Уроки, Которые не Выучивают Никогда

Глава 37

На шестой день стоянки над Пикарром я мельком увидела Сильву, которая наблюдала за погрузкой последнего груза на флаеры и вела переговоры с торговцами о том, из-за чего всегда спорят торговцы. Я полагаю, о цене на орехи или что-то в этом роде. Я даже не была уверена, зачем я пришла в Крэгхолд; у меня не было причины быть там. По крайней мере, у меня не было официальной причины быть там. Я была там, чтобы увидеть Сильву, и в этом отношении я преуспела. Шесть дней переговоров, уговоров, надзора и взаимодействия с каждым торговцем Ро'шана и многими из тех, кто приехал из Террелана; и все же Сильва казалась энергичной. В ее походке была легкость, а на щеках играл теплый румянец. Сильве нравилось общаться с людьми, узнавать имена и любопытные подробности.

Однажды она сравнила ведение переговоров с азартной игрой — занятием, которое мне, безусловно, нравится и в котором я с годами неплохо преуспела. Если отбросить мою агрессивность в игре Доверие, я очень хорошо умею выявлять слабые стороны игроков. Сильва сказала мне, что ведение переговоров ничем не отличается. Половина игры была посвящена тому, чтобы подружиться с оппонентом, узнать его имя, имена его детей, где они живут и как они ладят со своей матерью. Несущественные детали, по крайней мере, мне так казалось, но Сильва считала их жизненно важными не только для нынешней, но и всей последующей торговли. Ее маленькая книжечка с одолжениями не случайно заполнена именами. В один из визитов она смогла узнать, что отец торговца страдает от подагры, а в следующий раз передала ему баночку мази, предназначенной для облегчения симптомов. Первая поставка может быть бесплатной, подарком, предназначенным для того, чтобы продавец остался в долгу. Следующая поставка, конечно, будет стоить непомерно дорого, но Сильва предложит почти криминальную скидку, что еще больше увеличит долг продавца.

В других случаях Сильва использовала то, чему научилась в ходе деликатных расспросов, при обсуждении цен. Меня всегда поражало, как легко вывести человека из игры одними словами. В Яме я часто прибегала к хитрой тактике, блефовала, когда следовало быть осторожным, и преуменьшала даже самые брутальные комбинации. В других случаях я проигрывала намеренно, раздавая вещи, которые мне были не нужны, и только тогда, когда мне предлагали желаемый предмет, я начинала играть, чтобы выиграть. В Яме это часто приводило к выигрышу. Если ты чего-нибудь хочешь, надо притворяться, что ты хочешь чего-то другого. Струпья инстинктивно цеплялись за то, что, по их мнению, было ценным, даже когда они могли бы обменять это на нечто гораздо более ценное. Я раз или два наблюдала за тем, как Сильва ведет переговоры, и могу с уверенностью сказать, что не хотела бы играть против нее.

В тот день я поймала ее взгляд, слоняясь возле доков Крэгхолда с единственной целью — увидеть ее. Она улыбнулась мне поверх толпы портовых рабочих, и мое сердце екнуло. Затем она вернулась к своему разговору с торговцем-пахтом, на руках которого было больше украшений, чем я видела за всю свою жизнь. Я задержалась на некоторое время, наблюдая за Сильвой. Достаточно долго, чтобы Сссеракис обратил на это внимание.

Видишь, как мало ты для нее значишь? Аспект даже не уделяет тебе времени на одно слово. Ты для нее никто, всего лишь еще одно имя в ее книге. Я не хотела, чтобы это было правдой, но слова ужаса запали мне в душу. Конечно, если бы я значила для Сильвы так же много, как она для меня, она бы нашла время, хотя бы мгновение или два. Я чувствовала себя дурой, уязвимой так, как не чувствовала себя с тех пор, как Изен погиб в разрушенном городе Джиннов. Я сбежала из Крэгхолда. Нет, это неправда. Я сбежала от Сильвы, чтобы не сталкиваться с ее безразличием.

На тот день у меня был план, задача, которая требовала как пространства, так и уединения. Уже дважды я делала с помощью кинемантии то, что не считала возможным. Наставники в академии учили меня использовать разряды в виде дуг, стрел и струй. Более продвинутых студентов они обучали умению оказывать давление, постоянному кинемантическому толчку, хотя я никогда не был квалифицирована как продвинутая. Чему они никогда не учили никого из нас, так это кинемантическому щиту. С того самого первого раза, когда я оказалась запертой в короне Джинна, я знала, что это другая форма кинемантии. Щит, который я создала, не был каким-то толчком или даже давлением, это был твердый предмет, сформированный из кинемантической энергии. Я снова почувствовала, как молот Вейнфолда бьет по щиту, но тот, вместо разрушения, впитывает силу удара, упрочняясь. Сначала я подумала, что это особенность того места, личного мира Вейнфолда, но я сделала его снова, когда Хорралейн попытался меня убить. Щит, который я создала на этот раз, был немного другим, большая часть силы атаки Хорралейна отскочила обратно на него; я получила достаточно, чтобы шлепнуться на задницу, но гигант-терреланец был отброшен назад. Единственная проблема заключалась в том, что я понятия не имела, как мне это удалось. Это был новый навык, который я намеревалась освоить, но кинемантия может быть по-настоящему разрушительной магией, поэтому пространство и уединение имели первостепенное значение.

Озеро на Ро'шане не такое уж большое и глубокое. Его можно обойти всего за час или перейти вброд, всего лишь замочив колени. Я никогда по-настоящему не была уверена в предназначении этого озера. Все в Ро'шане, казалось, было создано по замыслу Ранд. Город был сделан из кости, выросшей из монстра, который спал в недрах горы. Мезула могла заставить кость расти или крошиться по своей прихоти. Из-за этого я считаю, что монстр был как-то связан с ней. Я думаю, возможно, это был еще один ее Аспект, созданный специально для развития ее собственного города, но у меня нет доказательств этого, и я очень сомневаюсь, что Мезула решила бы удовлетворить мое любопытство. Лес тоже служил своей цели — деревья росли неестественно быстро, саженец зацветал в течение нескольких недель. Я провела некоторое время в этом лесу и не преувеличу, если скажу, что там действительно можно наблюдать, как растут деревья. Их регулярно срубают, чтобы держать лес под контролем и обеспечивать город древесиной, без перерыва и с избытком. Озеро, однако, не служит никакой цели. В нем водится много рыбы, но она мелкая и ее никогда не ловят. Его воды отливают кристально чистой голубизной, ослепляя даже при слабом солнечном свете, но люди из него не пьют. Интересно, не в этом ли и заключается суть этого зрелища? Этим озером Мезула создала один из самых безмятежных видов, которые когда-либо видел Оваэрис. Я была на озере всего дважды, но оба раза я определенно нарушила спокойствие.

В тот день на озере не было других посетителей, так что я нашла большой участок травы и устроилась на нем. Небо было пасмурным, серые тучи грозили намочить нас всех, но не решались. Такие облака — мечта метеоманта, но метеомантия не входит в число моих установок. Играя с кинемантией, важно думать о работе ног, так как использование кинемантического импульса без надлежащей подготовки может привести к серьезным травмам, а иногда и к опасными для жизни рывкам. Я стала в широкой стойке, выставив одну ногу вперед, другой твердо упершись в землю. Я подумала о щите, который надеялась создать, затем потянулась к Источнику и толкнула обеими руками. У меня не получилось создать кинемантический щит ни в этой попытке, ни в восьми последующих. Тем не менее, я вызвала замечательную рябь на воде, и мне удалось напугать несколько рыб. Не совсем мои намерения, но, по крайней мере, мои усилия кого-то позабавили. Сссеракис рассмеялся у меня в голове.

Как ты можешь надеяться победить Джинна, если не можешь справиться даже со своей собственной целью? Полагаю, в этих словах был смысл.

— Пошел ты! — выругалась я. — Либо помоги, либо заткнись.

— То, что ты делаешь, имеет значение, хотя ты, возможно, и не понимаешь, как именно, — сказал Тамура. Я даже не заметила, как он подошел. Не знаю, услышал ли он мой разговор с ужасом.

— А я что делаю? — спросила я чуть более раздраженно, чем намеревалась. Я привыкла к разочарованию из-за того, что не справилась с чем-то, но мне удалось дважды создать щит, когда это было необходимо, и теперь я даже не могла понять, как мне это удалось.

— Рябь. — Тамура подошел к озеру, присел на корточки у берега и поболтал рукой по воде. Затем он встал и указал на центр озера. — Видишь, какие последствия могут быть?

Я не сразу поняла, что из этого следует. Но Тамура был прав. Даже самые незначительные наши действия могут иметь далеко идущие последствия, а я собиралась убить бога. Можно с уверенностью сказать, что я не задумывалась о том, что это может значить для остального мира. Убить одного бога и освободить другого. Уничтожить Джиннов раз и навсегда и снова открыть мир для Ранд. На самом деле я видела только одно — способ укрепить свою силу, чтобы встать, наконец, на путь мести.

— Я пытаюсь создать щит. Я делала это раньше, но теперь, похоже, не могу ничего делать, кроме толчка, — ворчливо сказала я.

— Ветру не нужна твоя помощь.

— Очень помогает, Тамура.

Тамура хихикнул и покачал головой:

— Хочешь чего-нибудь выпить?

— Я не хочу пить.

— Может быть, воды? Вот. — Он окунул обе руки в озеро и вытащил их, вода стекала с его пальцев. — О, дорогая. — Он попробовал еще раз с тем же результатом. В третий раз он сложил ладони чашечкой, и, когда он поднял их из озера, то продолжал держать воду. Тамура подошел ко мне, все еще держа ладони чашечкой, вода плескалась в углублении. — Как ты можешь надеяться удержать нечто столь текучее, как вода, не дав ей сначала что-нибудь наполнить? — Он раскрыл ладони и плеснул водой мне на ботинки, затем снова захихикал, и я не могла не присоединиться к нему. Мокрые ноги показались мне небольшой платой за мудрый совет.

Я попробовала еще раз, на этот раз используя кинемантическую энергию в виде щита. Думаю, я распугала еще несколько рыб, но не добилась большего успеха в достижении своей цели. Разочарованно зарычав, я направила струю в воду, и фиолетовая дымка послала крупные всплески по покрытой рябью поверхности. Я определенно напугала еще несколько рыб.

Тамура покачал головой:

— Подумай, какую форму ты хочешь придать. Не нажимай на нее. Наполни ее.

Мне на ум пришел каплевидный щит, который я впервые увидела в академии, тот самый, который теперь застыл в пузыре времени в Пикарре. Я закрыла глаза и представил себе его форму, то, как края слегка изгибаются наружу, толщину металла, кожаные ремешки, прикрепленные к задней части, чтобы закрепить его на руке владельца. Затем, вместо того чтобы толкать кинемантическую энергию в форму, я позволила ей вытекать из меня, черпая ее из Источника в моем животе и позволяя ей течь по моему телу вверх, в руку, где я ее отпускала.

Когда я открыла глаза, в правой руке у меня был мерцающий фиолетовый щит. Он почти соответствовал щиту под названием Безумие, но был в два раза больше. Он должен был весить больше, чем я могла поднять, но на моей руке он был невесомым. Когда я двинулась, щит двинулся вместе со мной. Я повернулась к Тамуре и увидела, что он ухмыляется, держа в руке маленький камень. Он запустил им в меня, и камень беззвучно ударился о мой щит. Его движение замедлилось, а затем он упал на землю. Я издала радостный вопль, думая, что овладела новой техникой. Овладела — слишком сильное слово, и к тому же неправильное. Думаю, я поняла это в тот момент, когда осознала, что мой щит становится ярче, а фиолетовая дымка на его контурах становится все более интенсивной.

Тамура сделал шаг назад:

— Переполненная кожа становится…

Щит на моей руке лопнул. Возможно, это не совсем соответствует действительности. Он разлетелся на части, кинемантическая энергия ударила меня с такой силой, словно я шлепнула себя ладонью по лицу, и я растянулась на траве, и все это под яростное хихиканье Тамуры. Я не позволила инциденту испортить мне настроение. Я сделала это! Я создала магический щит. Мне просто нужно было научиться прекращать заполнять форму, как только она была создана.

— Белмороуз говорит, что некоторые победы стоят потерь, и лишь немногие победы обходятся без поражений. — Тамура протянул руку и помог мне подняться на ноги. — Конечно, щиты — самая простая форма кинемантического оружия. Или… Ну, может быть, дубинка. Или молоток. Посохи тоже просты. Все, что имеет лезвие, гораздо сложнее.

— Что? Ты уже знал, что такое возможно? — Честно говоря, это несколько омрачило мою победу. Я думала, что открываю что-то новое. Новая техника, о которой раньше не думал ни один кинемант. Правда заключается в том, что новые идеи встречаются гораздо реже, чем ты мог бы подумать. Большинство из них — просто изменения существующих концепций. Это еще более верно, когда речь заходит об Источниках. Ранд и Джинны использовали магию за тысячелетия до того, как земляне вышли из тьмы.

— Конечно, — кивнул Тамура и направился в сторону города. Я поспешила за ним.

— Ты можешь научить меня?

— Ты можешь научиться?

Когда мы шли по городу, Тамура начал напевать. Это была мелодия, которую я слышала от него раньше, и я знала, что к ней есть слова, но не могла их вспомнить. Возможно, я просто отвлекалась. Я заметила, что жители как-то странно смотрят на меня. Возможно, я никогда не была сильна в определении выражения лица пахта или тарена, но трудно не заметить, как глаза поворачиваются в твою сторону и следят за тобой, и прохожие отворачиваются всякий раз, когда ты встречаешься с ними взглядом. Также было трудно не заметить страх, который я внушала многим из тех, на кого я смотрела. За последнее время это случалось не в первый раз — с тех пор как я вернулась из Пикарра, я заметила, что жители наблюдают за мной.

Враги прячутся в каждой тени. Они видят твою силу и боятся тебя. Ты должна лелеять этот страх, но остерегаться предательства.

— Ты заметил, что прохожие пялятся на меня? — спросила я Тамуру. Думаю, я искала подтверждения тому, что все это мне не казалось.

— Ты смотрела в зеркало в последнее время? — спросил безумный старый Аспект, покачав головой. Нет, не смотрела. Я часто избегала зеркал целыми днями или даже неделями. Я никогда не был уверена, кто посмотрит на меня оттуда. Увижу ли я себя, Сссеракиса или кого-то еще? Узнаю ли я вообще ту женщину, которой стала? Это было нечто большее, чем просто неестественное старение из-за хрономантии, и нечто большее, чем обновление, которое Вейнфолд навязал моему телу. Чего я действительно боялась, что на самом деле заставляло меня избегать собственного отражения, так это того, что я могу видеть отголоски своей дочери. Я боялась, что черты моего лица напомнят мне о ней.

— Мезула была права насчет тебя, — продолжил Тамура. — В твоих глазах бушует шторм.

Я попыталась не обращать на это внимания. Я не могла понять, как такое возможно — я не глотала Источник дугомантии со времен Пикарра. Но я подошла к витрине магазина и уставилась на свое отражение; Тамура оказался прав. Даже спустя несколько дней после того, как я поглотила дугошторм, мои глаза сверкали, в них вспыхивали зазубренные вилки молний. И не раз или два, а постоянно. Ярость дугошторма бушевала в моих глазах, даже без Источника в моем животе. Я спросила себя, что это значит, как такое возможно, но у меня не было ответов. Сссеракис молчал на эту тему, и, когда я спросила об этом Тамуру, он просто пожал плечами и сказал:

— А что, ты получишь удовольствие, узнав?

Тамура повел меня в таверну, которую он часто посещал, Хакрим мо Тан. Тогда я понятия не имела, что это значит, и сейчас я так же невежественна, хотя Тамура уверял меня, что это забавное название на языке пахтов. После года посещений и множества рассказов, владелец, и многие постоянные клиенты хорошо его знали и обращались по имени. Они никогда не упоминали о его полубезумных выходках и никогда не отказывали ему в выпивке, даже если у него не было денег, чтобы за нее заплатить. Его рассказы привлекали посетителей со всего Ро'шана, и Тамура уже давно стал главной достопримечательностью таверны, сменив местного менестреля. Они знали и меня. В конце концов, я не раз напивалась там, но в основном как друг Сильвы и Тамуры. Может быть, Джинны, Ранд и император Террелана помнят мое имя, но в этой маленькой таверне я была не более важна, чем любой другой полуденный пьяница. Возможно, даже меньше, поскольку у меня часто не было ни гроша, чтобы заплатить за выпивку.

Перекинувшись парой слов на пахтском, Тамура вывел меня через заднюю дверь таверны, через маленькую кухню, где запах дымящегося бульона поразил меня и у меня потекли слюнки. За таверной был небольшой дворик, где к зданию были прислонены высокие штабеля бочек. Там был установлен стол и несколько стульев, и повар-пахт был занят тем, что нарезал в ведре рогокорни, отделяя от каждого желтого клубня тонкие дольки, прежде чем переложить их в другое ведро. Тамура что-то сказал шеф-повару, и тот рассмеялся, покачав головой. Он закончил резать рогокорень, отложил нож, вытер руки о фартук и вернулся на кухню, едва удостоив меня взглядом.

— Что мы здесь делаем, Тамура? — спросила я, и в моем голосе слышалось разочарование.

— Я? Обучаю. Ты? Жалуешься. Садись. — Тамура рухнул на один из стульев и взял поварской нож, затем сунул руку в ведро, вытащил особенно шишковатый корень и положил его на деревянную доску, после чего начал его чистить.

Я со вздохом села и потянулась за вторым ножом; Тамура оказался проворнее и схватил его. «Рассмотрим нож. Форма и размер, тупой конец длиннее, острие изогнуто. Удобная рукоятка. Рассмотрим острие. Все острее, острее и острее, пока не будет в состоянии прорубить кожу». Он закончил чистить рогокорень и принялся нарезать его небольшими дольками, время от времени отправляя одну из них в рот и пережевывая. Вкус сырого рогокорня был чем-то средним между ничего и грязью, но Тамура, казалось, им наслаждался.

Я поняла намек. Он рассказал мне основы того, как формировать кинемантические движения руками. Он рассказал мне все, что возможно, и теперь намеревался заставить меня практиковаться. Впрочем, он бросил меня так глубоко, как только мог. Зачем начинать с ножа, чуть ли не самого сложного оружия, которое можно создать с помощью кинемантии? Он мог бы начать с более простых форм, но, честно говоря, это не в стиле Тамуры. Может быть, у него больше терпения, чем у болотного кота на охоте, но он никогда не любил простых заданий. Несмотря на это, я с энтузиазмом взялась за его задание. Я снова и снова представляла себе нож и наполняла его кинемантической энергией, и каждый раз у меня получался тупой инструмент, способный скорее давить, чем резать. Это не значит, что такой инструмент не мог быть целью, но это не было той задачей, которую я перед собой ставила. И все же я находила утешение в том, что с каждой попыткой создавать кинемантические объекты становилось все легче и легче.

Где-то на исходе второго часа моих трудов по измельчению рогокорней во внутренний двор вышла Имико с тремя кружками эля в руках. Она поставила их на стол и опустилась на пол, скрестив ноги:

— Зачем ты все это измельчаешь?

— В основном ради забавы, — сказал я, давя кожуру очередного клубня. Я отказалась от попытки использовать кинемантический нож — он превратился в фиолетовую дымку, когда энергия рассеялась. Честно говоря, я уже потеряла счет тому, сколько раз я пыталась. — Как ты узнала, что мы здесь?

Имико подошла к столу, взяла кружку и подула на пену:

— Мне рассказал хозяин. Он сказал, что сумасшедший старик на заднем дворе играет с едой.

Тамура рассмеялся. «Один готовит еду, другой играет с едой». Он бросил озорной взгляд в мою сторону, затем сделал паузу, чтобы отпить глоток эля, не обращая внимания на белую пену, которая осталась на его клочковатых усах.

— Что это за ведьма, которая не может порезать немного овощей? — Имико улыбнулась мне, смягчая оскорбление.

— Та, которую учили взрывать людей и поджигать города. И это не овощи.

— Итак, ты, наконец, признаешь, что ты ведьма?

Я уставилась на нее.

— О-о-о, какие страшные глаза. — Имико отпила глоток эля и улыбнулась мне. — Можно мне поиграть?

Я была занята изготовлением нового кинемантического ножа. Мне не нужно было пробовать чистить новый корень, я и так знала, что лезвие у него тупое, как беззвездная ночь. «Конечно». Я запустила кинемантическим ножом в Имико и увидела, как она запаниковала. Нож разлетелся на части, как только покинул мою руку, магия, поддерживающая его форму, разрушилась, а кинемантическая энергия рассеялась. К тому времени, как он достиг Имико, это было всего лишь легкое дуновение силы, от которого у нее заколыхалась челка.

Мы разговаривали, работая, все трое чистили и резали. Ну, Имико и Тамура чистили и резали, а я продолжала давить и крушить. В тот единственный раз, когда мне показалось, что я действительно добиваюсь успеха, мой кинемантический нож скользнул по рогокорню, и я от волнения потеряла концентрацию. Нож сломался, и клубень взорвался у меня в руках, рассыпавшись на куски. Возможно, это было неловко, но рядом не было никого, кроме моих друзей, кто мог бы это увидеть, и мы все трое покатились со смеху. Несмотря на мою неудачу, тот день был самым веселым за долгое время. Это во многом укрепило мой дух. Для меня это несколько неожиданно. Мы с Имико вместе столкнулись с семью видами смерти, мы сражались и плакали вместе, нам приходилось полагаться друг на друга и доверять друг другу. Но независимо от того, через что мы прошли раньше и с чем нам еще предстояло столкнуться, я думаю, что тот день, когда мы чистили рогокорни, помог укрепить нашу дружбу. Как бы то ни было, я все еще много раз жалела, что мы встретились.

Достаточно сказать, что в тот день я не сумела создать кинемантическое оружие. Ни в следующий, ни в десятый после этого. Прошли недели, прежде чем мне удалось создать острый кинемантический нож, и месяцы, прежде чем я научилась создавать настоящий источникоклинок. Это мое название для них, а не Тамуры. Он называл их всех кинемантическим оружием, но я чувствовала, что мне нужно различать различные формы. Там были щиты, молоты и топоры, но я обнаружила, что меня всегда привлекала форма меча. Итак, я назвала их источникоклинками и бесконечно практиковалась, создавая различные формы и размеры. Я целыми днями изучала различное оружие, посещала кузнецов, чтобы посмотреть, что они могут предложить, а затем копировала стиль. В конце концов, я научилась создавать множество различных источникоклинков, и мне требовалось всего несколько мгновений, чтобы создать для голой руки меч острее любого, который могли бы выковать руки землян. Но сколько бы я ни создавала источникоклинков, я все равно понятия не имела, как по-настоящему ими пользоваться. Для этого мне нужен был новый наставник. Тот, кто мог бы научить меня владению мечом.