, а тем более — чтобы обнаружил стекольную мастерскую.

Я так близка…

— Конечно, Ваша Милость, — ответил староста, и я наконец позволила себе полностью довериться рукам целителя.

— Пожалуйста, миледи, — целитель поднёс к моим губам настойку.

— Нет! Я не буду больше пить ничего усыпляющего!

Мысль об этом вызывала панический ужас — настолько страшно было отпустить, отдать контроль.

— Но действие дурмана скоро пройдёт, и боль вернётся…

— Неважно, — отрезала я.

***

Герцог Теоден Дрейгорн покинул наши земли так же внезапно, как и появился — к нему примчался Морт с сообщением о каких-то срочных проблемах… на северных границах герцогства.

Неужели нападения с севера дошли и до наших краёв? Мы ведь находились далеко от королевских границ!

Как и предсказал Январ, боль вскоре вернулась — в десятикратном объёме, ограничивая мои движения на многие дни. Не говоря уже о том, что теперь моя спина будет украшена шрамами, некоторые из которых, возможно, не заживут ещё очень долго.

Хуже всего было по утрам: проснувшись после долгой неподвижности, я делала первое движение, и тогда рубцы, затвердевшие за ночь, начинали рваться, кровить, вызывая во мне настоящее бешенство — из-за чувства беспомощности. Поэтому, как только мне удалось встать с постели, я почти не позволяла себе останавливаться в течение дня, заставляя себя двигаться.

Наше первое «парадное» стекло было готово, упаковано в деревянную раму и с огромной осторожностью отправлено Его Величеству в столицу. Путь предстоял долгий, и пока я не получила ответа от короля, я начала остекление наших собственных домов. У меня не было цели заменить стеклом каждое окно — я собиралась оставить хотя бы одно окно в каждой комнате со ставнями, для вентиляции.

— Чудеса-то какие, миледи! Это же не слюда? — Олешан уставился на первое окно, выходящее из обеденной комнаты на веранду. — Я даже немного вижу обеденный зал!

По идее, он должен был видеть его не немного, а полностью, но наше стекло всё ещё получалось с едва заметными пузырьками. Я решила, что ждать улучшений больше нельзя, результат меня вполне устраивал: благодаря этим пузырькам свет проникал сквозь окна особенно красиво.

— Нет, не слюда. Продавать будем здесь, на площади, Олешан. Восемь золотых за окно, как вы думаете? Или десять? Чем больше окно, тем дороже.

— Да вы что, миледи, кто ж за такую цену купит!

Купят, как миленькие купят.

Ставить изначальную цену ниже нельзя: как только стекло появится у короля, оно станет символом роскоши. Если Фирруза д'Арлейн так гордилась своим единственным окном из слюды, то такие окна, как наши — большие, застеклённые, почти прозрачные, пропускающие обильный свет, — также станут возможностью продемонстрировать своё состояние.

По крайней мере, я на это надеялась, и возможность неудачи даже не рассматривала.

В худшем случае цену можно снизить. А секрет изготовления будем хранить в строжайшей тайне.

Январ навещал нас каждые два дня и ни разу не согласился взять плату за свою работу. Я была по-настоящему впечатлена — из всех целителей, что я встречала, казалось, только он имел хоть какое-то представление о медицине.

Если, конечно, у меня вообще было право судить об этом.

Но сегодня вместо целителя приехал… Илвар. С целой пачкой документов.

— Что-то не так? — спросила я, вся сжавшись от волнения.

Первая же мысль была о том, что они отзывают признание нашей дороги. От страха я едва могла дышать, мысли скакали, приводя к самым мрачным, ужасающим заключениям. Стыдно признаться, но уже сейчас я была готова согласиться на любые условия, лишь бы дорогу не закрыли, лишь бы моих людей не лишили средств к существованию.

Возможно, если бы я точно знала, что вскоре к нам приедут за стеклом, ситуация казалась бы иной, но…

— С вами всё в порядке? — спросил Илвар.

Я нервно кивнула, не в силах говорить.

— Ознакомьтесь, пожалуйста, с этими документами… — он разложил передо мной три пергамента. — Если согласны, мы можем отправиться в здание Ордена в Калдерре через несколько часов.

Согласна на что?!

Мысли о герцоге и так почти не покидали моей головы — я злилась на его поведение и одновременно не могла понять, почему он исчез так внезапно, ничего не сказав, после того как намекнул, что между нами всё изменится.

И ещё я… волновалась.

Волновалась о том, что могло с ним случиться на северной границе герцогства, куда он отправился вместе с Ронаном.

Документы, которые мне показывал Илвар, содержали информацию о… бессрочной аренде земель под песок. Тех самых, которые я давно хотела. Просто так.

— Что с вами?! — похоже, я не сумела скрыть выражения своего лица, и Илвар выглядел совсем растерянным. Он, вероятно, ожидал, что я обрадуюсь?

Радость была, но это была радость облегчения.

— Извините… я думала, что это что-то о дороге, — хрипло усмехнулась я.

— О чём вы? Вы были так напуганы, миледи…

— Это неважно. Я хотела сказать, что не буду соглашаться на аренду. У меня уже есть другие договорённости по поставкам.

Илвар был потрясён — он знал, насколько я хотела эти земли, и знал, что никакие альтернативные договорённости не могли быть лучше; они были дальше и обошлись дороже.

— Но…

— Пожалуйста, передайте Его Светлости, что если он желает обсудить со мной эту землю, он может сделать это сам, лично.

Я не собиралась соглашаться на предложения Теодена Дрейгорна. У каждого из них была своя цена, просто пока я её ещё не знала. И пусть советник герцога хоть все глаза себе протрёт, глядя на меня, как на сумасшедшую.

В тот день Илвар уехал ни с чем, и теперь я ждала весточку от герцога — пусть это будет ярость, недовольство, что угодно. Пусть объяснит мне, почему вдруг хочет отдать мне землю под песок, и что это будет для меня значить.

Никаких недомолвок!

И на следующий день мне письмо действительно пришло, и не одно. Первое было от мужа.

А второе…

Плотное, украшенное витиеватой печатью, которую я никогда прежде не видела. Оно отличалось от всех писем, что я видела раньше.

Ответ от Его Величества.

«Дорогая баронесса д'Арлейн,

Его Величество был искренне удивлен, узнав о таком производстве на землях баронства, о котором его камергер, ваш супруг, до сих пор не докладывал. Король намерен немедленно расспросить его, чтобы понять, как столь важное дело могло ускользнуть от его внимания. Он глубоко признателен вам за щедрый подарок и с большим интересом желает узнать о текущем состоянии дела.

Прошу вас сообщить, насколько развито производство — велик ли объём выпуска и существуют ли отлаженные торговые цепи? Также важен вопрос о его расположении: близко ли оно к основным дорогам и городам, и возможен ли временный или постоянный перенос производства в Арлайн, хотя бы на один месяц? С посыльным я отправляю почтового голубя и прошу вернуть ответ с ним. Это вопрос чрезвычайной важности.

С уважением,

Сенешаль Его Величество короля Эделгарда, Ремон Бруа»

Я едва сдержалась, чтобы не выругаться прямо при посыльном, который терпеливо ждал с клеткой, в которой мерно ворковал голубь. Сообщение от королевского представителя было коротким, деловым, но в нем не скрывался явный интерес.

Все, буквально все вопросы в нём были заданы с единственной целью — изучить насколько это производство можно показать делегации.

Перенос в Арлайн? Производство на землях баронства?

Мечтайте!

Наверное, ожидать, что королевские люди сразу поверят в то, что производство принадлежит мне, было опрометчиво. Они понятия не имели, кто я такая, да и Синяя Трясина редко была отмечена на картах. Вряд ли кто-либо во дворце вообще знал о её существовании.

— Корона просит, чтобы ответ был отправлен сразу же, с голубем, миледи, — вежливо напомнил посыльный, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Необычные дома на сваях — крепкие деревянные строения с широкими верандами и мебелью на них; мощёная площадь с редкими лавками, на которой сейчас было не более тридцати человек. К нам приезжали за глиняной посудой и керамикой, кирпичами, солью и торфом. Семья из Рейнлета привозила сюда на продажу свою выпечку, почти каждый день, а их сосед подумывал о продаже самодельного пива.

Никто из этих людей не имел средств арендовать торговую точку в Арлайне или, тем более, — в Калдерре, а их небольшие производства едва ли могли заинтересовать сильных мира сего. Я же надеялась, что дополнительные услуги помогут привлечь и удержать людей на площади подольше.

Кто знает, возможно, однажды здесь появится и таверна с постоялым домом.

— Миледи д’Арлейн? — голос посыльного вернул меня к действительности. Его взгляд остановился на больших застеклённых окнах ближайшего дома.

— Я ещё никогда не отправляла писем с голубем. У вас найдётся пергамент?

Посыльный кивнул и подал мне крохотный свёрток пергамента — как раз такой, что голубь сможет донести. Я поспешила подняться на веранду и начать писать ответ, мелким и чётким почерком, долго подбирая каждое слово. Места на грубом, обработанном пергаменте было немного, а ответ требовался короткий и по делу.

«Производство стекла полностью принадлежит мне, а не моему супругу, и находится на моём вдовьем наделе. Сюда ведёт отличная дорога из Арлайна и Калдерры, что также сокращает путь между этими городами более чем на сутки. Производство и торговые цепи налажены. Пошлите вашего представителя проверить Синюю Трястину или расспросите посыльного. С наилучшими пожеланиями, Ваша преданная слуга, Талира д’Арлейн, хозяйка Синей Трястины».

Несколько предложений, но этого достаточно, чтобы королевский чиновник понял, с кем ему предстоит иметь дело — со мной, а не с моим супругом.

— Благодарю, миледи, — посыльный торопился и умело свернул письмо, закрепив его на лапке голубя, отправляя в столицу.

И только тогда я вспомнила, что так и не прочитала письмо от Кайроса.

Неважно.

Что бы он ни написал, это не изменит моих планов на короля.

«Жена,

До меня дошли тревожные вести о том, что тебя застали за продажей запрещённых предметов. Это объясняет твои средства на дорогу, но, право же, ты не подумала, что такие поступки бросают тень на репутацию нашей семьи?

С великой горечью я узнал, что ты выбрала телесное наказание вместо временного заточения в Обители Первородной. Это дико и неподобающе для женщины, не говоря уже о том, что тебе пришлось пережить такую боль. В следующий раз предоставь своему мужу шанс разбираться с твоими проступками. При мне ты бы не подверглась подобному варварскому наказанию».

Почему-то я очень сомневалась, что он принял бы моё наказание на себя.

«Мой человек, лорд Тиу, находится на землях баронства и уже несколько раз пытался встретиться с тобой, но люди герцога, охраняющие твою территорию, почти всегда отправлял его обратно. Я желаю, чтобы ты объяснилась, почему Его Светлость считает, что имеет право распоряжаться моими землями. Прими лорда Тиу и мою матушку с её служанками в Синей Трястине, покажи лорду окрестности и убедись, что дом, в котором они остановятся, безопасен, и соответствует их статусу.

Твой муж и господин,

Кайрос д'Арлейн».

Письмо я перечитала несколько раз — настолько каждое слово возмущало и поражало меня. Его земли? Принять лорда Тиу и… Фиррузу д'Арлейн?

Не просьба, а приказ!

И ни намека на понимание, ни единого вопроса о том, почему мне пришлось продавать запрещённые предметы, когда за душой не было ни медяка.

Спокойствие, Тали!

Интересно, что он имел в виду когда писал о «людях герцога»? Возможно, патруль, который я сама и наняла? Но это было вполне естественно: стража герцога патрулирует большинство дорог в этой части королевства, за щедрую плату, конечно.

Злить мужа сейчас было неразумно, хотя желание отправить его далеко и надолго было огромным. Я знала, что он может создать мне серьёзные неприятности. Но если раньше мне казалось, что он вполне способен отправить меня в Обитель Первородной, выдумав повод и заручившись поддержкой своей семьи, то теперь я была немного увереннее.

Не зря же я столько времени носила пожертвования храму? Если бы только не моя торговля «проклятыми» предметами…

Два дня я раздумывала, что ему ответить. До назначенной даты оставалось совсем немного, и письмо уже не успеет дойти до него и обратно, значит, уведомлять об отказе, если до этого дойдёт, придётся уже саму Фиррузу д’Арлейн и лорда Тиу, которые находились совсем рядом, в поместье барона.

Но это оказалось ненужным. На следующий день мне пришло письмо, крохотное, явно доставленное голубем из Арлайна, — от Ремона Бруа, который сообщил, что представитель короля Эделгарда прибудет сюда через три дня после той самой даты, что обозначил муж для приезда своей матушки.

Королевский представитель приедет с целью оценить, можно ли демонстрировать производство стекла делегации из Терезии.

Не думай о том, что это означает. Занимайся делами.

Что же, будем готовить поместье, в частности, первое здание поместья, возведённое именно так, как я задумывала. Мы примем и Фиррузу д’Арлейн, и лорда Тиу, и королевского представителя, не одновременно, конечно.

Громкие удары молотов, режущий звук пилы, топот рабочих — следующие дни превратились в суматошный водоворот, и даже животные, казалось, избегали этой сумятицы: ни бобров, ни даже жаб, которых в наших местах всегда было много, я не видела.

— Миледи д'Арлейн, я привел вам служанок: Моника, Шиам и Йулиу. Марисоль просится на кухню — она уже слишком стара для работы на солеварне, — сообщил мне Олешан в день, когда мы с Ярой переехали в поместье. Моника и Шиам, как и многие в Синей Трястине, были родственницами других поселенцев, а вот Йулиу, как и Йорт, прибыла с северных рубежей Ксин'теры после разгрома их деревни.

— Слышали ли вы что-нибудь о… Его Светлости герцоге Дрейгорне? — спросила я, стараясь сохранить на лице маску вежливого равнодушия, игнорируя предательски колотящееся сердце.

Кири, стоявший неподалёку и помогающий с мебелью, напрягся, услышав имя герцога.

— Нет, миледи. Земли Его Светлости заканчиваются южнее моей деревни, — вежливо ответила Йулиу.

Почему… почему я каждый день думаю о том, что с ним или с Ронаном может что-то случиться? Я так привыкла к нашему противостоянию, что мысль о том, что герцог может быть в опасности, не давала мне покоя.

Разве не ему нужно готовить герцогство к приезду делегации?

Все три девушки оказались опытными служанками, и я передала их в распоряжение Яры — она явно лучше разбиралась в этом вопросе. А сама проверяла мебель, шкуры на полу, новые окна и, конечно, канализацию с водопроводом, которые собиралась показать королевскому представителю. Пока этими системами пользовалась только я — люди не понимали их назначения и жили по старым привычкам.

Ничего, вода камень точит.

Именно за проверкой каналов для стока меня и застал Сирил, с тревогой сообщивший, что миледи Фирруза д’Арлейн, лорд Тиу и три служанки вдовствующей баронессы прибыли на земли Синей Трясины, на три часа раньше положенного времени, и, по моему распоряжению, были остановлены у заставы со стороны Арлайна.

— Тали, тебе нужно срочно переодеться! И волосы, волосы тоже нужно привести в порядок! — на входе в поместье меня уже ждала Яра, узнавшая о прибытии матери моего мужа.

— Платье давно готово. А волосы можно заплести в простую косу, — ответила я, стараясь унять дыхание.

Руки вспотели, сжимая ткань юбки, и мысли невольно возвращались к мучительным воспоминаниям о Фиррузе д’Арлейн. Как я тщетно старалась ей угодить, искренне надеясь завоевать хоть каплю ее расположения. Отпоров кусок ткани от единственного оставшегося парадного платья — свадебного, — я вышила платок, сделав подарок на день рождения свекрови, но в ответ была высмеяна, при всех. Как без конца, не стесняясь слуг или гостей, Фирруза д’Арлейн отчитывала меня, выставляла на показ мою неграмотность и обвиняла в ситуациях, которые сама же и подстроила. Я помнила даже тот случай, когда она, прикрываясь показной вежливостью, «извинилась» за мое поведение перед гостями виконта Грисби, после того как любовница ее сына открыто меня оскорбляла.

От этих воспоминаний, обиды и волнения я едва могла дышать, особенно после того, как Яра помогла мне облачиться в тесное, богато украшенное платье.

Нужно помнить что я изменилась.

Мы все изменились. Теперь у меня есть Синяя Трясина, я её хозяйка, и они — лишь мои гости. Я не намерена исполнять приказ Кайроса о демонстрации моих земель. Пусть засунет свои распоряжения… подальше.

К заставе я направилась верхом на Корице, Сирил сопровождал меня на другой лошади. Людей вокруг было много, но я видела только высокую, как монолит, фигуру свекрови. Громкие голоса перекрывали ржание лошадей, запряжённых в повозки торговцев, направлявшихся в Калдерру или к нашей площади.

— По какому праву вы держите нас здесь? Эти земли принадлежат моему сыну, вы знаете, кто я?!

— Эти земли принадлежат миледи Талире д’Арлейн, Ваша Милость, — отвечал один из стражников герцога, случайно оказавшийся на заставе. Это было очень кстати, поскольку Юрл и другой мужчина, дежурившие сегодня, не знали, как обращаться с такой скандальной дамой.

— Я этого так не оставлю! Вы все будете уволены, выгнаны! Немедленно позовите Тали, где её носит?!

— У вас нет права так называть меня, Ваша Милость, — громко заявила я, приблизившись на Корице. Я не сводила глаз со свекрови, но едва слышала собственный голос сквозь стук сердца. — Я никогда не давала вам права называть меня сокращённым именем, и делая это, вы, гостья, наносите оскорбление хозяйке этих земель. Мне.

Сидя верхом на Корице, я возвышалась над свекровью, прибывшей в повозке, что стояла неподалёку, среди других телег, разворачиваемых обратно, если их владельцы не могли заплатить за проезд. Фирруза д’Арлейн подняла глаза, но солнце за моей спиной слепило её.

— Тали? Талира? — Она еще не разглядела меня, но узнала мой голос, хотя он теперь звучал куда глубже, чем тогда, когда я жила в её доме. — Что здесь происходит? Немедленно впусти нас и прими как положено!

И только сейчас я заметила крупную женщину, стоявшую рядом с моей свекровью. Это была та, кто когда-то тащила меня по дому, словно животное, та, кто готова была нанести физический вред моей лучшей подруге.

Марис.

— Эта… женщина никогда не пересечёт границ моей земли. Пошла вон.