Зажженный факел

Глава 37

Соперником Авеллы был рыцарь в доспехах, которые казались медными — отдавали краснотой. Ростом он был чуть повыше неё (то есть, меня), в плечах чуть пошире. Весь, в общем, был какой-то «чуть». Выйди против него я, я бы первые секунды битвы потратил на то, чтобы выяснить, как у парня со скоростью. Если он быстр — я бы поставил на силу, заставил бы его размахивать мечом в обороне до тех пор, пока не устанет. Если горазд только лупить — увороты и внезапность — моё всё.

Но была одна проблема: Авелла — не я. В своём теле она использовала лишь скорость и ловкость, а в моём… Моё было для неё слишком неповоротливо. Так, ну и с чего я вдруг напряжённо думаю, как ей одержать победу? Разве она не должна, вскользь получив по шапке, упасть и задёргаться, имитируя предсмертные судороги? Вот уж точно, оба сумасшедшие, идеальная пара. Хотя какая, впрочем, пара? Тут у нас уже трио вырисовывается — наглухо отмороженных.

Прозвучала команда начать бой, и Авелла ринулась в атаку. Я мысленно застонал. Мысленно стонать было предпочтительнее, потому что в мыслях я всё-таки слышал свой голос. Мечом Авелла махала, как мухобойкой на пасеке.

Краснодоспешный рыцарь лёгким касанием клинка направил её мимо себя. Авелла под зарождающийся смех зрителей добежала до бортика, сообразила, что навигация сбита, и развернулась. Вторая её атака ничем от первой не отличалась. Рыцарь, хотя лицо его и было скрыто, выглядел удивлённым. Он даже руками развёл — мол, что это за?..

Он тоже не стал изобретать велосипед — снова шагнул в сторону, слегка брякнув мечом по клинку Авеллы, и она пролетела в полуметре от него. На этот раз затормозила быстрее, развернулась и предприняла третью попытку.

— Ну что за идиотизм? — проворчал Лореотис. — Она же тренировалась! Выглядит так, будто впервые меч в руки взяла.

Рыцарь уже не глядя шагнул влево, загребая ногой песок, и лениво махнул мечом… Авелла резко остановилась.

Когда дети играют в бой на мечах, нередко можно услышать возмущённые крики: «Ты чего меня бьёшь? По палке бей!». Им пока невдомёк, что сражение на мечах — не цель, но неизбежное затруднение перед целью — убийством. В настоящем бою, как только представляется возможность, нужно бить не «по палке», а рубить плоть, резать, колоть — всё, что угодно, лишь бы нанести урон противнику.

Но Авелла от всей души, с размаху врезала по беспечно выставленному в сторону рыцарскому мечу, и тот вылетел из расслабленной руки. Вся смехотворная неуклюжесть испарилась. Авелла юлой крутнулась на месте, выполнила ловкую подсечку, и рыцарь полетел спиной в песок. Не успел он сообразить, что происходит, а лезвие меча уже замерло у его горла.

— Лежачего не бьют! — завопил рыцарь.

— А я не бью, — отозвалась Авелла. — Просто трогаю.

И убрала меч.

Я думал, рыцарь сразу же сдастся, но он, почуяв свободу, покатился по песку к своему оружию. Зрители, притихшие было, опять засмеялись. Вот интересно, а катящегося бить можно? Надо бы выкопать словарь и найти определение слова «лежать». Стану рыцарским юристом — чем не новаторская профессия?

— Как закончит — я ей всё-таки врежу, — пообещал Лореотис.

— Врежь, — кивнул я. — Я утром пощёчину дал — ничего так, хорошо пошла.

— Вот тоже думаю, что надо потихоньку привыкать. А то как эту рожу увижу — так руки и чешутся.

Ишь ты, рожа ему моя не нравится. Ну извините, какая есть. Дорого бы дал, чтоб её в зеркале увидеть. С другой стороны, если вспомнить вчерашнюю ночь… Нет-нет, стоп, долой опасные мысли! Мне нужно моё тело — точка.

Тем временем рыцарь на ринге докатился до меча и вскочил на ноги. Начался настоящий бой. Разозлённый меднодоспешник рвался в бой, как восставший Падший, и теперь Авелла ушла в оборону, предоставляя сопернику возможность показать всё, чем он богат.

Тот и показал. Пару своих нехитрых коронок и с десяток слабых мест, как то, например: замереть и выдохнуть с грозным воплем после каждого сильного удара. В одну из таких пауз Авелла нанесла удар в плечо, и правая рука рыцаря стала двигаться хуже. Именно так поступил бы я. А значит, в интерфейсе Авелла опять переключила приоритет на тело. Надо будет ей напомнить потом «откатиться», а то девчонок в академии немало, всякое может случиться.

С ведущей левой рукой рыцарь стал совсем плох. Авелла, правда, несколько растерялась, потому что тот никак не хотел сдаваться. Что с ним делать — она не знала, убивать явно не хотела, вот и продолжала лупить по шлему и доспехам, как только представлялся случай. А случай представлялся с завидной регулярностью.

Бой остановил Кевиотес.

— В виду явного преимущества победа присуждается сэру Мортегару! — провозгласил он. — Но сэр Мегнар будет награждён особым призом за стойкость и неукротимую волю к победе!

Это, похоже, всех устроило. Отозвав доспехи, соперники пожали друг другу руки и покинули арену.

— Если завтра сойдёмся на арене — пощады не жди, — предупредил Лореотис, грозно сверкая взглядом на Авеллу.

— Надеюсь, если сойдётесь, то это уже буду я, — вздохнул я.

— Ну, это было бы идеально.

Я полез через бордюр, но остановился на середине. Медленно повернул голову. Нет, не показалось — на меня действительно кто-то смотрел. Один из рыцарей, несущих караул вокруг арены. Он стоял позади кольца. Почудилось, или правда в прорези шлема сверкнули фиолетовым глаза?

Рост совпадал, доспехи были похожи на те, в которых вчера был неучтённый рыцарь. Похожи, но не те. И всё-таки… Всё-таки сердце не обманешь, пусть даже это сердце Авеллы. Натсэ была здесь, рядом. Пришла посмотреть на мой поединок. Мог ли я проиграть, когда она смотрит?

— Ладно, крошка, — ухмыльнулся мой соперник, немолодой дядька, выглядящий в сравнении со мной, как шкаф. — Сильно бить не буду, обещаю. Ты меня главное не зли.

Покрываясь доспехом, я отметил про себя: злость. Похоже, этот рыцарь всерьёз уповает на боевую ярость. Ну что ж, спасибо, что засветил мне свой козырь ещё до начала боя. И козырь, и бесполезную «шестёрку».

И тут мне стало как-то спокойно и радостно. Чувство это было глубже сиюминутного, оно пронизало меня насквозь. Я понял, что вот именно сейчас, в чужом теле, со свёрнутыми набекрень мозгами я действительно, наконец, стал тем, кем мечтал стать. Бойцом, планирующим победу, а не готовящим поражение. Что-то слабое ушло из меня навсегда, и Огонь не имел к этому никакого отношения.

— Давай, Большой Брат, — сказал я, подняв одной рукой меч над головой. — Очень большой брат. Огромный брат!

Большой Брат зарычал. Он напоминал пса, которого хозяин удерживает на поводке.

— Начать бой! — крикнул Кевиотес, и поводок лопнул.

Большой Брат бросился на меня.