Третий флот (СИ)

Глава 13

— Да стереть их слица земли! — не сдерживаясь, почти вопил Гванук, в очередной раз вскакивая с низкой скамеечки. — Превратить Малакку в пепел! Тем более, повод есть! Твердый, как сталь.

Наполеон снова указал рукой, и молодой полковник резко плюхнулся обратно на скамеечку. За мальчишкой это водилось: после битвы он еще несколько дней оставался на взводе, кричал, ярился. Такой уж темперамент.

С пиратами он справился отлично — тут ничего не скажешь. Разве что показал возможности пороха раньше времени. Но большинство пиратов сейчас в плену или на дне морском. А рассказы немногих сбежавших не обязательно примут за чистую монету.

Добив горе-абордажников, захватив корабли, пострадавшие от первого залпа, Гванук отобрал четыре наиболее целых судна, посадил за весла Головорезов и людей Ариты, после чего спокойно двинулся в логово врага. Две «черепахи» шли позади, как будто, захваченные. Подойдя вплотную к оставшимся в заливе пиратам, силы полковника О взяли их тепленькими, практически без боя. Пленных стало уже под две сотни, а на кораблях и в схронах обнаружилось немало ценной добычи.

Пленники выдали еще два места, где прятались их сообщники (правитель Малакки изрядно потратился на подкуп пиратов). Прямо сейчас Белый Куй вёл туда 12 боевых кораблей с почти полным полком Гото Ариты; на острове оставалась только одна дежурная комендантская рота.

Доказательств того, что именно Малакка и Раджа Тенга организовали нападения на торговцев, идущих в Мингапур, было выше крыши. Гванук прав: им есть что предъявить своим подлым соседям. Наполеон видел, что многие другие офицеры тоже разделяют его мнение.

«Военные, — с теплой улыбкой подумал генерал. — Прямые и простые люди. Виноват? Наказать! Они не понимают, что политика не занимается вопросами справедливости. Все окрестные князья встанут на сторону Малакки — будь мы хоть сто раз правы. А империя Мин выступит против нас, если почувствует, что мы здесь ущемили ее интересы…».

— Мы накажем Малакку, О, — Наполеон возвысил голос, так как говорил это всем присутствующим. — Но только тогда, когда это нам будет удобно. В момент нашей наивысшей силы. Накажем сразу и окончательно. Но сейчас не время. Мы ополчим против себя всю Нусантару. А биться с десятком султанатов и княжеств мы не в силах. Тем более, против Маджапахита или империи.

— А может, пора… — генерал резким взмахом руки заставил неугомонного О смолкнуть. Ты уже высказался, парень. — Кто-то еще желает сказать?

Полковники хмурились, но молчали. Хмурился даже мирный Даичи Ивата, для которого ненавистная Малакка стала кровным врагом. Неожиданно слово попросил Ли Сунмон. Словно, антипод Гванука, Ли был тих и спокоен.

— Мне кажется, в словах полковника О есть правота. Малакка нанесла нам удар. Мы его отбили. Но, если мы промолчим, если, хотя бы, не попробуем наказать их за это, они решат, что мы слабы. Что можно вести против нас подлую войну безнаказанно… И будут ее вести.

Ли Сунмон сел в оглушительной тишине. Один лишь Гванук елозил на своей скамеечке, радостно скалясь.

Наполеон задумался.

«Ли Сунмон прав совершенно. Но и я тоже прав… Нужен какой-то компромисс».

— Благодарю, полковник Ли! Ты указал на аргумент, которым я пренебрег. Мы ответим. Сейчас из почти двух сотен пленников у нас точно есть 12 человек из Малакки. Включая местного вельможу Дравати. Есть у нас имена еще пары десятков посланников Раджи Тенги. Надеюсь, Белый Куй с Аритой кого-нибудь из них захватят… Мы отправим посольств в Малакку. С претензией. Перечислим в деталях все корабли и отряды, которые уничтожили, назовем всех подданных Раджи Тенги, которые воевали против нас. И мы объявим: все пленники и прочие доказательства пиратства отправлены в империю Мин. Мы обращаемся к императору с обвинениями против Малакки, требуем справедливости. Разумеется, это будет ложь, но я уверен, что после этого султан так перепугается, что надолго притихнет. А у нас появится нужное время…

— Этого мало! — Гванука сегодня просто не унять. Может, посоветовать ему отправиться домой и заняться утехами с его дикой служанкой? Пусть пар выпустит…

— Мало, полковник? — Наполеон улыбнулся. — Хорошо! Тогда сделаем следующим образом: послом Сингапура станешь ты. Как только Куй вернется из похода, ты отправишься в Малакку. Донесешь до султана всё, что я сказал. Но! — он упредил новый всплеск эмоций своего бывшего адъютанта. — После этого я дозволяю тебе вести себя максимально вызывающе. Провоцируй Тенгу на конфликт, как можешь (в рамках приличий, разумеется). Если султан решится после всего сказанного бросить нам вызов сам… что ж, мы его примем. Вся Армия Старого Владыки всё это время будет в полной боевой готовности. Никаких увольнений в Армии, постоянная дальняя разведка — они не ударят внезапно.

— Ха! — Гванук сел победителем.

…И у него не вышло спровоцировать Раджу Тенгу. Хотя, можно было не сомневаться, что парень старался. Из кожи вон лез. Но своей наглостью лишь сильнее пугал султана Малакки. Если честно, Наполеон на это и рассчитывал. Узнав о провале операции, о жалобе в империю (которая является главным защитником слабой Малакки), султан не мог ответить на вызовы полковника О. Наоборот, его наглое поведение показывало, что Сингапур весьма уверен в своих силах. Итог предсказуемый. В уравнении непредсказуемой переменной была лишь личность Раджи Тенги. Вдруг он гордец, и Гванук сможет его на этой гордости спровоцировать?

«Ну, что ж, тогда всё честно, — улыбнулся Наполеон. — У парня тоже был шанс добиться своего. Тогда пришлось бы играть по иному сценарию: зачистка Малакки и перевод всего хозяйства на военные рельсы. Возможно, получилось бы отбиться от вражеской коалиции, пока она толком не соберется и не организуется. Врага надо бить быстро и поодиночке!».

Но генерал готов был признаться самому себе: он не хочет войны. Сейчас, когда торговую блокаду удалось прорвать, и деньги потекли, если не рекой, то полноводным ручьем, он горел желанием — развивать экономику своего крошечного острова. Свободные средства появились, и их надо пускать в дело.

Даичи жаловался на то, что у него совершенно не хватает людей для проведения торговых операций.

— Нам нужны частные перекупщики, — решил Наполеон. — Ты наверняка сможешь найти предприимчивых людей из местных или зазжих мелких торговцев. Надежных, кто не сбежит с деньгами. Выдели им определенные суммы и научи нашей схеме: покупать на западе — продавать на востоке (или наоборот). Пусть работают за долю в прибыли. С таких людей не будем брать пошлину, но прибыль — наша.

Одна одна перепродажа — это только часть возможной прибыли. Для новых идей снова был собран большой хозяйственный совет.

— Есть товары, с которыми нечего делать — мускат, гвоздика и прочее. Но некоторые товары можно преобразовывать. Например, железо. Можно ведь покупать дешевую руду, и самим делать из нее более дорогие крицы. И еще дальше — чугунные слитки или вообще изделия из железа.

— Эти товары ведь не просто так дорожают, — усмехнулся Тадаши. — Расходов полно: нужны мастерские, рабочие, дополнительное сырье типа угля, глины и так далее.

— Верно, но эти расходы также приносят нам доход. Мастерскую построить надо один раз, а приносить прибыль она будет годами. Работники получают жалованье, которое тратят здесь же у нас: у крестьян, на рынках, в кабаках, наконец. Всё это делает богаче не лично тебя, Тадаши, но весь наш Сингапур. Однако разница в ценах сырья и товара тебя в любом случае не обидит.

С Кундура и других мест перестали ввозить железо — только руду. Тадаши, пока много ружей Армии Старого Владыки не требовалось, начал делать инструменты, чтобы продавать их окрестным островитянам втридорога. К удивлению Наполеона, местное население использовало крайне мало железа. Так что спрос оказался невелик. Но зато инструменты закупали купцы с Явы, из Чампы и Брунея.

Внезапно на Сингапуре стало много риса. Так здорово Ивата организовал закупки, а Кардак — освоение новых полей, что даже растущее население острова уже не могло всё съесть. Можно было продавать зерно. Да только это было невыгодно. А вот если делать из риса местное вино — то цена его сразу вырастает. А уж алкоголь покупаютли все (кроме мусульман).

Из тканей начали делать одежду. Ниппонские мастера изучили местные традиции и начали делать обычную для этих краев одежду, но с карманами: из западного хлопка и восточного шелка. Даже придумали в шелковые штаны и туники вшивать хлопковые карманы. Снаружи не видно, а себестоимость ниже.

Удивительная находка случилась внезапно. Наполеон стал нередко выбираться на рынки (коих на острове было уже три), чтобы своими глазами оценивать потребности и находить новые возможности. Вот и в тот день, несмотря на обложной дождь, он отправился на старый рынок. Зонт, который нес слуга, нещадно протекал, но генерал не сдавался, защищаясь еще и легким плащом с капюшоном. На рынке он нашел торговца из Палембанга, который продавал в горшках странную густую тягучую жидкость.

— Что это?

— Сок фикуса, господин. Пить его нельзя, но он со временем густеет и твердеет.

Наполеон запустил руку в горшок — и прилип.

«Готов поклясться, что это каучук!» — изумился главнокомандующий.

Про этот сок он слышал еще в прошлой жизни. Правда, был уверен, что каучуконосные деревья растут в Америке. Он долго смотрел на прилипшую к пальцам клейкую субстанцию. Потом недовольно покосился на зонт над головой… И стремглав, кинулся в промзону.

— Смотрите! — торжествующе показал он горшок с каучуком. — Этот сок не пропускает влагу. В чистом виде, он, конечно, портится. Нужно найти способ очищать его. В чистом виде этот каучук можно наносить на шляпы каса — и те станут совершенно непромокаемые. Ими можно пропитывать ткань зонтов с той же целью. И даже плащи. Подумайте, как этого добиться — и у нас появится идеальный товар для этого региона вечных дождей!

Наполеон выяснил, что дерево фикус растет на Суматре. Он поручил торговым агентам Иваты узнать, как много там таких деревьев, трудно ли добывать сок и можно ли такие деревья высадить в Сингапуре.

«Если до зимы удастся начать делать такие товары — мы точно озолотимся» — улыбался случайной находке генерал.

И так было во всем. Наполеон требовал смотреть на каждый товар с мыслью: что из него можно сделать. Вообще на каждый! Завалялись прутья ротанга? Легкая мебель! (Правда, именно этот товар не пошел — больно много места занимает мебель на кораблях).

Конечно, одним волевым усилием власти не развить производство. Генерал предложил Ивате наладить выдачу кредитов из казны. Если мастер подтверждал свою квалификацию, если мог предложить здравый план развития своего дела — он получал ссуду из казны. А, если товар был полезен для Армии или Эскадры — то и временное освобождение от уплаты податей. На острове, как грибы, начали вырастать мастерские (уже частные): кирпичные, канатные, ткацкие, посудные (ее делали из глины, дерева и меди), оружейные, обувные, кожевенные, винокуренные и другие.

На какое-то время это снова опустошило казну, но, по счастью, в это время из Китая подоспел новый большой поток торговцев. Финальный. Эти уже не спешили, отдыхали в Сингапуре неделями, ожидая, когда начнутся зимние ветра, чтобы с ним на полных парусах вернуться на родину. После этого — генерал уже понимал — поток купцов из империи почти прекратится. Зато станет больше торговцев из западных стран. Малакка теперь сидела тихо и препятствовать сингапурской торговле вряд ли решится.

Деньги можно не экономить. Сам остров уже начинал давать определенный доход, который не зависел от превратностей политической судьбы. Так что освободившиеся строители быстро возвели верфь к западу от Скалистой гавани. Два первых дока занялись ремонтом кораблей Ударной Эскадры, многим из которых было уже больше десяти лет. Также чинили и улучшали шесть захваченных пиратских посудин, которые решено было включить в состав Эскадры. Хотя, на настоящие боевые они не тянули. Наполеон даже не планировал ставить на них пушки.

— Когда закончится текущий ремонт, а строители возведут еще три дока — закладывайте сразу пять кобуксонов, — отдал приказ Наполеон своим корабелам.

Он уже смирился с тем, что корабль европейского типа здесь не нужен. Его недофрегат, конечно, имел свои преимущества, но в тесноте Пролива ловкие и юркие «черепахи» намного полезнее. Особенно, с таранами и парой пушек на носу. Но таких у него всего три — довольно старых и потрепанных.

Об Армии Наполеон тоже не забывал. Оружейные мастерские — ружейно-пистольная и пушечная — запустились еще летом. Неподалеку от Сингапура удалось найти источники железной и медной руды, а вот с оловом сохранялись сложности. Самое обидное, что самый большой рынок этого металла находился как раз в Малакке. Приходилось закупать через посредников. Из-за дефицита олова и серы производство нового вооружения шло неспешно. Но на складах потихоньку росли штабеля ящиков с новым оружием. Можно думать о формировании новых рот… Может быть, даже полков. Здесь, на жарком и душном юге, в стране небольших островов, латная пехота и конница почти не использовалась. А мушкетерские части будут уместны, как нигде.

Хотя, традиционную армию необходимо развивать не меньше. Мало ли куда заведет грядущая война? Главнокомандующий поручил Ивате закупать лошадей. Своих у Армии не было и двух сотен: в разведроте Монгола и у офицеров и вестовых при них. Очень трудно возить морем лошадей. Так что целый конный полк спешился. Применение воинам Гото Ариты нашлось, но многие самураи были удручены тем, что лишились своего главного военного преимущества. Да, и сам полковник тоже изрядно от этого расстраивался. Обсуждая проблему, они пришли к грустному выводу: на Сингапуре почти тысяча лошадей не нужна. Такой табун создаст большие проблемы.

Но полторы сотни завести можно. Арита составит план, по которому каждая рота — и копейная, и лучная — раз в несколько дней сможет тренировать маневры верхом. К тому же, одна рота вполне сможет разместиться на оборудованном полигоне. Конечно, это не совсем то; в идеале, у каждого всадника должна быть своя лошадь. Однако, такая мера позволит конному полку хоть как-то оставаться в форме.

Закупку тоже начали еще летом, и вскоре столкнулись с тем, что в Нусантаре имелось крайне мало лошадей. Вернее, они были: у знати и вельмож, у придворных, в личной страже правителей. Но разведением этих животных на островах не занимались. Не было ни конных заводов, ни вольно пасущихся табунов. Обычные люди в хозяйстве пользовались услугами исключительно водяных буйволов. На севере, говорят, многое для людей делали слоны. Так что за несколько месяцев удалось купить где-то три десятка лошадей. Слишком разных, к тому же, большая часть из них точно не были боевыми.

Наконец, удалось договориться с купцом из Бенгалии: тот пообещал привезти 100 лошадей. Условия выставил… конские. Мало того, что цена за них просто ужасающая, так бенгалец вытребовал, чтобы и за тех лошадей, что погибнут в дороге, ему тоже заплатили часть стоимости. Но уверял, что привезет настоящих боевых скакунов из Делийского султаната. Подсчитав расходы, Наполеон быстро понял, что не смог бы посадить в сёдла весь полк даже по финансовым соображениям.

«Насобираем на роту, — рассуждал он. — Если что, заберем часть у разведчиков или у вестовых. И на этом пока всё. Может быть, еще и не понадобится большую войну вести».

Возможно, эти две вещи были не связаны. Но Наполеон всё меньше верил в совпадения. Стоило ему с головой окунуться в хозяйственные дела… Стоило испытать тихую мирную радость законотворчества… Стоило в самых глубинах сердца пожелать мирной жизни — как над ней сразу нависала не иллюзорная угроза.

В Сингапур, с разницей всего в несколько дней, прибыли послы из Маджапахита и Аютии.