Уроки, Которые не Выучивают Никогда

Глава 18

Джозеф

Я осознал, какое истинное наказание придумал мне Деко, когда поставил меня во главе раздачи каши. Этот сумасшедший мудак с блестящими глазами оказался хитрее, чем я считал. Я думаю, управляющий приказал ему сохранить мне жизнь. И, я думаю, именно поэтому он меня ненавидит. Он ненавидит меня за то, что я нахожусь здесь, внизу, являюсь одним из струпьев, но защищен от него.

Струпья всегда недовольны своей порцией, и они не винят Деко. Это было бы слишком опасно. Они винят того, кто подает им кашу. Это и есть наказание. Ненависть других струпьев. Раздача каши превращает тебя в изгоя, и у меня до сих пор синяки, подтверждающие это.

Но теперь все позади. Деко, струпья, каша и управляющий. Все это позади. Я снаружи. Я свободен!

Я НЕНАВИЖУ управляющего! Я НЕНАВИЖУ управляющего! Я НЕНАВИЖУ управляющего! Я НЕНАВИЖУ управляющего! Я НЕНАВИЖУ управляющего!

Так приятно писать об этом, признавать это, а не зачеркивать из страха, что он может это увидеть. Может, у меня и нет голоса, но у меня все еще есть слова, и я использую их, чтобы признать, что ненавижу управляющего. Я ненавижу Деко. Я ненавижу Яму. Я ненавижу всех в ней. И я ненавижу Эску. Я не буду это вычеркивать. Я не буду этого отрицать. Я не буду притворяться, что она меня не предавала.

Смерть вернулась в Яму. Она вернулась за мной. Ни за кем-нибудь другим. Никто другой внизу не был для нее достаточно важен. Потому что никто другой не знает Эску. Даже мое спасение — это все благодаря ей.

Внизу было время кормления. Сотни струпьев с поднятыми мисками, голодные глаза, ненавидящие меня за порции, которые я должен был раздавать. Сверху они все выглядят такими никчемными. Струп — хорошее название для них. Оно им подходит. Что-то, что нужно соскоблить и выбросить. Что-то отвратительное, скрывающее гноящуюся рану. Но сегодня пришла Смерть. Она спустилась на лифте одна, других солдат нигде не было видно. Однако я заметил, что она направилась к Корыту так, как будто ее не окружали воры, убийцы или еще кто похуже. Они расступались перед ней, как лед отступает от огня. Было так приятно видеть, как Деко наблюдает за ней с Холма, просто наблюдает и ничего больше. Он ее боится. Боится реальной власти. Он и должен бояться.

Она посмотрела на меня и назвала мое имя. Мое полное имя. Джозеф Йенхельм. Я так давно его не слышал, что почти не отреагировал. Я почти забыл, как звучит мое имя. Все, что я смог сделать, это кивнуть. Хотел бы я иметь свой голос. Жаль, что я не могу говорить. Уходя, она взяла меня с собой, приказав следовать за ней. Я так и сделал. Я оставил позади и Корыто, и струпья, и Холм, и Деко. Мы поднялись на лифте до самого верха, и солдаты нас не остановили. Они отходили в сторону, кивая Смерти, когда она проходила мимо, и не говорили ни слова. Интересно, кто она такая, что внушает такой страх и уважение окружающим.

Я шарахнулся в сторону от выхода. Я замедлил шаг и заставил себя остановиться. Меня остановила не мысль о свободе после столь долгого перерыва. Меня остановил свет. Яма ведет в каменный туннель, который, в свою очередь, ведет к яме, вырытой в земле, с деревянными ступеньками по бокам и гигантским журавлем наверху. Последние несколько ступенек туннеля были такими яркими, что я поймал себя на том, что щурюсь от света и едва могу что-либо разглядеть. Это напугало меня. Смерть заметила, что я остановился. Она повернулась ко мне и поманила к себе. Она стояла на свету, и солнце отражалось от ее золотых пластинок. Я стоял в темноте, окутанный тенью Ямы, и Яма манила меня к себе. Я чувствовал притяжение, которому не мог сопротивляться. Мои ноги двигались сами по себе. И тогда она взяла меня за руку. Я ожидал, что у Смерти рука будет холодная, как лед, может быть, даже липкая. Но это было не так. Ее рука была теплой, кожа — грубой от мозолей, а хватка — крепкой. Она не вытащила меня из Ямы, а вывела наружу. И я пошел добровольно.

Я пишу эту заметку, сидя в таверне. Я чистый, вымытый, побритый и одетый в новую одежду. Это не военная форма, которую заставил меня надеть управляющий, когда посылал за Эской, но это намного лучше, чем лохмотья струпа. Крепкие кожаные штаны для верховой езды с символом на груди. Символом смерти. Лурса и Локар врезаются друг в друга, и десять видов оружия падают с неба. Я не знаю, делает ли это меня ее слугой или пленником. Не думаю, что мне есть до этого дело. Я никогда еще никому не был так благодарен.

Я знаю, что ее зовут не Смерть, но я знаю, чьей смерти она ищет, и я намерен ей помочь. Я сделаю все, чтобы остаться на свободе.