Третий флот (СИ)

Глава 30

— Слушайте! И не говорите, что не слышали! Благородный Ли Чжонму обращается к народу Путталама! Знайте: вы все равны! Каждый человек — равноценное творенье божье! Каждый волен вершить свою судьбу, ибо только так можно узнать божий план! Каждый может растить рис на полях или воевать с копьем в руке! Нет более запретов по рождению!..

Гванук прислушался к удаляющемуся голосу. В Путталаме так голосят уже с раннего утра. Вернее, сначала это всё сказал сам генерал на дворцовой площади. Он говорил, а переводчики разносили слова по огромной толпе, которая вдруг собралась каким-то непостижимым образом. Уже после Ли Чжонму десятки человек — последователи Токетока из Армии или из местных — начали разносить эти слова по всему городу. Каждого такого говоруна прикрывали переодетые солдаты из полка Монгола.

Конечно, на площади речь Ли Чжонму приняли очень тепло (и Гванук подозревал почему — люди там собрались не случайные), но и бригадир, и генерал знали, что многим в Путталаме это не понравится. Кастовая система по-своему ловко устроена. Богатых против бедных всегда — сущие крохи. Но у тамилов к высшим кастам относятся даже простые земледельцы. Веллалары, Паллары, Налавары и Ковиары составляют половину населения, а ведь большей частью (кроме жрецов и землевладельцев) они тоже были бедными. Но они — высшие! И слова сиятельного им точно не понравятся: словно, он отнимает у них последнюю гордость.

Именно поэтому Армия Старого Владыки еще вчера была приведена в боевую готовность. Например, бригаду Звезды заранее вывели в прибрежный район, в той части, где стояло много особняков Муккуваров и самых богатых Веллаларов, где пестрели яркие ковилы-храмы. Головорезы и Женихи отлично приспособлены к дракам небольшими группам, и их нацелили на захват домов тех, кто выступит против.

Гвануку, конечно, хотелось бы захватить дворец (а это был неизбежный исход, местный карманный раджа подобных перемен не потерпит), но это право досталось коннице Гото Ариты. Там большие пространства, кое-где можно и верхом повоевать.

«Ничего, Хван Сану еще хуже, — утешил себя бригадир О. — Его Дуболомы улицы патрулируют на случай беспорядков на окраинах».

К вечеру началось. Осторожный Муккуварский раджа сам не выступал, но через своих людей начал подбивать народ на бунт и на нападение на лагерь Армии. По счастью, мушкетеры быстро пресекали появление любых толп, Псам в военном лагере даже ни разу не довелось пальнуть. Организаторов ловили и — о чудо! — все они оказывались жителями района для богачей. Гванук получал информацию — и его люди быстро захватывали усадьбы мятежников-подстрекателей. А еще они следили, чтобы толпы фанатиков не копились вокруг храмов.

Ближе к ночи у генерала Ли уже накопилось достаточно доказательств, что бунты организует сам раджа. Решено было, что утром Арита захватит дворец. Однако, князек и сам подозревал такой исход, так что ночью «какие-то люди» захватили корабли в гавани и вышли в море. Увы, деться им было некуда — выход из лагуны надежно перекрыли баочуани и фучуани Чжэн Хэ. Так что пришлось радже возвращаться для героической обороны дворца. Что ему на рассвете и предоставили возможность сделать. Умер тот быстро и бесславно, а генерал Ли стал хозяином дворца со всеми его богатствами. И еще тремя десятками усадеб, закрома которых также ломились от богатств.

«Богатства — это, конечно, хорошо, — рассуждал Гванук, покидая очередное поместье, поле того, как убедился, что все закоулки в нем находятся под контролем его ребят. — Но ведь проблема не только в местной знати. Как бы нам весь остров не поднять против себя?».

С этим вопросом он и двинулся во дворец. Бригадир О привык, что в военное время к генералу можно входить без докладов и расшаркиваний. А сейчас время было, безусловно, военное. Так что он сходу влетел в зал, избранный штабом на время подчинения города.

Ли Чжонму сидел за столом вместе с каким-то человеком. Просто одетый старик имел громадную всклокоченную шевелюру на голове и не менее огромную бороду. Всё седое — только усы удивительно черные с редкой серебряной искрой. Старик увидел вошедшего — одоспешенного незнакомца — сразу дернулся, попытался подняться, но Ли Чжонму движением руки его остановил. Потом поднял руку своему бригадиру — погоди, мол. И они продолжили прерванный разговор.

— Почему невозможно, почтенный?

— Да просто земли столько нет, сиятельный. Уж я-то знаю. Ведаешь ли, сколько низших людей в одном только Путталаме? По меньшей мере, 10 тысяч! А ну, как все они захотят рис растить да на своей земле? Как ты и говорил, сиятельный! Что тогда делать будешь?

— Дам землю.

— Но откуда? — старик изумился. — Я ж знаю, что даже Веллалары не все свои наделы имеют. Одни на других батрачат. Нету лишней земли.

— Некоторые из богатейших выступают против реформы, — спокойно пояснил генерал Ли. — Их владения и земли будут конфискованы. И каждый желающий получит справедливый надел. А тут такие поместья бывают, что и сто семей проживет. И ты, почтенный, краски не сгущай: не все за землёй кинутся. Труд ведь тяжелый, это еще уметь надо — урожай поднять. Есть другие возможности — в ту же мою Армию пойти. Если руки-ноги на месте — там рекрута всему обучат. И оружие дадут и платить станут. Опять же, кто-то и со своим ремеслом останется. Разбегутся гончары-Кусавары, их товар сразу в дефиците окажется. И те, кто останутся — хорошо заживут сразу! А?

Старик задумчиво гладил бороду.

— Земля… — мечтательно протянул он. — Все будут бредить землей. Уже бредят — твои люди по всему городу растрезвонили. Земля лишь для избранных — а тут явился чудодей из-за моря и всем ее пообещал. А в итоге? Получат не все, да и ту, что у знати отняли. Придется пахать и сеять под ненавистными взглядами соседей.

Он недоверчиво качал головой.

— Есть у меня земля, — уверенно возразил Ли Чжонму. Он смотрел прямо в глаза лохматому старику. — Есть. Много. И никаких соседей с косыми взглядами. Я обещаю тебе. Хочешь, поклянусь твоими богами или своим богом, которого чту и боюсь? Веришь мне?

Старик замахал рукой, заохал. Но так толком ничего не сказал.

— Ну, ты всё-таки подумай, почтенный, — улыбнулся генерал и велел проводить гостя. Потом повернулся к Гвануку. — Ну? Ты по какой нужде?

— А кто это был? — не мог скрыть удивление бригадир О.

— О! Это Алумук Рикчати… из Ваннаров.

— Слуга? Чего это ты, сиятельный, перед слугой так распинался?

— Кто бы говорил… — генерал Ли усмехнулся, но увидел, что уколол самолюбие Гванука слишком сильно. — Не дуйся, мальчик мой! А Алумук не просто слуга. Он — старший среди всех Ваннаров. Их главный авторитет.

— Во всём Путталаме?

— Во всём Цейлоне! — хмыкнул Ли Чжонму. — Ну, кроме Котте и Канди. У сингалов свои касты… Так чего пришел-то?

И Гванук поделился своими опасениями.

…— И если вообще все против нас повернутся?

— Мой дорогой О! — широко улыбнулся генерал. Потянулся с хрустом, в очередной раз поражая бывшего слугу: каким сильным и крепким стал давний старик. — Никаких «если»! Они точно все повернутся против нас! Это будет скандал столетия!

Слово тайного языка — «скандал» — показалось Гвануку немного неуместным. Тут не скандалом дело грозит… На язык лезли гораздо более крепкие словечки. Какой язык ни возьми. Но Ли Чжонму категорически не желал обсуждать это всерьез.

«Скандал» же охватил весь город. Одни были возмущены переменами, другие приняли слова генерала за руководство к действию: в городе и за его пределами начались погромы. Армия, где могла, их пресекала… но далеко не везде удавалось это сделать.

Какой-то важный Веллалар в окружении кучки жрецов явился ко дворцу, куда уже переехали штаб Армии и казначейство. Он встал прямо и принялся открыто обвинять Ли Чжонму в безбожии.

— Ты — посланник ракшасов! Ты явился, чтобы перевернуть мир с ног на голову. Возвысить низших, дабы после смерти они опустились на самое дно сансары! Низвергнуть высших, дабы и они не могли исполнить свою судьбу!

Неожиданно генерал не разогнал мятежников, а вышел и вступил с ними в полемику.

— Никто никого не низвергает. Кто владел землей — тот ею владеть и будет (если не начнет бунтовать против власти). Кто владел кораблем или мастерской — тот останется хозяином своей собственности. Просто никто более не обязан следовать единственному пути. Если сын судовладельца хочет стать земледельцем — пусть покупает землю и начинает. Если сын барабанщика хочет стать воином — пусть вступает в Армию. Каждый сам выбирает свою судьбу.

Последняя фраза потонула в волне ропота.

— Твои люди кричали всяким цирюльникам, мусорщикам, прачкам и слугам, что они вольны иметь землю. А теперь говоришь: купи. Откуда у нищих найдутся средства купить ее? Ты, получается, обманул их? — вельможа явно был очень доволен тем, что подловил оппонента и с гордой улыбкой оглядывал своих сторонников и смущенную толпу.

— Путь к личному счастью не бывает лёгким, — задумчиво ответил сиятельный. — И не каждый сможет его достигнуть. Далеко не каждый… Но возможность такой попытки должна быть у каждого!

Последнюю фразу он буквально выкрикнул. И разочарованная было толпа радостно взревела.

— Ну, а раз уж я обнадежил людей с землей, то уж так и быть — помогу им, — улыбнулся генерал.

— Всем? — недоверчиво переспросил мятежник.

— Всем.

— Да откуда же ты найдешь столько земли⁈

— А вот это уже не твое дело.

После того спора город поутих. Но Ли Чжонму это, как будто, не устраивало. И он объявил, что внутренними делами города теперь будет управлять Совет. И в том Совете все касты имели своих представителей!

Путталам снова взорвался! Высшие касты отказывались принимать в этом участие, сидеть за одним столом с низшими, решать с ними дела… Отказывались, да не все. Гванук изредка замечал, что во дворце стали появляться отдельные Караияры, которых совсем недавно лишили власти; Айеры-священники или Бхараты-купцы. Юноша узнал, что, увидев призрак власти, отрешённые от нее тут же решились поддержать новые начинания. Лишь бы к власти поближе! Некоторых знатных убедили сотрудничать, обещая прощение за измену, возвращение имущества.

С большим трудом, но к весне Десятого года Совет Каст Путталама всё же удалось собрать, и под пристальным контролем он кое-как начал работать. Генерал сразу спихнул на него кучу бытовых вопросов. А еще выдал советникам сингапурские своды законов и велел: адаптируйте под вашу жизнь!

Увы… К весне Десятого года возникли совсем другие проблемы.

Как и предсказывал Гванук — весь мир (Цейлон, конечно) ополчился против преобразований в Путталаме. Благословленный богами сингхарьян Джафны первым высказался, что деятельность «гостей» оскорбляет богов. Заразу нужно выкорчевать с корнем! Разумеется, «корчевать» в одиночку он не решился (ибо прекрасно помнил мощь Армии Старого Владыки) и стал сколачивать союз. Большой толпой можно завалить любого силача.

Желающих было хоть отбавляй — ведь все понимают, что реформы Путталама грозят обрушить старую жизнь на всём острове. Княжества Ванимай вставали в общий строй одно за другим… С грустью в голосе генерал сообщил Гвануку, что и их старый друг — раджа Батикалоа — тоже решил наказать святотатцев. Даже сингальское княжество Канди в этом решило принять участие!

Гванук ничего не говорил своему господину, но взгляд его прямо кричал: «Ну! Видишь? Я же говорил!».

Спасало лишь то, что местные князья делают всё очень медленно, а Цейлон — не такой уж и маленький остров. В принципе, рассуждал бригадир О, если постараться, то можно даже попробовать напасть самим и разбить их по частям…

Того, что случилось в апреле, он никак не ожидал… Правитель Котте Паракрамабаху громогласно объявил, что поддерживает начинания Путталама! Что Будда говорил то же самое. Касты важны и нужны, но каждый человек волен идти своей судьбой — к просветлению и нирване. То ли, потому что сингалы буддисты, то ли, потому что это готовилось заранее — в Котте особых бунтов не случилось. Так, подковёрное недовольство.

Как смеялся Ли Чжонму, глядя на растерянное лицо своего бывшего слуги! Оказывается, он вступил в сговор с Паракрамабаху ещё во время южного похода. Оказывается, Гото Арита тайно ездил в Котте несколько раз и убедил сингальского правителя пойти на эти реформы, обещая, что через это Патталам станет их союзником, а Котте вернет свои былые позиции. И что теперь! Воевать против одного Путталама было непростым делом… А теперь еще и против Котте!

А потом…

Нет, серьезно, даже на войне Гванук не испытывал более сильных впечатлений. Потом джафнийский сингхарьян Гунавира поехал на охоту, где… погиб. И бригадир О руку готов был дать на отсечение, что убили его неприметные люди, у каждого из которых имелась плоская подвеска с лошадкой. Однако, сиятельный ни в чём не признавался.

Понятное дело, в Джафне разгорелся династический кризис: новый сингхарьян Канакасурия Секарарасасекара был совсем юным, и вокруг мальчика тут же коршунами начали виться вельможи, чтобы заполучить через беднягу побольше власти. Гванук совершенно не удивился бы, если Джафна скатится до междуусобной войны. Особенно, когда есть соседи, готовые подтолкнуть к этому.

Понятно, что после такого грозный хор княжеств Ванимай резко стих. Воевать против Путталама без Джафны они не готовы. И тут…

Да, снова можно было бы удивляться, но здесь Гванук уже был в курсе событий. В начале лета Десятого года армия Котте двинулась на своего неверного подданного — горное княжество Канди. Паракрамабаху лично вел на войну войско. Новое войско, необстрелянное еще. Но в этом войске легко можно было заметить пушки. Незнакомые кавалерийские роты. И целый (по-прежнему небольшой, но целый!) полк егерей. А рядом с правителем ехал опытный военный советник. Целый бригадный генерал! Тот самый, что по происхождению был слугой…

Но теперь-то благородного Паракрамабаху последний факт смущать. Не должен ведь?

Ли Чжонму, провожая своего бригадира О в поход, почти завидовал ему.

«В горах так хорошо! — восклицал он. — Прохладно!».

И оказался прав. Война вышла скучной, нудной, долгой. Раджа Канди боя не принимал, прятался по ущельям и крепостям, ловить его пришлось два месяца…

Но в горах и правда было прохладно.

Когда он вернулся, союз против Путталама практически развалился. Возле джафнийского княжича появилась целая группа вельмож, которые выступали за мир с Армией Старого Владыки (и их позиция активно финансировалась). Мелкие раджи Ваннимай молчали, некоторые даже засылали тайных послов к генералу Ли. Реформа (пусть с ограничениями) распространилась на всю сингальскую половину острова. Разумеется, ни в Путталаме, ни в Котте народ ее полностью не принимал. Но каждый, кто хотел выйти из заколдованного круга кастовой обреченности — мог попытаться и рискнуть. И легче всего это было сделать — подавшись к заморским гостям. В Путталаме уже порядка пяти сотен семей получили от генерала земельные наделы. Почти тысяча молодых парней пришла в Армию. Немногим меньше народу устроилось работать на производстве. Цейлонцы с удивлением узнали, что ремесленничество — совсем не позорное занятие. Выдающиеся мастера и зарабатывали хорошо и уважением пользовались.

Ремесленники в городе вообще работали круглые сутки. Оружейник Тадаши запустил не меньше пяти производственных линий, делая и ружья, и пистолеты, и доспехи… Много всего. Литейщики временно перестали лить полевые пушки и занялись осадными — все-таки бронза опять стала в дефиците. Город уже делал свою бумагу, наладил изготовление заплечных сумок-ранцев и многого другого, что научились делать мастера Армии. Сразу несколько мельниц изготовляли порох, правда, здесь процесс снова начали тормозить нерегулярные поставки серы.

Город было не узнать. В нем всё бурлило и кипело (не только в экономическом смысле, драки и склоки на почве реформ тоже продолжались), но Кардак в беседе признался Гвануку, что казна утекает с пугающей стремительностью. Содержание Армии стоит безумно дорого, производство не окупается. А пополнение казны идет только за счёт конфискации имущества «мятежников» и грабительских походов.

«Не особо надежный источник обогащения» — сморщил свою мордашку казначей. Гванук сначала криво усмехнулся, но, подумав, согласился.

«Я уже несколько раз докладывал сиятельному, что ситуация опасная и может привести к кризису, — страдальческим тоном продолжил Кардак. — Но он отмахивается».

Отмахивается. Знакомая картина, подумал бригадир О. Значит, новость эта для генерала Ли вовсе не новость. И, значит, скоро он опять что-то выкинет. Чего никто от него не ждет.

Осень Десятого года была еще на подходе, как в Путталам явились вестники, сообщившие, что к городу движется войско. Ли Чжонму удивился и послал людей Монгола всё проверить. Те проверили, но удивили всех еще больше: да, многотысячная толпа и впрямь идет к Путталаму с востока, но вся она… безоружная.

Гванук лично (вместе с генералом) смотрел с воротной башни на людское море, во главе которого стоял косматый седой старик с черными усами.

— Сиятельный генерал Ли! — выкрикнул Апуталам Рикчати, старший касты Ваннаров. — Ты обещал мне, что дашь землю всем желающим. И вот мы здесь!

— Я вижу, — устало кивнул Ли Чжонму. Он явно был не готов к такому.

— Здесь ткачи и барабанщики, золотари и носители паланкинов… многие! — перечислил Апуталам. — Но больше всех — Ваннары. Слуги. Ты обещал нам землю!

— Помню я! — раздосадованно выкрикнул генерал. — Хоть бы, предупредил…

— Ты обещал! — настойчиво проблеял глава касты слуг.

— Сколько вас?

— Без малого три тысячи. Но почти у половины есть еще семьи — жены и дети.

— Сколько всего?

— Я подсчитывал только мужчин, сиятельный, — задумался Апуталам. — Но думаю, тысяч десять.

Ли Чжонму присвистнул.

— Тебе стоило предупредить меня, старик…

Генерал надолго задумался.

— Ладно! Мы немного ускоримся. Я обещал, и я выполню свое обещание, почтенный. Сейчас я обговорю с тобой детали и… И если ты со всем согласишься, то немедленно отправляй своих семейных людей за женами и детьми. Остальные пусть разбивают лагерь возле города — мы на это время дадим вам еды.

Гванук понял, что ситуация не требует военного вмешательства и со спокойной совестью вернулся в расположение бригады. Однако, ближе к вечеру генерал прислал за ним.

— Мальчик мой, — без предисловий начал он. — Предстоит тебе большая дорога. Как только все эти наши бродяги соберутся, и как только Золотой Флот подготовится к плаванию — вам предстоит отправиться за море. Хотел я это получше организовать и тебя подготовить, да видишь — обстоятельства случились. Ты возьмешь всю свою бригаду и один из полков Шао. Вы отправитесь в большое путешествие — дальше, чем проплыли мы от Сингапура до Цейлона. По цепочке островков двинетесь вы на юго-запад и… Хотя, не заморачивайся, я Чжэн Хэ уже подробно объяснил всё… Главное: вы с этими бродягами доберетесь до острова. Ты его ни с чем не перепутаешь, ибо он огромен. Больше Суматры, не говоря уже о Тайване или Тиндэе. Огромный остров возле нового континента.

Генерал, наконец, справился с какой-то несвойственной ему растерянностью и начал говорить по деловому.

— Вы должны будете найти на берегу острова удобную гавань для флота и удобное место для обустройства земледельческого поселения. Выбирайте тщательно. Я мало помню, но, кажется, на западной стороне острова берега более удобные и пологие, но на востоке больше дождей — что важно для крестьян. На юг не лезьте — он засушливый. Задача Апуталама будет — основать поселение, распахать поля и заняться земледелием. Мы дадим им инструменты, семена риса проса, пшеницы, сахарный тростник… Твоя же задача: защитить их. На острове живут люди, довольно дикие. Не насколько, конечно, как твои Оранг Асли, — генерал улыбнулся. — Но, наверное, не организованнее чем Нагари Сембитлан. Если сможешь договориться с ними — замечательно. Если не сможешь — разгроми, усмири, покори. Сделай всё, чтобы никто не мешал нашим крестьянам строить и пахать.

Ли Чжонму задумался, что-то прикидывая в уме.

— Я понимаю, что задание отчасти непредсказуемое, и сроки для его решения задать трудно. Но я даю тебе на это минимум полгода, а максимум год. Постарайся уложиться в этот промежуток. Как только ты убедишься, что поселение встало на ноги, и внешние опасности ему не угрожают — то со своей бригадой возвращайся домой. Полк китайцев останется на острове, охранять мирных жителей. Оставишь им также одну «Драгоценность». Всё ясно?

— Да, мой генерал! — по привычке лихо рявкнул бригадир, но резко осекся. — Нет, мой генерал. Задание понятно, но… Я не понимаю, а зачем это всё?

— Ну, что ж… — протянул генерал. — Ты заслуживаешь прямого ответа, сынок. Когда ты вернешься (а я уверен, что ты справишься; ты еще никогда меня не подводил) мы снова погрузим всю нашу Армию с мастерами на корабли и двинемся в путь. Думаю, к твоему возвращению я уже выжму из Цейлона все соки, наберу всех потребных мне людей, дострою корабли, произведу потребное оружие — и можно двигаться дальше.

— Получается, Цейлон был только временной остановкой? — генерал молча кивнул в ответ. — И ты хочешь обосноваться на тот далеком острове?

— Нет, мой мальчик, — улыбнулся Ли Чжонму. — Этот остров мне нужен просто, как временная остановка. Чтобы наши воины могли отдохнуть после долгого перехода, чтобы можно было быстро пополнить припасы, которые для нас подготовят люди Апуталама. А мы двинемся дальше. У нас — совсем другая цель!

Гванук только кивнул. Конечно, многие в Армии удивятся… Но те, кто покинул Сингапур — и на этот раз легко сдвинутся с места! Цейлон неплох, но, видимо, впереди их ждут еще более интересные места.

…Две недели ушло на то, чтобы все Ваннары пришли в Путталам со своими семьями; чтобы грузовозы Золотого Флота полностью наполнились запасами продуктов, инструментов (даже полсотни волов загрузили). Не все люди Апуталама решились на путешествие. Кому-то нашлось дело в городе, кто-то отправился домой. Но более восьми тысяч погрузились на корабли, и в ясную погоду баочуани с грузовозами вышли в открытое море и устремились к известному на Цейлоне островку Расгетиму. В городе ходили упорные слухи о том, что заморские гости хотят захватить островок.

«Глупцы! — улыбнулся Гванук, жадно оглядывая иссиня-зеленую бескрайнюю равнину. — Они даже представить себе не могут, куда мы идем. И что нас ждет не жалкий атолл, а огромный и чудесный остров. Ма-да-га-скар».

Конец третьей книги.