Третий флот (СИ)

Глава 3

Что-то неприятно и монотонно долбило в несчастную голову Гванука. Кривясь от боли, полковник приоткрыл глаз. В ногах его койки сидел Токиток и задумчиво постукивал надутым бурдюком об опорный брус. Бурдюк глухо гудел от ударов, а внутри у него что-то перекатывалось. Плененные духи, что же еще…

«Опять стащил бурдюк со знамени» — с похмельной, а потому особо острой злобой подумал Гванук.

— Генерал тебя убьет, — меланхолично промычал Токиток, заметив, что его командир проснулся. — Выжжет тебе глаза по самую душу.

— Тебя забыл спросить, — мрачно бросил полковник. — За что ему меня убивать? За этих несчастных шлюх?

— Ты минцев чуть с ума не свел. Они, бедняги, уже за мечи хватались. А те девчонки не шлюхи. Они танка.

— Танка-шманка… — Гванук уже злился. — Какая разница? Всё равно шлюхи! Все они шлюхи…

— Эти девчонки из берегового народа на юге империи. Я узнавал. Сами нанимаются на корабли. Многие для того, чтобы заработать на будущую женитьбу. Моряки их уважают, даже в жены порой берут…

— Ты говоришь мне об уважении⁈ — Гванук в ярости вскочил с постели. Голова вспыхнула от запоздалого удара боли, но ему было всё равно. — Хочешь, чтобы я уважал ИХ?

— Никто от тебя уважения не требует, — равнодушно пожал плечами рядовой Токиток. Пожалуй, единственный рядовой, которому было плевать на приступы ярости полковника. — Бить-то их зачем было? Напугал девчонок, переполошил матросов. Ты хоть помнишь, как было дело?

— Разумеется, помню!

Гванук врал только отчасти. Общая картина вчерашнего вечера пока очень смутно складывалась в его голове. Но это только спросонья! Он сейчас всё вспомнит. Полковник помнил, что Хун Гао был крайне расстроен вестями о том, что творит в Нанкине новый император. И Гванук, чувствуя вину, веселил его, как мог. Они оба изрядно выпили. Шлюхи старались вовсю…

А потом картинка в его голове начинала сбиваться. Гванук поймал какой-то лихой кураж!.. Заплаканные женские лица… Рука (его рука!) тянущаяся к хвандо, в который уцепились сразу несколько лапищ… Пьяные крики «Головорезы — к бою!»… И что-то уже совсем постыдное.

— Это ты меня оттуда уволок? — понуро спросил он.

Токиток не ответил.

— Ле Скандаль, — только и выдохнул он в потолок. А потом некстати, протяжно, будто, заговор, произнес. — Може онкор он пю де се пети пан франс моэлю…

Токиток уже неплохо лопотал на тайном языке, но до сих пор относился к нему как-то странно. Не как к очередной речи какого-то народа, а именно, как к тайному, колдовскому знанию. И многие фразы его интересовали не смыслом, а звучанием. И произносил он их совсем не к месту, управляемый какими-то своими мыслями и планами.

Потому что Токиток и был колдуном, шаманом. Точнее говоря, он был тангка. Хотя, сам это старательно отрицал. «Я теперь антишаман» — твердил Токиток, создав собственное слово тайного языка. Но Головорезы не верили. Головорезы рядового Токитока уважали и побаивались.

Они с ним столкнулись в горах Формозы, когда громили горные селения охотников-гаошаней. Токиток был молодым шаманом-тангка племени пайвань. Тем, кто впускает в себя потусторонние силы и защищает людей. Полуголый колдун, весь в крови, с топориком в одной руке и шипастым шаром на цепи — в другой, вел воинов племени на пришельцев с такими завываниями, что у Головорезов порой сдавали нервы. Тангка укрывал своих людей в лесах, устраивал засады, насылал проклятья, травил… Ловля шамана затянулась на целый месяц, пока в горы не затащили несколько пушек, и те не смешали в крошево скалы, землю, деревья в одном из тайных логовищ.

Что случилось тогда в голове Токитока неясно. Но спустя пару дней он сам пришел в Приют, сдался Ли Чжонму и объявил, что Старый Генерал теперь хозяин гор. И вручил ему бурдюк, в котором, по его словам, были пленены духи-хранители пайваней.

Кто-то хотел показательно казнить тангку-шамана. Но Гванук вцепился в него и забрал в свой полк. Токиток с удивительной покорностью пошел под власть знамени Звезды. Куда делась его былая ярость! Он послушно учился ходить строем, метать гранаты, драться мечом, говорить на тайном языке. Всё это выходило у него одинаково не особо хорошо. Но Головорезы шамана приняли. Они верили, что у них теперь появилась особая защита.

Причем, Токиток отчасти сам был в этом виноват. Поскольку в полку служили представители десятка народов и племен, он, не спрашивая, принялся творить обряды и «отбирать» их духов! Отбирать и прятать в свой бурдюк.

«Служите Звезде, служите Старому Генералу, — говорил он возмущенным людям. — Ваши духи перед этой силой — ничто».

Был даже скандал, когда шаман-тангка спрятал в бурдюк самого Будду! Такого ниппонцы всей Армии стерпеть не могли. Будду Токитоку пришлось «отпустить», а сам шаман как раз тогда познакомился с красивым словом «Ле Скандаль».

— Принеси-ка воды, умываться буду, — вздохнул Гванук.

Токиток был плохим солдатом, так и не прибился ни к одной роте. В итоге стал денщиком полковника. Но так его никто не называл. Дело в том, что Гванук с годами доказал, что способен усмирить буйство любого Головореза. Однако самого Гванука мог усмирить только шаман с Формозы. И за это Токитока уважали сильнее, чем за колдовские умения. Хотя… может быть, это они и были?

Но от обязанностей денщика это его не освобождало.

Поднявшись на палубу фрегата, Гванук с ужасом понял, что солнце стоит уже непозволительно высоко. Вокруг сновали матросы и солдаты, кто-то что-то делал… а великий и грозный командир Головорезов только изволил вылезти из трюма. Даже не отчитался до сих пор о проведенной миссии…

«Великий Тангун! — мысленно застонал Гванук. — Ему ведь наверняка уже обо всем доложили…».

Поймав за рукав кого-то из своих бойцов, он спросил:

— Где генерал?

— На корме ходит. Давно уже.

Щеки Гванука запылали. Может быть, он уже давно смотрит на скандалиста… Полковник бросил скрытный взгляд на корму. Точно, стоит там! Но, по счастью, Ли Чжонму глядел куда-то в сторону. Густые черные волосы скрывали его лицо — и это давало некоторое облегчение.

Густые черные волосы… Уже начинаешь к этому привыкать, но не так давно Гванука едва удар не хватил, когда он утром заявился в дом генерала Ли (это было во время зимовки на Лусоне) — и вдруг увидел не седого старца, а черноволосого мужчину! Конечно, потом он многое обдумал и понял, что не было такой вот резкой чудесной перемены. Глубокий седой старик Ли Чжонму почти не поменялся на Цусиме. Но уже на Тиндэее он всё меньше походил на дряхлого старца, похудел, окреп. На Формозе в его седых волосах постепенно появлялось всё больше черной краски… Но эти перемены проходят как-то неприметно, когда видишь Ли Чжонму ежедневно. Однако в какой-то момент черноты в волосах стало резко больше, чем седины — и сразу стало заметно, как изменился генерал за последние годы. Он все еще был скорее стариком, но очень моложавым, бодрым, полным сил.

Чудесные перемены заметили многие (вернее, все), но после стольких чудес кто удивится еще одному чуду. Да и Токиток радостно тряс своим бурдюком, поясняя, что уже семнадцать духов верно служат главнокомандующему. И подмигивал.

…Тяжко вздохнув, Гванук поднялся на корму. Встал за плечом у генерала, который не шевельнулся, хотя, конечно, слышал шаги и, скорее всего, понял, кто подошел.

Помолчали.

— Что Чжэн Хэ? — тихо, почти робко, нарушил тишину Гванук. — Принял твое приглашение?

На этот раз тяжело вздохнул главнокомандующий. Потом просто протянул руку вперед.

Часть горизонта застилали корабли Ударной эскадры. Но Гванук рассмотрел то, на что указывал его господин: императорский флот уходил на север в открытой море, прямо к невидимому отсюда Калимантану. Минские корабли были уже очень далеко, но супергиганты-баочуани еще можно разглядеть без труда.

— С самого утра распустили паруса и двинулись домой. Не попрощавшись, — глухо сообщил очевидное генерал Ли.

— Это… Это из-за меня? — запоздалое раскаяние затопило грудь Гванука и начало жечь неимоверно. — Неужели из-за моей выходки минцы обиделись и отказались?

Ли Чжонму наконец обернулся к своему бывшему адъютанту. Они уже почти сравнялись ростом, но Гванук всегда смотрел (и будет смотреть!) на своего господина снизу вверх. Генерал пристально вгляделся в глаза юноши и вдруг коротко рассмеялся.

— Не переоценивай своих… заслуг, мой мальчик. Хотя, набедокурил ты, конечно, знатно. Но, в любом случае, Чжэн Хэ ответил мне гордым отказом еще вчера.

— Но ведь тогда он еще не знал о смерти старого императора и о планах нового по уничтожению Золотого флота, — упорствовал полковник. — Поверь мне, я всё рассказал Хун Бао, как ты и велел. Ненавязчиво, словно, вскользь. Но… но, может быть, из-за моей выходки тот не успел передать это адмиралу, и… и твой план не сработал.

— Ты так жаждешь получить наказание? — Ли Чжонму вздел бровь. — Нет, О. О таких сведениях не забывают из-за каких-то пьяных насильников… Хун Бао опытный офицер и большой друг адмирала. Он всё ему рассказал… И, кажется, это только сильнее сподвигло державного евнуха вернуться домой, как можно скорее. Видимо, он привык, что влияние его в империи почти безгранично. И надеется спасти Золотой флот.

Генерал с тоской посмотрел на море.

— Этого мы не учли. И, к сожалению, «Драгоценности» для нас окончательно потеряны… Жаль. Вчера мне показалось, что шанс сманить адмирала есть.

После долгой паузы он опять повернулся к молодому полковнику — и Гванук вновь увидел перед собой деятельного человека, которого не заставят отступить никакие трудности и препятствия.

— Не переживай, парень! — он ободряюще хлопнул соратника по плечу. — Хорошие новости тоже есть. Я имел очень продуктивную беседу с адмиралом. Стало ясно: что нам делать нельзя. Но и что можно делать — тоже стало понятно. У меня родился новый план. И сегодня я его расскажу. Передай Ри Чинъёну: пусть вывешивает флажки — на вечер всем собраться на большой совет. Путешествие заканчивается, О.

Глаза Гванука вспыхнули: наконец-то! Не все в Армии Старого Владыки безумцы, как Ким. Но все устали от плавания, которое с перерывами длится больше трех лет. Юноша уже собрался было лихо отдать честь и кинуться исполнять приказ, однако Ли Чжонму его придержал.

— Не спеши. За твою выходку прошлым вечером ты все-таки будешь наказан. Прилюдно получишь 30 ударов бамбуковыми палками. Ясно? И это не всё. Если во время наказания хоть кто-то из твоих проходимцев что-нибудь вякнет против — ты получишь еще пять ударов. В полку должна быть дисциплина. И начинаться она должна с полковника. Понятно теперь?

— Понятно, — Гванук почти с облегчением услышал новость о том, что его все-таки накажут.

— Ничего тебе не понятно, мальчишка! — Ли Чжонму выругался на тайном языке. — Тебя будут бить не за то, что ты испортил отношение с китайцами. И не за то, что избил и едва не изуродовал несчастных девчонок. Все 30 ударов тебе за то, что продолжаешь купаться в жалости к себе! Уже сколько лет прошло, а ты кормишь в сердце своем обиду. Нашлась подлая баба, окрутила, обманула — подумаешь, горе! Хватит! Ты уже взрослый мужчина, полковник самого лихого полка в армии. Пока уже перестать лелеять свои душевные раны.

Пальцы, стиснутые в кулаки, захрустели; на скулах заиграли желваки. Гванук остро и болезненно в груди сжался пружиной смертельно-опасный змей. Сжался и едва не нанес удар! Нельзя с ним разговаривать так! Нельзя плевать в его душу! В последний миг пелена спала с глаз, Гванук понял, что перед ним стоит сам генерал Ли — и сдержался. Но сил хватало лишь на то, чтобы молчать и не двигаться.

Ли Чжонму всматривался в кипящие черной смолой глаза своего полковника, а потом в сердцах сплюнул на сторону.

— Ну, и черт с тобой… Ладно, это всё завтра. А сегодня совет.

…Совет и впрямь получился большой. Гванук привык, что к шести полковникам Армии нередко присоединяются казначей Даичи с Мэем Полукровкой. Но сегодня за большой стол усадили и мастеров: минского литейщика Вана, ниппонского кузнеца Тадаши, чосонского строителя Пак Бо. Белый Куй тоже был здесь.

— Я знаю, вы все устали ждать, — заговорил Ли Чжонму. — Я сам устал. Еще и в неведении вас держал. Но не зря. Были у меня планы и вчера они порушились. Я панировал захватить город Малакка. Совсем молодой город, появившийся всего несколько десятилетий назад. И очень богатый. Я очень хорошо знал о нем и… сильно на это рассчитывал. Но вчера Чжэн Хэ очень недвусмысленно намекнул мне, что империя Мин считает Малакку своей. И не допустит захвата.

В каюте повисла тишина.

— Да, господа. Я тоже поначалу расстроился. Но за долгую и бессонную ночь решение пришло: мы не будем захватывать Малакку. Мы захватим другое место. А потом просто отнимем у Малакки ее богатство. И удесятерим его.

Оживление.

— Какое место, генерал? — не утерпел Арита.

— Терпение, полковник! — улыбнулся Ли Чжонму. — Всё по порядку. Сначала я объясню вам, где мы оказались.

Главнокомандующий вывали на стол большую и явно давно составленную карту. Судя по особенностям рисовки — эту карту он сделал сам. Больше никто так не делал.

— Да будет вам известно, что мы с вами оказались в самой богатой стране всех известных земель — в Нусантаре. Да, по пути вы видели не самые богатые страны, довольно диких людей, но поверьте: эти люди обладают самыми великими богатствами. Например, на Суматре в горах добывают золото. А соседняя с ней Ява — идеальное место для выращивания риса. Здесь нет зимы, нет сухих сезонов. Здесь снимают по три урожая в год, и одна Ява легко прокормила бы весь Чосон или весь Ниппон. А то и оба этих царства. Но поверьте, это только начало.

Он потянулся к карте.

— Нусантару на западе называют Островами Пряностей. Смотрите: вот тут, на востоке есть маленькие острова Тернате и Тидоре. Здесь и только здесь выращивают гвоздику. Южнее, на островах Банда (и так же только там) — растет мускатный орех. Есть страны, где эти пряности покупают по весу золота. Но и это далеко не всё. На Яве выращивают редкий и дорогой перец кубеба, на ряде островов добывают особую пряную корицу. Кроме того, Нусантара славится имбирем, кумином и рядом других чуть менее редких и ценных приправ. Всё это активно покупает империя Мин, но еще больше вывозят на запад: в Индию и более дальние страны. Так вот смотрите, — он ткнул пальцем в узкую полоску между Суматрой и Малайским полуостровом. — Всё это вывозят через этот Пролив. Десятки и сотни кораблей ежегодно. А еще тут проходят корабли из империи Мин, которые везут дивные товары: шелк, чай, фарфор и многое другое.

Разогнувшись, генерал сделал паузу.

— И всё это богатство проходит через Малакку. Торговцы там отдыхают, запасаются водой и едой, совершают сделки — а город сказочно богатеет. Хотя, даже его правители вряд ли извлекают десятую долю возможных выгод. Вот эту выгоду мы и отберем.

— Адмирал Чжэн Хэ решил с моих слов, что я уведу эскадру куда-нибудь далеко на запад или же наоборот, на восток. Он даже передал мне для этого несколько местных проводников из оранг лаутов. Это местный морской народ, который кочует на кораблях от северной Суматры до Молуккских островов. Я побеседовал с этими простыми парнями, и они натолкнули меня на идею.

Он снова ткнул пальцем в пролив.

— Мы дойдем до Пролива, не доходя до Малакки. На самом юго-востоке есть целая россыпь островов, и мы захватим один из них. Остров, достаточно большой, чтобы мы могли на нем комфортно жить, и достаточно маленький, чтобы наши воины и корабли могли его защищать. Остров, на котором нет крупных поселений, на который султан Малакки формально претендует, но где не держит даже своего гарнизона. Местные жители называют его Темасек, но последние лет сто у него появилось новое название.

Сингапур.