Третий флот (СИ)

Глава 8

Страшный грохот наполнил уши, а вспышка молнии на миг проникла во множество окошек центрального дворца замка Дадзайфу. Зал, по случаю позднего вечера должен был быть пуст, но в самом центре его стояли фигуры. Из-за вспышек молнии они казались абсолютно черными.

Полковники.

Все десять полковников Южной армии, которые оставили свои дела и явились пред очи главнокомандующего. Вернее, двое — Черный Хохот и Секира Смерти — стояли подле Наполеона, а остальные восемь напротив. Вперед решительно шагнул Ким Ыльхва.

«Ким? Почему он живой?» — насторожился Ли Чжонму.

— Сиятельный! — полковник Ким не поклонился, не отдал положенного приветствия. Он встал, широко расставив ноги, будто собираясь бороться с ветром. — Уже семь лет, сиятельный! Мы воюем здесь, мы перемалываем армию за армией, но толку нет. Ты уничтожил практически все семьи даймё, вырезая их до малых детей. Однако, новые, которых ты назначаешь сам, снова бунтуют, устраивают заговоры. Семь лет Тиндэй не устает бурлить!

«Тиндэй? — Наполеон изумился и слегка испуганно огляделся. — Ах да, это ведь замок Дадзайфу… Значит, я и впрямь на Тиндэе».

— Но ведь мы побеждаем? — не очень уверенно уточнил генерал.

— Побеждаем, генерал! Ты по-прежнему непобедим! Твои люди умирают в битве за битвой, принося тебе победы. Но что толку от них, сиятельный⁈ — Ким Ыльхва почти завывал, что под звуки грозы звучало особенно зловещим. — Тысячи человек умирают в каждом сражении. У наших врагов — чуть ли не десятки тысяч. Эта земля буквально пропиталось кровью. В крови не растет рис. Это не фигура речи, генерал. Это буквально так и есть. Деревни оскудевают, крестьяне толпами идут либо в армию, либо бегут в горы или вообще прочь с острова! Людными местами остались только три подчиненных нам города да с десяток замков. Эта земля мертва! Она делает только оружие и больше ничего.

Ким опустил голову.

— Это не моя родная земля. Но мне больно видеть, во что она превращается. Во что мы ее превращаем. Это земля смерти. Я не понимаю, за что и ради чего мы воюем, генерал.

Он снова встал в стойку борьбы с ветром.

— Я умоляю тебя, генерал. Остановись. Прекрати эту бесконечную войну.

— Ты умоляешь?

— Мы. Мы все, — это уже голос Ли Сунмона.

Наполеон молчит. Он всё еще плохо понимает, что происходит. Но слева и справа плавно выдвигаются вперед две тени. О Гванук, которого уже давно так никто не называет. Черный Хохот внушает ужас и врагам, и друзьям. Ибо каждого, кто услышит смех безумного полковника, не ждет ничего хорошего. Старого пирата Миту Хаату тоже все знают лишь по прозвищу — Секира Смерти. Которое говорит само за себя.

«Ну и пусть, — Наполеон с грустью смотрит на полковников, стоящих напротив. — Пусть умирают трусы. Мне хватит и этих двоих».

Однако, полковники подготовились к встрече. В темноте послышался шелест, и из тени вылетели десятки длинных ниппонских стрел. Они моментально утыкали Хохота и Секиру, и оба с мерзким хрипом осели на пол. Ким Ыльхва поднял руку. Очередная вспышка молнии высветила ледяную сталь кинжала. Нет, восьми кинжалов! В восьми предательских ладонях.

— Нет… — неуверенно произнес Наполеон.

Однако, его уже не слушали. Полковники кинулись к своему генералу и начали наносить удар за ударом. Было ужасно больно. А еще Наполеону казалось, что такое он уже где-то видел. Или читал…

…Гром ударил с такой силой, что Наполеон подскочил в постели в самом буквальном смысле. Зима пришла в Сингапур сразу с целой серией штормов. Но такого, как этой ночью, он еще не слышал.

Всё в порядке. Он в старом дворце раджи. Жив и здоров. Никакого Тиндэя.

…Но тело сильно болело в каждой точке, куда входили острия полковничьих кинжалов.

С самого рассвета он вызвал к себе Белого Куя, чтобы узнать, как бурю пережила Эскадра.

— Все корабли целы, сиятельный. Три судна сорвало с якорей, но на берег не выкинуло. И все-таки Скалистая гавань тесновата для Эскадры. Это вообще не гавань, если честно. А ты хочешь еще и десятки торговцев там размещать…

— Если честно, хочется сотни, — вздохнул Наполеон. — Ты ведь осмотрел побережье острова?

— Да. И стоящих гаваней там нет. Потому-то у Скалы все и стоят. Проходное место удобно: с одной стороны к причалам подошел и с другую вышел. Не надо мучиться с маневрированием. Опять же, на южном берегу — это для проплывающих мимо удобно.

— Для проплывающих мимо… — генерала чем-то неприятно зацепила эта фраза. — А северный берег ты изучил?

— Кстати, да! — Куй оживился и достал уже конкретно измочаленную карту Сингапура и его окрестностей. Начал водить грязным пальцем по извилистой змейке Малого пролива, что отделяет остров от туши Малайского полуострова. — Мои люди прошли его и промерили. Это гораздо более тихое место, штормов там можно не бояться. Глубины малые, но старые суда на медленном ходу без проблем пройдут. А вот твой фрегат без хорошего лоцмана сядет на мель. Особенно, в восточной части… Я приметил два хороших места: на северо-западном берегу сильный ручей промыл целый заливчик, где можно поставить пристань, а на северо-восточном пролив надежно прикрывают несколько островков. Но мне не очень хочется переводить туда корабли, так как это тупик. Придется очень долго маневрировать, чтобы выйти на большую воду. И кораблям придется ползти цепочкой, друг за другом. Скорость реакции Ударной эскадры снизится.

— Так, может быть, вам и не надо переезжать… — задумался Наполеон, вращая карту на столе.

Проводив адмирала, он тут же сам кинулся в западный корпус, где все помещения оккупировала раздувшаяся канцелярия Даичи Иваты. Даже вызывать его к себе не стал: со дня высадки у казначея не выдалось ни одного спокойного дня. Бедняга умудрился похудеть за последние пару месяцев. Его ведомство в кадровом отношении выросло вдвое, но генерал понимал, что вскоре ему потребуются новые люди.

— Есть идея! — он сходу вывалил конфискованную у Куя карту. — Предлагаю полностью отделить военную гавань от торговой. Давай перенесем торговый центр: гавань, склады и даже рынок — на север острова. Пусть торговцы швартуются в Малом проливе.

Даичи моментально скептически дернул губой. Но сначала осмотрел карту с какими-то пометками, даже махнул присоединиться паре своих помощников, что водили кистями за своими низенькими столиками. Но всё равно отрицательно покачал головой.

— Нет, господин. Торговцы ведь сейчас туда не заходят. Им неудобно забираться в эту протоку. Корабль не хочет сильно отклоняться в пути. Заскочил в Скалистую гавань с одной стороны — выскочил с другой.

— Так в этом и дело! Я еще Куя слушал, и меня его фраза привлекла: «корабли идут мимоходом»… Понимаешь, в чем наша беда?

Последние несколько недель послевоенная буря успокоилась, а политика новой власти Сингапура начала давать свои плоды. Борьба с пиратами в главном русле Пролива (и усиление нападений в южной части!), настойчивые приглашения купцов привели к тому, что в Скалистую гавань почти ежедневно начали заглядывать гости. Почти половина из них — местные, но появлялись торговцы из дальних стран. Пока только с восточной стороны: Чампы, Дайвьета, Брунея, островов Пряностей и, конечно, Палембанга. Но все они старались не задерживаться. Прежде всего, им была нужна вода, реже — ночевка на берегу. Совсем немногие готовы были чем-то торговать.

— Они не хотят у нас останавливаться надолго. Не тратят деньги, не продают товары. А вот такая закрытая гавань невольно принудит их к этому. Заставит потратить в Сингапуре не пару часов (китайский час был вдвое больше нашего, обычного — прим. автора), а пару дней.

— А мне кажется, что они просто перестанут к нам заходить вообще, — Ивата совершенно неподобающе скривил лицо в скептической гримасе.

— Но мы не станем лишать их выбора. Скалистая гавань не закроется. Пусть и в ней стоят. Но тут им, например, придется долго ждать воду. Зато они быстро узнают, что севернее, в торговой гавани, стоит гостиный двор, там можно взять в аренду сухие склады, там, наконец, можно торговать с другими купцами…

Теперь казначей стал слушать более внимательно, в его ушах явно возник звон призрачных серебряных монет. Но он не сдавался так легко.

— Опять стройка? Мы едва-едва достроили форты. За цитадель толком не брались. Пленников для работ не хватает, приходится нанимать людей, а это деньги…

Он был прав. Наполеон вдруг как-то утром решил, что не хочет собирать всю Армию в одном месте. Решил поставить серию фортов для каждого полка на расстоянии не более одного лье друг от друга (до 5,5 километра — прим. автора). Так, остров окажется под более полным контролем, а расквартированные полки смогут легко добраться друг до друга в случае чего.

В этом старом «дворце» раджи остаётся полк Гото Ариты, которому генерал надумал поручить функции комендантской части. Ну, и казармы моряков тоже будут здесь. Для Головорезов оборудовали базу на западе острова, для полка Стены — на востоке. Мушкетеры-Дуболомы расположились дальше всех, на северо-западе. А сердцевине этой сети фортов должна появиться Цитадель. Ядро острова и Армии со штабом, разведывательно-охранным полком Монгола канонирами Пса (хотя, частично, артиллерия распределена по всем полкам и по кораблям). И большим тренировочным полигоном. Увы, тут, кроме нескольких насыпных валов еще ничего не построено.

Производственную зону наметили неподалеку от Цитадели, рядом с большой запрудой, которая уже начала заполняться водой. И здесь тоже пока всё больше в проекте. По-настоящему работали только ремонтная мастерская для оружия и пороховой цех. Делать новые ружья, пистолеты необходимости не было — Армия Старого Владыки укомплектована ими с запасом. Пушки нужны всегда, но пока эту работу генерал тоже приказал придержать, ибо хотел ввести новые технологии. Мастера неспешно строили горны и литейные печи, готовили бронзу из имеющихся запасов, но без напряжения.

А вот заготовка пороха стала задачей номер один: по всему острову вычистили все отхожие ямы для добычи селитры, активно жгли уголь на свежих росчистях. Не хватало серы, и ее поиском занимались агенты Даичи Иваты. Небольшая группа отправилась даже в ненавистную Малакку: шпионы Полукровки и несколько нанятых казначеем торговцев для закупки самого дефицитного ингредиента для пороха.

Первые доклады из города-конкурента, конечно, вызывали острую досаду: молодая Малакка (которой было-то всего лет 30!) оказалась уже крупным городом, в котором жизнь кипела невероятно! Десятки, если не сотни разномастных кораблей стояли на рейде, выкидывались на берег, ютились в устье маленькой речушки. Торговая жизнь бурлила, звучали десятки языков — в общем, там было всё то, что Наполеон мечтал видеть у себя, в Сингапуре.

Как переманить этот мир к себе? Конечно, хотелось простого — силового — решения. Тем более, что первые же отчеты шпионов показали — разнести Малакку Армия Старого Владыки сможет легко. Боевого флота у городка почти нет, войска султана не смогут им противостоять, а укрепления — хуже любого ниппонского замка.

Очень хотелось… но генерал четко понимал, что нельзя. Нападение на Малакку, демонстрация явного превосходства сразу сплотит все местные силы. Но даже не это самое страшное. Сейчас все мелкие султанаты Суматры боятся и не любят Маджапахит, который полвека назад хозяйничал в этих и иных землях. Однако, в случае нападения на Малакку, наверняка все они кинутся за помощью к нему. А есть еще далекая и непонятная Аютия… Но самое главное — империя Мин. Чжэн Хэ почти прямо запретил Наполеону трогать Малакку. Привлекать внимание империи точно не стоило.

«По крайней мере, пока, — подумал хозяин Сингапура. — Пока мы не вгрызлись в эту землю, не восстановили все силы… Но для этого нужны деньги».

Сначала нужно построить экономику, пустить ее на поток. И война ситуацию не улучшит. Перепуганные войной с Малаккой торговцы, вряд ли, кинутся в гавани Сингапура. Скорее, наоборот… А война ведь может пойти на более крупный виток, для чего нужны деньги.

«Сначала деньги» — вздохнул «сиятельный Ли Чжонму», глядя на толстяка-казначея. Сейчас именно он — его главный «полковник».

— Мы отложим прочие строительные работы, Даичи. Гавань — первостепенная задача. Нужно составить поэтапный план, требуется ведь не только пирс, но и склады, торговые ряды, гостиные дворы, кабаки и прочее. Стройка должна вестись так, чтобы всё появлялось равномерно. Нам нужно только решить, где именно строить. Белый Куй присмотрел два места в Малом проливе. И как назло, одно на северо-западе, другое — на северо-востоке острова. А между ними, по его словам, много мелей, и движение кораблей неудобно. Ситуация Буриданова осла…

— Кого?

— Забудь. Лучше помоги мне решить, какую гавань выбрать? — Наполеон снова мрачно уткнулся в помятую карту.

— Послушай, сиятельный, — глаза у Иваты снова подозрительно заблестели. — А зачем нам выбирать?

— Не понял.

— Но ты же сам говорил, как мы начнем перекупать товары у одних и продавать их другим. Смотри: с запада плывут индийцы и арабы, верующие в аллаха; с востока — жители островов Нусантары или империи Мин. Они так отличаются друг от друга. Я слышал, что почитателям аллаха нельзя есть свинину. А индуистам островов — говядину. Буддисты вообще не едят мясо. Полно иных отличий в жизни. А теперь смотри: мы сделаем гавани для востока и запада. Арабам и индийцам удобно заплывать в западную, а там будет привычная им кухня, высокий минарет, никаких оскорбляющих изображений. Для восточных гостей — свои храмы у восточной гавани, своя кухня, свои обычаи. Плыть дальше неудобно… да и тут так хорошо, что они не захотят дальше!

Даичи Ивата опустил пухлую ладонь ребром прямо посередине карты.

— А между ними — мы! Скупаем товары в одной гавани и продаем в другую. Конечно, прямого запрета не будет, можно даже устроить особый совместный рынок, но за дополнительную пошлину.

Он почти вожделенно выдохнул:

— А вся прибыль — нам…

Однако! Наполеон погладил гладкий подбородок. Проект дорогой, но, если всё окупится, то это… это будет машина по производству денег!

— Действуй! Через неделю мне нужен план строительства; подсчитайте примерно потребные ресурсы, прежде всего, по людям. Я дам тебе часть мастеров и часть солдат. Строительные грузы будут возить корабли Ударной Эскадры — так быстрее и проще.

День (несмотря на шторм, несмотря на жуткий сон) начал рисовать совершенно радужные перспективы. И (как оно обычно всегда и случается) стоило поверить в пришедшую удачу, как тут же коварная судьба выглядывает из подворотни и нагло ухмыляется.

Стоило Наполеону выйти от казначея, как он наткнулся на спешащего к нему полковника Гото Арита. Хмурого больше, чем обычно.

— Корабль прибыл в Скалистую гавань, генерал…

— В такую погоду?

Арита только кивнул, не желая тратить драгоценные слова для ответа на очевидный вопрос.

— На нем прибыл официальный посланец. Из Малакки…

«Заметили нас все-таки» — Наполеон улыбнулся, но пальцы его непроизвольно сжались в кулаки.

…Посол султана Малакки был полон достоинств: дорогой халат, большое пузо, окладистая борода, а золота и серебра на теле столько, что больно глазам. А еще — на удивление сухой. Это в во время урагана! Разве что самый подол халата потемнел и отяжелел от влаги. Причину сухости легко понять, если взглянуть на свиту посла — насквозь промокшую и державшую огромный зонт-навес на четырех ручках.

Наполеон присмотрелся к посланнику. Выглядел тот необычно для местных: халат, борода, чалма. Он был более похож на какого-нибудь араба или турка, чем на мелайю. Разве что больно смуглый.

«Странно, а Мэй-Полукровка рассказал, что в Малакке от ислама отвернулись…».

Посланник выступил вперед, с легким поклоном передал Гото Арите свиток с посланием от своего господина и произнес, гордо выпятив грудь (вернее, все-таки объемное пузо):

— Мой венценосный господин Раджа Тенга, законный правитель Малакки и подвластных ей земель повелевает господину Ли Чжонму из неизвестных земель: немедленно собери всех своих людей и покинь Сингапур! Иначе постигнет тебя великая кара!