Время дракона

35

— Вы ее почти убили! Ты зверь, Игнатий, не человек!

Голос эльфийского принца гулко отдавался в голове.

— В том и разница, что почти! Оцени мастерство искусников!

Даже с закрытыми глазами Тамара ощутила, как передернуло принца от омерзения.

— Оценил, — раздался холодный голос эльфа. — Цена вашему искусству — смерть. Убивать таких искусников надо на месте. Но вы все уже убиты, и давно. Все, кроме тебя, Могутный! Ведь моя догадка верна? Ведь ты живой в стране мертвых?! Это надо исправить!

Прозвучал короткий, но очень характерный хрип. Тамара подскочила на чем валялась и продрала глаза кулаками. Игнатий сидел на принце, скрутив того в бараний рог. В буквальном смысле. Поразительно, на что способно эльфийское тело, ежели к нему с умом приложить руки. Эльф валялся животом вверх, но в силу специфики позы Тамару не мог видеть. Он вообще не мог видеть ничего, кроме сияющих досок соснового пола.

— Ты никак влюбился в нее, малахольный! — просипел Игнатий, что-то нашаривая одной рукой за пазухой, а другой легко удерживая Сына Леса в винтообразном состоянии.

— Да, я полюбил ее, — придушенно, но тем не менее с достоинством отозвался эльф. — Вы, люди, не понимаете истинной красоты. А настоящая красота, да будет тебе известно, таится там, где начинается уродство. Или, может, еще дальше. Этот дурманящий вкус изысканного очарования безобразия! Тебе не понять этого, Могутный! И я убью тебя, Игнатий, за то, что ты изломал ее болью!

Игнатий наконец достал из-за пазухи что-то напоминающее сбрую для ишака — Тамара видела такие в Средней Азии — и сноровисто увязал эльфа.

— Это надежнее, чем наручники! — сообщил Игнатий, ухмыльнувшись. — С вами иначе нельзя, потому что гибкие вы, как змеи! Вот и лежи теперь, певец изысканного безобразия.

— Недолго мне лежать одному, скоро и ты ляжешь в сыру землю! — предрек эльф.

— Ибо кто-то идет тебе на помощь, — закончил за него Игнатий. — Ага. Ну, люди спят, особенно те, кто мог бы подмогнуть эльфу в гнилом дельце. Остаются гномы. А с чего бы им мстить за твою возлюбленную? Не с чего.

Игнатий замолчал и прислушался. Затем одним прыжком оказался у входной двери — и ударил прямо сквозь нее. Резное дерево разлетелось вдребезги, а рука Игнатия на возврате задернула в дом гнома. Длиннобородый ник головой и явно плыл, ибо получил сокрушительный удар прямо в основание бороды. Но жуткий тесак из бугристого кулака так и не вывалился. Ножик Игнатий забрал с трудом, а гнома аккуратно посадил к стене.

— Пламенный привет, — хмуро поздоровался Игнатий. — Ну, излагай, с чем пришел.

— Ты покойник, Игнатий! — провернул непослушную челюсть гном. — Твоя война против магов никому не нужна! Мы изведем тебя, чтоб не рухнул благодатный мир в стране мертвых!

Гном прилег у стены, исчерпав на гнев остаток сил.

— Изведут они… — пробурчал Игнатий. — Кто они? Принц эльфов и сын старшины гномов? А еще кто? Мда. А ведь много их наберется. Так лучше бы их и не дожидаться? А что тогда?

Игнатий помолчал, вздохнул и произнес не оборачиваясь:

— Собирайся, дева. Судьба нам уходить до срока. А то ведь пришибут. На всех у меня сил не хватит.

— Надо бы пришибить! — буркнула Тамара, поднимаясь. — Чтоб отлились тебе женские слезы. Всю душу вынули, гады!

— А как иначе? — рявкнул Игнатий, оборачиваясь. — Ты же ни расслабиться, ни поддаться не умеешь! Вот и пришлось вышибать! Скажи спасибо, что живу оставили! Мертвая ты, между прочим, более для дела пригодна была бы!

— Спасибо. Хоть не зря мучили-то?

Игнатий остыл.

— Смотри, любуйся, — буркнул он, указав на верстак.

Под холстиной покоилась изящная длинноствольная игрушка. Тамара недоверчиво вскинула ее к плечу. Легкая! Поймала стволом Игнатия.

— А стрелять чем? Патронов что-то не вижу.

Игнатий защитно выставил ладонь.

— Ты поосторожней, она без предохранителя! — предупредил он. — Ненавистью твоей она стреляет, в чистом виде. Ну и обычный боезапас есть, отдельно он лежит, чтоб не баловалась.

— А ты боишься никак? Тебе-то с чего? И так мертвый.

Игнатий подошел и мягко отнял оружие. Поднял на нее пустые глаза.

— Я смертень, — напомнил он. — Но уйду на другой уровень, если выстрелишь. Есть ведь еще и смердни.

Тамара вспомнила «улыбу» и поежилась.

— Уходим, дева, — сообщил Игнатий. — И быстро уходим! А то сторонники мирной жизни нам такую войну устроят! Боятся они магов. Привыкли за столько-то веков под защитой Дракона, будто дел у него других нет, как мертвецов оберегать. Ну, дак маги сами придут по наши души! Мда. Ну, не по души, конечно, но за секретами искусников точно придут! И Дракон им не помеха — они теперь так считают…

Тамара привычно кинула за спину рюкзак.

— Видела я вашего Дракона, — сообщила она презрительно. — Не впечатляет. Лой Ивер сильнее.

Игнатий замер и уставился на нее мертвыми глазами.

— Не впечатляет, говоришь? — просипел он наконец. — Скоро впечатлит, мнится мне! Владыка есть хранитель нашего мира, основ его, а мы ж против основ, сиречь магии, как раз и выступаем. Вот поймает он нас!

И весь путь до границы Серых Пределов они проделали молча. И с опаской. Ибо попались им пару раз странные охотничьи группы, с мечами и топорами. Видно, на очень крупную дичь охотились.

Вот и родные скалы. Вот и выступили уже из леса к Игнатию его мертвые рыцари-пограничники, вскинули приветственно мечи. Вот тут на них и кинулись, Тамара даже не поняла, кто. Шумно сразу стало и тесно.

— Задержи смердунов, воевода! — просипел Игнатий предводителю рыцарей. — Уходим мы!

Они смогли уйти в скалы. А вскоре и бой затих. То ли полегли в очередной раз бойцы Игнатия, то ли ушли они далеко от места схватки.

В скалах Игнатий остановился, жестко развернул к себе Тамару.

— А теперь главный вопрос, дева! — прошелестел он сорванным голосом. — И от ответа твоего столь многое зависит, что даже более, чем все! Итак, за что магов бить идешь, за что убивать готова? За что погрузишь мирные земли в пучину бед? А?

Главный вопрос? Тут следовало подумать, совсем как перед подъемом на новую вершину. Продумать каждый шаг туда — и обязательно обратно. Затем идти не колеблясь.

Тамара думала очень долго, подбирала слова, а Игнатий ждал не шевелясь, не убирая жестких рук с ее плеч. Конечно, почему б и не подождать, он уже мертвый, торопиться некуда.

— Не маги цель, — наконец сказала она. — Ну, не только они. Сильные мира сего… и того. У нас ведь магов нет, а жизнь не лучше, как бы не хуже…

Игнатий опустил руку. Вытянул из сапожных ножен кинжал, блестящий и даже на первый взгляд какой-то неприятный, мертвенно-скользкий. Такой меж ребер пройдет, не сразу заметишь.

Мертвяк поднял кинжал к левому боку Тамары и вроде приготовился слушать дальше. Хотя к чему он приготовился, стало не совсем понятно. Кинжал ведь слуха не улучшает. Так что Тамара на всякий случай перепроверила свою речь — и решительно выкинула все, кроме заключительной фразы. Хотелось поскорей узнать, для чего кинжал-то?

— Бить я их буду за то, что они в опьянении властью своей забыли, что они люди, и вспоминать не желают ни при каких обстоятельствах! А люди сильны общностью своей и заботой друг о друге!

— Золотые слова! — прошептал Игнатий и убрал кинжал. — Я не ошибся в тебе, дева! И я последую за тобой до конца, как бы близок тот ни оказался!

Скалы приняли их и укрыли от злобных глаз.