Время дракона

33

Мертвяки вполне могли бы стать скалолазами. По сути своей, не по технике же. Что бы ни происходило вчера, сегодня они ничего никому не припоминают, не тычут носом. Кому, как не мертвым, знать, что перед Смертью мелкие грехи — ничто. Сегодня ты на скале, завтра — под ней. А мертвяки — они вообще всегда под скалой.

Тамаре все же было неуютно под множеством неподвижных взглядов. Куда ни пристроишься — все равно таращатся прямо на тебя. Одна эльфийская принцесса сидела, как всегда, не открывая глаз. Невесомые шелка струились вокруг ее бледного маленького тела. Несчастная девочка. Ее-то как на войну занесло?

— Великие правители, мы призваны ныне на Большой Совет, ибо случилось нечто, способное дать нам силу для исполнения нашего долга и наших нерушимых клятв! — мощно прогудел Игнатий, куда только подевались хрипы и сипение. — По причине, известной вам, буду краток. Итак, к нам по велению судьбы явилась девица из мира живых, равно одаренная как ненавистью к сильным мира сего, так и чудесной способностью силу их уничтожать. Тамара — вы все ее видите сейчас и наблюдали неоднократно ранее — носит в себе дар рассеивать магию. И дар этот растет. Любой маг, встреченный ею, будет необратимо лишен власти над Силами. Сила его рассеется и перейдет в общее фоновое поле. Такова суть. Убийца магов явилась в Срединный мир. Наша позиция? Высказывайтесь, господа.

— Мы тешим себя несбыточными надеждами! — тотчас откликнулся кто-то из гномов, судя по ширине пояса, из очень высокопоставленных. — Маги запросто уничтожат ее руками наемников или собственноручно, без всякой магии. Ведь она не боец? Твоя дружина, Игнатий, не способна защитить ее от целого мира. Мы никогда не доберемся до нашего проклятия — до магов! Их защищает и Дракон!

— Дракон защищает всех! — уточнил Игнатий. — И нас тоже. И мы принесли ему клятву уважения.

— Говори, Игнатий! — попросил высокий бледнолицый эльф, по своему рангу сидевший на самом почетном месте. — Время идет. Мы и так забрали силу земли на много месяцев вперед, чтоб провести совет, и вынуждены будем лежать в неподвижности очень долго, чтоб окончательно не убить нашу несчастную страну. Ты не стал бы звать нас попусту. Ты же великий исследователь, Игнатий, Верно, ты нашел, наконец, способ поквитаться с магами за наши вековые мучения, не принося смерть в земли безвинных, оберегать которых клялись мы перед Владыкой. Говори, Могутный, последний король эльфов просит тебя!

— Я не знаю такого способа, — прошептал Игнатий и взялся за горло. — Извините, рана мешает говорить громко… Но думаю — мы сможем узнать. Если исследовать ее дар — по-настоящему исследовать, как умели делать в древности, в нашей древности! Познать и воплотить в металле, в камне и дереве. Но мне нужны искусники всех наших родов. Кто, как не гномы, знает суть огнедышащего металла, кто, как не эльфы, слышат шепоты дерев! Я понимаю, что прошу слишком много. Но девица — наш единственный шанс. Мы сможем получить оружие против магов.

— Мы убьем природу! — нахмурился последний король. — Земля уже не родит и за Серыми Пределами. Творение искусников выпьет последние силы в наших владениях. Чем мы будем жить?

— Разве это жизнь! — с тоской произнес огромный рыцарь рядом с Тамарой, она даже вздрогнула от неожиданности. — Блуждаем в бесконечных снах, встаем на час, чтоб поспешно лечь! Лишь дружина Игнатия на ногах, несет бессменную стражу, великая им слава за мужество, честь и слава Игнатию, сумевшему подобрать зелья для питания воинов!

— Эльфы всегда так и жили! — мягко улыбнулся король-эльф. — Мы бесконечно витаем во снах, и жизнь наша — лишь пробуждение на час. Но ты прав, воевода центра, мой доблестный враг! Игнатий умеет добиваться невозможного. Пусть он создаст оружие. Мнится мне, должно иметь оно форму копья. Но кто понесет его за Серые Пределы, кто нарушит нашу клятву Дракону?

— Тамара понесет, — прошептал Игнатий. — Пламя ненависти сжигает ее, а клятвы на ней нет.

— Убьют! — авторитетно заявил старшина гномов.

— Не убьют, — возразил Игнатий. — Сама судьба ведет ее. Сама Любовь защищает ее своими крыльями!

Большой Совет уставился на Тамару незрячими глазами. И что-то не заметили они, что Любовь снизошла до этой гончей замарашки. Тамара ясно увидела сомнение на мертвенно-неподвижных лицах.

— Не можно порушить наш хрупкий мир ради любви к риску, — высказал гномье мнение самый бородатый бородач. — Эльфы-то смерти не страшатся! Им смерть — сладкий сон! Иное дело мы. Мы как-то, но приспособились здесь. Развиваем ремесла, постигаем тайны, творим! Здесь у многих дома, подруги из мира живых — и я не стыжусь признавать очевидное! Мы нужны миру, мир нужен нам. Чего желать-то более? А маги — и что маги? Здесь нет их власти! Серые Пределы под защитой Дракона! Да простит нас мудрый Игнатий, гномы его затею не поддерживают. Нам здесь хорошо!

Старшина с опаской поклонился Игнатию и сел под одобрительный гул длиннобородых.

— Да покарает тебя жизнь за измену нашим древним клятвам, — прошептал спокойно Игнатий. — Осталось узнать, что скажут люди. Решение за нами. Воеводы центра, левого крыла, засадный полк! Ваше мнение?

Рыцари смущенно заерзали. Наконец один из них решился.

— Мы были не в мире при жизни, — заявил он. — Так не будет творить ошибок в смерти! Правы либо нет уважаемые гномы, мы не можем рушить основы существования собратьев по несчастью. А у кого мертвая кровь забродила, пусть вступает в твою дружину, Игнатий, пусть принимает отравные зелья, что безжалостно укорачивают наш срок! На границах неспокойно, приключений достанет на всех! Взять, к примеру, банды искателей сокровищ…

Маленькая Эльфийская принцесса внезапно встала и повернула незрячее лицо к Тамаре. Тотчас рядом воздвиглась ее постоянная охрана — мрачные черноволосые эльфы-воители с зеленопламенными факелами.

— Тихо, Тресветлая слово скажет! — шепотом понеслось по собранию.

Принцесса открыла глаза. Глаза — светящееся серебро — обратились к Тамаре.

— А сама ты чего желаешь, сестра?

Голос ее был почти беззвучен. Если б не воистину мертвая тишина, Тамара ее бы не услышала.

— Отомстить сильным мира сего за все унижения.

Голос у Тамары почему-то сбился на хрип. Ну не волнуется же она?

— Ненависть ее — лишь с драконьей мощью соизмерима, — прошептала принцесса. — Не нужна ей ваша помощь. Судьба ведет ее. К добру ли, к злу, но мир изменится. Игнатий! Человечность твоя превыше эльфийского благородства! Деяния твои останутся в веках. Я плачу о гибели твоей.

Скорбная принцесса бесшумно покинула собрание, бледно-зеленое пламя факелов заметалось меж сосен и отдалилось.

— Повинуюсь Судьбе! — склонил голову король-эльф.

Мертвые эльфы покинули собрание вслед за предводителем.

— Плевать нам на вашу и на свою Судьбу! — рявкнул старшина гномов. — У гномов хватает своей работы! А ты, Игнатий, нам можешь ее здорово подпортить. И подпортишь, я тебя знаю! Вы, люди, мелочны и мстительны! Так что получишь нашего искусника для исследований — но только одного! И заплати по совести! Золотом, и всю сумму наперед! Вот так!

Бородачи ушли, сверкая глазами.

— Не держи зла на нас, Игнатий, — неловко начал рыцарь, воевода центра, что ли.

— Не держу, — сухо обронил Игнатий. — Придет срок, подплывет к порогу твоему портшез леди Сотниковой, вдовы безутешной, но спать ты будешь, ибо нет у меня для тебя снадобий и времени для тебя нет. И не будет.

— Эх! — крякнул рыцарь, — Чуял я, что тем и кончится! Злобен ты, Игнатий, ровно и не человек, а гном каменный! Пойдем отсюда, собратья! Пусть остынет неистовый Игнатий.

Ушли все.

— Игнатий, кто ты? — спросила Тамара с любопытством. — Ведь эльф-король, он же… ну, король же? То есть выше него нет никого! А он тебя слушает.

— Смертень я, — улыбнулся коричневыми губами Игнатий. — Я говорил уже.

Тамара помрачнела и отвернулась. Нарвалась и сама виновата. На скалах быстро отучают лезть с расспросами в душу. А то мало ли что. Вспомнит человек что-то тяжелое, что старался забыть — а такое у всякого найдется — и нет человека. Уйдет вниз навсегда. Тамара отучилась любопытничать. Оказалось — не насовсем.

— Смертень вечно жив, хотя и мертв, — прошелестел за спиной голос. — Смертень не спит, ясен умом и силой одарен небывалой. Правда, соки природы тянет немерено, сохнет природа от него… А следующая стадия — трупень. Трупень слаб. Он спит обычно, силы копит для кратких деяний. Чтоб на собрание прийти, к примеру…

— Леди Сотникову встретить! — не удержалась Тамара.

Игнатий ухмыльнулся.

— На это лишь эльфы способны! — уточнил он. — Ибо магией своей владеют все поголовно. А людям снадобья требуются. Мои снадобья. Повезло тебе с принцем, Эльфом высокородным оказался твой дружок, а то б…

— Значит, все остальные — трупни? — перебила Тамара, не желая распространяться кое о чем.

— Есть еще смердни, — последовал многозначительный ответ.

Тамара вспомнила мерзкую улыбчивую тварь и содрогнулась.

— Дрожишь, дева? Правильно, что дрожишь. Еще и кричать будешь. Сейчас подойдут искусники, будем ковать тебе оружие на магов. А это больно, дева. Весьма больно. Ведь надобно душу из тебя вынуть, ненавистью переполненную, да еще суметь вложить ее в хладный металл. С первого раза может не получиться. Ведь в вашем мире тоже говорят "душу выну"?

В ее мире, конечно, так говорили. Но вроде подразумевалось при этом иное. Или нет? Или то, что подразумевается, с ней и будут вытворять? Да еще могут не суметь с первого раза?!

— Вижу, слышу — поняла! — довольно оскалился Игнатий. — Это хорошо. Значит, сработаемся с тобой, дева! Все у нас получится!