Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Глава 33. Приезд делегации

Талира Д’арлейн

Кайрос уехал на следующий день, вновь проспав вторую половину суток, что вызвало у меня значительное недоумение — раньше за мужем такого не замечалось. Однако вместе с этим я ощутила и облегчение: я знала, что он пытался проникнуть в мои покои, и была готова буквально драться, лишь бы не подпустить его к себе.

Дальше поцелуев он не заходил, но даже это вызывало у меня неожиданное отторжение. Я верила, что смогу, если потребуется, разделить с ним постель, но наша первая встреча после разлуки показала мне, что я ошибалась.

Очень ошибалась.

От его прикосновений меня буквально трясло. Ещё хуже — в какой-то момент я просто не могла двигаться, застряв в странном состоянии паники, напряжения, некоей прострации, состоящей только из гула в ушах и безумного сердцебиения.

Поэтому с Орденом я работала совсем не так, как ожидалось. Меня вызвали для помощи в строительстве дороги к новому храму, в качестве эксперта. Конечно, будучи неприкосновенными, храмовники не собирались мне платить, но планировали публично благословить Синюю Трясину в специальной церемонии. Я же всячески показывала храмовникам что мое присутствие ну просто чрезвычайно необходимо, на каждой стадии стройки.

Делая всё, чтобы Кайрос не увёз меня. Чтобы кто-то другой смог повлиять на него.

Конечно, этого было недостаточно, и разговор с мужем только укрепил мою уверенность.

— Я собираюсь перенести привязку на себя. Завтра. Ты поедешь со мной в поместье, - сказал Кайрос решительно.

На этой планете есть только один человек, который может гарантировать мою безопасность.

Не иначе как Первородная действительно существует, если звёзды сошлись так, что делегация из Терезии, нападения варваров с севера и развитие моих производств совпали во времени и в одном месте. Даже Орден Первородной я почти прикормила.

Сейчас или никогда.

— Проклятье!

Капля чернил упала на пергамент, оставив широкое некрасивое пятно. Боль в ладони всё никак не проходила, а дурацкий шрам не заживал. Я боялась спросить о нём — вдруг это что-то, связанное с привязкой или с тем, что во мне текла кровь землян.

«Ваше Величество,

Мой муж планирует вернуть меня в поместье д’Арлейн. Завтра. Если это случится, я не смогу подготовиться к приезду делегации.

Могу заранее сообщить: никакие украденные у меня идеи не сработают. Я единственная, кто знает секрет производства стекла, и если мне придётся вернуться к мужу, я не произнесу ни слова.

Уверена, Синяя Трясина произведёт впечатление на терезийцев, и не только стеклом. Но этот визит может не состояться.

Ожидаю вашего решения не позднее завтрашнего дня.

Ваша верная подданная, баронесса д’Арлейн».

Письмо я переписывала шесть раз. Причиной были не только неловкие кляксы, но и то, что мне не нравились многие формулировки.

Нельзя быть слишком наглой — я писала самому королю. Но важно было дать понять, со всем уважением, что если он не вмешается сейчас, визит делегации в Синюю Трясину окажется под угрозой.

— Это вопрос жизни и смерти, — тихо сказала я Юрлу. Он серьёзно кивнул, взяв свёрток пергамента в руки. — От этого письма зависят судьбы всех нас.

— Я не подведу вас, миледи. Мы обязаны вам всем, что у нас есть, — молодой мужчина приложил руку к груди, а затем быстро направился к конюшням.

Он отправится в Калдерру, где находятся голубятни. А мне остаётся только надеяться, что я, бывшая бастард, женщина без поддержки рода, чьё имя высмеивает весь высший свет, смогу убедить короля Ксин’теры.

Новости от короля пришли раньше, чем я ожидала. И не письмом — помощники лично приехали в Синюю Трясину.

Их было двое. Мужчины разного возраста, оба чуть полноватые, верхом на породистых конях. Узды и поводья украшены бляшками, а на нагрудных ремнях — металлические пластины с гравировкой королевского герба.

— Миледи д’Арлейн. Указом Его Величества вы официально включены в состав феодалов для посещения делегацией из Терезии, — начал человек короля сразу после приветствия.

А где же вопросы о моём самочувствии или готовности? Просто коротко и сухо: вы включены, радуйтесь.

— Я отправила письмо вчера. Его Величеству. Вы приехали в связи с этим? — спросила я, понимая, что логически они никак не могли оказаться здесь так быстро.

— Мы уже три дня как находимся на землях барона д’Арлейн. К нам поступило донесение о том, что производство барона не готово для демонстрации делегации, и мы провели собственную внезапную проверку. Время, которое делегация должна будет провести в баронстве, большей частью пройдёт на ваших землях, — сухо ответил королевский человек.

— Откуда… Кто сделал этот донос?

Хорошая идея. Почему я сама не сделала этого раньше?

— Мы не можем раскрыть вам это, миледи д’Арлейн. Пожалуйста, проведите нас внутрь. Мы должны оценить доступные покои в вашем поместье и распределить их между главными членами делегации.

Кем бы ни был этот таинственный доносчик на Кайроса, он неожиданно очень мне помог. Теперь делегация точно приедет в Синюю Трясину, а мне не придётся убеждать короля в том, что его верный камергер не справляется.

— Я не смогу принять делегацию, если мой муж прикажет мне находиться рядом с ним, — тихо сказала я. — Пожалуйста, передайте это Его Величеству. Я не могу работать в таких условиях и не смогу подготовить людей и земли к приезду терезийцев.

— Миледи, на ваш конфликт с мужем и ревность к дамам при дворе у нас нет времени. Двадцатого дня с начала осени вы должны принять сорок человек и их слуг. Мы готовы помочь вам с мебелью, украшениями и рабочей силой, — недовольно фыркнул старший из них, задрав подбородок и шевеля пышными усами.

— Мне нет дела до дам при дворе. Если меня физически здесь не будет, подготовиться я тоже не смогу, — отрезала я, сузив глаза и высоко задрав голову, точно повторяя его позу.

К Урго такое отношение!

— Если вам больше нечего сказать, уходите. Возможно, завтра весь визит будет уже отменён в связи с моим отъездом. Я ожидала, что люди Его Величества будут выше дешёвых сплетен. Но вместо того чтобы узнать о моих реальных проблемах и помочь с ними ради дела, выгодного Его Величеству, вы считаете, что имеете право ставить меня на место и завуалированно оскорблять.

Мои глаза встречаются с глазами усатого, прожигая его презрением. Наверняка он не ожидал от меня такой дерзости. Взгляда мужчина не отвёл, кустистые брови строго нахмурились, но я даже не моргнула.

Это оказалось неожиданно легко.

Каждый мой день — битва за независимость, где я раз за разом должна доказывать, что имею право на своё мнение, что это мнение не вызвано «женскими капризами». И каждый день люди, чьи достижения мне неизвестны, считали, что могут мне указывать.

Что имеют право судить меня, не зная меня.

— Миледи д’Арлейн. Мы передадим это Его Величеству, — неожиданно сказал младший из них. На его лице отразилось сожаление и лёгкий оттенок стыда, хотя он и не был тем, кто упрекал меня в капризах. — Пожалуйста, примите нас сегодня в Синей Трясине. Завтра мы решим ваши проблемы с возможным отъездом.

Я мельком взглянула на браслет, который теперь жил на моём плече, поскольку был слишком широк для запястья — он никак не давал о себе знать. За всё это время он ни разу не загорелся синим, словно не работал. Так же, как и ящик из схрона, его никто не видел, что было к лучшему — слишком уж высокотехнологично он выглядел.

— Хорошо. Посмотрим, сумеете ли вы помочь, — холодно ответила я, взглядом разрешая старшему двигаться. На младшего я посмотрела куда мягче.

Но помощь королевских людей мне не понадобилась. На следующий день приехал посыльный из Калдерры — туда прибыл голубь из столицы.

В письме было всего девять слов:

«Вам приказано оставаться в Синей Трясине до приезда делегации».

***

К приезду делегации у меня, как мне казалось, всё было давно готово. Но люди короля быстро дали понять, насколько я ошибалась. В туре ожидались многочисленные увеселения — охота, балы — требовались музыканты, большое количество слуг, для которых также нужно было найти место. И это не считая того, что терезийцы предъявляли свои дополнительные требования: к еде, этикету и даже распорядку дня. А главный советник короля Терезии, Эмиль Джеро, мог есть лишь несколько строго определённых продуктов.

У меня оставалось порядка десяти дней, и денег я не жалела — ни на продукты, ни на украшения. Я даже придумала замену охоте, которую, как надеялась, терезийцы оценят.

Я не знаю, выгнал ли Кайрос свою матушку из поместья, но в Синей Трясине он появлялся пару раз, до официального приезда делегации в баронство - после этого времени на то, чтобы доставать меня, у него просто не оставалось. Он ни разу не смог до меня добраться — у меня был приказ короля, я обязана была оставаться здесь. Сдерживали мужа, как ни странно, патрульные герцога, поощряемые людьми Его Величества.

Отношения с усатым мистером Шойном поначалу были очень натянутыми. В первые дни я полностью его игнорировала, общаясь исключительно с молодым и вдумчивым мистером Ривасом, но постепенно усатый, ворча, начал давать советы: иногда правильные, иногда нет, на что я сразу же остро реагировала, высказывая своё мнение.

И мне всё больше казалось, что мистер Шойн меня проверяет.

День за днём его взгляд менялся. Сначала был вдумчивым, затем любопытным, а в последние дни подготовки я заметила в глазах мужчины нескрываемый восторг. Выражал он этот самый восторг крайне грубо.

— Кто бы мог подумать, что за лицом красивой юной девки скрывается такое! — сказал он однажды за ужином, выпив изрядное количество вина. — Вы бы знали, что мне рассказывала о вас моя жена! Дескать, вы совсем загнобили миледи Муради из зависти к её красоте, успеху и от собственной никчемности.

За столом послышался истеричный кашель — бедный мистер Ривас весь покраснел и теперь смотрел на меня так, будто просил прощения за поведение своего старшего коллеги. А Яра, сидящая неподалёку, лишь закатила глаза: сколько раз за последние дни у нас были подобные споры.

— Кто бы знал, что один из старших помощников короля пользуется не своими мозгами, а мозгами своей жены, — не менее ядовито ответила я, широко и невинно улыбнувшись. Усатый мужчина только хрюкнул и отсалютовал мне бронзовым бокалом, полным вина.

Миледи Муради…

Я совсем забыла, что она была где-то рядом — наверняка в баронстве и, наверняка, с Кайросом. И вряд ли они там пили чай. Хорошо, что мистер Шойн напомнил мне о её существовании.

Мне было неизвестно, кто вошёл в список сорока приглашённых, который, как я слышала, составлял сам лорд Тугрим с одобрения Его Величества. Я предполагала, что там будут ближайшие графы с семьями — ан Дорн и Керьи. Возможно, и барон Марлоу. Совершенно точно ожидались герцог Юстарион, лорд Тугрим и, конечно же, мой драгоценный «муж и господин», камергер Его Величества, барон д’Арлейн.

Все они играли свои роли. А вот Лилеана Муради, если и попала в этот список, казалась мне совершенно ненужным компонентом. Я знала, что её присутствие скрашивало тур, что восточники наслаждались общением с ней. Но...

Я верила, что Синей Трясине не нужно было дополнительное скрашивание.

«Миледи Муради,

Если вы приблизитесь к моим землям, я публично назову вас врагом Синей Трясины и выгоню. И нет, угроза грязного скандала меня не остановит. Выбирайте свои действия осторожно.

Баронесса Талира д’Арлейн, хозяйка Синей Трясины».

Интересно, как она исказит мои слова на этот раз?

***

Слухи о том, как прошел приезд делегации в баронство, доходили до меня через купцов, проезжающих мимо, или через слуг, которые ездили навестить своих родственников. Но самые достоверные новости я услышала от самих терезийцев. Оказывается, у них был настоящий мастер церемоний, который прибыл в Синюю Трясину за два дня до встречи делегации.

— Миледи д'Арлейн, — поприветствовал он меня с заметным акцентом. — Меня зовут Оз Десай. Я здесь для того, чтобы провести церемонии нашего народа на вашей земле. Сюда прибудут десять благородных персон, включая их слуг и, иногда, жен, и я должен подготовить их комнаты согласно нашим традициям. Проводите меня в их покои, если это не составит для вас труда.

Мистер Шойн и мистер Ривас уже предупредили меня об этом, поэтому я без раздумий проводила мистера Десай в комнаты — одну за другой. Это заняло больше времени, чем я ожидала, но мистер Ривас заранее подчеркнул, что сопровождать мастера церемоний должна именно я, чтобы продемонстрировать уважение к гостям.

В покоях Оз Десай раскуривал какую-то траву, разбрызгивал по стенам неизвестную жидкость, пока я терпеливо ждала в дверях. Иногда в комнатах раздавалось его бормотание — возможно, он молился своим богам, а может, просто ворчал. Мне было не понять. Каждый раз он оглядывал комнаты с вниманием и лёгким удивлением, особенно задерживаясь взглядом на окнах и мебели.

— Теперь я понимаю, почему лорд Тугрим включил вас в список для посещения, — сказал он вечером, сидя за большим столом и пробуя пищу, приготовленную Марисоль.

Вместе с ней на кухнях трех домов, составляющих поместье Синей Трясины, трудилось около десяти служанок: трое из них мы наняли сами, остальных привезли люди Его Величества.

Свечи мягко горели в тяжёлых канделябрах, закреплённых на стенах, наполняя столовую тёплым светом. Их сияние отражалось на поверхности массивного дубового стола, отполированного до блеска, и играло на больших стеклянных окнах. Над столом висела деревянная люстра с резьбой в виде виноградных лоз и держателями для свечей.

Вдоль стен стояли массивные буфеты из тёмного дерева, украшенные инкрустацией из меди. На одном из них виднелся ряд глиняных кувшинов и медных подсвечников, на другом — изящная керамическая посуда местного производства.

— Изначально я не понимал причин, — продолжал Оз Десай. — Ваша земля очень мала, у вас нет ни титула, ни города. Это показалось мне оскорблением для наших людей, особенно потому, что вас добавили в список в последний момент. Но сейчас…

— Вы считаете, что мистер Джеро оценит Синюю Трясину? — вмешался мистер Шойн, поправляя свои пышные усы и наклоняясь вперёд, явно желая услышать мнение мастера церемоний.

— Почти уверен. Дело не в стекле. Каждое решение здесь было сделано с логикой, даже то, как здания расположены относительно солнца, дорог и друг друга. Здесь нет ни одного случайного элемента, ни одного строения на земле…

Помощники короля переглянулись. Ранее они не придавали этому значения, многие даже считали дома на сваях глупостью и боялись в них заходить.

— Знаете ли вы, миледи, что у нас в Терезии тоже есть туалетные комнаты и купальни? Но совсем не такие, как у вас… Уверен, вас ждёт множество вопросов.

Глаза мистера Шойна блеснули, и люди короля снова переглянулись. Мистер Ривас, сославшись на усталость, удалился, но я почти не сомневалась, что он пошёл писать письмо королю.

— Как прошла встреча делегации в баронстве? — словно между делом спросила я.

— Обычно, — Оз Десай задумался, подбирая слова. — Всё то же, но меньшего масштаба. Обычно нас приглашали только в графства и герцогства. Я был удивлён, что мы прибыли к барону д'Арлейн. Видимо, это связано с Синей Трясиной, хотя не понимаю, почему мы сразу же не остановились здесь. Возможно, здесь просто не хватило бы места?

Мистер Шойн оживлённо закивал, а я, напротив, нахмурилась. Их манера говорить ясно дала понять, что нас воспринимают лишь как часть баронства.

— Синяя Трясина — независимая территория, — сказала я низким, твёрдым голосом, чтобы не оставить сомнений. — Мы не имеем отношения к баронству и его землям.

В столовой повисла гнетущая тишина. Присутствующие мгновенно уловили, насколько бескомпромиссна я в этом вопросе. Только Олешан, сидящий рядом, невозмутимо кивнул, подтверждая мои слова.

— Но как… Барон — ваш муж. Я слышал, что его деньги помогли поднять эти земли.

Именно поэтому Оз Десай был лишь мастером церемоний, а не тем, кто принимает решения. Любой другой сразу бы заметил платную дорогу и понял, что территория полностью обеспечивает себя.

— Мой муж не вложил ни медяка в эти земли, — холодно ответила я, чувствуя, как атмосфера в комнате накаляется.

И я не собиралась её разряжать.

Я не позволю даже намёка на такие слухи. Не позволю никому из приезжих усомниться.

— Интересно, — Оз Десай неловко кашлянул, но его природная прямота победила, поборов смущение. — Я слышал о вас множество слухов, ещё до приезда в баронство. О том, что вы — невежественное чудовище, а барон слишком хорош для вас, что он жертва обстоятельств и слишком мягок, чтобы сослать вас в некую дремучую обитель.

— И что же ещё вы слышали? — невозмутимо произнесла я, хотя внутри всё кипело от гнева. Вот что я сделала этим людям, чтобы заслужить такое отношение?

— Послушайте, думаю, этот разговор не подходит для ужина… — мистер Шойн явно не хотел обсуждать грязные слухи при терезийце.

— Что вы оскорбили вдовствующую баронессу… Именно она принимала нас в баронстве и рассказала, что вы якобы грязно оклеветали её. Хотя, конечно, теперь думают, что она виновата не меньше, и что две хозяйки не поделили поместье. Я также слышал, что миледи Ариадна скоро выйдет замуж за герцога Дрейгорна, и тогда влияние вашей семьи значительно возрастёт.

Я хмыкнула, не веря, что Теоден Дрейгорн мог бы заинтересоваться такой, как Ариадна. Но тонкая игла ревности всё же кольнула, неожиданно остро, напоминая, что Ариадна молода, невинна и благородна, а я — бывший бастард, без поддержки рода, да ещё и замужем.

— Думаю, мистер Десай, вы и сами можете сделать выводы, основываясь на том, что видите собственными глазами.

***

Делегацию я встречала в одном из лучших своих нарядов. Яра долго готовила меня к этому дню. Та же толстая коса, украшенная двумя ярко-красными лентами, аккуратно спадала по спине, не доходя до лопаток. Концы лент развевались на ветру, привлекая внимание. На мне было тёмно-синее шёлковое платье с серебряной вышивкой, которое подчёркивало цвет моих глаз.

На шее красовалось ожерелье рода д'Арлейн. Теперь, когда я обладала несколькими знаками супруги, одно из них мне надлежало носить постоянно. В день свадьбы это ожерелье заставляло меня чувствовать себя принцессой, а сегодня я ощущала его как ошейник. Я ненавидела это золото и драгоценные камни, ненавидела их холод и тяжесть на коже.

К заставе я приближалась верхом на Корице. Это было сделано с единственной целью — чтобы казаться выше. Никто не должен был подавить меня визуально, будь то Кайрос или даже Олешан. Я — единственная хозяйка этих земель. Судя по реакции Оза Десая и людей короля, почти никто не верил, что Кайрос не имеет отношения к Синей Трясине.

По пути мы встречали местных жителей, одетых в синие рубашки с эмблемой Синей Трясины. Это было их собственным решением, я на этом не настаивала. Первоначально эти рубашки предназначались лишь для работников солеварни, когда я искала способ занять неожиданно появившуюся рабочую силу. Но впоследствии многие жители сшили их за свой счёт.

Издалека я заметила большую группу людей. Торговцев держали в стороне, не подпуская к аристократам. Делегация и сопровождение прибудут несколькими группами, и в первой находились самые важные особы.

Количество патрульных поражало — я никогда не видела такого числа охраны. Здесь было много и представителей личной армии. Сопровождение герцога Юстариона оказалось самым обширным; попоны их лошадей выделялись насыщенным зелёным цветом.

Слава Первородной, всех их размещать мне не придётся. Синяя Трясина ограничена в размерах, поэтому приоритет был отдан терезийцам, их людям и представителям короля, ответственным за делегацию.

— Добро пожаловать в Синюю Трясину. Да благословит вас Первородная, — громко произнесла я, находясь верхом на Корице и внимательно осматривая недовольных людей герцога, а также напряжённых восточных стражников, собравшихся вокруг двух мужчин. Одним из них был знаменитый помощник Его Величества, лорд Тугрим.

Второй мужчина вышел вперёд, и мне сразу стало ясно, кто он.

Главный советник короля Терезии, человек, определяющий судьбу этой делегации и, возможно, военной помощи Ксин’тере. Эмиль Джеро — простолюдин, родившийся в касте отвергнутых, но нашедший подход к самому королю.

Он не сводил с меня чёрных, словно самая непроглядная ночь, глаз, и через мгновение тонкие губы исказила знающая усмешка. Этот мужчина разительно отличался от всех присутствующих. Его кожа была намного темнее, чем у обычных терезийцев, а прямые чёрные волосы, коротко подстриженные и аккуратно уложенные, подчёркивали строгость его облика. Черты лица резко контрастировали с терезийскими — тонкие, аристократичные, идеально выточенные. К тому же, он был очень высоким и худощавым, даже выше Теодена Дрейгорна, а я никогда не встречала человека выше герцога.

— Благодарю, — тихо произнес он, но его влияние в делегации было столь велико, что все расслышали эти слова. Мужчина, наконец, отвел взгляд от моего лица и опустил его ниже — прямо на браслет, который мне передала Целесте в ковчеге.

Я невольно проследила за его взглядом и вздрогнула. Браслет светился бледным, неестественным синим светом.

Это могло означать лишь одно: кто-то из присутствующих в делегации питал ко мне злобу. Испытывал агрессию, возможно, даже готовился к нападению…

Рядом с треском упала ветка, испуганно взвилась птица. Сопровождающие делегацию нервно переминались с ноги на ногу, не зная, как реагировать, и ожидая моих действий.

— Прошу, — говорю я, спешившись и передавая Корицу Кири, стоявшему справа от меня. Меня охватила дрожь дурного предчувствия, но не устраивать же сцену с вопросом: «Кто из вас хочет мне навредить?». В группе было не менее двадцати пяти человек, включая слуг, стражников и двух Ксин’терок, которые не сводили с меня шокированных взглядов.

Интересно, распространяли ли они слухи, начатые Лилеаной Муради?

— Дорогая, — неожиданно раздался голос из толпы, и ко мне вышел Кайрос д'Арлейн, мой дрожайший «муж и господин». Он выглядел безупречно: идеально сшитый парадный камзол, начищенные высокие сапоги, подчёркивающие ровные мускулистые ноги.

Тело невольно сковывает напряжением — сильная мужская рука властно приобняла меня. Его глаза блеснули жадным торжеством, стоило ему заметить на моей шее украшение жены. Захват стал крепче, а среди делегации раздались шепотки.

Интересно, какое у него будет выражение лица когда я при всех попрошу Его Величество о разводе?

— Не думаю, что подобное выражение эмоций уместно в этой ситуации, — ледяным тоном прошипела я, выскальзывая из рук Кайроса под недовольными взглядами мистера Шойна и мистера Риваса. Но их взгляды, к моему удивлению, были обращены скорее к мужу, который, улыбнувшись своей широкой обезоруживающей улыбкой, признался:

— Не сдержался. Думаю, все меня поймут и простят. Мы же семья.

Его слова вызвали несколько одобрительных улыбок, но я не позволила ни одной мышце на своём лице дрогнуть.