Уроки, Которые не Выучивают Никогда

Глава 28

Мне было так больно, что я даже не могла потерять сознание. Агония служила мне якорем, привязывавшим меня к миру. Я чертовски это ненавидела. Я умирала, и в такой боли, что чем скорее я подохну, тем лучше. Но Хардт не собирался позволить мне так легко умереть. Огромный терреланец спасал мне жизнь больше раз, чем я могу сосчитать, и часто тогда, когда я сама уже отчаялась. Он бросился ко мне, не обращая внимания на шторм, который совсем недавно бушевал в этом районе. Его лицо сказало мне все, что я уже знала — ожоги на моих руках были слишком сильными. Тем не менее он слабо улыбался.

— Все не так уж и плохо.

Ты умираешь. От моего внимания не ускользнуло, что Сссеракис не упомянул себя.

Я попыталась рассмеяться, но, кажется, вместо этого просто захныкала. «Обычно ты лжешь гораздо лучше». Мой голос превратился в жалкое карканье. Я дрожала от шока и всего остального. Это было единственное движение, на которое я была способна.

— Должно же быть что-то, что мы можем сделать. — В глазах Хардта стояли слезы. Слезы того, кто отказывается смириться с неизбежным.

— Похоже, я наконец-то смогу пожертвовать своей жизнью ради вашей. — Я снова попыталась рассмеяться и потерпела неудачу. — Я уже некоторое время пытаюсь.

— Врач, биомант. Что-то. Коби, может ли Ранд ее спасти?

Я увидела, что Коби смотрит на меня с выражением отвращения на лице:

— Зачем маме это делать?

Хардт встал, приближаясь к более маленькой женщине:

— Твоя мама может ее спасти?

Коби даже не моргнула, но пожала плечами и отвернулась:

— Вы ее взяли?

— Да. Корону из огня, — дрожащим голосом сказала Имико. — Она даже не горячая. И как я держу огонь? — Она посмотрела на меня. — Что у тебя с глазами?

Хардт снова присел на корточки и помог мне сесть, положив сильную руку мне на спину. Я не сказала ему, что и там чувствовала ожоги, они тянулись между лопатками, кожа почернела и потрескалась. Имико и Тамура были рядом, на их лицах было написано беспокойство. Имико держала в руках Корону Вейнфолда, языки пламени плясали в форме обруча с тремя вершинами спереди.

— Нам нужно вернуть Эску в Ро'шан до того, как… Ранд отправила ее на это задание, и она, черт возьми, вполне может справиться с последствиями. — Голос Хардта звучал очень требовательно, но я чувствовала его страх. Несмотря на то, что Сссеракис передавал мне свою силу, я знала, что уже слишком поздно.

Ты, идиотка! Как же мне теперь найти путь домой?

— Извини, — сорвалось с покрытых волдырями губ. Никто не спросил, кому это было адресовано.

Коби фыркнула и повернулась к городу.

— Разве ты не хочешь взять корону? — спросила Имико.

Коби оглянулась на девушку и на огонь, который та держала в руках:

— Пока подержи ее у себя. Не надевай. Тебе не понравится, что она с тобой сделает.

Если уж на то пошло, Имико стала выглядеть еще более обеспокоенной, но она держала корону обеими руками.

— Что у тебя с глазами, Эска?

Хардт только покачал головой, глядя на Имико.

— Нам нужно вернуть Эску в Ро'шан. — Он повернулся ко мне. — Сильва убедит свою мать помочь тебе. — Отчаяние. Мы все знали, что у Ранд не было причин мне помогать.

Все еще дрожа, я кивнула. Агония стала моей жизнью, она убивала меня, и все же это было единственное, что связывало меня с миром. «Лучше поторопись», — пробормотала я, сплюнула и почувствовала вкус крови.

Тамура мгновенно оказался рядом со мной, его глаза были устремлены на меня и полны чего-то похожего на удивление:

— Ярость шторма, сдерживаемая внутри.

Наш обратный путь по городу прошел для меня как в тумане. Охваченная волнением, я едва могла сосредоточиться на том, чтобы переставлять ноги. Хардт предложил понести меня, но я ему не позволила. Я не могла заставить его чувствовать вину за то, что он видел, как я умираю у него на руках. Я решила, что буду идти, пока могу. Наверное, в некотором смысле, я считала, что это правильно — умереть в Пикарре, где я провела большую часть своей жизни. Я прижала обугленные руки к груди, не в силах чувствовать их из-за боли. Не в силах пошевелить даже тем, что осталось от моих пальцев. Меня тошнило от одного их вида, от этих обугленных кусков мяса.

Мы вернулись по своим следам, насколько могли, но обошли стороной переместившийся дугошторм, который бушевал в своем новом доме. Дымящиеся останки гулей были суровым напоминанием о том, насколько смертоносным был этот шторм для любого, кто в него попадал. Дымящиеся останки моих рук были еще одним напоминанием, и даже более насущным. Коби отказалась держать корону и отказалась идти впереди. В то время я не придала этому значения — мне было не до того, — но, думаю, она боялась любых ловушек, которые могли быть оставлены позади. Она подтолкнула Тамуру идти впереди всех, и сумасшедший старик радостно повел нас за собой. Я снова и снова поглядывала на корону в руках Имико. В ней было что-то, что-то особенное. Она взывала ко мне, как Источник; умоляла, требовала, чтобы ее использовали. Обещая несказанную силу. Слишком мало и слишком поздно, подумала я. Имико часто поглядывала на меня, но всегда отворачивалась, как только наши взгляды встречались. Я хотела спросить ее, что она видела в моих глазах, но не могла найти в себе силы.

Я всегда удивлялась, почему мое прошлое имеет такую непоколебимую привычку настигать меня в самых неподходящих местах и в самое неподходящее время. В этом смысле оно неумолимо. Внизу, в разрушенном городе Джиннов, Джозеф догнал меня, когда мы уже собирались бежать. Это стоило жизни и ему, и Изену. И здесь, в разрушенном городе Пикарр, Прена Нералис снова встретилась со мной. Мы проходили мимо руин Башни хвастунов, огибая край пузыря застывшего времени, и тут появилась она. Высокая и совершенная, униформа без единой складки, несмотря на наше окружение. У ее ног лежал убитый гуль, его кишки вывались в мертвый город, ее меч был покрыт черной слизью. Позади нее стояли двое ее миньонов: старик со щитом и великан, который, казалось, наслаждался болью. А позади всех них стоял Джозеф. Я знала, что это Сссеракис в облике брата, которого я убила, но никогда раньше ужас не представал в этом облике, и я почувствовала, как при виде Джозефа мое сердце екнуло. На мгновение, всего на одно мгновение, я позволила себе поверить, что он все еще жив. На мгновение я почувствовала облегчение. Но это была ложь. Я обманывала себя и знала это. Реальность нахлынула так же быстро, как схлынуло мое ложное облегчение, и я поняла, что это был Сссеракис, наблюдавший за мной глазами Изена и всех остальных, кого я убила.

Он здесь, чтобы снова предать тебя.

— О, замечательно. — Голос Коби сочился сарказмом. — Еще земляне.

— Если мы тебе не нравимся, зачем заставлять себя выглядеть как мы? — спросил Хардт, встав передо мной. Всегда пытается защитить меня, даже когда на самом деле в защите нуждается он сам.

— Эта кожа удобна. На данный момент. — Коби сделала шаг вперед и повысила голос. — Чего ты хочешь, землянин?

Прена отшвырнула тело гуля в сторону. Несмотря на то, что она только что убила одного из монстров, на ее униформе не было ни пятнышка. Ее броня отливала золотом, сияя даже в тусклом дневном свете.

— Мы здесь из-за Эскары Хелсене, — сказала Прена со своим резким акцентом. — Если только ты не утверждаешь, что она снова б…

Коби вскинула руки и отступила в сторону.

— Она вся твоя. Сюда, воровка, и принеси корону. — Она отошла от меня на несколько шагов, но никто из остальных не последовал за ней. Коби недоверчиво обернулась. — Последний шанс, воровка. Иди за мной и принеси корону, или я подниму тебя в воздух и понесу.

Имико выглядела расстроенной. Она никогда не была бойцом, совсем нет. Она ненавидела конфликты так же сильно, как я наслаждалась ими. Коби предлагала ей выход, и я согласилась, что она должна им воспользоваться. Не только она, но и все остальные.

— Уходите. — Мой голос был прерывистым влажным хрипом, едва слышным даже моим собственным обожженным ушам. — Все вы.

Хардт повернулся ко мне со своим обычным суровым взглядом, который говорил, что он считает меня дурой и собирается спорить. Как я уже отмечала, он любит оправдывать мои решения после того, как они были приняты, но это не значит, что он с ними согласен.

— Посмотри на меня, Хардт. Я уже, блядь, мертва. — Я подняла руки. Они были изуродованы. Потрескавшаяся и мокнущая кожа, обуглившаяся почти до состояния пепла. И боль… Признаюсь, я хотела, чтобы это закончилось. Я хотела, чтобы боль ушла, и я видела только один способ покончить с этим. Конечно, это не означало, что я собиралась сдаться без боя. Я не могла обратиться к Источникам, находящимся в моем желудке, я была слишком утомлена для этого, но корона обещала силу. И я всегда была неутомима в своем стремлении к силе.

— Ранд… — Голос Хардта дрогнул, когда он посмотрел на меня. Он знал правду, но просто не хотел этого признавать.

— Отдай мне корону, — прохрипела я Имико, и в моем голосе слышались боль и кровожадность.

— Нет! — Голос Коби превратился в яростное шипение. — Корона принадлежит моей матери.

Я одарила Аспект свирепой ухмылкой и почувствовала, как на подбородке открывается новая рана, когда кожа там треснула.

— Можешь снять ее с моего гребаного трупа.

Имико мельком взглянула на нас, затем метнулась вперед и бросила корону в мои протянутые руки, прежде чем отступить. Я ожидала почувствовать тепло, исходящее от нее, даже сквозь остатки моих ладоней, но ничего не почувствовала. Она весила мало, но не так мало, как можно было бы ожидать, учитывая ее содержимое. Хардт и Тамура задержались. Мы так далеко зашли вместе, и теперь они не хотели расставаться со мной. В глазах Хардта стояли слезы. За свою жизнь я стала причиной многих слез, и, обычно, их проливают те, кого я люблю больше всего.

Хардт подошел ближе, его большая рука легко легла мне на плечо. Я постаралась не поморщиться от дополнительной боли, которую причинило его прикосновение. «Я найду Кенто». Он кивнул мне, затем отвернулся, его плечи поникли, когда он уходил.

Остался только Тамура. Сумасшедший старик прикусил губу, глядя на меня, и на его лице промелькнула улыбка. «В пепле мы находим тлеющие угли. Ждем, когда разгорятся еще больше. Ты не можешь победить его, но ты можешь победить». И тогда он тоже отвернулся от меня. Они не оглянулись, чтобы посмотреть на мой последний бой. Думаю, это было слишком больно для них. Только Коби осталась позади, не сводя глаз с короны в моих руках. Я думаю, она бы бросилась ко мне и забрала бы ее, если бы осмелилась. Но она слишком боялась короны, и это только еще больше заставило меня поверить в силу короны Вейнфолда.

Я шагнула вперед, минуя пузырь застывшего времени, прочь от Башни хвастунов. Прена наблюдала за мной, ее глаза превратились в щелочки, и она то и дело поглядывала на моих друзей. Она не верила, что они не вернутся, чтобы попытаться спасти меня. Спасти меня было невозможно. Двое ее миньонов рассредоточились, окружая меня. Сссеракис наблюдал за мной глазами Джозефа. Ужас бормотал что-то, чего я не могла расслышать, на его ненавистном лице была написана жалость. Из всех личин, которые Сссеракис мог носить, он выбрал лицо Джозефа. Я ненавидела его за это, но все же это казалось мне подходящим.

— Ты согласна с твоим приговором? — спросила Прена, держа меч наготове длинными тонкими пальцами.

Я покачала головой и продолжала тащиться вперед, делая один мучительный шаг за другим, безумные смешки срывались с моих потрескавшихся губ.

— Сегодня ты умрешь, Эскара Хелсене, — сказала Прена, принимая боевую стойку. Ее броня была зачарована против магии, она была предназначена для поглощения и отражения силы самых разных Источников. Но я не могла использовать Источники, находящиеся у меня в желудке. У меня оставалась только одна карта. Я могла только надеть корону и надеяться, что ее сила позволит мне сражаться.

Мое хихиканье перешло в раскатистый смех, кровь брызнула из моих губ. Без сомнения, все они сочли меня сумасшедшей. Но, думаю, носитель щита меня превзошел. Он зашел мне за спину, и даже сквозь мой смех я услышала, как он что-то бормочет.

— Вот оно. Вот оно! Конец. Всему конец.

Прена запнулась, взглянув мимо меня на своего миньона:

— Какой конец, Тайн? Возьми себя в руки.

Я остановилась и обернулась, стараясь не упускать из виду ни Прену, ни великана, и оглянулась на человека со щитом. Это была тяжелая работа, учитывая, что они окружили меня, и каждый раз, когда я двигала шеей, я чувствовал, как на моей коже открываются свежие раны, из которых сочится что-то более мерзкое, чем кровь.

— Конец. Всему конец. — Старик со щитом бесновался, его глаза были безумными. — После этого момента нет будущего. Никакого. Все варианты будущего ведут сюда и потом… Я покажу тебе. — Он потянулся к своему щиту, схватился за ткань, прикрывавшую его, и сдернул ее.

Я уже видели этот щит раньше, в запертой комнате академии. Вместе с короной, которую я держала, и мечом, которым владела Прена. Я видела в этом щите разные вещи, видения будущего. Некоторые из них сбылись, другие — нет. Но сейчас я увидела другое видение. Все, что потребовалось, — это мгновение, короткий взгляд на зеркальную поверхность щита, когда старик сдернул ткань.

Я увидела себя во главе огромной армии. Люди и монстры вместе, стоящие бок о бок против бесчисленного множества врагов. Я стояла прямо и сильно, ветер развевал пальто, черное, как тень, в моих руках были очертания мечей, обвитых потрескивающими зелеными молниями. Огонь обрушился дождем на поле боя, которое исказилось от столкновения всей магии, бушевавшей там.

Я оторвала взгляд от щита как раз вовремя, чтобы увидеть, как великан бегом приближается ко мне, занеся молот для удара. Я увидела, как глаза Прены расширились, но она смотрела не на меня. Она смотрела мимо меня, на старика со щитом. Хотя ее гигант был совсем близко от меня, Прена бросилась от меня бежать.

Не делай этого! Сссеракис знал о моих намерениях, и ужас умолял меня изменить решение.

Я подняла Корону Вейнфолда своими потрескавшимися, почерневшими руками и водрузила танцующие языки пламени себе на голову.