Уроки, Которые не Выучивают Никогда

Глава 15

Хардт заметил опасность раньше меня, но недостаточно быстро. Он бросился вперед как раз в тот момент, когда к нам приблизилась женщина в красно-золотом. Она едва удостоила гиганта взглядом и направила свой меч в ножнах ему в живот рукоятью вперед. Когда Хардт отшатнулся и упал, схватившись за сломанные ребра, клинок выскользнул из ножен, женщина направила его на меня и нанесла удар.

Я вспомнила вид этого клинка из другого времени. Желтоватый металл с изменяющимся рисунком, как будто от него исходил кипящий пар. Затем лезвие вонзилось в мою плоть. Только недостаток изящества спас меня. Я попыталась повернуться и побежать, но споткнулась о собственные ноги, и инерция понесла меня дальше и быстрее, чем я могла бы двигаться в противном случае. Я стала падать, и удар, который предназначался мне в сердце, вместо этого попал в левое плечо. Я закричала. Я не слишком горда, чтобы это признать. Я была избита и покрыта синяками, меня били плетьми и ломали в Яме, но никогда еще я не чувствовала, как сталь вонзается внутрь, раздвигая плоть и глубоко погружаясь. Это был новый опыт, и он мне не понравился. Некоторые вещи стираются, время неумолимо разрушает память, но этот единственный момент, это воспоминание, это чувство боли, беспомощности и замешательства сейчас для меня так же свежо, как и тогда. Если я закрою глаза, я все еще могу чувствовать меч в своем плече, проникающий в мое тело. Я пыталась это забыть, но воспоминание не покидало меня все эти годы. И каждый раз, когда у меня болит плечо, — а это случается часто, — я вспоминаю тот день, ту рану и ту женщину, которая нанесла ее мне.

Так же быстро, как лезвие пронзило мою кожу, оно заскользило обратно. Я продолжала падать, и скользкий кончик остался снаружи, с него капала моя кровь. Я приземлилась рядом с Хардтом, и мы стали настоящей парой; оба стонали от боли и пытались отползти от нападавшей. Женщина сделала шаг вперед, ее пузырящийся клинок опустился в мою сторону. В ее темных глазах не было никаких эмоций, ни удовольствия от ее действий, ни гордости за свою победу. Она намеревалась довести дело до конца и увидеть меня мертвой, а я даже не знала почему. Я не знала, кто она такая и почему собирается меня убить. Я нахожу это несколько невежливым. Люди должны знать имя своего убийцы и причины убийства. Никто не должен отправляться в могилу с вопросами почему и кто на устах. Мы должны знать, чтобы, если у нас будет следующая жизнь, мы знали, на кого охотиться и кому отомстить. Интересно, сколько раз я играла в безымянного ассасина. Скольких людей я отправила на тот свет раньше себя, и эти вопросы вертелись у них в голове в качестве последних мыслей.

— Убежище! — крикнул Тамура. Одно слово стояло между жизнью и смертью. Удивительно, сколько раз одно-единственное слово могло спасти жизнь.

Это заставило женщину остановиться, ровно настолько, чтобы Сильва смогла пройти мимо меня и встать между нами. В то время я не знала ее имени. Я ничего не знала о ней, ни кто она, ни даже чем она была. По крайней мере, она выглядела как человеческая женщина. И она стояла там, лицом к лицу с женщиной, пытавшейся убить меня. Подвергая свое тело опасности, она держалась так, словно чувствовала себя совершенно непринужденно.

И тут я заметила, что нападавшая была не одна; с ней были двое мужчин, одетых так же, как и она, в красную кожу с золотыми пластинками и в черную униформу. Униформу Террелана. Один был седым, как осенняя гроза, морщинистым от старости, но все еще сильным, полным энергии и жизни, несмотря на годы, которые он носил. Другой был гигантом, таким же крупным, как Хардт или Хорралейн, с сурово сжатым ртом. Я заметила, что о тех, кому по-настоящему нравится причинять боль, часто можно сказать, что они, как Приг в Яме, смотрят на людей, как на пищу. В их глазах похоть, ненасытный голод, который они не могут скрыть. Этот великан был одним из них, и он посмотрел на меня так, словно я была его следующим блюдом.

Из-за переутомления мой разум затуманился, и бо́льшая часть дня прошла как в тумане. Боль от пореза на плече помогла мне сосредоточиться, но это продолжалось недолго. Вскоре из-за потери крови мой разум начал блуждать, а агония не позволяла мне сосредоточиться ни на чем другом. Но я помню, как выглядело это противостояние. Сильва стояла на свету, одинокая и такая яркая, что, казалось, она почти сияет. Напавшая на меня, с меча которой на каменную мостовую все еще капала моя кровь, стояла в тени, и темнота, казалось, сгущалась вокруг нее. Странно, но я почувствовала, как Сссеракис потянулся к ней. Я думаю, что, возможно, ужас почувствовал что-то в этой женщине, может быть, родственную душу. Способность вызывать страх у других была в ней даже больше, чем та, которую он увидел во мне.

— Мы из королевской гвардии Террелана, — сказала напавшая, и ее голос был острым, как клинок. — Это вас не касается. — О, я не могу описать, как сильно я хотела этот меч. Не только потому, что я видела его раньше, и не только потому, что он очаровал меня уже тогда, хотя и то, и другое было правдой. Я хотела этот меч, потому что хотела отобрать его у этой сучки и проткнуть им ее насквозь. Она уже попробовала мою кровь на ее руках, так что было бы только справедливо, если бы я тоже попробовала ее кровь на моих.

Мое зрение затуманилось. Я слишком хорошо знала это чувство. Из-за усталости, боли и потери крови я теряла сознание. Я попыталась сморгнуть пелену перед глазами и обнаружила, что две женщины покачиваются. Вся улица раскачивалась, словно танцуя под заунывную мелодию, которую я не могла расслышать.

— Вы пролили кровь на улицах Ро'шана, — сказала Сильва, и ее голос прозвучал как тихая музыка, убаюкивающая меня. Мои глаза закрылись, а конечности ослабли. — Это делает ваше дело заботой Ранд. И любая забота моей матери — это и моя забота.

Я потеряла сознание во второй раз за этот день.